Татьяна Ставничая, город Саров, Нижегородская область, газета «Саров»: Пока мы ездили по Беларуси, нам рассказали, что в вашу армию ребят набирают по конкурсу. Вот нам интересно, россиянин может служить в белорусской армии? И будет ли он при этом пользоваться льготами на территории Беларуси, а может быть, на территории России и, наоборот, если белорус отслужит в российской армии, будет ли он пользоваться льготами, положенными солдату–«срочнику», отслужившему на территории Беларуси? Спасибо.
Татьяна Ставничая, город Саров, Нижегородская область, газета «Саров»: Пока мы ездили по Беларуси, нам рассказали, что в вашу армию ребят набирают по конкурсу. Вот нам интересно, россиянин может служить в белорусской армии? И будет ли он при этом пользоваться льготами на территории Беларуси, а может быть, на территории России и, наоборот, если белорус отслужит в российской армии, будет ли он пользоваться льготами, положенными солдату–«срочнику», отслужившему на территории Беларуси? Спасибо.А.Г.Лукашенко: У нас сегодня в армию не так просто попасть. Мне матери даже пишут: «Заберите моего балбеса, Александр Григорьевич, в армию, пусть он там послужит». Есть и такие письма. Многие люди при встречах просят, чтобы их парней призвали в армию. Нам как–то, разумно совершенствуя армию, удалось добиться того, что у нас нет проявлений «дедовщины», непорядочности в отношениях между военнослужащими. Это позор для любого президента, поскольку он — Главнокомандующий. Я этому уделяю первостепенное значение. Поэтому и «партизаны» так называемые идут с удовольствием послужить на месяц, на три мы их призываем для совершенствования навыков. Поэтому, простите за нескромность, уставный порядок в армии — это одно из величайших достижений, которое нам удалось получить за последние годы.
Что касается службы. Я так понял, службы белорусов в России, а россиян в Беларуси. Я тоже недавно ставил вопрос, но в ограниченном плане: неплохо было бы, чтобы на западном рубеже России в Ленинградском пограничном округе наши офицеры–пограничники служили у вас, ваши — у нас. Очень много в Военно–морском флоте белорусов служило в свое время. А сейчас мы фактически почти утеряли эти кадры. Нам очень жаль. Потому что бывшие моряки могут и в торговом флоте служить. Мы изучаем эту проблему — создания флота. Вот по этим направлениям я уже как–то ставил вопрос, но пока у нас ничего с россиянами не получается, а опыт этот был бы очень важен.
Что касается службы. Я так понял, службы белорусов в России, а россиян в Беларуси. Я тоже недавно ставил вопрос, но в ограниченном плане: неплохо было бы, чтобы на западном рубеже России в Ленинградском пограничном округе наши офицеры–пограничники служили у вас, ваши — у нас. Очень много в Военно–морском флоте белорусов служило в свое время. А сейчас мы фактически почти утеряли эти кадры. Нам очень жаль. Потому что бывшие моряки могут и в торговом флоте служить. Мы изучаем эту проблему — создания флота. Вот по этим направлениям я уже как–то ставил вопрос, но пока у нас ничего с россиянами не получается, а опыт этот был бы очень важен.
Ну и, конечно, я категорически против того, чтобы белорусы служили где–то там, в Чечне, в «горячих точках». Хотя это и не нужно, и россияне нас к этому и не приглашают. У нас бы люди этого не поняли.
Вячеслав Тетекин, газета «Советская Россия»: Александр Григорьевич, мой вопрос не из области экономики, мы сегодня об экономике говорим достаточно много, а из области духовной. Я считаю, что духовная область не менее значима для успеха национального строительства. У меня такое ощущение, что в России национальное самосознание подавляется вполне сознательно. Это часть плана развала России. Самое страшное, на мой взгляд, не натовские будущие войска, а то, что происходит у нас на телевидении, в том числе практически невозможно увидеть образцы народной культуры, все подавляется сплошной американщиной и второсортной музыкой, которую и музыкой–то назвать трудно. Как обстоит дело с укреплением национального самосознания в Беларуси?
А.Г.Лукашенко: Я много уже раз об этом говорил, да и вы выступали, говорили, что мы гордо, никому не «подтанцовывая», проводим свою политику. У нас этого достаточно в нашем народе — национального самосознания, гордости, стремления построить свою страну, навести порядок на этом куске земли, имя которому Беларусь. Мы отрабатываем национальную идеологию, государственную идеологию. Мы этого не боимся. Мы ищем те ориентиры, маяки, на которые мы должны наш народ ориентировать. Мы делаем это очень аккуратно — не скатиться бы здесь к национализму! Мы этого всегда боимся. Поэтому, даже когда писали наш гимн, я очень просил, чтобы поэты подчеркнули интернациональный характер нашего народа. Если хотите, это наше достояние, белорусов, — интернационализм. Мы с распростертыми объятиями, в силу нашего положения и менталитета, готовы встречать всех тех, кто не с мечом к нам придет. Мы очень добрые люди. И для нас это важнее. И вы знаете, вот в начале 90–х, когда националисты во главе с Шушкевичем пришли к власти, ну часть власти захватили — законодательную, тогда Верховный Совет всем вершил и правительство назначал. Правительство, оно было подмято националистами, россияне, русские люди на чемоданы были посажены. И если бы это продолжилось, а они сейчас хотят вернуться к власти, русским надо помнить, как они сидели на чемоданах. Вот были бы чудеса, когда из своей фактически страны вам пришлось бы уезжать, как из небезызвестных республик Советского Союза. Нам быстро удалось эту тенденцию переломить. Да и переламывать не надо было — наш народ не такой.
Поэтому национального самосознания достаточно. Мы поддерживаем, разумно поддерживаем, начиная от истории и заканчивая современным, в том числе экономикой, развитие: «Мы, белорусы, это можем». Это великая основа самосознания. Еще раз подчеркну, много внимания уделяем вопросам интернационального воспитания, чтобы всем у нас жилось хорошо. Это наше большое достижение и большое достояние.
Михаил Калих, Пермское областное телевидение: Александр Григорьевич, если позволите, о бытовом. Я с удивлением, разговаривая с коллегами, журналистами Беларуси, узнал, что примерно мы зарабатываем одинаково. Но жить здесь в 2 — 3 раза дешевле. Поэтому, если позволите, к Вам вопрос. За счет чего, каких льгот, чем Вы помогаете семьям, людям работающим? И еще. У нас недавно монетизация прошла. Не собираетесь ли Вы у себя проводить?
