Наконец-то президент США Буш по настоянию 13 крупнейших американских корпораций снял возражения на вступление России в ВТО. Возможно, возникнут еще какие-то «препятствия», но мы говорим о направлении хода событий в принципе. Примерно в те же дни зам. главы Администрации президента В.Сурков в своей статье «Национализация будущего» напомнил положение Конституции РФ: «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ», при этом «никто не может присваивать власть в Российской Федерации». В.Сурков уточняет, что российская нация (народ) – это сверхэтническая общность всех граждан страны, она объединяет все народы России в прошлом и будущем.

Известно, что суть норм ВТО – максимальное раскрытие границ для потока товаров и капиталов и дерегулирование хозяйственной деятельности в стране национальным государством. Передача экономики РФ, переживающей длительный и глубокий кризис, под юрисдикцию норм ВТО и ее полное раскрытие для иностранного капитала есть момент судьбоносный. Это решение сопряжено не просто с риском, а с практически неизбежной утратой всей наукоемкой обрабатывающей промышленности (включая оборонную), а также большей части сельского хозяйства. И нам никто не позволит закрыться от действия норм ВТО так, как это сделали американцы, закрепившие в Разделе 102 (а) Акта по Соглашениям Уругвайского раунда положение о том, что «любое из положений соглашений Уругвайского раунда, если оно не соответствует любому закону США, не должно иметь силу».

Когда же и в какой форме «носитель суверенитета и единственный источник власти» РФ принял решение о вступлении в ВТО? С конца ХIХ века действует формула: «нация есть каждодневный плебисцит». Иными словами, нацию составляют люди, которые непрерывно обдумывают те выборы, перед которыми стоит страна, и в явном виде выражают свою волю, поддерживая или отвергая ту или иную альтернативу. Те, кто не желают участвовать в таком «каждодневном плебисците» или отодвинуты от него политической системой, де факто гражданами не являются.

Можно утверждать, что от плебисцита по вопросу вступления в ВТО было отодвинуто подавляющее большинство жителей России. Ничтожное меньшинство, в кругу которого обсуждался этот вопрос и принималось решение, фактически узурпировало гражданское право народа России «в прошлом и будущем». Все возражения против убийственного для ослабленной России шага просто игнорировались этим меньшинством. Не было никаких признаков диалога и объяснений, а часть приложений к протоколам переговоров о присоединении России к ВТО оказалась вообще засекреченной для российских граждан.

Это введение было необходимо, поскольку ВТО – один из главных инструментов той глобализации, которая проводится в настоящее время согласно философии и доктрине неолиберализма. Я предлагаю рассмотреть варианты национальной позиции России, сначала отвлекаясь от проблемы демократических прав народа. Пусть правящее меньшинство узурпировало эти права, но как в этих условиях оно должно было бы действовать, если бы было ответственной национальной элитой? Ведь знала Россия и царей, и генсеков, которые действовали на пользу стране, не претендуя на звание демократов.

Итак, глобализация - это мощная программа мироустройства, в которую вовлечены колоссальные финансовые и интеллектуальные ресурсы, и уклониться от которой Россия не может. Более того, Россия — ставка в этой большой игре. Говорят даже, что США как победитель в «холодной войне» пытается ресурсами России расплатиться со своим главным потенциальным противником – Китаем. Бжезинский прямо предлагает поделить между США и Китаем имущество России как геополитического банкрота.

В такой ситуации любой неверный шаг России грозит и государству, и населению огромными потерями. Мир столкнулся с программой абсолютно безжалостной, и эффективность действий правящего режима сейчас гораздо важнее соблюдения им демократических норм. Значит, сначала надо разобраться с вариантами решения по сути, а нарушение демократии станет отягчающим обстоятельством именно в том случае, если страна окажется в проигрыше (если в этом случае вообще кого-то будет интересовать демократия).

Один из идеологов глобализации, президент Европейского банка реконструкции и развития Жак Аттали, написал в 1990 г. книгу «Ты­ся­челетие. Победители и побежденные в грядущем мировом порядке» (на русском она издана в 1993 г. под наз­ва­нием «На пороге нового тысячелетия»). Он изъясняется весьма откровенно: «В грядущем новом мировом порядке будут  побеж­денные и по­бедители. Число побежденных, конечно, превысит число победи­те­лей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего, такого шанса не предоставят. Они окажутся в за­гоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них ник­то не станет обращать внимания из-за простого безразличия. Все ужасы XX столетия поблекнут по сравнению с такой картиной».

