Случилось то, о чём давно и неоднократно писала «Литературная газета»: трагедия Беслана обнажила полную беспомощность, более того – абсолютную профнепригодность ведущих аналитических программ Первого канала и канала «Россия».

Это позор: ни в ходе потрясших весь мир бесланских событий, ни в первую неделю после них не вышли в эфир ни Познер, ни Сорокина. И называя вещи своими именами, приходится говорить о том, что наши главные телеканалы оказались неспособными выполнить свою важнейшую гражданскую миссию – в дни национальной катастрофы они отказали телезрителям в праве услышать дискуссии тех известных политиков, политологов, экспертов, писателей, деятелей культуры, которые формируют общественное мнение. И тем самым безответственно самоустранились от участия в процессе консолидации общества.

Вся нагрузка легла на информационные спецвыпуски. И если непосредственно в дни захвата заложников они по необходимости были скупыми, то после драматической развязки наши информационщики помогли телезрителям России, всего мира понять истинные масштабы бесланской трагедии, оценить подвиг спецназовцев, ценою своих жизней спасавших детей.

И первое слово благодарности здесь надо адресовать Аркадию Мамонтову, чьи передачи заметно восполнили первоначальный и, повторюсь, оправданный оперативными обстоятельствами дефицит информации.

Но аналитики? Где были аналитики? Куда и почему они попрятались? Почему Познера хватило лишь на то, чтобы плакатно призывать москвичей на митинг солидарности, но в воскресенья 5 и 12 сентября программа «Времена» или ее аналог не появились на экране? Хотя в иных случаях Познер срочно выходил в эфир даже по будням. И если Сорокина по каким-то уважительным причинам отсутствует, то почему на государственном канале «Россия» не нашлось ей замены?

Вообще исчезновение из эфира аналитических программ в самые горячие, сверхгорячие дни привлекает внимание не только к профессиональной, но и к политической стороне этой проблемы. Важно знать, что произошло в действительности. Оказались ли маститые телеведущие не готовы к обсуждению и осмыслению острейшей темы, растерялись перед ее трагизмом? А может быть, просто не захотели «светиться» в эфире, понимая, что критический тон сегодня неприемлем, но не желая «подыгрывать» власти? Или же завсегдатаи экрана, которых они из года в год приглашали в свои передачи, на сей раз отказались участвовать в них, а новых, мыслящих более современно аналитиков пускать на экран не хотят, ибо это приведёт к обновлению элиты? Или во всём виноваты руководители телеканалов, которые по своей воле, а не исключено, по чьему-то нелепому указанию, решили обойтись без аналитических программ, хотя именно их с особым нетерпением ждали зрители? Возможно, речь идёт о сочетании нескольких факторов?..

Ответы на эти вопросы могут прояснить, какие процессы идут на нашем телевидении, которое давно превратилось в некую «вещь в себе», оторванную от реальных потребностей страны и общества, обслуживающую определённых политических деятелей, атакующих власть, и ставящую во главу угла прежде всего свои финансовые интересы. Но в любом случае вялая, невнятная позиция аналитиков главных телеканалов в дни бесланской трагедии свидетельствует о крайнем неблагополучии на ТВ и требует от власти решительных мер для переоснастки этого наиважнейшего инструмента мобилизации нации.

В дни «Норд-Оста» телевидение активно воспротивилось консолидации общества, полностью переключив внимание зрителей с уникального по своему замыслу и исполнению штурма, освободившего заложников, на трагедию жертв. Но только сейчас, после Беслана, мы можем по-настоящему понять, что произошло бы в Москве, если бы тот штурм был менее успешным. Сегодня главные телеканалы, не поторопившись экстренно включить в сетку вещания аналитические программы, по существу, молчаливо поддержали новую атаку либеральной прессы, ставящую ту же цель, – не допустить сплочения, консолидации общества перед угрозой национального масштаба.

И более того, если, скажем, ТВЦ в программе Алексея Пушкова «Постскриптум» критически оценило попытки либералов раскачать политическую ситуацию вокруг Беслана, то на Первом и «России» мы не услышали ни слова осуждения в их адрес. А «Маяк» через обзоры прессы беспристрастно и добросовестно информировал слушателей о негативных публикациях.