А.Г.Лукашенко: Ну знаете, что касается помощи семьям, то это просто. У нас социальное государство, и мы поддерживаем людей по разным направлениям. Начиная, допустим, от строительства жилья для молодежи — это льготный кредит. Правда, многие, почти все, хотят иметь этот льготный кредит. Но мы в каком–то плане ограничены ресурсами. Мы много строим, но еще недостаточно для нашей молодежи. Приоритет — жилье. Я считаю, что наиважнейшая помощь любой семье, любому человеку — это когда есть крыша над головой. Когда ты можешь после работы прийти в свой угол, где в тепле твои дети, твоя семья. Это наиважнейший вопрос. И мы здесь помогаем людям. У нас фактически на государственном обеспечении находятся участники Великой Отечественной войны, Герои. В канун 60–летия Победы, освобождения Беларуси я почти со всеми ветеранами встретился. У нас 9 Мая всегда шествие. Во главе колонны иду, они мне не задали ни одного вопроса, не сказали, что вот там телефона нет, жилья нет. Мы всех обеспечили жильем. Некоторые воспользовались и по второму и третьему кругу получили квартиры, в том числе для своих детей, что, я им сказал, недопустимо. Ветераны говорят: «Спасибо, у нас вопросов нет». Это дорогого стоит. Мы перед ними преклоняться должны, мы им очень обязаны. Заботимся об инвалидах, поддерживаем детей. Скоро примем программу поддержки материнства и детства. Я, вообще, думаю, что нам настало время принимать решение: трое детей — бесплатная квартира. Если мы хотим решить демографическую проблему. У нас сейчас идет обсуждение вот этих мер. Более того, очень жестоко относимся и будем относиться, тоже прорабатываем на уровне закона, вопрос родителей, которые бросают своих детей.
Будет принято решение, когда родители должны 120 процентов компенсировать содержание своих детей в детских домах. Многие говорят: а как ты их заставишь работать? Ясно же, какие это родители. Будем. Добьюсь того, что родитель будет «пахать» под охраной для того, чтобы содержать своих детей, чтобы другим неповадно было. У нас после войны, вспомните, ни в России, ни в Беларуси такого не было, что происходит сейчас. Может, у вас больше, у нас меньше потому, что мы увидели это и боремся.
Будет принято решение, когда родители должны 120 процентов компенсировать содержание своих детей в детских домах. Многие говорят: а как ты их заставишь работать? Ясно же, какие это родители. Будем. Добьюсь того, что родитель будет «пахать» под охраной для того, чтобы содержать своих детей, чтобы другим неповадно было. У нас после войны, вспомните, ни в России, ни в Беларуси такого не было, что происходит сейчас. Может, у вас больше, у нас меньше потому, что мы увидели это и боремся.
Боремся против торговли людьми, женщинами, девчатами. Мы приняли много нормативных актов. Весь мир нас в этом плане поддержал. Мы ухватились за эти процессы и поддерживаем разные категории людей. Поддерживаем женщин. Меня критиковали, когда я сказал, что меньше 30 процентов у нас в Парламенте женщин не должно быть. 33 процента мы избрали женщин в Палату представителей. То же самое в верхней палате Парламента. То есть мы реально проводим такую политику поддержки разных слоев нашего населения.
Что касается монетизации. Вы знаете, мы занимались этой проблемой. Мы часто обсуждали и с вашим Президентом, и с другими должностными лицами эту проблему. Я категорически против того, чтобы огулом убрали льготы, а потом еще в три раза больше пришлось из бюджета средств выделять. Мы, когда проводили инвентаризацию, обнаружили, как и у вас еще Совнаркомом принимались некоторые решения по льготам. Они до сих пор действовали. И мы попытались провести инвентаризацию этих льгот. Оставили льготы инвалидам, участникам войны, «чернобыльцам», другим категориям то, что будет действовать завтра. Все остальное, что не вошло, — исчезло. Мы вот, допустим, по здравоохранению определили перечень болезней, по которым мы будем поддерживать людей. И сказали обществу: вот перечень из 35 болезней. На большее хотели бы, но нет средств. Но эти 35 болезней, в принципе, охватывают практически все тяжелые заболевания. Более того, у нас же не платная медицина, как у вас. У нас в основном медицина бюджетная. Есть некоторые платные услуги, касающиеся комфортности. Хочешь быть один в палате, если ты находишься в больнице, плати. Телевизор — пожалуйста. И многие платят. Богатых людей достаточно. То есть мы от жизни пошли, разумно пошли. Льготы — это не одноразовый акт. Постоянно надо этим заниматься. Так же, как по ЖКХ. Постоянно, постоянно, все время заниматься надо. А разовые акты приведут вот к такому недовольству. Ну, допустим, мы платили, как у нас в народе называли, в чернобыльских зонах, «гробовые». Это выходило от полутора долларов до нескольких. Я часто в чернобыльскую зону езжу и спросил людей: «Ну что такое полтора эти доллара?» А по стране это миллиарды рублей, давайте эти деньги соберем, вот эту «мелкоту», обозначим проекты и вложим деньги в них. Нужны очистные сооружения. Нужны дороги. Нужна газификация, поскольку дрова там «грязные». И мы на эти проекты сотни миллионов долларов бросили. Никаких не было возражений. Люди это чувствуют, они понимают, что, во–первых, деньги не будут разворованы, а будут направлены на общее дело. Еще эти деньги прежде всего мы направили на то, чтобы накормить каждого ребенка в школе, особенно в чернобыльской зоне, даже три раза. Мы ж прекрасно понимали, что в те тяжелые времена у кого много детей, нормально поесть не могли. А в школу ребенок придет — там первое, второе, третье. Он всегда в школе накормлен, в тепле. Поэтому мы детям эти деньги сконцентрировали и отдали. То есть разумно подходили к этому процессу. Главное, не «чохом» просчитать. Мы занимаемся этим, но очень аккуратно.
Михаил Земсков, газета «Патриот»: Уважаемый Александр Григорьевич, Вы, конечно же, знаете, что мы, российские журналисты, были в Беловежской пуще. Все было очень здорово, встретились с белорусским Дедом Морозом, очень довольны его угощением на морозе. Но Вы знаете, вот, например, меня не покидало чувство, что где–то здесь рядом свершилась трагедия. Вот как Вы как советский человек оцениваете крушение нашей великой державы? Как объективный, исторический процесс или как действительно величайшую трагедию? И кто был инициатором ее?
