Начнем с начал. Сложные цепочки непрямого обмена породили деньги. На рынке меняли принесенный продукт на местный эквивалент, а эквивалент на наиболее ценное для себя (в конце «развитого социализма» в качестве эквивалента часто выступали спиртосодержащие смеси). Обменяв ненужное на необходимое, все оказывались в выигрыше. Рынки и деньги существовали задолго до египетских пирамид. Драгметаллы со временем вытеснили остальные эквиваленты, в силу своей вездесущей востребованности, свойству не портиться и способности к мелкому дроблению при дележке. Кроме местных базарчиков, возникли посреднические предприятия удаленной торговли. Появились целые торговые страны и народы, например, древние семиты, отважные мореплаватели, финикийцы. За контроль над торговыми путями велись ожесточенные войны. Торговое предприятие было в те времена делом исключительно рискованным.

Что такое деньги технически? Развивается система, усложняются связи в системе, прямые связи – «труд – потребность» – заменяются на опосредованные – «место в иерархии», «количество денег». Создаются предприятия, где целевая функция – величина прибыли (на техническом жаргоне - пропорциональное звено регулятора, усилия пропорциональны размеру цели, от лат. proportio - соотношение). Чтобы избежать превратностей судьбы, купец начинает откладывать деньги, капитал (тех. - интегрирующее звено регулятора, суммирующее, от лат. integer - целый). Но накапливаемый на непредвиденные нужды своего предприятия капитал, страховой запас в сундуке, – это упущенная купцом прибыль, так как капитал не участвует в очередном цикле «купли-продажи», в получении новой прибыли.

Карфагеняне, а позже прародители западного капитализма – фризы, юты, англы и саксы – пошли иным путем, они в основной капитал превратили землю. Земля карфагенян, бывших колонистов из финикийской столицы Тир, была благодатна, на огромных латифундиях Северной Африки, при применении самого передового земледелия, рабы выращивали невиданные урожаи. Результаты работы своих предприятий – латифундий – карфагеняне направляли на экспорт. Полученную прибыль вкладывали в новый капитал, землю, которая не лежала мертвым грузом в сундуке, а приносила новую прибыль. Карфаген богател, как на дрожжах. Престарелый Катон каждую свою речь в римском сенате заканчивал словами: «Карфаген должен быть разрушен», – это был единственный способ для Рима покончить с постоянно возрождающимся могуществом Карфагена.

Техническая революция внесла свои коррективы. Земля – хороший капитал, ее труднее отобрать, чем деньги, она способна приносить новую прибыль. Но земля неспособна быстро реагировать на изменения конъюнктуры, новые технологии отрабатываются веками, мешает сезонный цикл, да и растет не все, что пожелаешь. Промышленное производство обладает огромным преимуществом, способностью к быстрой смене продукции, чем и воспользовались в полной мере англосаксы, в прошлом германские племена фризов, ютов, англов и саксов. На техническом языке это называется дифференцирующее звено регулятора (от лат. differentia - разность, различие), его задача реагировать не на величину целевой функции, прибыли, а на тенденции к ее изменению, на изменение конъюнктуры рынка. Новый капитал, промышленный, проигрывал из-за инфляционной составляющей интегрирующего звена, устаревания производства, но это с лихвой компенсировалось дифференцирующим звеном, возможностью быстро подстраиваться под нужды потребителей.

Дифференцирующее звено предваряет события, но тем и опасно, оно способно породить сильные колебания. Быстрее – не всегда лучше. Поэтому в сложные системы встроены профильные функции (от итал. profile - очертание), они задают коридор для работы в эпохи перемен. Профильные функции стабильны в силу своего назначения. Еще эти функции у нас называют «горбатками», из-за вида переходного процесса при их использовании. Вначале на графике идет крутой подъем к целевой величине, затем переход-закругление, и график становится почти горизонтальным, по чуть-чуть, плавно, приближаясь к заданному значению. Основной параметр профильной функции – размер закругления, «горба», есть мягкий переход от вертикальной к горизонтальной части, а
есть жесткий, почти углом, как у буквы «Г».

Отключение профильной функции, «горбатки», чревато, колебания переходят в самовозбуждающийся процесс (тех. - паразитическая обратная положительная связь), выглядит это как включение механизма целенаправленного самоуничтожения. Пример жесткой профильной функции – забор, мягкой – тормоза. Пример снятия профильной функции – выпивший, раскрепощен при общении (отключены тормоза), покачивания (колебания) при ходьбе. В основании любой современной технологии лежит набор профильных функций, технологических карт, содержащих режимы и допуски. На опасных производствах используют регламентную границу, при выходе за которую срабатывает индикация и раздается звуковой сигнал, и предаварийную границу, где включается громкая аварийная сигнализация, аварийную границу, когда срабатывают блокировки, останавливая процесс независимо от персонала.

