Во времена СССР мы воспринимали союзное государство как единственного суверена, перед которым самостоятельность отдельных республик — ничто. Мы также привыкли считать Советский Союз историческим правопреемником Российской Империи, Московского царства и Киевской Руси. Не знаю, как расценивалось это в других союзных республиках, но в Российской Федерации дело обстояло именно так. Автор с детства (конец 1970-х — начало 80-х годов) впитал сознание, что Россия — это и есть весь Советский Союз. Для большинства россиян, по-видимому, эти два понятия тоже были тождественны. Да и за рубежом аббревиатура "СССР" стала синонимом искони привычного слова "Россия".
У РСФСР отсутствовали многие атрибуты "суверенитета", имевшиеся у всех других союзных республик. У РСФСР не было республиканской Академии наук, республиканской компартии. Русский язык, в отличие от языков титульных народов союзных республик, не обладал статусом государственного языка даже в РСФСР, оставаясь формально всего лишь "языком межнационального общения". Но никто в России, кроме кучки диссидентствующих "почвенных интеллигентов", не чувствовал себя от этого ущемлённым. Фактически русский язык был обязателен для любых государственных и общественных организаций по всей территории СССР. Для всех было очевидно, что РСФСР — неотъемлемая основа союзного государства, а прочие республики — как бы автономии по отношению к России. Вопреки ленинско-троцкистской модели СССР как глобалистского прообраза — "земшарной республики", реально осуществился сталинский план "автономизации".
В своей недавно вышедшей книге "Народ-правитель и народ-жертва: русские в СССР" Джеффри Хоскинг (Geoffrey Hosking) утверждает, что Ленинградское дело 1949 г. предотвратило развал Союза, который пытались осуществить с помощью проекта российской республиканской компартии и республиканской столицы, отдельной от столицы Союза. Как пишет в рецензии к этой книге С.С.Монтефиоре, Сталин "точно предугадал то, что случилось в 1991 г., когда Российская Федерация стала могильщиком СССР".
Принятие декларации 12 июня 1990 года и последующий процесс размежевания Советского Союза вовсе не были обретением русскими своего национального дома. Этим домом был именно Союз, как раньше таковым была Империя. Дом без стены и крыши — это уже не дом. А стенами и крышей России служили её национальные окраины, уже не одно столетие интегрированные в сформированное вокруг России цивилизованное сообщество. Объявление "независимости" РСФСР от СССР было равносильно, скажем, выходу Англии из состава Соединённого Королевства или Пруссии из состава Германской империи. Идея "государственного суверенитета" России в начале 90-х годов расколола СССР так, как не смогли бы сделать все прочие 14 республик вместе взятые, если бы они даже одновременно заявили об отделении от СССР. Фактически это выглядело так: Россия "отпускала на волю" своих вассалов, даже вопреки желанию некоторых. Реально, вместе с сюзеренитетом над вассалами Россия теряла свой суверенитет.
Союз ССР, по своему формальному строению, не был ни федерацией в устоявшемся понимании этого термина, ни даже унитарным государством с автономными территориями. Это была феодальная лестница подчинения и соподчинения. Многосложность структуры подчёркивалась несколькими уровнями статуса национальных образований в составе СССР: союзные республики, автономные республики, автономные области и округа. Членство в Союзе образований более низкого уровня, чем союзные республики, было не прямым: "вассал моего вассала — не мой вассал".
Советский Союз в таком виде выполнил свою историческую роль и должен был быть списан в архив. Но это не означало, что с его распадом должно было уйти в небытие и само союзное государство. Лидером в деле его реформирования, как прежде — лидером революции, давшей народам Российской империи право на самоопределение, могла стать только Россия. Однако вместо этого Россия объявила своим преданным вассалам: вы мне больше не нужны, вам вольная воля! Что же оставалось им делать, кроме как "брести врозь"?
В историю навсегда войдёт факт Беловежского сговора как одной из самых позорных дат в истории нашей общей Родины, когда три президента советских республик втайне от своих народов, вопреки их волеизъявлению на референдуме 17 марта 1991 года, без согласования с руководителями других советских республик, вышли из состава Союза, тем самым похоронив его. Это стало закономерным следствием капитулянтского акта, принятого российским парламентом 12 июня 1990 года. История навсегда также запомнит другое: что ни одна из центрально-азиатских республик СССР не запятнала себя ни одним опережающим сепаратистским актом. Документы о государственном суверенитете этих республик были приняты задним числом, после аналогичного российского документа. А руководителя Казахстана коллеги из "братских славянских республик" даже не проинформировали о "слёте" в Беловежье и намеченных там к принятию судьбоносных решениях.
Сейчас многие любят кричать об "ответственности России", о необходимости её "покаяния" перед своими соседями за некие преступления прошлого. Автор лично видит только одну главную ошибку, за которую народ России, без принуждения избравший в 1990–91 гг. таких руководителей, безусловно, несёт ответственность вместе с ними. Это — предательство своих соотечественников, граждан других республик СССР, взывавших к России за почином в деле обновления Союзного государства, а получивших в ответ барский жест пренебрежения. Празднуя 12 июня, Россия ежегодно словно воспроизводит этот жест, отдаляя возможность сближения. Исправить ошибку ещё не поздно. Но время уходит…
Я. Бутаков
