Идеология глобализма является одной из главных составляющих современного либерального сознания. Напомним, что под глобализмом принято понимать учение о том, что разделение человечества на народы и цивилизации – феномен, свойственный начальным, примитивным этапам общечеловеческой истории. Согласно глобализму, чем дальше человечество – и «передовая» его цивилизация  - Запад – продвигается по пути истории, тем больше различия между  нациями и цивилизациями стираются, становятся малосущественными, отходят в область прошлого. В конце концов, как верят глобалисты, все народы смешаются и сольются в едином образовании – планетарном, глобальном человечестве,  заговорят на одном, общечеловеческом языке, станут субъектами одной, общечеловеческой культуры. Прообраз этой культуры глобалисты видят, как уже говорилось, в культуре современного Запада, рассматривая ее не как одну из культур, выросших на своеобразных, психологических, ментальных, исторических основаниях, как культуры китайская, индийская, арабская, русская, а некую универсальную культуру, которой все остальные народы должны уподобиться, если они не хотят «плестись в хвосте» мирового прогресса.

В начале прошлого ХХ века глобализм в России был, скорее, прерогативой коммунистов-марксистов. Тогда именно они любили порассуждать о временах, когда национальные отечества сольются в одно планетарное, и об узости и архаичности патриотизма (достаточно обратиться к статьям раннего и зрелого В.И. Ленина, чтоб убедиться, что до того, как он стал главой революционного российского государства, ни о каком, даже социалистическом патриотизме он и не помышлял и отождествлял патриотизм с буржуазным национализмом). В то же время русские либералы, прежде всего, из кругов, близких к конституционно-демократической партии, особенно теоретики правого ее крыла – П.Б. Струве, В.Ф. Эрн, молодые Н.В. Устрялов и П.Н. Савицкий, напротив, были консерваторами и националистами и если и требовали перенять у Запада его концепции прав и свобод гражданина и представительной демократии, то единственно ради того, чтобы Российскую. Империю сделать столь же мощной, какова была тогда и либеральная Британская Империя.

Теперь, как уже говорилось, все иначе. Теперь коммунисты говорят о русском великодержавии и русском духе, а нынешние либералы  стали отъявленными западофилами и даже русофобами. Именно от них мы и слышим сейчас разглагольствования об архаичности патриотизма, национализма, о необходимости мыслить глобальными категориями, то есть по сути все то, что  сто лет назад говорили марксисты, хотя, конечно, в переводе на язык другой, но тоже западной и «передовой» идеологии – неолиберализма.

Правда, есть одно существенное отличие. Марксисты-западники начала ХХ века не пытались свести воедино глобализм и христианство. Они были убежденными, воинствующими атеистами и мыслили себе «светлое будущее» глобального человечества без такого «отсталого» компонента как церковь Христова. Нынешние же либералы-западники любят спрягать общечеловеческие ценности с христианским гуманизмом, разумеется, понятым через розовую призму неопротестантских ересей. Послушать их, так стирание различий между нациями и смешение народов есть реализация евангельской проповеди миролюбия. 

В этой ситуации традиционным православным патриотам России следовало бы напомнить им, что в русской социально-философской традиции имеется замечательное доказательство того, что  глобализм и христианство совершенно несовместимы. Оно принадлежит князю Николаю Сергеевичу Трубецкому,  крупнейшему русскому лингвисту, философу культуры, теоретику классического русского евразийства. 