В личном опыте мы используем тот же набор регуляторов. Целевой функцией выступает иерархия ценностей – основа личности, которая закладывается в глубоком детстве, – главное управляющее звено, пропорциональное. Все мы родом из детства, и принадлежим ему больше, чем нам кажется. Поведенческие стереотипы, сложные наборы последовательных действий, заученные через подражание, – это интегрирующее звено. Далее идет наш опыт проб и ошибок, дифференцирующее звено, наиболее динамичное, так как в нем каждое поколение предпочитает набивать собственные шишки. И стабилизирует систему опосредованный опыт – «здравый смысл», где причинно-следственная связь не очевидна, а лишь результат статистики неудач, иногда многих предшествующих поколений, – это профильная функция.

Саморегулируется и общество. Главная целевая функция – семья, нет ее, нет и человечества, все строго пропорционально. Суммирующее, накапливающее, интегрирующее звено, – община, изучив только ее, можно определить и остальные характеристики общества. Дифференциальная часть, реакция на изменения во внешней среде – экономика. Если внешняя среда не подвержена изменениям (ни сама, ни с нашей помощью), то дифференцирующее звено, отвечающее за развитие, деградирует. Нет стабильности, есть развитие. Роль профильной функции в обществе выполняет государство и его законы, суды, милиция, армия. В системе все должно быть согласовано – этим занимается культура, еще один тип функций – синхронизирующий (от греч. synchronos - одновременный). Целевая функция и синхронизирующая – близнецы-братья, только если первая синхронизирует иерархию ценностей целевой функции регулятора, то вторая синхронизирует ценность звеньев уже самого регулятора. Как семья механизм продолжения нас как вида, так культура инструмент репликации нас как общества. Причина разнообразия культур не столько в разнице исторической судьбы и условий окружающей среды, – это устранимо повышением жесткости структуры, – сколько в использовании разнообразия как важнейшего фактора выживания. Неизвестно, что востребуется следующими эпохами. От рыбы, вылезшей на сушу, произошло много чего разного.

У англосаксов профильная функция наподобие забора. Все до забора разрешено законом, твое личное дело, а перейден рубеж, можно угодить в тюрьму лет на сто. Закон рассчитан не на воспитание, на устрашение. У нас же длинный тормозной путь, проблемы возникают задолго до юридической границы, ставка на профилактику. За все нужно платить, область личного сужается. Результат – американцы развели такие гадюшники, вооруженный до зубов полицейский не везде сунется, а нашему милиционеру раньше и дубинка была без надобности. Мы раскованы, нам ничто не угрожает, чуть что – коллектив вовремя подправит, оступиться не дадут. Протестант внутренне зажат. Делай что хочешь, твое личное дело, никто слова не скажет, но оступишься – пощады не жди. У нас и религия разная, у протестантов забор предопределенности, с рождения все поделены на богу угодных и проклятых, – в православии искупают вину деянием, свобода быть или не быть, засчитывается и искреннее покаяние. Разные мы с протестантами, очень разные, и каждый приловчился к своим правилам игры, а на чужом поле чувствует себя неуютно, так как постоянно проигрывает.

В экономике англосаксов жесткое соревнование с минимумом правил, идеология – «интерес каждого – святое», стиль – «бизнес есть бизнес, ничего личного». Пропорциональное звено (прибыль) отвлекается на «войну всех против всех», поэтому интегрирующее звено (промышленный капитал) неспособно обеспечить стабильность, и промышленник вынужден занимать капитал у банкира, плюс постоянные аварийные сбои дифференцирующего звена (конъюнктурные колебания). Образуется тройная удавка: конкуренты - банкиры - конъюнктура. Рано или поздно цепочки задолженностей достигают критической величины, начинается крах взаимных обязательств, общий кризис капитализма, кризис задолженности. В сегодняшнем «регулируемом» американском капитализме концы многих цепочек «частной инициативы» повешены на государство, которое и является конечным кредитором и гарантом. Это оттягивает кризис, но превращает его в цунами, банкротами окажутся одновременно все, включая страховые компании и пенсионные фонды.