Михаил Земсков, газета «Патриот»: Уважаемый Александр Григорьевич, Вы, конечно же, знаете, что мы, российские журналисты, были в Беловежской пуще. Все было очень здорово, встретились с белорусским Дедом Морозом, очень довольны его угощением на морозе. Но Вы знаете, вот, например, меня не покидало чувство, что где–то здесь рядом свершилась трагедия. Вот как Вы как советский человек оцениваете крушение нашей великой державы? Как объективный, исторический процесс или как действительно величайшую трагедию? И кто был инициатором ее?
А.Г.Лукашенко: Ну инициатором, наверное, вы были. Без России вряд ли развалилась бы страна и вряд ли мы объединимся без жесткой, понятной, целенаправленной политики России. Россия — это главный склеивающий фактор на будущее.
Что касается крушения СССР, ну тут мне не надо особо разглагольствовать. Я был единственным депутатом, который в парламенте выступил, проголосовал против разрушения. Тогда просто обманули депутатов. Сказали, что и Россия, и Украина, все уже ратифицировали Беловежские соглашения, мы одни остались. Вот перед глазами стоит Шушкевич, который прибежал в парламент и об этом заявил, будучи руководителем парламента. Он, кстати, не имел полномочий на подписание Беловежских соглашений. Поэтому тут юридически можно подвергнуть сомнению все, и мы юридически не подписывали это соглашение. Это личная инициатива Шушкевича. Он должен был получить санкцию парламента на это. Он не был президентом, который бы вот, допустим, как Ельцин или Кравчук, подписали. Он не имел права на это. Но он подписал. У него, как Черномырдин говорил, везде все чесалось больше, чем у кого–либо. Поэтому, наверное, и в пуще собрались. Осквернили такое место. Это ведь резиденция сейчас Президента. И я, когда открываю дверь и захожу в эту резиденцию, вот сразу картинка, журналисты показывают ее часто, перед глазами. Потому что я, переступая порог, вхожу в тот коридор, в этот зал, холл, где были наспех расставлены столы и все это подписывалось быстро. Ну и разговариваю ж с людьми. Они рассказывают, в каком состоянии подписывали, как подписывали, кто бегал, кто улыбался. Уникальные кадры у белорусских журналистов есть, и жутко смотреть на эту черно–белую картинку. Все были довольны — и наши, и ваши, и украинцы. Это жуткая вещь. Я категорически был против этого крушения, против этого развала. Пусть бы это было объективно, пусть бы этот процесс шел объективно, но не так, что собрались втихую, ночью. Ну это только благодаря тому, что у нас Михаил Сергеевич тогда был во власти и очень мягким был человеком…
Алла Скрипова, «Вечерний Челябинск»: Я хотела бы вернуться от духовного к материальному. Мы все живем в материальном мире, и я согласна, и все признают, что и россияне, и белорусы — народ трудолюбивый, но любого человека, такова его природа, нужно стимулировать. Вот нам тут рассказывали, что есть такой закон или постановление у вас в Беларуси, что зарплата простого рабочего и начальника не должна отличаться более чем в четыре раза. Это, с одной стороны, хорошо, с точки зрения как бы урезания аппетитов больших начальников, но с другой стороны, мне кажется, это не совсем стимулирует человека трудиться. Как Вы считаете? И не способствует ли это какому–то вот «черному налу», зарплатам в конвертах? Было ли у вас такое? Есть ли такие проблемы?
Алла Скрипова, «Вечерний Челябинск»: Я хотела бы вернуться от духовного к материальному. Мы все живем в материальном мире, и я согласна, и все признают, что и россияне, и белорусы — народ трудолюбивый, но любого человека, такова его природа, нужно стимулировать. Вот нам тут рассказывали, что есть такой закон или постановление у вас в Беларуси, что зарплата простого рабочего и начальника не должна отличаться более чем в четыре раза. Это, с одной стороны, хорошо, с точки зрения как бы урезания аппетитов больших начальников, но с другой стороны, мне кажется, это не совсем стимулирует человека трудиться. Как Вы считаете? И не способствует ли это какому–то вот «черному налу», зарплатам в конвертах? Было ли у вас такое? Есть ли такие проблемы?
А.Г.Лукашенко: Есть такие проблемы и «черный нал» есть. Но вот чтобы я назвал такие факты?.. Я не смогу это сделать, потому что у нас это не распространено. Было и в «конвертах». Мы законодательно недавно регулировали это, «по конвертам», вплоть до лишения собственности. Ты преступление налоговое совершаешь. В Америке за это дают самое большое наказание — если ты в конверте деньги платишь, с них налоги не платит человек. Поэтому — вплоть до лишения собственности. Это в основном характерно было для частников, на государственных предприятиях этого не делали.
Что касается зарплаты один к четырем, это значит на предприятии, если средняя зарплата 250 долларов, то руководитель больше 1.000 не может получить. Я принимал такое решение и считаю, что оно правильное. Да, оно где–то ограничивает руководителя. Да, некоторые руководители не удерживаются от соблазна иметь много и больше. Наверное, с десяток и до сих пор сидят в тюрьме, притом генеральный директор МТЗ. Когда, знаете, перепродавали, продавали тракторы, на Западе пооткрывали счета, мы их нашли, по многим вернули деньги в страну, миллионы долларов туда уходили. Есть и такие. Но исход один. Я бы не сказал, что у нас руководящий состав хозяйственных руководителей коррумпированный. Нет. Это все–таки люди больше такого патриотичного, советского стиля. Вот, кстати, Герой Беларуси у нас русский человек, из Ярославской области, Павел Мариев. Из Ярославской области первый Герой, хозяйственник. В некоторых государствах соотношение между бедными и богатыми, скажем, Швеция: 1 к 3,5, 1 к 4. У нас точно так же. В Соединенных Штатах Америки — 1 к 27, в России — то же. Поэтому и этим путем приходится идти. Желает себе директор зарплату выше, пожалуйста, пусть поднимает среднюю зарплату своим рабочим, среднюю зарплату по предприятию. Поднимет — и ему будет выше. А так, ну вы знаете, некоторые 100 тысяч долларов получают в месяц, а в это время у людей задолженность по зарплате за полгода. Разве это нормально?
Татьяна Сухановская, Архангельск, «Правда Севера»: Я хотела бы спросить, как Вы относитесь к возможности выборов Президента Союзного государства, о которых сегодня говорится в России?