От такой судьбы население России могла защитить советская государственность, но население апатично приняло уничтожение СССР элитой, которая надеялась, что ее примут в число «по­бедителей» или хотя бы их обслуживающего персонала. Это уже история, теперь надо искать выход в худших условиях. Прежде всего, надо понять расстановку сил в стане самих глобализаторов, а также способ действия тех народов, которые, похоже, сумеют избежать участи побежденных, не входя в число победителей. Не всем хочется стать объектом ненависти миллиардов людей – ведь они рано или поздно вырвутся из «загона».

К каким видимым изменениям привела на Западе та неолиберальная волна, которая поднялась в конце 70-х годов? Прежде всего, к резкому «обогащению богатых». Доля 0,1% самых богатых людей США в национальном доходе выросла за 20 лет в 3 раза. При этом соотношение средней зарплаты топ-менеджера и рабочего в американских корпорациях выросло с 30:1 до 500:1. Повышение экономической мощи верхнего слоя элиты сопровождалось изменением ее состава. В списке богатейших людей магнатов промышленного капитала вытеснили финансовые спекулянты типа Баффета и Сороса, владельцы сетей розничной торговли, СМИ и предприятий информационных технологий. Эта группировка сильных мира сего была крепко спаяна неолиберальной идеологией. Так, все до одной из 247 газет, принадлежащих по всему миру Р.Мердоку, поддержали войну США в Ираке. Здесь, в сетевых организациях новой элиты и вырабатывалась доктрина глобализации.

Ее философия кардинально отличается от протестантской этики производственного капитала. В ней не просто декларирована полная независимость спекулятивного капитала от всяких обязательств по отношению к «своей» стране и обществу – отрицается само общество. Как говорила Тэтчер, нет «такого явления, как общество, - только отдельные мужчины и женщины».

Глобалисты действовали жестко – из МВФ и Всемирного банка уже к 1982 г. были изгнаны все экономисты-кейнсианцы, сторонники регулирующего воздействия государства. Была проведена и чистка ведущих экономических факультетов. Была создана целая система фондов, финансирующих пропаганду неолиберализма и подготовку «пятых колонн» во всем мире. На сторону глобализма удалось склонить левоцентристов и социал-демократов многих стран – его активными деятелями стали такие фигуры, как Клинтон и Блэр. В России на позиции глобализма встали «реформаторы» девяностых (Аганбегян, Гайдар, Ясин, Чубайс, Улюкаев и др.), надолго узурпировавшие свое право на истину в последней инстанции и полностью игнорировавшие мнение тех специалистов, которые предупреждали о пагубности курса вашингтонского консенсуса для России. (Так, опубликованная в 1996 г. книга «Реформы глазами американских и российских ученых», в которой ведущие экономисты, в том числе нобелевские лауреаты, предупреждали о неизбежных тяжелых последствиях избранного курса, была «реформаторами» проигнорирована).

Практика этой новой элиты известна. Возник особый тип финансовых войн – организованные атаки на национальные валюты (так, в октябре 1993 г. Сорос за несколько дней получил 1 млрд. долл. с помощью атаки на фунт стерлингов). Регулярными стали операции по разорению массы мелких акционеров в своих странах, как, например, в случае корпорации «Энрон». Но главным новшеством стали системные операции против национальных экономик, в ходе которых на основе постулатов вашингтонского консенсуса доводили страну до кризиса, обесценивали ее предприятия, а затем скупали их по дешевке. Так провоцировались кризисные волны, охватывавшие огромные регионы (как кризис в Мексике 1994-1995 гг., ударивший по Латинской Америке,  кризис 1997-1998 гг. в Азии, затронувший и РФ, или кризис 2001 г. в Аргентине). Все эти кризисы наносили тяжелый удар по населению, но одновременно позволяли кучке спекулянтов делать многомиллиардные состояния. Возникало множество предприятий с укладом почти рабского типа, а часть местных богатеев вливалась в новую глобальную элиту. После кризиса в Мексике там появилось 24 миллиардера, а после дефолта 1998 г. в России – 38.