Капиталиста, пытающегося получить максимум прибыли именно сегодня, трудно заставить хоронить деньги в малоприбыльные и длительные проекты, например в инфрастуктуру. Этим занимается государство, ее интегрирующее звено (капитал) не сравнимо с частником. Государство инвестирует деньги, на них создаются рабочие места, люди расходуют зарплаты, оживляя потребительский рынок, который так же создает рабочие места. Экономическая жизнь бурлит. Когда люди начинают слишком много откладывать, а не расходовать (запускать в оборот), инвестиции уменьшают отдачу. Это «мультипликатор Кейнса» – регулирование экономической активности через задействование интегрирующего звена (капитала) государства. Отсюда и название – «государственный капитализм».

Но идеология часто побеждает здравый смысл и эффективность. Современная техногенная цивилизация базируется на инфрастуктуре, неповоротливой, огромной. Инфрастуктура давно в «госкапитализме» стала заботой государства. Здесь часто неприменимы игры в прибыльность, или у вас это есть, или вас самих нет. Гораздо важнее, эффективнее для системы в целом, надежность работы инфрастуктуры. Но идеология требует перевести все на рыночные рельсы, «интерес каждого святое». Итог - отключение электричества в США, ненадежность работы железных дорог.

Серьезная продукция, к примеру, авианосцы, так просто не делается, только под заказ, при гарантированной оплате. Рыночный продукт – это дешевый продукт, пользующийся широким спросом. А здесь награда должна быть гарантирована и соответствовать. Военные способны обеспечить гарантированными заказами на долгие годы, так обходится проблема колебания конъюнктуры. По той же схеме финансируются и смелые научно-технологические проработки, или через прямой заказ военных, или через инвестирование всевозможных фондов. Частная инициатива и здесь отодвигается, заменяясь соревнованием за приз, не сами, не безликая судьба, судья определяет правила.

Расход энергии на грызню элементов при капитализме столь велик, что необходим постоянный приток средств извне, без колониальной системы капитализм и не состоялся бы. Масштабные войны за «зоны интересов» – родовой признак капитализма. Сегодня раскручивается третья мировая, война за ресурсы, ресурсы США оплачивать больше не в состоянии, а поедает больше всех. В начале 90-х, еще до скачка цен на нефть, кривая баланса «экспорт – импорт» как ушла окончательно вниз, в очень отрицательные величины, так больше оттуда не возвращалась. Старая Европа нервничает, американцы пока заигрывают, но если ресурсов на всех не хватит? Европой пожертвуют. «Бизнес есть бизнес, ничего личного», таковы правила мира сего.

Не стоит сожалеть о неэффективности капитализма, это пока всех и спасает, иначе ресурсы планеты давно превратились бы в горы мусора от «предельной склонности к потреблению», а меж них бродили бы горстки затравлено озирающихся дикарей. Несколько сот лет как вырвался на свободу джин - капитализм, чей главный механизм – прибыль – сегодня окончательно сорвало с петель и может всех нас угробить. Почитайте Жака Аттали, бывшего директора Европейского банка реконструкции и развития: «Кочевничество будет высшей формой нового общества... без адреса или стабильной семьи... Кочевники будут регулироваться через компьютерные сети в глобальном масштабе». Нет, он не сумасшедший, это просто логика философии глобализма, рынка без границ, без барьеров. Свобода перетекание капитала, свобода сильного отобрать у слабого. Законы Конана-варвара для техногенных времен.

Так часто бывает с сильнодействующими средствами, те становятся вещью в себе и приобретают свойства противоположные изначальным, например, успокоительное превратилось в возбуждающее, а изящное искусство в вычурную безобразность. Вообще-то экономика предназначена для решения наших насущных проблем, для удовлетворения наших потребностей. Прибыль – лишь средство, не более, механизм интенсификации труда. Ранее этим занималось место в социальной иерархии. Какие только подвиги люди не совершали из-за него, и какие только не совершали чудовищные преступления. Думаете, естественно стремиться занять место всеми почитаемого? Нет. Естественней лежать под пальмой и есть банан, без всех этих треволнений. Но цивилизации тогда не создать.

Чем отличается экономика социализма от госкапитализма? Тем, что реализованы принципы управления, к которым во многом стремился и госкапитализм, но помешали идеология и интересы олигархии. У России не было колониальной системы, как и привычки грабить чужие народы. За счет колоний Россия не могла осуществить быструю промышленную революцию, а попытка сделать это за счет крестьян закончилась 1917-м. Но главное, у нас профильная функция иная, предполагает сложные ограничители и иные способы дележки. Сталину достались после царя нищая аграрная страна, куча лихих рубак чужих голов после гражданки, и Мурки в кожаных тужурках после НЭПа, который якобы всерьез и якобы надолго. Прагматик Сталин, зажатый в тиски обстоятельств, больше доверял здравому смыслу, а естественное оно и есть эффективное. Позже это назвали «реальным социализмом».