Татьяна Сухановская, Архангельск, «Правда Севера»: Я хотела бы спросить, как Вы относитесь к возможности выборов Президента Союзного государства, о которых сегодня говорится в России?
А.Г.Лукашенко: У нас в проекте Конституционного акта отсутствует такая должность. Поэтому я никак к этому не отношусь.
Елена Короткая, журнал «Элита России»: Господин Президент, скажите, пожалуйста, согласны ли Вы с тем, что духовность лежит в основе любой жизни, в том числе жизни государства? Хотелось бы узнать о взаимоотношениях Русской православной церкви и Вашего государства, о Ваших личных отношениях с Владыкой, Экзархом Беларуси?
А.Г.Лукашенко: Мы действительно друзья с нашим митрополитом, если позволено так выразиться. Хоть у нас возраст–то разный, но очень добрые отношения. У нас такие же добрые, очень человеческие отношения с Патриархом Алексием.
В практике президентской у меня выработалась четкая система. Рождество, пасхальные праздники — я в церкви вместе с людьми. Именно так, потому что туда наши люди ходят.
Я искренне действительно уважаю верующих людей. Хотя я не скажу, что, знаете, я уже такой верующий человек, что, как многие, я часто видел снимки в газете «Завтра» и в других, со свечками стоят, некоторые лбом долбают пол в церкви, хотя такими мракобесами были еще вчера, на кладбище людей на Радуницу не пускали. Ну я не думаю, что они уже так изменились и перевоспитались. Вот этого я не приемлю. Прихожу очень часто в храмы, патронирую их, вот главный храм мы сегодня строим, думаю, за два–три года мы закончим его. Там бываю, свечку поставлю, хорошая эта традиция, очень ее люблю. Не люблю, когда строят большие храмы, которые довлеют над людьми. Стараюсь зайти, если где–то деревянная, аккуратненькая, теплая церковь. Я приезжаю в какой–то городок, на село, мне часто стараются показать вот такую церковь. Очень люблю такую домашнюю обстановку. А самый лучший храм — это у нашего митрополита Филарета дома. У него такая маленькая комнатушка и все, как в храме, иконостас и все остальное. Он знает, что я очень люблю это место, отводит меня туда, там свечку с ним поставлю, он помолится, я послушаю.
Вот так отвечу на ваш вопрос. У нас 80 с лишним процентов православных, 14 процентов католиков, есть другие конфессии. Всегда стараемся поддержать, помочь им. Поэтому они против меня и никогда не борются и всегда поддерживают. Даже в первые президентские выборы Шушкевич и Позняк очень рассчитывали на католиков. Но они практически все проголосовали за меня. И все, что я им пообещал, я сделал.
Поэтому недавняя наглая попытка раздуть какие–то антибелорусские настроения среди поляков провалилась… У нас, я часто говорю, нет поляков — это люди по своему происхождению поляки, но это же наши граждане Беларуси. Я не люблю этого термина — «польское меньшинство». Это унижает людей. У нас нет ни меньшинства, ни большинства — у нас все равны. Поэтому попытка раздуть конфликт, вы, наверное, из средств массовой информации знаете, в польском общественном объединении среди тамошних функционеров провалилась.
Я действительно очень хорошо отношусь ко всем людям любой веры, любой национальности. Глупо сегодня попытаться развернуть человека и посмотреть, что же в жилах у белоруса течет. Я часто в шутку говорю: вы знаете, почему белорусы такие умные? Потому что здесь, на этом куске земли, белорусы, украинцы, поляки, русские жили всегда. Татары сюда подошли с юга. Евреи — здесь проходила черта оседлости — добавили нам тут ума. И все это перемешалось в крови. Зачем нам от этого наследства отказываться? Мы ж умные люди только благодаря тому, что мы аккумулировали от каждого народа все лучшее. Поэтому я не идиот, чтобы от этого отказываться. Поэтому говорю, что большая наша и хорошая черта — это интернационализм. За это всегда людей уважали. Узколобых националистов нигде не любили и любить не будут.
Сергей Малюков, «Липецкая газета»: Александр Григорьевич, как отразится на строительстве Союзного государства грядущее вступление России в ВТО? Ваше отношение к этому?
А.Г.Лукашенко: Очень кратко. Не знаю, как это отразится. В свое время Российская Федерация, уже во время Путина, выступила с лозунгом: «В ВТО идем вместе, легче будет отвоевывать позиции...». Мы это сделали. Россия, Беларусь, Казахстан и отчасти Украина (во времена Кучмы) шли вместе. Потом Россия заявила: вместе тяжело, мы вступим, вам поможем. И фактически бросила нас. Казахстан сам по себе. Россия уже заявила, что в этом году вступит. Ну на АТЭС вроде опять поддержали стремление России вступить, но кое–кто сказал, что «Южную Африку, но не Россию примем». Есть много политики. А главный камень преткновения — это Евросоюз и США.
Но вопрос не в этом. Сначала была такая позиция, потом — другая. Мы прекрасно понимаем: Россия хочет вступить в ВТО по каким–то причинам без СНГ, и это, поверьте, очень плохо воспринято было руководителями стран СНГ. Ну как так, поменять позицию? Мы вообще без ВТО на постсоветском пространстве могли спокойно жить, и на наш рынок просились бы. У вас этим занимается Герман Греф. Мы с Назарбаевым на одном из заседаний глав государств и ЕврАзЭС задали ему несколько вопросов. Я спросил: «Ну почему вы торопитесь в ВТО, что это России дает?» Он говорит: «Да вот там нас дискриминируют, там по металлам и прочее». Я говорю: «Сколько вы выиграете, сколько вы сейчас теряете?» — «От 700 миллионов до миллиарда 800 миллионов долларов». Я говорю: «Копейки, копейки! Два миллиарда — да вы же здесь, внутри, можете эти два миллиарда найти. Что такое два миллиарда сегодня для такой России, когда там триллион уже долларов у вас этот фонд? Куда торопиться, зачем? Потеряете ведь больше». Я уже говорил, сельское хозяйство, авиа, автомобильное и так далее, и так далее. «Да, вы где–то будете выторговывать чего–то там, но все равно будут потери несоизмеримые, несоизмеримые, я так полагаю». Мы ему задали вопрос: «Это для вас приоритет — вступление России в ВТО без нас?» — «Да, приоритет». Вот такой был ответ.
