На англоязычном ресурсе GlobalResearch.ca прочитал статью Дональда Барлета и Джеймса Стила "Куда подевались правительственные средства по плану Полсона "  ("Where has the bailout money gone" by Donald L. Barlett and James B. Steele).

Статья показалась настолько интересной, что решил потратить некоторое время на ее перевод. Кому интересно, читайте русскую версию, ведь даже владея иностранным, предпочитаешь читать материалы на родном языке. Оригинал статьи находится здесь:  
http://www.globalresearch.ca/index.php?context=va&aid=15420


Дональд Барлет, Джемс Стил. "Куда подевались правительственные средства  по плану Полсона. Хорошие миллиарды вслед за плохими".



В последние дни правления бушевской администрации Казначейство США выбросило в топку американской финансовой системы более четверти триллиона долларов в рамках программы ТАРП (прим. мое переводчика: Troubled Asset Relief Program - Программа выкупа проблемных активов). Сделано это было без каких-либо ограничительных условий, финансовой ответственности и подотчетности получателей средств и даже в отсутствие здравого смысла. Авторы пытаются раскрыть, сколько денег в итоге оказалось в недобросовестных руках, произведя эффект, противоположный тому, что требовалось.

Прямо внутри входа в Казначейство, по эту сторону от ограждающих решеток, пультов охраны и сканеров, контролирующих доступ в Неогреческое здание (Greek Revival building) находится одно из прекрасных внутренних помещений Вашингтона. Обрамленные бронзой двери, открываясь вовнутрь, ведут нас в двухэтажную палату. Висящие люстры изящно подчеркивают кессонные потолки, отбрасывая мягкий свет на мраморные стены и богатую напольную мозаику.

В этой комнате, начиная с 1869 года в течение многих десятилетий Правительство США производило многие свои финансовые транзакции. Сумки с золотом, серебром и бумажными ассигнациями привозили сюда на телегах, в которые были запряжены лошади, и складывали в хранилища. На всегда оживленном торговом этаже работали казначейские клерки, которые выдавали коммерческим банкам банкноты и монеты, обменивали старые векселя на новые, обналичивали чеки, погашали сберегательные сертификаты и принимали правительственные расписки. В те дни всю эту деятельность можно было наблюдать из первых рук, собственными глазами видя, как правительственные и частные банкиры занимаются бизнесом. Это публичное помещение стало известно под названием Кассовая комната (Cash Room).

В наши дни Кассовая комната используется для пресс-конференций, церемониальных действ и министерских вечеринок. И это очень плохо. Если бы Казначейство по-прежнему использовало Кассовую комнату так, как делало это в те далекие времена, возможно сегодня мы имели бы гораздо больше ключей к разгадке того, что же случилось с теми миллиардами долларов, выпорхнувших из Казначейства в избранные американские банки в последние дни правления бушевской администрации.

Конец октября. Конгресс США принимает Акт о чрезвычайной экономической стабилизации (Emergency Economic Stabilization Act), вручая Казначейству 700 миллиардов долларов для спасения национальных банков в условиях финансовой паники и паралича кредитной системы. В течение последующих трех месяцев Казначейство произвело вливание почти 239 миллиардов долларов в 296 из 8000 американских банков. Средства пошли крупным банкам. Они пошли малым банкам. Они пошли банкам, отчаянно нуждавшимся в деньгах. Они пошли банкам, которым деньги не нужны были вовсе, но которым Казначейство приказало взять их. Они пошли банкам, которые обрадовались нежданно свалившемуся на них кушу, и просто потратили его на покупку других банков. Некоторые банки получили целых 45 млрд. долларов, другие - всего лишь 1,5 млн. 67% средств было направлено 8 финансовым институтам, 33% средств досталось остальным. И это только средства, направленные банкам. Еще десятки миллиардов долларов было выделено другим компаниям, и все произошло до того, как Барак Обама занял президентское кресло. Это была самая крупная интервенция Казначейства в финансовую систему США за всю ее историю.    

Но как только деньги покинули стены Казначейства, для правительства их след словно простыл. Казначейство знало, куда были направлены средства, но не имело никаких сведений о том, как эти средства были использованы их получателями. Способствовали ли они экономическому оздоровлению? Были ли они потрачены на цели, предполагавшиеся Конгрессом? Спасли ли они банки от коллапса? Казначейство под руководством Полсона не знало на эти вопросы ответа, и создается впечатление, что и не желало его знать. Оно никогда не требовало от банков объяснений, что они сделали с таким беспрецедентным вливанием капитала.      

Ровно год минул с разгара финансового кризиса и принятия первого пакета антикризисных мер. Некоторые меры по улучшению надзора и дисциплины  в финансовой сфере были предприняты уже администрацией Обамы, но даже сегодня очень тяжело распутать клубок до конца и отыскать след тех денег.  Хотя все же можно с определенной степенью точности восстановить события тех первых трех критических и беспорядочных месяцев, когда Казначейство находилось еще в руках Генри Полсона, и была выплачена большая часть средств. Надо ли говорить о том, что не существует единой расчетной палаты, в которую бы стекалась вся информация о средствах по программе ТАРП. Для того, чтобы скрупулезно разобраться во всех деталях, нужно провести тщательный аудит сотен получателей средств, затем перерыть электронную картотеку Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC, Securities and Exchange Commission), годовые отчеты и другие документы, иначе говоря, провести стандартную due diligence (прим. мое переводчика: комплексную финансово-юридическую экспертизу) программы, которую само Правительство не удосужилось провести. В данной статье мы всего лишь немного погрузили палец в это вязкое и топкое болото, но один факт совершенно очевиден - большая часть денег оказалась в сундуках весьма неожиданных институтов - институтов, которые были скорее виновниками кризиса, нежели его потерпевшими.
 