В этой связи возникает любопытный и немаловажный вопрос. В последнее время усилились пересуды о замене некоторых губернаторов, особенно в связи с новым порядком их избрания. В частности, политолог Бунин говорил в программе Андрея Караулова «Момент истины» о том, что руководителям регионов, пришедшим во власть при Ельцине, пора уходить, и такого рода мнений звучит по ТВ немало. Но вот парадокс: всё наше телевидение, вся пресса, вся пропагандистская сфера в целом находятся в руках именно тех людей, которые сопровождали своим «аккомпанементом» разрушительные процессы 90-х годов и ответственны перед народом за многие беды, в том числе, между прочим, за крах МММ и других финансовых пирамид, заработав на их рекламе – и значит, на бедствиях обманутых вкладчиков – огромные деньги. Так не пора ли и им если не уйти совсем, то, во всяком случае, потесниться, открыв дорогу людям нового времени?

В дни бесланской трагедии мы убедились, к чему привёл кадровый застой на ТВ, безальтернативность Познера, Сорокиной, Сванидзе. Впрочем, о Сванидзе следует говорить особо. Его программа «Зеркало», вышедшая на первой после бесланского кризиса неделе, оставила по меньшей мере странное впечатление: сугубо информативная, скучная скороговорка, перечисляющая то, о чём многократно говорилось по ТВ, а затем два коротких сюжета отнюдь не консолидирующего, а скорее разъединительного свойства. Давным-давно выродившуюся, неинтересную, удивительным образом сочетающую в себе махровый официоз и ультралиберальный взгляд программу «Зеркало» из года в год сокращают, на сей раз ей и вовсе дали около пятнадцати минут. Но канал «Россия» по каким-то неведомым причинам никак не может избавиться от замшелого Сванидзе, который, словно бревно на дороге, мешает развитию на телевидении аналитического жанра.

Имеет ли ТВ моральное право требовать замены губернаторов, силовиков, если само не в состоянии заменить политически одиозных телеведущих, прославившихся в ельцинские времена? Сегодня, когда перед страной встаёт проблема мобилизации нации, для телезрителей огромное значение будет иметь не только то, о чём станут говорить с экрана телеведущие, но также их моральный авторитет. В советский период люди прекрасно знали, кто из широко известных журналистов «колебался вместе с линией партии», и отношение к их устным и печатным творениям было подобающим. Сейчас, перефразируя известное присловье, тоже можно сказать: народ знает «своих» перевёртышей, которые в 90-е годы разрушали государство, а ныне готовы рядиться в тогу государственников и даже патриотов. Их несменяемость только усиливает недоверие к власти, которая, намечая меры, нацеленные на обеспечение национальной безопасности, похоже, опять игнорирует такие важнейшие сферы, как идеология и неразрывно связанная с ней пропаганда. Неужели власть настолько наивна, что рассчитывает без их кадрового обновления достичь мобилизации нации?

Единственным «телевизионщиком», который чётко, ясно и открыто высказал в эфире своё мнение о бесланской трагедии, был Михаил Леонтьев. Великий либеральный путаник по валютно-финансовой части, маятником качавшийся от Лужкова до Березовского и обратно, Леонтьев тем не менее всегда отличался твёрдой гражданской пророссийской позицией – ещё в дни первой чеченской войны он смело выступил против бандитов Дудаева, первым сказал добрые слова о солдатах федеральных войск. И сегодня у Леонтьева полное моральное право горячо, страстно выступать против явных и закулисных врагов России, что он и делает. Но вот странно: ему дали на экране всего лишь две пятиминутки, и это в то время, когда «зубры» аналитического жанра предпочли отмолчаться.

Нельзя обойти вниманием и единственное аналитическое ток-шоу, которое прошло в эфир сразу после бесланской беды, – программу «К барьеру» Владимира Соловьёва на НТВ. Эта передача стала как бы окончательным «посмертным» приговором «Свободе слова», ибо нетрудно представить, как ядовито «сочувствовал» бы нашему горю иностранец Шустер, который в одной из последних своих программ посмел даже поставить вопрос о том, является ли Чечня частью нашей родины. Тональность Соловьёва была совершенно иной, оттого его передача, при достаточно широком разбросе мнений, в целом отмечена глубоким состраданием и искренней болью за Россию. Автор, в отличие от Шустера, не держал камня за пазухой, а сегодня это уже немало. Однако было бы безответственно умолчать о том, что с чисто профессиональной точки зрения.