Александра Пряткина, газета «Хакасия»: Александр Григорьевич, первое, что нас поразило по приезде в Беларусь, это порядок и спокойствие на белорусских улицах. Тем не менее такой вопрос. Как вообще обстоят дела с преступностью в вашей стране? Меня, в частности, интересуют такие моменты, как уровень детской преступности и масштаб незаконного оборота наркотиков. Дело в том, что у нас в Хакасии, думаю, что и в других регионах тоже, это одни из серьезнейших проблем. Вот любопытно было бы сравнить.
А.Г.Лукашенко: Трудно мне сравнивать. Есть и детская преступность, и наркотики есть. Куда же денешься, если этот поток идет через Беларусь в Европу. А недавно мы, наверное, полтонны синтетических наркотиков задержали из Европы в Россию на нашей границе — польского, по–моему, происхождения. Конечно, что–то и здесь оседает. Ну может быть, все–таки масштабы не те, но эта болезнь у нас есть. Как можем боремся, особенно через спорт, и с курением, и со спиртным, и с наркотиками. В Минске этого больше, в регионах почти нет. Что касается детской преступности, есть и она.
Если бы не было, то в колониях для несовершеннолетних не было бы детей, а они, к сожалению, у нас есть. Но опять же масштабы не катастрофические, ни в коем случае не катастрофические. Что касается преступности вообще, то у нас есть рост по кражам, позорному этому явлению. По тяжким преступлениям — у нас снижение. Но кражи дают рост.
Если бы не было, то в колониях для несовершеннолетних не было бы детей, а они, к сожалению, у нас есть. Но опять же масштабы не катастрофические, ни в коем случае не катастрофические. Что касается преступности вообще, то у нас есть рост по кражам, позорному этому явлению. По тяжким преступлениям — у нас снижение. Но кражи дают рост.
Александр Белокуров, город Новокузнецк, «Кузнецкий рабочий»: Мы в поезде ехали, люди самых разных воззрений, и у меня в вагоне были и правые, и левые, и все много спорили, каждый со своими идеями, каждый видит в Беларуси что–то свое, но все сходились в одном — социальное государство Беларусь держится благодаря авторитету, благодаря харизме, благодаря энергии Александра Григорьевича Лукашенко. И здесь же звучала такая тревога: а вот не будет Александра Григорьевича — и российский крупный капитал, который фактически транснациональный, совместно с чиновничеством раздербанят Республику Беларусь по клочкам, как в России примерно.
А.Г.Лукашенко: Ну тут надо или не отвечать, или отвечать честно. Поскольку договорились честно, я вам скажу. Да, есть такая проблема. Хоть это обо мне речь идет, но есть такая проблема. Что касается «держится на Лукашенко»… Не только на Лукашенко! Да, Лукашенко вмешивается во все процессы в силу своего характера и в силу ситуации, которая здесь складывается. Но ведь все решения, которые я принимаю, я не увиливаю ни от каких–то там популярных, непопулярных вопросов, принимаю решения, но их–то, самое главное, надо реализовать. И реализовывают все: и Правительство, и Администрация Президента, и госсекретариат, и министры, и губернаторы. Поэтому я бы не стал говорить, что вот это только заслуга Лукашенко. А ведь период–то какой? Мы же не во Франции и не в Великобритании живем, и не в Германии, где Шредер так Шредер, Меркель так Меркель. Они могут себе позволить философский подход. По большому счету, если не тот и не другой, Германия все равно будет развиваться. А мы ведь на изломе были. И нужны были руководители, которые, не побоясь, должны были принимать решения. По большому счету, мы не допустили больших ошибок. Мы не бросились огулом приватизировать все, делить и продавать. Мы поштучно смотрели. Прохудился сарай, дом, не можем его содержать, есть желающие купить — хорошо, покупайте. Но конкретно продавали дом. У нас очень сложно приватизировать предприятие. Трудовой коллектив прежде всего должен принять решение: быть приватизации того или иного предприятия. Президент на выходе должен подписать документ. У нас по закону так. То есть забюрократизирован умышленно этот процесс. Поэтому не так просто. Ну и потом, мы убедились, что не все приватизированное огулом хорошо. Более того, плохо. Ясно, что приватизировалось. Поэтому авторитет руководителя нужен сейчас. Но не скажу, что я умнее других руководителей. Просто у некоторых есть желание, стремление принимать решение и отвечать за него, а у некоторых — нет.
Для любого государства, если вдруг исчезает руководитель, а тем более тот, на котором многое завязано, как в Беларуси, это какая–то, наверное, нестабильность. Честно скажу — большая нестабильность для Беларуси, чего я и боюсь. И я уже людям сказал, почему я иду на третий президентский срок. Он как раз связан с этим. Хотя вот, я в одном районном центре это говорил, чисто по–человечески мне лучше сейчас уйти. Страна — на подъеме, ничего плохого для народа не сделано по сравнению с тем, что было, — небо и земля. Десять лет назад — пустые полки были, 10 — 30 долларов заработная плата — и то предприятия вообще некоторые не получали. Жуть, что было! Но сейчас страна живет. И все это позитивно оценивают.
Может быть, надо было уйти? Но я подумал о другом: хорошо, я ухожу, а вдруг завтра обвалилось все? Что народ скажет? Я же ему потом не объясню, что у нас по Конституции положено было два срока. А народ спросит, а почему ты не предложил третий срок? Люди могли бы так сказать. Они бы не сказали, это такой бы ропот народный был, это было бы недовольство, молва. Это для Президента самый главный сигнал. И я подумал: хорошо — я вам предлагаю свои условия. Вот посмотрите, я не буду вести какую–то агитацию, борьбу, я не буду сражаться, бороться, я просто буду реагировать, если где–то кто–то неправду будет говорить обо мне, о моей команде, как вы вот тут только что сказали, о министрах, которые честно работали, я буду их защищать. Все! Изберет народ — значит, он хочет, я ему еще не надоел, значит, он хочет меня видеть Президентом. А не изберет, что–то случится, я им скажу: «Я ведь вам предложил внести изменения в Конституцию, на референдуме третий срок определили. Вы меня не избрали, какие теперь вопросы?» Поверьте, что действительно я так рассуждаю, прежде всего этим мотивирую этот свой поступок.