Переворот
Намерения, которыми руководствовался Конгресс при принятии антикризисного закона, были более чем очевидными. Цель Программы по выкупу проблемных активов, сейчас уже более известной как ТАРП, состояла в выкупе обеспеченных ипотечными закладными ценных бумаг и других "ядовитых активов". Но положения в законе были прописаны настолько обтекаемо, что это давало секретарю Казначейства самые широкие полномочия по борьбе с финансовым кризисом: он мог поступить с выделенными средствами так, как посчитал это необходимым. Если бы ТАРП был кредитной картой, то ее следовало бы назвать карт-бланшем. Эти полномочия были всем, что понадобилось Полсону для запуска печатного станка в течение нескольких дней, и для изменения самой сущности программы, которая вместо выкупа плохих активов свелась к покупке пакетов банковских акций.

Почему это произошло? Очевидно, Казначейство посчитало, что выполнение задачи по выкупу плохих активов займет слишком продолжительное время, и тогда они не успеют оказать помощь финансовой системе и ликвидировать тромбы, образовавшиеся на кредитном рынке. Поэтому, теоретически, требовались более оперативные меры - и так родился план по обязательному вливанию миллиардов в банки в независимости от желания или потребностей последних. И действительно, состояние Citygroup и Bank of America уже внушало серьезные опасения. Был страховой гигант A.I.G., который уже получил к тому времени от Федеральной резервной системы вливание ликвидности и который в дальнейшем получит в рамках программы ТАРП еще 70 млрд. долларов - это больше, чем получил любой банк. Осуществляя вливание средств "направо и налево",  Казначейство даже не столько стремилось помочь финансовым институтам в сложившейся для них напряженной ситуации, сколько надеялось на то, что выделенные средств немедленно попадут в финансовую систему и ликвидируют образовавшийся там кредитный тромб. Но даже в той ранней стадии в условиях наивысшей неопределенности складывалось ощущение, что реальную стратегию Казначейства вряд ли можно было назвать научно обоснованной, ибо как можно считать научно обоснованной надежду на то, что если просто кинуть в экономику большой мешок денег, то часть из них точно сделает что-либо полезное.

В воскресенье, 12 октября, между 6:30 и 7 часами вечера Полсон сделал ряд звонков руководителям 9 крупнейших банков - так называемой  "Большой девятке" ( Big 9) - и попросил их приехать следующим утром в Казначейство для обсуждения вопросов, связанных с финансовым кризисом. Он не вдавался в детали о том, какие конкретно это будут вопросы. Ряд электронных сообщений, поступивших в распоряжение организации Judicial Watch (прим. мое переводчика: Judicial Watch (Правовой надзор) - американская организация, осуществляющая наблюдение за деятельностью органов государственной власти  США  на предмет соблюдении ими этики, законности и правовых норм) немного проливают свет на те события. Президент банка Citygroup Вихрам Пандит (Vikram Pandit) согласился приехать, но попросил своих сотрудников выяснить истинную цель встречи. "Не могли бы вы выяснить, зачем Вихрам Пандит приглашен к Полсону" - так написал сотрудник Citygroup из Нью-Йорка, которому было дано это поручение, в вашингтонский офис банка. Когда же высокопоставленный представитель банка в Вашингтоне Николас Калио позвонил Полсону, ему было сказано только, что Пандиту следует приехать.  

Другие высокопоставленные чиновники Казначейства также были немногословны. Руководитель аппарата Казначейства Джеймс Вилкинсон (James Wilkinson) отправил в 7:30 утра следующее электронное сообщение: "Кто-нибудь, сообщите Майклу Дэвису, Кевину Фромеру или мне, кто будет из Большой девятки?".

Поздним утром список банкиров наконец стал известен: Вихрам Пандит из Citygroup, Джеми Даймон (Jamie Dimon) из J.P. Morgan Chase, Кеннет Льюис (Kenneth Lewis) из Bank of America, Ричард Ковасевич (Richard Kovacevich) из Wells Fargo, Джон Тэйн (John Thain) из Merril Lynch, Джон Мак (John Mack) из Morgan Stanley, Ллойд Бланкфейн (Lloyds Blankfein) из Goldman Sachs, Роберт Келли (Robert Kelly) из Bank of New York Mellon и Рональд Лоуг (Ronald Logue) из State Street Bank. Собраться все они должны были в комнате 3327, в конференц-зале секретаря Казначейства, на третьем этаже.

Полсон разложил перед ними одностраничный меморандум, озаглавленный просто: "Повестка дня для президентов". Обратившись к банкирам, Полсон сказал, что он здесь не для того, чтобы просить собравшихся о помощи, он здесь для того, чтобы сообщить, каких действий он от них ожидает. "Для купирования стресса в финансовой системе" Казначейство обнародует на следующий день план на 250 млрд. долларов по выкупу привилегированных акций банков. Меморандум безальтернативно уведомлял банкиров, что их "9 фирм станут первоначальными участниками" этого плана. Полсон не спрашивал добровольцев, он ясно дал понять, что у банков нет иного  выбора, кроме как разрешить Казначейству купить пакеты акций в их компаниях. По сути это был настоящий переворот, словно Полсон направлял заряженное ружье в сторону банкиров и приказывал им взять деньги.      

У некоторых президентов появились дурные предчувствия, опасения, что в случае принятия денег по программе ТАРП их банки будут восприниматься клиентами и инвесторами как неустойчивые. Полсон объяснил, что выбирать все равно не приходится. "Если вы не обратитесь к нам с заявлением о вливании капитала", было написано далее в меморандуме, "можете быть уверенными, что регулятор найдет средства, чтобы потребовать от вас сделать это". Полсон давал банкирам срок до 6:30 вечера этого дня для улаживания всех вопросов с советами директоров и подписания всех необходимых бумаг. Казначейство подготовило бланк с пустыми полями, в которые нужно было проставить наименование банка и запрашиваемую сумму по программе ТАРП. Каждый президент собственноручно заполнял два этих поля - 10,15, 25 миллиардов долларов, принималась любая сумма - затем расписывался и ставил дату. Вот так все происходило. 