Соловьёв, конечно, уступает изощрённому Шустеру. Как и в своём выступлении на Васильевском спуске, он в основном сводил дело к бдительности граждан, к утилитарным проблемам обеспечения безопасности. А когда писатель Александр Кабаков – единственный! – попытался приподняться над прагматическим тоном передачи, поставив вопрос об ответственности элиты, Соловьёв его не поддержал.

Точно так же об особом значении идеологии в борьбе с терроризмом заговорил вовсе не телеведущий, а сенатор от Чечни Умар Джабраилов, – и тоже никак не отреагировал на его мнение Соловьёв, обозначив тем самым свой «потолок» и подтвердив старую русскую пословицу о том, что выше лба уши не растут. (Кстати, после выступления президента В. Путина на расширенном заседании правительства Алу Алханов тоже говорил журналистам об особой важности вопросов идеологии, но канал «Россия» вообще не дал этого мнения, а Первый вырезал его к вечернему выпуску.)

Кадровая проблема телеведущих сейчас обострилась донельзя. И это результат той безальтернативности, какая вот уже почти 15 лет процветает на нашем ТВ. «Завязанные» на крупные денежные потоки главные телеканалы отторгают новых людей и свежие мысли.

А между тем наше время всё-таки рождает интересных ведущих в недрах самого телевидения. Например, в последнее время очень мощно прибавил Андрей Добров, который начинал с примитивной «Сладкой жизни» на Третьем канале, а сейчас ведёт на нём «Главную тему». По складу мысли и точности её изложения с ним сегодня не может сравниться никакой другой штатный телеаналитик, к тому же и форма изложения у Доброва весьма образная, нестандартная. Подрастает смена и на ТВЦ. Когда был в отпуске Алексей Пушков со своим «Постскриптумом», его очень успешно заменил Илья Колесов, который сделал следующий в сравнении с Пушковым шаг в развитии аналитических передач такого рода: он не просто комментирует проблему, а тщательно её исследует с привлечением нескольких разнородных источников. К тому же Колесов, в отличие от Пушкова, никак не связан с так называемой политологической тусовкой, принадлежность к которой накладывает свой отпечаток даже на антилиберальных аналитиков. И такая интеллектуальная независимость сказывается: суждения Колесова более оригинальны, ему удавалось вырваться из того ограниченного тематического круга, в каком обычно вращается «тусовочная мысль».

Конечно, было бы наивно ожидать, что Пушков и Колесов начнут вести свои передачи поочерёдно, хотя такая творческая конкуренция была бы в высшей степени плодотворна. Но то, что уже заданы новые ориентиры и Пушкову придётся принять творческий вызов, это очевидно. Увы, ничего подобного нет на других каналах, где монополия набивших оскомину телеведущих аналитических программ незыблема, а вокруг них поле вытоптано до глинобитного глянца, дабы ни одно новое имя не проросло. И эти каналы не выдержали испытания бесланской бедой, это был их полный провал. С

омнений нет, ситуация на нашем ТВ нуждается в срочном изучении. В частности, очевидно, что надо сформировать на телеканалах общественные советы, от которых ТВ яростно отбояривалось раньше. Но теперь, когда речь идёт о создании Общественной палаты для экспертизы действий исполнительной власти, телевидению вряд ли удастся уйти от контроля со стороны общества.

Если власть не реформирует важнейший политический институт телевидения в соответствии с новой ситуацией в стране, которой объявлена война, мы будем вновь и вновь слышать, казалось бы, невероятное: в тяжкие бесланские дни некая известная и весьма ехидная телеведущая REN-ТВ называет чеченских спецназовцев Кадырова «дикой дивизией».

О каком национальном согласии, о какой мобилизации нации можно говорить, если тон на нашем ТВ задают именно такие «отравители колодцев», хотя порой и более осторожные, осмотрительные, мимикрирующие?