Неолиберальная глобализация  ухудшила положение мировой экономики.

Совокупный мировой темп экономического роста в 1960-е годы составлял 3,5%, в начале неолиберальной волны, в 1970-е годы, 2,4%, в 80-е годы 1,4% и в 1990-е 1,1%.

В 2000-2003 гг. он едва перевалил за 1%. Рост экономики ведущих стран достигается не за счет развития производства, а посредством перераспределения богатства между сильными и слабыми странами. Это называют «накоплением путем лишения прав собственности». Достигается оно с помощью резкого ослабления национального государства (обычно после затягивания его в долговую ловушку), приватизации и скупки всех видов национальных ресурсов, включая природные.

Для этого все виды общественных отношений переводятся на рыночные основания, а все виды ресурсов становятся объектом купли-продажи. Ежегодный объем операций на международных финансовых рынках за 8 лет вырос в 60 раз и многократно превысил объем торговли товарами. При этом национальное государство под давлением международных финансовых институтов («мирового правительства») начинает служить инструментом такой глобализации – прежде всего, проводя приватизацию и сокращая расходы на социальные нужды и на поддержание таких национальных систем, как наука и культура. Государства же организуют потоки массовой нелегальной миграции рабочей силы, делая ее совершенно бесправной и резко удешевляя ее цену.

Речь идет о глобальных изменениях в культуре и социальной структуре общества, в системе права и международных отношений. Рушится не только мироустройство Нового времени с его фундаментальным принципом национального суверенитета, но и структура отдельных цивилизаций – новый глобальный порядок расщепляет каждую из них на две расы, с разным мировоззрением, разными системами ценностей и нормами поведения. Суть этой трансформации выражают словами «революция отщепенцев».

Возможность такой катастрофы предсказывалась уже в начале ХХ в. Два социолога, Макс Вебер и Георг Зиммель по-разному видели будущее индустриальной цивилизации. Вебер считал, что промышленный капитализм будет развиваться по пути интеллектуализации, так что постиндустриализм выведет на первый план Университет, оттеснив Фабрику на второе место. Зиммель предсказывал реванш «париев капитализма», потомков ростовщиков – финансистов и спекулянтов. На первый план, по его мнению, должны были выйти Банк и Биржа. В нынешнем цикле сбывается прогноз Зиммеля. Но это именно «волна», нет оснований принимать ее за «конец истории».

В своем реванше «отщепенцы» обнаружили поразительную жестокость. Проводимая по их планам глобализация повсеместно уничтожает непреходящие ценности, рвет ткань человеческих отношений. Целенаправленно разрушаются не только структуры национальных государств, ставшие препятствием в расчистке пространства, но и народы как носители национального суверенитета. Когда было опубликовано первое изложение доктрины глобализации (в докладах Римскому клубу), социолог из ФРГ Э. Гэртнер заметил, что «народы как действующая сила представляют собой для Римского клуба, для Киссинджера и для «Трехсторонней комиссии» только источник опасности, угрожающий их мировой сис­те­ме». Установки на суверенитет народов над их естественными и природными богатствами были изъяты даже из декларативных программ ООН на 1990-е годы. Как говорили дипломаты, чтобы избежать «риска pазбазаpивания сырья по национальным квартирам». Эту мысль конкретизировала в дальнейшем Мадлен Олбрайт, заявившая, что это несправедливо, что Россия обладает такими огромными природными ресурсами.

Подчеркивая, что жизненная философия спекулятивно-финансового капитала отвергает само понятие народа как надличностной общности и понятие Родины («деньги - родина безродных»), французский философ Московичи так объясняет мотивы этой новой глобальной элиты: «Повсюду существуют инородцы, еретики - люди, исключенные из общества из-за опасности, которую они представляют для общества, если не для всего человеческого рода... Никакая другая роль не позволяет им существовать и даже приобрести некоторое могущество. Лишь деньги могут дать это, и они хватаются за них как за спасательный круг».