«Здесь проблемы нет»

Но это было всего лишь начало. Одно дело – обзвонить 9 банков, собрать их представителей в одной комнате и раздать им некоторую сумму, которая составила в итоге 125 млрд. долларов. Это потребовало всего лишь нескольких часов. Совсем другое – «прошерстить» оставшиеся 8000 американских банков и решить, кому из них достанутся куски пирога. Более того, не был ясен сам основополагающий принцип раздачи средств. Давать ли деньги здоровым банкам, которые помогут влить ликвидность на кредитные рынки? Либо следует вытаскивать проблемные банки? А может быть, нужно делать и то и другое – и при этом еще что-то?

Тем не менее, несмотря на все вышеуказанные неясности, появился орган для разработки и осуществления механизма выплаты средств. Этот орган назвали Управлением финансовой стабильностью (Office of Finаncial Stability). К сожалению, это было еще не функционирующее учреждение, а всего лишь название, записанное в законопроекте. Возглавить его Полсон пригласил Нила Кашкари (Neel Kashkari), 35-летнего банкира, выходца из Goldman Sachs, последовавшего за Полсоном в Казначейство, как только тот стал секретарем (министром финансов) в июле 2006 года. Надо сказать, что кандидатура Кашкари «замечательно» подходила на этот пост по надзору за распределением федеральных средств для оказания финансовой помощи компаниям. Республиканец, проповедовавший либеральные взгляды на рынок, он всячески преуменьшал значение ипотечного кризиса, разразившегося спустя несколько месяцев после его назначения, не уставая беспрестанно повторять на всевовозможных банкирских сборах, что «здесь проблемы нет».

Кашкари и другие помощники Полсона вместе ваяли Управление финансовой стабильностью на скорую руку, в условиях острой нехватки времени. Они принудительно вербовали людей отовсюду, из самых отдаленных правительственных департаментов. К концу года, количество таких «временно арестованных» сотрудников (52) у них превысило численность постоянного штата (38). Они были рассеяны по всему Казначейству, с первого по третий этаж. Некоторые из них занимали места в арендуемых офисах, находящихся в шести кварталах от Казначейства. Это была странная агломерация людей - растянувшаяся от Вашингтона до Сан-Франциско – никогда вместе до этого не работавших.

Отсутствовали какие-либо внутренние нормативы определения эффективности работы Управления – его успеха или неудачи. Задача была одна – обеспечить вливание средств как можно большего объема в кратчайшие сроки. Когда Казначейство приступило к выплатам миллиардов долларов, у него не было никакой политики того, как добиться от банков-получателей средств реализации целей, заявленных в программе. Одной из таких целей было оживление кредита, но у банков не было никаких побудительных причин заниматься кредитованием, не было предусмотрено никаких санкций банкам, которые продолжали сидеть «на деньгах», раздувая балансы и инвестируя полученные средства в казначейские облигации. И действительно, ведь в планы Казначейства не входило спрашивать банки о том, что они сделали с полученными деньгами. Как впоследствии написало в своем отчете Управление правительственного аудита при Когрессе США (Government Accountability Office), «базовое соглашение между Казначейством и участвующими институтами не требует от этих институтов предоставления сведений или отчетов о том, как они планируют использовать либо использовали полученные инвестиции капитала». Когда же Управление правительственного аудита обратилось в Казначейство с запросом, планировало ли оно запросить участвующие в программе организации на предмет того, как они расходовали полученные средства, Казначейство ответило, что не планировало и не собирается этого делать в будущем. «Нет ни одного банка в стране, которые бы получил кредитные средства на подобных условиях», - заявила Элизабет Воррен (Elizabeth Warren), председатель Экспертной группы по надзору при Конгрессе США (прим. мое переводчика - Congress Oversight Panel – орган при Сенате США, созданный Актом о чрезвычайной экономической стабилизации, одной из задач которого является надзор и ежемесячные доклады Конгрессу о деятельности Казначейства по распределению федеральных фондов в рамках программы ТАРП).

Даже среди сотрудников Управления финансовой стабильностью никто не следил за дальнейшей судьбой средств после того, как они покидали пределы Казначейства. Управление доверило эту работу – вместе с вознаграждением в 20 млн. долларов – частному подрядчику, Bank of New York Mellon, которому тоже довелось оказаться в числе Большой Девятки. Получалось, что бенефициар, помогающий осуществлять надзор за распределением средств, был одновременно и непосредственным участником этого процесса. Большая часть контрактов в рамках программы ТАРП – и все с ними связанное, от юридического сопровождения до бухгалтерского учета – утверждалось в ускоренном порядке, который правительственные надзорные органы считали «высокорисковым», поскольку он исключал целый перечень элементарных мер финансово-правой безопасности. За первые три месяца своей деятельности Управлением финансовой стабильностью было утверждено 15 контрактов на общую сумму в десятки миллионов долларов с адвокатскими конторами, финансовыми агентами, консалтинговыми структурами и компаниями, занимающимися предоставлением иных подобных услуг. Создавался громадный потенциал для конфликта различных интересов, и не было предусмотрено никаких процедур для его урегулирования.  Когда вероятность конфликта возросла, два подрядчика дали смутные обещания работать с Казначейством в режиме «открытого диалога» и «доброй веры», после чего все осталось, как было.

Когда Генри Полсон обнародовал план по спасению банков, он всячески подчеркивал, что выделяемые средства не следует считать безвозвратными дотациями. «Это инвестиция, а не расходование средств, поэтому нет никаких оснований ожидать того, что это будет чего-нибудь стоить налогоплательщикам», - заявил секретарь Казначейства. За каждые 100 долларов, которые Казначейство инвестирует в банки, убеждал он, оно получит взамен акций и залоговых свидетельств на сумму в 100 долларов. Такое утверждение звучало оптимистично. Однако, позднее Экспертная группа по надзору при Конгрессе США опубликовала в своем обзоре, что по 10 крупнейшим финансовым транзакциям в рамках программы ТАРП Казначейство «заплатило существенно больше за приобретаемые активы по сравнению с их рыночной стоимостью на момент сделки». За каждые потраченные 100 долларов Казначейство получило активов на сумму примерно 66 долларов.