Юрий Моисеенко, «Псковская правда»: Александр Григорьевич, в России сейчас идет интенсивное партстроительство. Население также активно убеждают, что, допустим, партия «Единая Россия» является альтернативой и панацеей от многих бед. Вы меня извините, я недостаточно хорошо знаком с политической системой Беларуси, но я признаюсь Вам честно, искренне удивился, когда, приехав к вам, узнал, что здесь нет партии «Единая Беларусь». В этой связи вопрос. Скажите, пожалуйста, я так понимаю, что Вы ориентируетесь на слова Гете, который сказал, что «из партий, как бы их ни звали, опоры мы не создадим, нам также чужды их печали, как мы и наши нужды к ним». Ваше отношение к этому вопросу? Ваше отношение к партстроительству?
А.Г.Лукашенко: Партии тогда только сильны, если они появляются там, тогда и в том месте, где для этого созрели условия.
У нас мажоритарная система выборов. У нас каждый депутат знает свой округ и там избирается. Это, может быть, объективно еще как–то тормозит процесс «партстроительства». Ну а потом, возьмите социологические исследования: вы же видите, у россиян и белорусов примерно одинаковое отношение к партиям. Что, они партиям верят? Нет. И вдруг партии растут как грибы. Почему? Искусственно растут. Мы не считаем нужным в Беларуси искусственно это делать. Поэтому у нас и нет такого партийного строительства, и нет у него и такого бурного расцвета. Потому что мы не инициируем это сверху — от Президента, Правительства, от должностных лиц. Это делать искусственно нельзя. Впустую потраченные время и деньги. Добавьте еще наш менталитет россиян, белорусов, и все станет ясным. В Беларуси 17 партий. Мы им не мешаем жить и работать. Пожалуйста. Вот они будут участвовать и в выборах, там они объединяются, разъединяются, выбирают, переизбирают своих лидеров. Мы не подталкиваем этот процесс. Не сдерживаем и не подталкиваем. Он у нас объективно проходит.
Сергей Хорошавин, газета «Курьер Карелии»: У нас сейчас в России идет реформа ЖКХ, идет достаточно активно. Но суть ее, как я понимаю, достаточно проста. Поскольку государство не справилось с жилищно–коммунальным хозяйством, решили пригласить частный бизнес в надежде, что он это все отрегулирует. Вот как у Вас? Я так понимаю, что государство занимается ЖКХ и, наверное, более успешно, чем у нас. Расскажите, пожалуйста.
А.Г.Лукашенко: Скажу вам откровенно, мы не стали разрушать то жилищно–коммунальное хозяйство, которое нам досталось в наследство. Оно было примерно как в России.
Мы прекрасно понимаем, что частный бизнес в ЖКХ не хлынет. Почему? Потому что там 100 процентов рентабельности получить очень сложно и прибыль вообще очень сложно получить. Если там бесконтрольно отдать все частнику, вы понимаете, к чему это приведет. Для того чтобы покрыть эфемерные некие там расходы ЖКХ, надо в 5 — 10 раз, может быть, увеличить тарифы на соответствующие услуги. Этого допустить нельзя. Я это четко и прекрасно понимаю. Поэтому мы не стали здесь забор городить, мы начали работать с тем, что есть. Латали, меняли трубы. Надо экономия — экономили. И приняли силовое решение в начале этого года, в конце прошлого, 4 — 5 долларов рост тарифов в год. Все, больше нельзя. Население это спокойно выдерживает, поскольку реальный рост заработной платы значительно выше, в среднем — 40 — 50 долларов в год.
Но не дай бог, где–то лопнет зимой труба — это ЧП, каждое утро мне сводка на стол идет по определенным направлениям, в том числе и эта. И не дай бог, они за несколько часов не сделают. Были времена, когда у нас коллекторы разваливались в Минске. И, помню, в новогоднюю ночь однажды стоял на краю этого коллектора, и в течение ночи мы ликвидировали этот порыв. Потому что знал, что весь микрорайон в Минске в новогоднюю ночь останется без тепла. Мороз был жуткий. Поэтому если кто–то думает, что государство не справляется и мы завтра частнику отдадим, он справится, это значит унизить свой народ и понимать, что он завтра будет сидеть без тепла. ЖКХ спасти может только государство, четко вникая в ситуацию.
Второе направление. Сегодня у нас если 20 жильцов в доме — каждый имеет счетчик. А новые дома мы не сдаем без счетчиков. В 3 — 5 раз эффект экономии. Вот и вся реформа ЖКХ.
Поэтому я категорически против всяких вот таких реформ в ЖКХ наскоком. Нам надо спокойно заниматься. Государству надо заниматься жилищно–коммунальным хозяйством. В противном случае получим очень жесткий удар по населению, и такой же будет ответ от населения власти.
Серафима Бусло, «Волгоградская правда»: Александр Григорьевич, скажите, каково в Беларуси влияние государства на СМИ?
А.Г.Лукашенко: Влияние государства на СМИ очень серьезное, очень серьезное. У нас примерно из 1.200 средств массовой информации, 380 государственных или с участием государства, остальные 700 с лишним — частные.
Что касается частных, ну какое там влияние может быть? Ну если пишут что–то, клевещут на человека — в суд. Других отношений нет. Ну я лично стараюсь на них не обращать внимания, потому что знаю, что напишут. За чьи деньги пишут, я это прекрасно понимаю и знаю. Государственные — ну так, наверное, как и в России. У нас руководители каналов — крупные фигуры. Они фактически работают на уровне министров. Поэтому у нас велико влияние государственных СМИ.
Исходит это из концептуального положения, которое мною определено, что идеология не приватизируется. Идеология — она и есть государственная идеология, опора нашего государства. А средства массовой информации — важнейшее направление и составляющая идеологии. Без средств массовой информации какая может быть идеология? Этим все сказано. Но это не значит, что вот они сидят, руководители, что их я там «давлю» каждый день. Я не помню, когда я с ними разговаривал. Да, еще газеты возьмите. 5 крупных государственных газет, которые мы поддерживаем, у них огромный тираж. У президентской газеты «Советская Белоруссия» — «Беларусь сегодня» — более 500 тысяч.
Конечно, я средства массовой информации лично тоже очень внимательно отслеживаю, сравниваю с российскими, ругаю часто, когда наши каналы слабее НТВ или других каналов по профессионализму. Что касается честности, порядочности, объективности — меня это устраивает. Но профессионализм… Надо учиться. А российские каналы, вот основные, они очень сильны профессионально. Дело в подаче. Пусть тенденциозно, пусть неправду, но подадут так, что на Западе сложно аналогию найти. Хотя я все каналы и западные ведущие смотрю лично сам.
Поэтому средства массовой информации — для нас это очень многое. Почему? Вы сами сказали, идет информационная война. Нас обложили так, что в этой войне не интересоваться основными «баталиями» Президенту было бы неправильно. Поскольку идет это давление, поэтому я очень вовлечен в этот процесс.