Именно в этом смысле можно понять утверждение нынешнего руководства РФ о том, что политический порядок в стране есть «суверенная демократия». Эта комбинация слов имеет двойной смысл: демократия – знак отказа от конфронтации с новым мировым порядком, установка на поиск компромисса (мол, «мы – не империя, бросающая вызов глобализации»); суверенная – знак отказа предоставить национальные ресурсы в полное распоряжение новых «хозяев мира».

Об этом говорил в своих последних работах А.С. Панарин: «В процессе глобализации не должны быть утеряны достижения «демократического модерна», в частности, такое понятие, как национальный суверенитет. То есть урезонивать держателя однополярного мира можно не только методами альтернативного глобализма или методами различных геополитических альтернативных группировок - его можно урезонивать и понятием национального суверенитета. Это понятие отнюдь не устарело, потенциал его еще огромен. Необходимо сохранить понятие демократического суверенитета народа».

По мнению Панарина, «нельзя отрицать глобализацию с позиций национализма, изоляционизма». Но в то же время он признает, что «в нынешнем виде процесс глобализации для нас неприемлем». Возникает противоречие - каким образом, можно наполнить столь мощный процесс иным содержанием, заменить его неолиберальную основу какими-то иными принципами? Каков же должен быть вектор России, чтобы повлиять на смысл глобализации? Кто может быть ее союзником в этом движении? Кто противники?

В.Сурков, формулирует задачу таким образом: «Быть на стороне сообщества суверенных демократий (и свободного рынка) – против каких бы то ни было глобальных диктатур (и монополий)». Такое видение усугубляет противоречивость задачи. Ведь именно те страны, которые стандартно называют себя «суверенными демократиями» (и признаны таковыми в самой РФ), как раз и породили доктрину неолиберальной глобализации и ту элиту, которая  осуществляет программу глобальных диктатур. Они, по выражению В.В.Путина, и есть тот «волк, который кушает и никого не слушает». Каким образом РФ может быть на их стороне, сама, будучи их самой лакомой потенциальной жертвой? В.Сурков выдвигает лозунг: «Не выпасть из Европы, держаться Запада - существенный элемент конструирования России». Да, существенный, но ведь не единственный! А других элементов не названо. Что значит «держаться Запада» если глобализация под эгидой Запада «для нас неприемлема»?

Большая статья В.Суркова полна идеологических реверансов в сторону «волка». Все они отрицают соседний абзац. Вот читаем: «Впервые за тысячу лет наше общество так свободно». Как же так? Ведь рядом сказано, что в РФ «подменившая легитимную власть олигархия сопровождалась пандемией нищеты, коррупции и заказных убийств, настоящим коммерческим террором, самоистреблением за деньги». Какая же это свобода!

Более того, РФ сейчас должна восстанавливать свой суверенитет, он во многом утерян. Вот цель: «Центр прибыли от международных проектов использования российских ресурсов должен закрепиться в России. Так же как и центр власти над ее настоящим и будущим». Так вопрос в России стоит «впервые за тысячу лет». Какая уж тут свобода - нам на горло наступили «железной пятой», мы боремся за свободу приемами дзюдо, из положения лежа.

В.Сурков хочет сделать «волку» приятное, обругивая советский строй, при котором страна обрела полноту суверенитета: «Освоение космоса и атомной энергии добыто жестоким упорством советского крепостничества». Это надо понимать так, что впредь Россия обязуется не вести никаких мобилизационных проектов? Только гнать газ на Запад, а «национальным проектом» называть подключение школ к мировой паутине, прекрасно зная, что российский сегмент Интернета буквально напичкан порносайтами и прочей информацией,  предназначенной явно не для школьников.

Но эта противоречивость утверждений В.Суркова ценна тем, что делает наглядной глубокую противоречивость стоящей перед страной задачи. Как, не имея возможности уклониться от глобализации, и не имея сил навязать ей свою «повестку дня», направить ее удар по касательной - и при этом преобразовать, насколько удастся, энергию этого удара на пользу России? Разрешение таких противоречий можно найти только в синтезе. Это значит, что лобовой антиглобализм (тем более с «оранжевым» оттенком) – это просто постмодернистский спектакль, реклама глобализации от противного.