 
 Попроси и ты получишь

В первые несколько недель деньги улетучивались из казначейства по «ТАРП-трубопроводу» с бешеной скоростью. Раздав 125 млрд. долларов большим банкам, Казначейство приступило к банкам второго круга,  осуществив им перевод 33,6 млрд. долларов 14 ноября в обмен на привилегированные акции. Спустя неделю, оно отправило 2,9 млрд. долларов еще 23 банкам. Как уже упоминалось выше, к моменту вступления Барака Обамы в должность президента США,  денежный счетчик по программе ТАРП успел накрутить более четверти триллиона долларов. В первые шесть месяцев своего правления новая администрация осуществила дополнительные вливания средств на 125 млрд. долларов в банки, ипотечные компании, страховой гигант A.I.G. и большие автомобильные заводы.

Для общественности программа ТАРП выглядела как ожесточенная  борьба банков, соревнующихся за получение денежных средств. Отчасти это было действительно так, но реальность оказалась намного сложнее. Пока некоторые банки агрессивно лоббировали получение средств по программе ТАРП, на многие другие банки, не имевшие никакого интереса к этой программе, оказывалось давление, чтобы они приняли в ней участие. Объяснения Казначейства сводились к тому, что регулятор лучше знал, какие банки являются более сильными, поэтому он хотел влить в них больше капитала для оживления кредитования в финансовой системе. Правда и то, что распространение денег среди большого круга малых и средних банков помогало усилить впечатление, что вся эта затеянная акция не была предназначена только для нескольких «больших пацанов» с Уолл-стрит.

Просто невозможно преувеличить то, насколько поверхностным и легким был процесс получения средств, и как мало Казначейство требовало от банков - потенциальных участников программы. Как и большинство банкиров, Рэй Дэвис (Ray Davis), президент Umpqua Bank, солидного респектабельного регионального банка, расположенного в Портленде, штат Орегон, с большим интересом следил за последними новостями из Вашингтона. Но он не видел никакой надобности для своего банка в участии в программе ТАРП. Umpqua Bank хорошо управлялся. Он не был обременен портфелем плохих займов, имел здоровые резервы.

И вот в один прекрасный день в офисе Рея Дэвиса раздался звонок из Казначейства. Представитель финансового ведомства поинтересовался у Дэвиса, собирается ли Umpqua Bank участвовать в программе ТАРП и предположил, что банку хорошо было бы это сделать. Дэвис вежливо его выслушал, но ответил, что Umpqua Bank не нуждается в дополнительных средствах. Наши капитальные ресурсы, сказал он, находятся на очень высоком уровне.

На следующий день Рэю Дэвису снова позвонил тот же представитель Казначейства. «В общем он сказал, что секретарь Казначейства хотел бы видеть мое заявление об участии в программе на своем рабочем столе уже к пяти часам вечера того же дня», - вспоминает Дэвис.

«Заявлением» назывался весь пакет документов, требуемых для вливания капитала. Дэвису было сказано отправить их по факсу как можно быстрее. Теперь его уже сломили к участию. «Кто-то еще позвонил из Казначейства, рассказывает Дэвис, говорил комплименты в адрес нашей сильной компании, говорил, что мы должны это сделать для того, чтобы быть хорошими американскими гражданами, и все такое прочее, в ответ я им сказал: Хорошо, вы меня убедили. Я буду участвовать».

Самой срочной задачей казалась необходимость заполнить заявление и отослать его обратно в Казначейство. Мысль об этом бросила Дэвиса в пот: «Я представил себе 200-страничный факс, который надо готовить 3 недели, а мне придется уложится в один вечер». Представьте себе удивление Дэвиса, когда вскоре после беседы представитель Казначейства прислал в офис банка официальное заявление на участие в программе ТАРП. Оно состояло из 2 страниц, большая часть которых белела пустотой.

Если это все, что требует ТАРП, то, что и говорить, это существенная тенденция к упрощению правительственных процедур. Заявление состояло из 24 строчек, и содержало такие «продвинутые» вопросы как наименование и адрес банка, имя руководителя и его контактные реквизиты, сумма простых и привилегированных акций банка, а также сумму денег, которые банк хотел получить по программе ТАРП. Кто-нибудь, кому приходилось заполнять объемистые федеральные формы, требуемые для одобрения студенческого займа, просто умерли бы от такого заявления. Дэвис вспоминает, что когда ему принесли 2 факсимильные страницы из Казначейства, он смог только вымолвить: «Серьезно?» Как только заявление Umpqua Bank было одобрено, Казначейство перевело на счет банка 214 миллионов долларов.

То, что произошло в Портленде, происходило по всей стране. Питер Скиллерн (Piter Skillern), глава Региональной ассоциации повторных капиталовложений (Community Reinvestment Association), некоммерческого объединения из Северной Каролины, описывает посещенную им конференцию, на которой банкирам говорили, что «на них выйдут регуляторы и прикажут им взять средства по программе ТАРП».

Было предусмотрено также, что Казначейство не будет раскрывать банки, которым было отказано в выдаче средств по программе ТАРП, - однако, к этому правилу прибегнуть никогда не пришлось. В первые месяцы действия программы были переведены миллиарды долларов в большое количество банков, и ни одному финансовому институту, подавшему заявление, не было отказано в предоставлении средств.    

Предоставляемые без каких-либо серьезных ограничений или контроля средства по программе ТАРП пробивали себе дорогу не только к тем банкам, которые в них не нуждались, но и к банкам, чья коммерческая деятельность с точки зрения чистоты оставляла желать лучшего. 21 ноября 180 миллионов долларов было переведено в состоятельный приморский курорт Санкт-Барбара, штат Калифорния. Большая часть этих долларов оказалась "в сундуках", расположенных в  бежевом здании на Карилло-стрит, построенном в испанском стиле и принадлежащем Santa Barbara Bank & Trust.
Наверное, именно такой тип регионального банка, к которому относился SBB&T, являл для Казначейства образец идеального бенефициара программы ТАРП. Банк работает в регионе уже не одно десятилетие, обслуживая малые предприятия, а также состоятельных частных клиентов. Он спонсирует команды Малой лиги (прим. переводчика: Малая лига - детская бейсбольная лига в США), предоставляет стипендии учащимся местных колледжей и играет активную роль в местной общественной жизни. Он поддерживает имидж "приверженца духа самоотдачи при исполнении долгосрочных обязательств перед местным сообществом, которому мы все служим".