Наталья Семенова, газета «Звезда», город Пермь: Скажите, пожалуйста, в создании Союзного государства что Вы видите союзным, а что суверенным? Не боитесь ли Вы, что российский политический сапог раздавит социальную политику Беларуси или сделает ее гораздо агрессивнее? Потому что в России эта политика очень агрессивная.
А.Г.Лукашенко: Мы на такое Союзное государство никогда не пойдем, если будут основополагающие вещи брошены под «сапог». Никогда не пойдем. Это руководство России тоже четко понимает. Социальная политика — это приоритет любого государства. Я думаю, и Россия у себя, и Беларусь у себя разберется, куда тратить бюджетные средства. По поддержке, допустим, бизнеса, предприятий тут, конечно, надо оговаривать, чтобы не создавать неравные условия. А что касается социального блока, мы будем поддерживать образование, медицинское обслуживание у нас будет в основном бюджетное. Мы от этого никогда не отступимся. Я уверен, что и Россия к этому придет. Потому что иначе быть не может. Поэтому «сапог», как вы говорите, не сможет раздавить нашу социальную политику. И никто на этом, кстати, не настаивает. Ну, думаю, общая должна быть внешняя, оборонная политика и подобные вопросы должны быть общими, относиться к ведению государства. Все остальные — национальные приоритеты и прочее — уже вопросы национальные. Это в Конституционном акте все будет, кстати, прописано.
Николай Кеженов, город Смоленск, областная газета «Рабочий путь»: Уважаемый Александр Григорьевич, Вы в свое время руководили предприятием по производству строительных материалов. Не могли бы Вы разъяснить, как удалось белорусским предприятиям стройиндустрии, промышленности стройматериалов так заметно опередить российские. Это хорошо видно на примере Смоленской области.
А.Г.Лукашенко: Мы просто их не закрывали, не банкротили и не пытались продать. Мы их берегли. Но многие, кстати, все равно развалились. И мое то предприятие, где я работал, его тоже загубили… Поэтому у нас тоже все было неоднозначно. Вот цементные заводы: мы за это время два фактически построили — Кричевский остался, потом Костюковичский рядом с вами, мы ввели в строй, вторую очередь делаем. И Красносельский в Гродненской области тоже ввели. Там, кстати, был небольшой заводик, его французы хотели приватизировать и даже кое–что там уже «прихватили», обанкротили, мы потом у них законным путем забрали этот завод, за белорусские деньги восстановили. Сегодня мы удовлетворяем спрос и на внешних, и на внутренних рынках по цементу.
То есть мы выдержали этот период, зная о том, что придет время, когда это все будет востребовано. Вот в чем главный принцип. Мы терпели, время выжидали, и действительно так оказалось, что это все востребовано.
Светлана Меняйло, «Красногорские вести»: Наш район уже 30 лет дружит с Кореличским районом в Беларуси, и в следующем году будут Дни Беларуси в Московской области, мы были бы очень рады Вас видеть и в нашем районе тоже. Разрешите передать Вам привет от нашего района, от главы района — Рассказова Бориса Егоровича.
А вопрос мой таков. Отвечая на вопросы коллег, вы уже назвали ряд качеств, присущих белорусам. В их числе доброта, ум, интернационализм. Вы можете продолжить этот ряд? И еще, есть в этом ряду такие качества, от которых, Вы бы считали, что нужно белорусам избавляться? Спасибо.
А.Г.Лукашенко: Я публично сравниваю, я этого не боюсь, русского с белорусом. Ну чем отличить русского от белоруса? Ничем. Но русский, вот надо, за Беларусь, он сейчас рубашку рванет, не глядя ни на что, не думая пойдет… Белорус — он тоже пойдет, но прежде… подумает. (Смех в зале.) И в этом, я вот как историк думаю, объективное есть. Всегда через белорусов, знаете, туда–сюда французы, немцы, шведы ходили, топтали, давили, выбивали. То Россия в империю включит, то Речь Посполитая и так далее, не говоря уже о войнах перманентных, по многу лет. И это заставило наш народ быть таким, знаете… ну думать всегда, думать. Поэтому вот такое отличие. Я не хочу сказать, что это плохое качество, но мне больше импонирует, когда человек вот разогнался — и пошел, и пошел — его не удержать. Но я все это полушутя говорю. Вообще, вы знаете, почему к Лукашенко многие люди нормально относятся? Потому что я люблю свой народ. Я очень люблю своих людей. Я к ним отношусь с любовью.
Людмила Гуреу, «Тюменская правда»: Тюмень — один из основных газодобывающих регионов России. Расскажите о взаимоотношениях Беларуси с нашей областью. Особенно это интересно в контексте газификации белорусского села…
А.Г.Лукашенко: Вы знаете, мы газификацию села, чего бы нам это ни стоило, будем проводить. Более того, мы параллельно, где возможно на селе, ставим отопительные котлы на дровах. Если газ очень дорого, чтобы крестьянин мог и дрова использовать, и торфобрикеты. К 2010 году включительно мы поставили задачу использовать 25 процентов собственных топливно–энергетических ресурсов. Сейчас мы на 100 процентов зависим от Российской Федерации. На 25 процентов мы выйдем, это будет очень хорошо. Мы докупаем пару миллионов своей нефти, это тоже добавка к этому. Что касается взаимоотношений по газу, по нефти с Тюменской областью, вы знаете, нас что еще обижает? Американцам можно добывать нефть, газ в России. Еще каким–то компаниям можно. Но когда мы договорились, я просил Президента России об этом и поддержку получил. Но это не движется. Я говорю: давайте мы на условиях немцев, американцев и так далее для Беларуси в России добудем газ. Мы уже не говорим о том, что мы там, в России, целые города построили, Лангепас и другие. Это же наши города, которые мы строили. Белорусы осваивали месторождения и для того, чтобы получать нефть, газ. Но с развалом Союза нашего там ничего не осталось. Ноль! Мы уже не говорим — верните там, заплатите и так далее, а дайте нам возможность на общих основаниях. Мы купим там часть компании, допустим, какой–то частной газовой. По «ИТЕРЕ» шел разговор, и будем мы с ними добывать, мы сами добудем за свои деньги, вам налоги все уплатим, ну так, как американцы. Но ничего не добываем…
Ольга Бондарева, газета «Ставропольская правда», Ставропольский край: Беларусь и Россия строят действительно социально ориентированные государства. И тем не менее в нашей поездке мы еще раз убедились, что пути и методы этого строительства все–таки разные. Так вот, мне бы хотелось знать, какие перемены в России, на Ваш взгляд, Вы бы не хотели видеть в Союзном государстве, то есть Вы категорически их не приемлете.