Личный интерес (пропорциональное звено) был жестко увязан с общесистемными целевыми функциями, широко применялись социальные стимулы (слава, почет), наиболее экономные, место «войны всех» заняло соревнование, бег в одну сторону на результат. Так оно и надо по уму, прибыль лишь инструмент, у нас это не создает психологических проблем, как у англосаксов, где «интерес каждого – святое». Будучи догоняющими, в СССР брали готовые технологические цепочки лидеров, поэтому система планирования была непосредственной, «директивной», где непосредственно расписывалось, кому, что и сколько делать. И оплата принимала тот же директивный вид. После Сталина номенклатура изделий расширилась неподъемно для директивного планирования, пришло время перейти на опосредованную схему, через планирование частных целевых функций и стимулов, например, дифференцированного налогообложения (как сегодня поступают на Западе и Востоке в отношении высоких технологий и технологий сохраняющих экологию). Но этого сделано не было, мешала бинарность мировосприятия - или директивность, или чистый рынок, непредсказуемый как медведь-шатун. Главная беда директивного планирования – в отсутствии достаточных стимулов в управляющем звене (используются широко репрессивные стимулы, но люди устают бояться, да и массовый террор всегда норовит пожрать своих хозяев), что воспринималось большинством советских людей совершенно правильно - как бардак, как неспособность системы отреагировать на элементарные бытовые проблемы населения.

Капитал (интегрирующее звено) крупных экономических субъектов был объединен в «общенародную собственность». Это давало неограниченную возможность переброса ресурсов на важные направления, позволяло нищей стране реализовывать мега-проекты, которые только тогда и наиболее эффективны (например, единая энергосистема). Так как оплата была больше директивной, то вопрос о разделении прибыли от капитала и от собственно работы трудового коллектива тогда не ставился. Но если уходить от директивного планирования, этот вопрос становится одним из важнейших и острейших. Получать люди должны за работу, раз «государство трудящихся», а прибыль с гос. капитала, от «общенародной собственности», должна обеспечивать опережающий рост всего общества.

Вполне естественным образом решалась и проблема обеспечения инфрастуктуры, являющаяся одним из постоянных камней преткновения при госкапитализме. Раз главный капитал общенародный, то и связывали его с инфрастуктурой напрямую, без промежуточных заморочек. Теплом, избыточным для себя, но возникающем в технологиях, промышленность обеспечивала окружающие жилые районы, кпд использования энергии возрастала вдвое.

Госзаказ был для промышленности всеобщим, директивным, что хорошо было для времени индустриализации (было не до колебаний конъюнктуры, упор делался на оптимизацию усилий под запланированные проекты), но не годится для современной экономики. Сегодня на уровень госзаказа должны выводится лишь важнейшая продукция, желательно конечная, а все промежуточные звенья должны отрабатываться самостоятельно. Известен и обходной маневр, выделение и объединение зависимых цепочек производителей в единую структуру (наподобие конвейера). Такой цепочкой можно управлять уже максимально эффективно, т.е. директивно. Полный госзаказ в науке позволил аграрной стране первой запустить человека в космос. Науку подтачивал не госзаказ, а клановость, начавшаяся во времена Хрущева.

Итого, социализм экономически – это привязывание пропорционального звена, прибыли, к целевой функции, объединение интегрального звена, капитала, и контролируемое развитие через управляемое дифференциальное звено. Госкапитализм стремится к тому же, но у него на пути встали интересы олигархов.

Про регуляторы и регулирование написаны горы литературы и уравнений. Есть буквально про все, про устойчивость и не устойчивость, про оценку качества регулирования и про способы его повышения, описаны по шагам методы изучения реальных объектов, порядок, съема их характеристик и синтеза схем регулирования. Даже недорогие современные регуляторы имеют блок автоматической самоподстройки. Запуская время от времени небольшие импульсы в систему, регуляторы по величине, задержке и виду краев откликов, на ходу подстраивают свои коэффициенты. Дело несложное, все расписано, расчеты можно сделать и без калькулятора, самому, на коленке. Сегодня орды социологов составляют графики, фиксируют реакцию общества и его институтов на мельчайшие события. Эти графики – основа, характеристики переходных процессов потоков в модели. Так что миф о невозможности понимать общество и управлять им сильно преувеличен. Сложности обычно две, на техническом жаргоне - в степени достоверности показаний датчиков и в надежности исполнительных механизмов, причем, наиболее дорогими всегда являются исполнительные механизмы, в них американцы вкладывают немалые средства, что у себя дома, что дома у нас. Дороговатая штучка эти исполнительные механизмы, но экономический эффект от качественного регулирования оправдывает любые вложения, окупается все с лихвой.