Сколько именно средств по программе ТАРП было получено банком и местным сообществом, остается неизвестным. Известно другое. Банк является оператором неафишируемой и крайне противоречивой по своей сущности программы, созданной далеко не для жителей цветущих элитных анклавов Санта-Барбары. Словно помещик, живущий за пределами своего имения, и в полном соответствии с "философией самоотдачи", местный банк является крупнейшим игроком в бедных кварталах. Причем, не с самой лучшей стороны. За пределами Санта-Барбары SBB&T активно продвигает выдачу так называемых займов досрочного возмещения (refund-anticipation loans) - дорогих займов для бедных людей под самые хищнические в округе проценты.

Займ досрочного возмещения представляет собой краткосрочный займ, выдаваемый налогоплательщикам, подавшим заявление на возмещение налога. Вместо того, чтобы ждать несколько недель выплаты возмещения от Службы внутреннего налогообложения (Internal Revenue Service), налогоплательщик оформляет в банке займ на сумму возмещаемого налога, уменьшенную на суммы процентов, комиссий и прочих вознаграждений банка. Банк взаимодействует с налоговыми агентами, которые оформляют документы по возмещению налога, после чего выписывает налогоплательщику чек.  В качестве обеспечения займа выступает ожидаемое возмещение налога. Теоретически займы досрочного возмещения доступны каждому, но на практике ими пользуются исключительно бедняки. Как правило, эти займы выдаются на небольшой срок в несколько недель - столько времени требуется Службе внутреннего налогообложения для оформления документов и выдачи чека налогоплательщику, - но процентные платежи и прочие комиссии, взимаемые банком, настолько велики, что заемщики теряют до 20% от суммы возмещаемых налогов. Последние отчеты показывают, что реальная процентная ставка по таким займам достигает 700% годовых.

SBB&T является одним из трех банков, доминирующих в этом темном секторе банковского рынка.  Кроме него здесь орудуют еще J.P. Morgan Chase и HSBS. Но если для "крупняка" этот вид деятельности является скорей второстепенным дополнением к основному бизнесу, то для финансового благополучия SBB&T бизнес по выдаче высокопроцентных займов беднякам является серьезным подспорьем. Процентные доходы от данного вида бизнеса составили 24% от всех процентных доходов банка в 2008 году, это второй по прибыльности бизнес для банка после выдачи ипотечных займов под приобретение коммерческой недвижимости. Уступив давлению клиентов, некоторые банки, например, J.P. Morgan Chase снизили ставки по займам досрочного возмещения. Но только не  SBB&T. Чи Чи Ву (Chi Chi Wu), представитель Национального центра по законодательству в сфере защиты прав потребителей (National Consumer Law Center) из Бостона называет SBB&T "маленьким банком с острыми зубами".

Министерство юстиции США и власти штатов Калифорния, Нью-Джерси и Нью-Йорк предприняли ряд действий против налоговых агентов, с которыми сотрудничал SBB&T, обвинив их в подаче ложной рекламы и оформлении мошеннических налоговых возмещений. В результате подобных операций SBB&T присовокупил к своим активам 22 млн. долларов невыплаченных займов досрочного возмещения.

Банк настаивает на том, что полученные по программе ТАРП средства не использовались для финансирования выдач займов досрочного возмещения. "Капитал, полученный SBB&T от Казначейства США по программе ТАРП, не планировался использоваться и не используется для фондирования какого-либо займа досрочного возмещения", заявила Дебора Витли (Deborah J. Whiteley), исполнительный вице-президент компании Pacific Capital Bancorp, материнской организации SBB&T. Другие банки, получившие средства по программе ТАРП, сделали похожие заявления, особо подчеркивая, что деньги, полученные от Вашингтона, просто пополнили их капитали и не выделялись специально на какие-то особые цели. Но на телефонной конференции с аналитиками 21 ноября Стефен Мастерсон (Stephen Masterson), финансовый директор Pacific Capital Bancorp признал, что полученные средства "определенно нам помогают.. Мы не привлекали средства от ТАРП специально с целью увеличения нашей программы предоставления займов досрочного возмещения, но определенно эти средства позволяют нам иметь более высокие коэффициенты обеспеченности капиталом".

И действительно, вполне возможно, что вливание капитала от Казначейства стало настоящим спасательным кругом для тонущего SBB&T. По заключению Региональной ассоциации повторных капиталовложений, которая уже в течение многих лет осуществляет мониторинг финансового состояния SBB&T и его программ, в 2008 году этот банк стал бы убыточным, если бы не его деятельность по выжиманию соков из бедных людей по всей стране.

Кашляющие и бедствующие студенты 

Key Bank of Cleveland - еще один банк, получивший утвердительный ответ из Казначейства, и еще один банк, кредитная политика которого вызывает вопрос к представителям финансового ведомства: "О чем вы думали, когда давали им деньги?". В рамках программы ТАРП Key Bank получил от Казначейства 2,5 млрд. долларов. Его материнской компанией является KeyCorp, крупный банковский холдинг со штаб-квартирой в Кливленде. Имея обширную филиальную сеть, состоящую из 989 филиалов, расположенных в 14 штатах и предоставляющих полный спектр банковских услуг, KeyCorp позиционирует себя как "одну из крупнейших в стране компаний, предоставляющих финансовые услуги" с активами 98 млрд. долларов. Также отмечается, что данный банк занимает 7 место в стране по портфелю выданных кредитов на образовательные цели. Летом 2008 года, когда многие банки и компании с Уолл-стрит увязали в финансовых проблемах быстрее, чем считали убытки,  KeyCorp выпустил преисполненный оптимизма отчет для инвесторов: "Наши издержки полностью контролируются", заявляли в компании, "У нас сильные показатели по комиссионным доходам, сильные показатели по резервам. Наша капитализация остается весьма высокой".