Синтез – соединение разнородных и даже разнонаправленных сил. Диапазон возможных конфигураций весьма широк, здесь есть простор для творческих решений. Видим ли мы примеры такого синтеза? Да, и прежде всего именно в тех странах, которые являются локомотивами глобализации. Это, прежде всего, США и Китай. Здесь в наибольшем масштабе господствуют подходы неолиберализма и глобализации торгово-финансовой деятельности. И в то же время здесь действуют мощные государства, следующие кейнсианской доктрине. В США государство берет на себя колоссальные расходы, не обращая внимания на растущий долг – нарушает те самые неолиберальные догмы, которые навязывает во всем мире. В Китае государство делает громадные инвестиции в инфраструктуру и производственные мощности, предоставляя невозвратные кредиты частному капиталу и опекая китайских предпринимателей по всему миру (в том числе через разветвленную сеть теневых организаций – автономных, но следующих общей имперской доктрине). Это хорошо показано в работах генерала МВД В.Овчинского.

Этот синтез осуществляется даже на уровне философии и массового сознания. Глобализм Клинтона и Гора, их левизна и постмодернизм неразрывно связаны с национализмом и протестантским фундаментализмом неоконсерваторов. Так США, выпуская в мир своих «отщепенцев», сохраняют свое национальное ядро – без него не было бы того «невидимого железного кулака», который дает силу «невидимой руке» неолиберального рынка этих глобалистов.

В Китае элементы неолиберальной политики использует коммунистическая партия. Но она умело сочетает их с элементами дирижизма и планового хозяйства. Эгалитарное китайское общество испытало резкое расслоение, многомиллионные массы рабочих и нахлынувших в города мигрантов из крестьян подвергаются сверхэксплуатации, но трудящиеся не считают себя «рабочей силой» на рынке труда, как это следует из классовых теорий марксизма и либерализма. Массовое сознание следует маоистской концепции масс – «рабочих, крестьян, интеллигенции и национальной буржуазии, чьи интересы гармонируют друг с другом и с государством». Только опираясь на легитимность, вытекающую из этой концепции, государство Китая смогло совершить неимоверный рывок в развитии страны, вторгнувшись в мировую глобальную экономику в качестве нового центра силы. Китайский синтез чрезвычайно сложен, в нем самоотречение превращено в источник силы, крах легитимности этой силы может произойти лавинообразно. Но Китай почти уже избежал угрозы быть съеденным «волками глобализации».

Имитировать чужие подходы невозможно, но они дают структурные уроки. На мой взгляд, сегодня в России есть возможность найти подходы к своему синтезу, но его зародыши разрушаются.  Целенаправленно их разрушают отечественные неолибералы и «оранжевые» антиглобалисты. Это понятно, они находятся в союзе с теми, кто заинтересован в превращении «постсоветского пространства» в чистую площадку для деятельности «глобальных экономических операторов». Но в эту же кампанию втягивается и сама власть, подрубая себе возможности для проекта «глобализации без потери суверенитета». Это выражается, в частности, в антисоветской риторике и интенсивной пропаганде. При этом неизбежно ведется и разрушение символов национального сознания «российского народа», и его исторической памяти – непременных условий национального суверенитета. Более того, всем очевидно, что главный потенциал модернизации и инновационного развития РФ сконцентрирован в системах, созданных в советское время и сохраняющих советский культурный тип (в школе, науке, ВПК, армии). Какую цель преследует непрерывная дискредитация этих систем и попытки их демонтировать? Ведь если эти попытки достигнут успеха, в России останется одна Труба (да и то советского происхождения).

В РФ подавлена интеллектуальная деятельность по анализу проблем глобализации и альтернативных проектов участия в ней России. В правительственных кругах ведутся ситуативные разработки, связанные с частными задачами (например, при переговорах о вступлении в ВТО или о рынках энергоносителей). В академических кругах или на политизированных интеллектуальных площадках (например, в Горбачев-фонде) все замыкается на апологетику или критику неолиберальной доктрины. Прагматический «штабной» анализ вариантов возможной «российской доктрины» сейчас отсутствует, а раньше присутствовал в какой-то мере на площадке НПСР. Но ведь без такой доктрины Россия заведомо потерпит поражение. Глобализация – новый тип войны, причем участь потерпевших поражение в этой войне будет ужасной. Это, как минимум, демонтаж всех самобытных цивилизационных структур, что означает заведомую утрату суверенитета, а для многонациональной России и заведомое расчленение. В таких условиях «российский народ» будет просто использован как сырой «человеческий материал».