Особо модно в последнее время регулирование на границе устойчивости, хоть в аэродинамике, хоть в политике, там достигаются высокие коэффициент и скорость реагирования, управление процессом идет при помощи минимальных воздействий. Но такая практика опасна, рано или поздно возникает флуктуация, сильное случайное возмущение, и процесс становится неуправляем и непредсказуем. Поэтому так важна в бархатных «революциях» не только полная безмозглость, высокая внушаемость, членов массовки (идеальный безинерционный исполнительный механизм), но и мгновенность ее рассасывания, в силу искусственности, после выключения рубильника.

Все удивляются, почему спецслужбы используют радикалов с противоположными взглядами? А неважны их взгляды, главное, что в мозгах нет конструктива, стабильного, следовательно, легко манипулируемы, быстро заводятся и так же быстро гаснут, создавая хаос. Специалисты по «управляемому хаосу» сумеют воспользоваться хоть «Алькайедой». Пальнули сунниты по оккупантам в Ираке, тут же взорвались несколько шиитских мечетей и неудобных шиитских лидеров, сунниты стали отрицать свою причастность, взорвались еще мечети, и шиитские и суннитские, энергию борьбы с оккупантами оккупанты канализировали во внутреннюю бойню, счет между шиитами и суннитами сегодня пошел на десятки тысяч. Враг «управляемого хаоса» – не другой хаос, а стабильность, любой спокойный взвешенный разговор об интересах сторон, любое конструктивное объединение. Борьба с конструктивом идет беспощадная, у всех в голове должно только непрерывно прыгать и булькать, телевидение старается вовсю. Зря украинцы и грузины ждут стабилизации, не в ту зону интересов попали, их будут додавливать в режиме «управляемого хаоса». «Кремлевские мечтатели» пытаются сконструировать некие стабильные полит. движения – тщета. Кристаллизация начинается на противоположной стороне от механизмов хаоса, всегда. Породившие хаос, чтобы жить, должны создавать все новый хаос, иначе заполучат смертельного врага. Математики сильно потрудились над теорией «управляемого хаоса», но ничто не ново под луной. Оглянитесь по сторонам, найдите интригана и всмотритесь, увидите все тоже - сдвигается целевая функция, устраивается хаос (склока), которая затем путем манипуляций старательно поддерживается, а в это время ловится рыбка в мутной воде.

Но если общество вполне описываемо, моделируемо и предсказуемо, что ж тогда за бревно лежало на пути «реального социализма»? Это бревно называлось «научный социализм». Война идеологии с реальностью. Идеократия. Наиболее последовательно продолжавший мысли классиков Троцкий писал: «члены коммуны будут, благодаря высокой технике, достаточно заполнять склады общества, чтоб оно могло щедро наделять всех и каждого по потребностям, без унизительного контроля». Вот и постройте по такой «теории» современную экономику. А Хрущев строил, стремился к идеалу, взял да отменил сталинское «по труду», ввел уравниловку, рубанул главное звено, пропорциональное, интерес – народ стал скабрезничать. Суть любой идеократии в подмене основной целевой функции, задача ставится не как сделать, чтобы людям жить лучше, а как создать новых людей. Природа ведь дура, идеологу лучше знать, каким должен быть человек. Все идеократии кончали плохо. Следующий эксперимент поставил Косыгин. Не найдя ответов в своем талмуде, решил сделать, «как у них». Всю прибыль разрешил оставлять предприятиям у себя, не только от собственных усилий, но и от капитала, от «общенародной собственности». А цены запер, они определялись сверху, т.е. от фонаря. Нал и безнал окончательно разошлись по разным углам. Стоимость превратилась в полную абстракцию, даже в две. Но система устояла. Окончательно добивали Горбачев и «интеллектуал» Рыжков. Упразднили госзаказ, отменив хоть какую-либо здравую мотивацию к работе гигантов индустрии. Зато абстрактный безнал, прибыль с капитала и даже сам капитал, разрешили переводить в разогретый к тому времени не нашинскими фантазиями нал. Начальству вначале дали хапнуть, а затем голосом Нины Андреевой спросили: «будем восстанавливать социалистическую законность, т.е. Соловки, или катим дальше?» Система все равно устояла. Пришлось устраивать шоу с ГКЧП, а Ельцина взгромоздить на танк.

Вот и возникает закономерный вопрос: если вновь восстанавливать социализм, реальный, а без него нам сегодня не выжить, что нам тогда сделать с идеологами, особо с новыми?