Но то, что не нашло упоминания в данном отчете, составляло весьма серьезную для компании проблему.  KeyCorp находился в центре расследования, проводимого Службой внутреннего налогообложения, предметом интересов налоговиков стали сомнительные сделки по налоговому лизингу, компания должна была срочно найти 2 млрд. долларов для последующего депонирования их у государства, - от компании требовали увеличить коэффициенты мгновенной ликвидности и урезать дивиденды после 43 лет их непрерывного роста. Тем временем, организации по защите прав потребителей тоже внимательно присматривались к KeyCorp, кредитную политику которого в области образования они прямо характеризовали как хищническую. По сообщению газеты The Salt Lake Tribune,  "KeyCorp не только финансирует школы с сомнительной репутацией, но специально выискивает их и устраивает с ними взаимовыгодное и крайне прибыльное сотрудничество, обманывая таким образом простодушных студентов, которые думают, что имеют дело с солидными учебными заведениями".

За последние годы тысячи студентов получили образовательные кредиты от банка на обучение в школах профессиональной подготовки по самому "широкому профилю" -  это школы, предлагающие курсы по эксплуатации и ремонту компьютеров, курсы специалистов по ремонту электробытовой техники и даже курсы по подготовке нянь. Одним из таких заведений была школа "Вертолеты Невады" (Silver State Helicopters, прим. переводчика: Silver State (Серебряный штат) - неофициальное название штата Невада); основанная в Лас-Вегасе и управляющая летными школами в полудюжине штатов. Подпадая под влияние агрессивной рекламной кампании, студенты крайне прельщались перспективой одновременной подачи заявления на обучение в летную школу и заявления на образовательный кредит, которое направлялось в KeyBank. Одобрив кредит, KeyBank, в соответствии с устоявшейся практикой, перечислял деньги за обучение напрямую в школу за весь срок обучения. Если студента отчисляли за неуспеваемость, то он оставался на долговом крючке у банка на всю сумму кредита, причем с приличной процентной ставкой. 

То же правило действовало в случае закрытия школы, что и не преминуло случиться с «Вертолетами Невады». Школа закрылась 3 февраля 2008 года безо всякого предупреждения. «Поскольку ежемесячные операционные расходы обозначили в последнее время стремительную тенденцию к увеличению и уже существенно превышают денежные притоки», - гласило электронное сообщение, адресованное работникам школы, - «совет школы принял решение прекратить всю деятельность, начиная с 5 часов вечера сегодняшнего дня». Более 750 работников школы в 18 штатах остались без работы. Было прервано обучение более 2500 студентов (за которое они уже заплатили порядка 70 тысяч долларов).

«Вертолеты Невады» была летной школой, но как утверждают критики, она функционировала по принципу классической финансовой пирамиды. Пока обеспечивался стабильный приток денежных средств в виде студенческих займов, схема работала, и все было хорошо. Key Bank эмитировал ценные бумаги под обеспечение студенческих займов, объединенных в пулы (секьюритизацию), и продавал эти бумаги на Уолл-стрит, так же как поступали и другие участники рынка высокорисковой ипотеки (subprime mortgage). Но когда Уолл-стрит прекратил покупать бумаги по адекватным процентным ставкам, источник денег мгновенно испарился. Как вынужден был сухо заметить сам Key Bank: «В 2007 году Key не смог произвести секьюритизацию своего портфеля студенческих займов по рентабельной ставке». А без займов, - или иначе говоря, без сотрудничества с Уолл-стрит, школа лишилась доходов.

В феврале 2009 года, рейтинговое агентство Fitch, которое оценивает рейтинг эмитентов долговых обязательств в зависимости от их способности выполнять свои обязательства», присвоило 16 транзакциям KeyCorp по студенческим займам на общую сумму 1,75 млрд. долларов рейтинг «устойчиво негативный», сигнализируя о возможности дальнейшего ухудшения кредитоспособности эмитента.

Хищник-спаситель

 Компания-гигант Capital One держит свою штаб-квартиру в Мак-Лейне, что в северной Вирджинии. Немногие американцы знают, что на самом деле это организация является банком. В последние годы феноменально успешная маркетинговая стратегия вывела компанию на позицию пятого по величине эмитента кредитных карт в Соединенных Штатах, что позволило ей использовать полученные прибыли для экспансии на рынок розничных банковских услуг, кредитов под залог жилой недвижимости и других видов кредитования.

Capital One никогда не раскрывала, как она собирается распорядиться чеком на 3 млрд. долларов, полученным от Казначейства США в рамках программы ТАРП 14 ноября 2008 года. Но спустя три неделя компания купила один из крупных финансовых институтов Вашингтона Chevy Chase Bank. Для жителей Вашингтона Chevy Chase Bank являлся образцом корпоративной добропорядочности. Однако за пределами столицы у банка была совсем иная репутация. Подразделение банка, занимавшееся ипотечным кредитованием, применяло в своей деятельности методы, послужившие главной причиной обвала на ипотечном рынке – выдача рисковых займов под высокие проценты, которые позже обернулись  невозвратами. Портфель ипотечных кредитов банка был обременен так называемым высокопроцентными опционным плечами  - ипотечными кредитами с регулируемыми процентными ставками, предусматривающими различные схемы начисления и уплаты процентов. Один из обычных приемов заключался в том, что размер ежемесячного процентного платежа оставался неизменным годами, а потом неожиданно банк резко поднимал процентную ставку. После того как начисленные проценты превышали сумму ежемесячного платежа, банк причислял их к сумме основного долга, еще глубже загоняя заемщиков в долги. Будучи введенными в заблуждение, многие заемщики банка оказались на грани разорения и потери своих домов, а некоторые даже вынуждены были отдать свои заложенные дома банку. К середине 2008 года «неработающие» активы утроились в размере по сравнению с сентябрем 2007 года, составив 490 млн. долларов.