Если нынешняя Администрация президента заговорила о «национализации будущего» и о суверенитете, то первым шагом по реализации этой заявки должна была бы стать поддержка тех интеллектуальных сил, которые пока что ведут аналитическую работу и общественный диалог в условиях, близких к катакомбным – «на общественных началах» и общаясь исключительно через Интернет.

С.Ю. Глазьев опубликовал в Интернете манифест «Социалистический ответ либеральной глобализации». Он предлагает сложную конструкцию – «социально-консервативный синтез». Это не антиглобализм и не антилиберализм, это именно идея направить поток глобализации или его часть по иному руслу, найдя точки соприкосновения социал-демократии и национального консерватизма. Глазьев предлагает «международное объединение левых сил (прежде всего, организованных в Социнтерн), «зеленых», международных гуманитарных организаций» при поддержке «со стороны духовного руководства мировых религий». В этом же ключе действует ряд других российских движений (например, представленные форумом «Диалог цивилизаций»). Явно назрела их координация и институционализация в форме общей площадки для диалога. Это несравненно важнее, чем политические распри.

Второе – необходимо возрождение и легализация «советского» интеллектуального дискурса, восстановление и обновление ценностей солидарности и сотрудничества в проектах отечественного типа. Социал-дарвинистская риторика, которая льется с экранов телевизора, травмирует сознание подавляющего большинства населения России, она толкает молодежь к солидарности фундаменталистского толка – этнической или религиозной. Значение ценностей солидарности носит сегодня уже не политический характер, это второстепенно, главное – их мировоззренческий смысл, их роль в собирании той самой гражданской российской нации, о которой говорит В.Сурков. Как можно призывать к ее укреплению, подрывая в то же время главные скрепляющие нацию механизмы!

Как это ни болезненно для русского сознания, надо вникнуть в глубокую идею А.С. Панарина, согласно которой любая волна глобализации, накатывающая на Россию, требует от нее элиты, производящей «антропологическую подмену» - вступающей в контакт с глобализирующей силой в знакомом ей и уважаемом ею обличье. В петровские времена шведская армия должна была встретить не бородатых стрельцов и не казаков в мохнатых шапках, а строй солдат европейского типа. При западных дворах должны были появиться русские дипломаты в париках и шелковых чулках, говорящие тонкие комплименты. В ХХ веке, в волну западного империализма и при господстве над западными умами Гегеля и Маркса, русские должны были предстать в обличье глубоких марксистов и «отряда мирового пролетариата», спрятав для внутреннего пользования свой «архаический крестьянский коммунизм». Так русские перенаправили энергию «глобализации империализма» в русло «глобализации солидарности» - и на этом продержались целый исторический период. Панарин объясняет: «По-марксистски выстроенная классовая идентичность делала советского человека личностью всемирно-историче­ской, умеющей всюду находить деятельных единомышленников — «братьев по классу».

Сегодня Россия должна была бы внедрить в неолиберальную глобальную элиту легион своих молодых миллионеров, говорящих на языке неолиберализма и людоедских ценностей. Но что мы видим? Людоедские ценности налицо – но как поставить этот легион на службу России? Вот – задача для государства.

Подобную задачу смог решить японский император, посылая молодых самураев в Европу учиться на капиталистов. Такую задачу решают, с большим риском, китайские коммунисты. Вспомним известную шутку о том, что американские университеты – это место, где русские преподаватели обучают китайских студентов. Но что сделано для этого Администрацией президента РФ? Где доктрина и механизмы, чтобы «запрячь» в такую телегу «новых русских»? Они обобрали российский народ и ввергли его в массовые страдания – им дается шанс реального покаяния. Но только государство может заставить их использовать этот шанс. Это и станет экзаменом российской «суверенной демократии» В.В.Путина.

С. Батчиков 

http://www.glazev.ru/associate/2052