А.Г.Лукашенко: Я проще скажу: я хотел бы видеть в России то, что мы делаем в Беларуси.
(Аплодисменты.)
Людмила Решетняк, «Кубанские новости»: Очень бы хотела передать пожелание ректора Краснодарского государственного университета культуры и искусства сотрудничать с вашим вузом искусств. Оно только сейчас налаживается. Хочется в любой форме, вплоть до проведения Дней белорусской культуры на базе нашего университета. База у нас очень крепкая. Вуз один из лучших в России. А вопрос у меня такой. К сожалению, как–то выпала из общего обозрения тема культуры. Хотелось бы, насколько можно, сейчас узнать обстановку, какова государственная поддержка культуры вообще и сельской культуры в частности?
А.Г.Лукашенко: Ни один музей, ни один Дом культуры, ни одно культурное другое учреждение в стране за это время тяжелое закрыты не были. Это официально. Я просто процитировал то, что мы везде отмечаем. Да, конечно, есть сложности с культурой, настоящей культурой на селе. Думаю, что с введением в строй агрогородков мы решим эту проблему на селе. Там будут культурные центры самые настоящие. У нас очень много самодеятельных коллективов появилось за последнее время. Мы не уничтожили ни одного ансамбля. Живут даже те, что были в советские времена. Те же «Сябры», Поплавская, Тиханович, они до сих пор поют.
Они довольны, когда мы их приглашаем на крупные концерты. Притом заставляем «живьем» петь. Кстати, любой государственный концерт, если ты «живьем» не поешь, где Президент присутствует, там тебя нет. И многих научили петь, хотя некоторые уже забыли, как это делается. Сколько у нас разных фестивалей? Вот смотрите, «Лiстапад». Я помню, лет 8 назад — все, развалился «Лiстапад». Никто не финансирует, Россия деньги не дает. «Александр Григорьевич, возьмите, помогите». Я думаю, Господи, тут каждую копейку сам считаешь, но я взял этот «Лiстапад» на себя, мы его «притащили» в Беларусь. Сегодня посмотрите, какой! Уже «Лiстападзiк» там детский появился. «Славянский базар» — ведь его тоже хотели в плавание пустить и уничтожить. Я его оставил в Витебске. Мы базу там создали суперсовременную, все купили, что надо. Потом театральные эти фестивали в Гомеле, в Бресте крупнейшие. «Патриотические песни» — в Бресте. «Национальной музыки» — в Молодечно. «Золотой шлягер» — в Могилеве. Море их. В большой России, огромной, столько нет, сколько у нас — на высочайшем уровне! 30 — 40 стран приезжают, со всего мира.
То есть мы это сохранили и приумножили даже. Мы большое внимание уделяем всему этому. Ну, может быть, как всегда, денег не хватает, но стараемся поддерживать. А сейчас я уже говорю: все, больше фестивалей не надо. Потому что для нашей страны это уже трудно иметь такое количество фестивалей. Не говоря о том, что это же все бюджетные деньги.
Вы говорите о государстве, о бюджете в культуре. Вот если бы вы у меня спросили какое–то частное предприятие культурное — я вам не назову. От детишек до современных театров, культурных ансамблей и прочее — все это государством поддерживается. Последний объект, перед которым я в долгу, — это Большой театр оперы и балета, который мы начинаем реконструировать. Он у нас очень красивый, но пришло время его реконструировать. Филармонию мы сделали такую, вот если завести вас сейчас показать, вы не поверите, что это возможно. Дворец, куда приятно приходить творческим людям. Там на этой базе много профессиональных ансамблей, которые нашли свою прописку. И всю эту систему содержит государство. И мы ее поддерживаем. Она у нас сохранилась, как в советские времена.
Вы знаете, скажу откровенно, у нас и телевидение несколько другое — более объективное. У нас с кошельком на телевидение не придешь. Если ты талантлив, ты обязательно в нашей стране пробьешься. Возьмите Полину Смолову, которая победила на «Славянском базаре». Она из обычной, простой семьи.
И я этому внимание уделяю серьезное. Поэтому это главное достояние — что у нас человек может реализоваться. Поэтому у нас есть многое. Наши оркестры — Финберга, Президентский оркестр… Президентский оркестр из детей создали. 3 — 4–й курс консерватории, забрали самых талантливых, устроили в Минске, дали зарплату на базе Дворца Республики…
То есть мы очень серьезно поддерживаем фонды талантливой молодежи, учащейся молодежи, созданные в стране. Десятки тысяч детей прошли через эти фонды — и победители международных конкурсов и так далее. Кстати, кто победил по русскому языку в последней международной олимпиаде в России? Белорусы, не россияне. Этим все сказано. (Аплодисменты.)
* * *
Уважаемые друзья, если я на какие–то вопросы не ответил, вы меня извините. Я понимаю, что вам нужно, может быть, и больше информации. Кстати, мне разные ведомства подготовили информацию к сегодняшнему дню. Я добросовестно ее пересмотрел вчера. И думаю, что если нужно будет журналистам, ее надо ксерокопировать и им передать. Это информация Министерства обороны и Министерства иностранных дел, и Министерства сельского хозяйства, и других ведомств, которая готовилась для меня. Поэтому, если информация будет вас интересовать, наша пресс–служба, Администрация Президента с удовольствием ее предоставят. Пусть она у вас будет для подготовки будущих материалов. Вам будет легче готовить публикации.
Еще раз, уважаемые друзья, уважаемые, дорогие наши россияне, спасибо вам за то, что вы приехали. Я знаю, что журналиста ноги кормят, но тем не менее такие расстояния — это действительно самоотверженно с вашей стороны, это действительно попытка не только самому познать и узнать эту страну, но и передать информацию о ней своим читателям. Это добросовестнейшее отношение с вашей стороны к вашим читателям.
Я вам очень благодарен. Я всегда буду с вами встречаться, если вы будете приезжать в Беларусь. Буду стараться ответить на ваши вопросы. Огромное вам спасибо. Мы всегда будем ждать вас в Беларуси. И вы должны знать, что Беларусь для вас земля не чужая, вы, русские люди, россияне для нас всегда близкие люди.