И тут на помощь терпящему бедствие банку подоспел Capital One. Щедро одаренный казенными средствами от программы ТАРП, Capital One превратился в эдакого местного князька, самолично решавшего, кого ему надо спасти из ближайшего банковского окружения. И он купил  Chevy Chase Bank за 520 млн. долларов вместе с портфелем проблемных кредитов последнего на сумму 1,75 млрд. долларов. Сумма сделки была лишь небольшой частью от того, на что мог бы рассчитывать Chevy Chase, если бы не пустился во все тяжкие, увлекшись экзотическими видами ипотечных кредитов и другим высокорисковым кредитованием.     

Тем временем, несмотря на спасительное поглощение Chevy Chase, Capital One продолжал выжимать все соки из держателей своих кредитных карт, резко повысив процентные ставки и установив новые правила, которые делали кредит еще более дорогим и менее доступным. Для многих держателей карт процентные ставки были повышены с 7,9% до 22,9%. Вместо того, чтобы используя многомиллиардную помощь правительства, стимулировать кредитование, Capital One фактически занималась «закручиванием гаек».

Действия Capital One вызвали гнев у многих его клиентов, многие из которых были держателями карт банка уже в течение не одного десятка лет. «Не так давно, как я знаю, вы получили от правительства целевые средства на стимулирование кредитования и помощи экономики для выхода из рецессии» - писала женщина из Холланда, штат Мичиган. «Вы же поступили ровно наоборот». Другие же компании-лидеры рынка кредитных карт, такие как Bank of America, J.P. Morgan Chase и Citibank пошли тем же путем, что и Capital One, резко подняв процентные ставки, в массовом порядке отказывая заемщикам в выдаче кредитных карт, они совершенно извратили суть намерений Казначейства, предоставившего им средства по программе ТАРП.

Поскольку все долларовые купюры выглядят одинаково, а аудиторский надзор со стороны правительства был минимален, в большинстве случаев невозможно было четко определить те направления, на которые банки и другие финансовые институты расходовали средства по программе ТАРП. Только от A.I.G., Bank of America и Citigroup требовали каких-то отчетов, но представленная ими отчетность не была всесторонней. Но что необходимо сказать, так это то, что средства ТАРП предоставлялись банкам на строго целевые и конкретные нужды. Также отметим, что получатели средств по программе ТАРП продолжали вести себя так, как будто бы и не было никакого землетрясения, обрушившегося только что на мировую экономику.

Rivera Country Club (прим. переводчика – знаменитый гольф-клуб в США) расположен всего лишь в одной            миле от тихоокеанского побережья, в живописном каньоне к северу от Лос-Анджелеса. В этом клубе проводится один из самых легендарных гольф-турниров, организуемых PGA Tour (прим. переводчика: PGA Tour - организация, занимающаяся проведением главных гольф-турниров в США). В этом году турнир спонсировался одним из получателей средств по программе ТАРП банком Northern Trust Company of Chicago. Банк был основан более века назад для обслуживания состоятельных чикагцев, и с тех пор его клиентура не претерпела существенных изменений, за тем лишь исключением, что теперь банк обслуживает состоятельных людей  не только из Чикаго, но и отовсюду. По заявлением самой компании, его подразделение по работе с состоятельными клиентами занимается обслуживанием лиц, «активы которых превышают 200 миллионов долларов». Под управлением компании находятся активы на сумму 559 миллиардов долларов – это сумма, сопоставимая с самой программой ТАРП. 

Когда Northern Trust получил по программе ТАРП 1,6 млрд. долларов, пресс-секретарь банка заявил «что пока рано вести предметный разговор» о том, на какие цели будут использованы средства. Но президент компании и ее главный исполнительный директор Фредерик Уодделл (Frederik Waddell) заметил, что «программа обеспечит нас дополнительным капиталом для максимизации возможностей роста». Три месяца спустя банк выступил спонсором гольф-турнира Northern Trust Open, на который слетелись богатейшие клиенты банка со всей страны. Для их развлечения банк пригласил выступить Шерил Кроу (Sheryl Crow), Chicago и Earth, Wind & Fire (прим. переводчика: известная в США музыкальная группа, выступающая в стиле R’n’B). Пресс-секретарь Northern Trust не стал уточнять, в какую сумму обошлось банку выступление этих артистов, но объяснил, что это было сугубо деловое решение, призванное продемонстрировать клиентам «их важность для банка».

В таком же духе действовали и другие компании-участники программы ТАРП. Одним из вопиющих примеров подобного поведения стало намерение Citigroup купить частный реактивный самолет стоимостью 50 млн. долларов для полетов топ-менеджеров банка по стране. Многочисленные возмущения общественности вынудили Citigroup отказаться от своих первоначальных намерений, но не повлияли на его поведение в целом: без лишней огласки банк потратил 10 млн. долларов на ремонт помещений своего главного офиса на Парк-авеню в Нью-Йорке. Учитывая то, что Citigroup трижды обращался к правительству с просьбой о выделении средств по программе ТАРП на общую сумму 45 млрд. долларов, и не являлся образцом публичного доверительного фонда (прим. переводчика: публичный доверительный фонд (public trust) – инвестиционный фонд, доходы от которого направляются на благотворительные цели), нанесение на окна банковского здания взрывостойких оконных пленок марки «Safety Shield 800» (прим. переводчика: «Safety Shield 800» - «Безопасный щит 800»), конечно же, было предметом насущной необходимости.

Подобные излишества позволяли себе не только крупные банки. Филиал Santa Barbara Bank & Trust в Северной Каролине после получения от правительства 3,1 млрд. долларов отправил дюжину своих сотрудников на курсы повышения квалификации в фешенебельный Ritz-Carlton Hotel в город Сарасота, штат Флорида. TCF Financial Corp. из Вайсоты, штат Миннесота, отправила кампанию из 40 человек, среди которых были кредиторы компании, высокопоставленные менеджеры и другие сотрудники в увеселительную поездку в Канкун (прим. переводчика – мексиканский курорт). Произошло это вскоре после получения компанией от правительства 360 млн. долларов.