Н.С. Трубецкой посвятил этой теме отдельную работу. Это статья «Вавилонская башня и смешение языков», которая впервые вышла в книге третьей «Евразийского временника» (Берлин, 1923 год) и переиздана в наши дни в книге Н.С. Трубецкой «Наследие Чингисхана» (составители А. Дугин и Д. Тараторин) М., Аграф, 1999. Н.С. Трубецкой напоминает там, что согласно Библии установление множества  языков и культур есть наказание человечества за коллективное грехопадение – горделивое стремление твари быть выше Бога, которое выразилось в строительстве Вавилонской башни. Ведь до этого как раз существовала единая общечеловеческая культура с единым языком. Но эта «общечеловеческая» древняя культура оказалась плоской и примитивной, она впала в безбожие, в бездуховный материализм и  техницизм и дошла до кощунственного и горделивого замысла превзойти Бога, что выразилось в попытке построить Вавилонскую башню. По Трубецкому, смешение языков есть, с одной стороны, признание того, что «безбожная, самопревозносящаяся техника, ярко выразившаяся в замысле постройки вавилонской башни, есть не случайное, а неизбежное и естественное следствие самого факта единообразия, национально не дифференцированной общечеловеческой культуры, с другой стороны, указание на то, что только национально ограниченные культуры могут быть свободными от духа пустой человеческой гордыни и вести человечество по путям, угодным Богу»[1].  
Итак, Н.С. Трубецкой из библейского рассказа о Вавилонской башне делает очень важный вывод: чем раздробленнее культура, тем  она сложнее, плодотворнее, богаче. Напротив, «чем больше усредненной и однородной является культура, тем она проще, примитивнее, бесплоднее» (этот вывод Трубецкого прямо перекликается с соответствующими рассуждениями философа-консерватора К. Леонтьева о цветущей сложности как пике культуры).  Поскольку общечеловеческая культура есть наиболее однородная, то она и наиболее  простая. Общество религиозное, сословное  сложнее и структурно многообразнее, чем общество демократическое, материалистическое и технотронное, поэтому стремление народов к всесмешению в общечеловеческой цивилизации и приводит к бездуховному и  горделивому техницизму.
Это факт имеет и рациональное объяснение, утверждает Трубецкой, любая культура несет на себе отпечаток среднего ее носителя и ему и предназначена, «если представить себе культуру, творцом и носителем которой является все человечество, то ясно, что безличность и расплывчатость в такой культуре должны быть максимальными»[2].

Итак, смешение языков было не только наказанием Божьим, но и благом (как и всякое наказание Божье, ведь согласно христианской теодицее Бог зла не творит и если и попускает наши страдания и трудности, то ради нашего исправления и совершенствования). Разделение человечества на цивилизации, народы и языки  делает возможным истинное плодоносное творческое единство человечества в многообразии, сложное цветение человеческих культур и удерживает всех от ниспадения в «цивилизованное» технотронное варварство. Те же, кто призывают к созданию общечеловеческой цивилизации, где смешались и слились бы все народы и культуры, по сути, не просто кощунственно идут против воли Божьей, но и могут привести человечество к культурологической катастрофе.

Этому выводу, казалось бы, противоречит евангельское требование проповедовать христианство всем народам мира, в котором некоторые наши либерально настроенные современники видят свидетельство глобалистского характера самого христианства. Н.С. Трубецкой замечает по этому поводу, что это ложное противоречие. В действительности, для любого христианина христианство, взятое в самой своей сути, а не в фольклорных элементах и наслоениях есть не культура и тем более узкая ограниченная национальная культура, а сверхкультурное, сверхчеловечное Откровение Божье. Н.С. Трубецкой пишет: «Христианство есть «закваска», которое может быть положено в самые различные виды теста и результат «брожения» будет совершено различен в зависимости от состава теста. А потому та радужно-многообразная сеть неповторяемо-индивидуальных национальных культур земного шара должна была бы сохранить свою конституцию даже в том случае, если бы все народы мира восприняли христианство»[3].      
        Итак, по Н.С. Трубецкому лишь в царстве небесном нет ни эллина, ни иудея, а на Земле по воле Божьей человечество разделено на народы и стремиться к единому, однородному в культурном отношении безнациональному человечеству – значит идти против этой воли Бога. Глобализм в какие бы идеологические одежды он ни рядился есть антихристианство – вот окончательный вывод православного философа культуры Н.С. Трубецкого и этот вывод может быть и уже становится почвой для объединения всех – и христиан, и атеистов в борьбе против нынешнего воинствующего глобализма – американского неолиберализма.

[1] - Н.С. Трубецкой Наследие Чингисхана М., 1999, с. 369

[2] - Н.С. Трубецкой Указ. соч. с. 370

[3] - Н.С. Трубецкой Указ. соч. с. 378