Но нужно совершенно четко понимать следующее: подобные эпизоды, справедливо вызывая у общественности бурю негодований и гнева, все же не являются ключевой проблемой. Ключевой проблемой является сама программа ТАРП. Это одна из наиболее сомнительных авантюр, когда либо предпринятых правительством США. Первоначально принятая как программа по выкупу ядовитых активов – ТАРП быстро продемонстрировала свою несостоятельность даже тем, кто первоначально поддерживал ее. Денежный фонд ТАРП превратился во что-то непонятное, сильно напоминающее жидкую кашу, беспорядочно размазанную по сотням институтов, преследующих собственные цели и интересы и не имеющих никаких стимулов для направления средств на реализацию четко поставленных общественных задач.

В общем, деньги, направленные банкам из «Большой девятки» просто полнили их капитал. Большая часть этих банков отказалась сообщить, на какие цели были истрачены средства. Учитывая размер этих компаний, самостоятельно и досконально определить это просто невозможно. Ясно, что полученные 25 млрд. долларов помогли Bank of America в поглощении Merril Lynch. Citigroup в своем первом квартальном отчете после получения средств ТАРП на сумму 45 млрд. долларов сообщил, что 36,5 млрд. из них были потрачены на выкуп задолженности по ипотечным кредитам, а также на предоставление новых ипотечных и жилищных кредитов.        

A.I.G., самый крупный получатель средств ТАРП, даже не являлся банком. Страховая компания использовала полученные от правительства 70 млрд. долларов для возврата предыдущих денежных вливаний от Федерального Резерва. Выделенные средства ушли через A.I.G. другим компаниям с Уолл-стрит и иностранным банкам, понесшим большие убытки на рынке свопов кредитного дефолта (CDS, credit default swap) и других экзотических облигаций. Данные финансовые инструменты по сути являлись подобием ставок в казино, между A.I.G. и другими участниками рынка, и ставки эти оказались проигрышными. Правительство оправдывало предоставление помощи, утверждая, что это необходимо для предотвращения экономического коллапса, который бы неминуемо произошел вследствие «неуправляемого краха» A.I.G. За несколько дней до того, как ФРС предприняла указанные меры, произошло банкротство банка Lehman Brothers, и еще одна волна шока, обрушившаяся на Уолл-стрит, стала бы для нее поистине катастрофической. Суд по делам несостоятельных должников, куда обанкротившиеся компании в привычном порядке свалили бы свои расстроившееся дела, стал бы совсем иной альтернативой, хотя такая перспектива не вполне соответствовала царившему в те дни судьбоносному настроению, требовавшему безотлагательных действий. Мы никогда не узнаем, «что было бы если». Однако, с полной уверенностью можно сказать, что суд по делам несостоятельных должников не удовлетворил бы в полной мере требования клиентов A.I.G., пожелавших получить полное возмещение по своим никудышным инвестициям.

Вместо этого, компании A.I.G. позволили выплатить своим контрагентам по 100 центов на вложенный ими доллар. Самая большая выплата в 12,9 млрд. долларов ушла в инвестиционный банк Goldman Sachs – банк, где трудился президентом Полсон до своего перехода на работу в Казначейство. Merril Lynch – крупнейший в мире финансовый брокер, занятый процессом поглощения Bank of America, - получил от A.I.G. 6,8 млрд. долларов. Сам же Bank of America получил 5,2 млрд. долларов. Крупнейший в стране Citibank получил 2,3 млрд. долларов. Но А.I.G. подпитывала правительственными деньгами не только Уолл-стрит. Десятки миллиардов долларов, полученных A.I.G. по программе ТАРП, были направлены в банки по ту сторону Атлантики.           

Некоторые банки, получив средства ТАРП, ожесточенно опровергали то, что спонсируемая налогоплательщиками программа является спасительной дотацией. Они утверждали, что речь идет об инвестициях федерального правительства в банки, а значит это накладывает на них обязательства платить проценты и вернуть основную сумму долга, либо подвергнуться финансовым штрафам. И действительно, многие банки осуществляют в адрес Казначейства регулярные процентные платежи, а некоторые уже вернули полученные от правительства средства (вместе с процентами). Для тех, кто поддерживает программу ТАРП, это является признаком здоровых инвестиций. Однако, на этой стадии многое остается неясным: действительно ли каждый институт обяжут выплачивать проценты и совершить обратный выкуп акций, принадлежащих сегодня правительству. Так, например, уже знакомая нам по данной статье Pacific Capital Bancorp, материнская компания Santa Barbara Bank & Trust, не смогла осуществлять регулярные платежи. Никто не может предсказать, сколько еще банков не справятся со своими обязательствами. Но в то же время, участие в ТАРП стало очень хорошей сделкой для банков, поскольку благодаря любезности налогоплательщиков им был предоставлен капитал по стоимости намного меньшей, чем они бы смогли привлечь на внешнем рынке, и при этом от них не потребовали ничего стоящего взамен.

Оценив жажду наживы банков и то, с какой скоростью некоторые из них смогли вернуть средства, полученные по программе ТАРП, можно сделать вывод, что лишь немногие банки в тот момент действительно подвергались опасности. Вместо того, чтобы оказать адресную поддержку слабым банкам или позволить им обанкротиться – так как позволили обанкротиться миллионам простых американцев – Полсон и Казначейство вкачали сотни миллиардов долларов в финансовую систему без предварительного плана и без последующей подотчетности. Почему же это все произошло? У Казначейства и Федерального резерва случился приступ паники? Переборщили с денежными вливаниями в просто в гигантских диспропорциях? Или виной всему покрытая дымовой завесой забота правительства о небольшом количестве институтов с Уолл-стрит, которым вернули 100 центов на каждый доллар самых никудышных в их истории инвестиций?

Спустя пять месяцев после запуска программы ТАРП, когда большая часть средств уже была распределена по сундукам банков, Элизабет Уоррен в своем выступлении подняла главный и пока еще остающийся без ответа вопрос: «Какую стратегию реализует Казначейство?». Она демонстративно воздела руки к небу и сказала, что так далеко, насколько она может разглядеть, стратегию Казначейства можно выразить следующими словами: «Берите деньги и делайте с ними все, что вам заблагорассудится».     

http://sir-duke-off.livejournal.com/