Я сейчас читаю совершенно невероятную книгу Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» (ее недавно переиздали). Она конечно совсем не про то, про что я буду писать в этом посте, и ее всем обязательно стоит прочесть за ее основную тему. Но у нас все же блог про экономику, поэтому хочу привести несколько отрывков из этой книги, где автор между делом очень хорошо показывает, как на пустом месте формируется рынок, как он один спасает жизни в полном отсутствие каких-либо институтов и так далее. Дело происходит в захваченном немцами Киеве:

И вот наступило странное положение. Магазины стояли разбитые, ничто нигде не продавалось, кро­ме как на базаре, но если бы даже и магазины от­крылись, то на что покупать?

До войны хлеб стоил в магазине 90 копеек кило­грамм. Теперь на базаре иногда продавали самодель­ный хлеб по 90 рублей за килограмм.

Столько денег раньше мать получала чуть ли не за целый месяц работы. А сейчас у нас денег не осталось вообще.[...]

Здесь интересно, что рубли продолжают ходить даже после исчезновения ответственной за них советской власти. То есть рубли перестают быть привычной нам валютой, его стоимость ни к чему не прикреплена, но как средство обмена он продолжает работать. Естественно такая система может работать только, если все верят, что рубль и дальше будут принимать. На самом деле, никаких причин на тот момент нет. Эта история хорошо показывает, что деньги вовсе не обязательно должны быть привязаны к государству. Продолжу цитировать:

[...]У меня купили коробок спичек, я получил хрустя­щий червонец — и я пропал. У меня были деньги. Деньги! Настоящие деньги, на которые я уже мог купить сахарину на целых четыре стакана чаю. Шурка мерз, кис, а во мне поднялся жар, я страст­но ждал, чтобы еще покупали, еще. За следующую коробку мне дали немецкую марку, и вот, наконец, мы смогли рассмотреть немецкие деньги. Деньги хо­дили так: одна немецкая марка — десять советских рублей. Марка была желто-коричневая, с орлами и свастиками, маленькая бумажка, вдвое меньше на­шего желто-коричневого же рубля, на котором уже странно было видеть звезды, серп и молот.

До темноты мы успели продать все спички, и у нас были деньги. Мы стучали зубами от возбужде­ния, алчно смотрели на картошку кучками по три штуки, на муку стаканами. Мы купили по кило­грамму хлеба и по пакетику сахарина.

Вечером у нас дома был праздник: все пили чай с кристалликами сахарина и ели хлеб. Я просто ло­пался от скромной гордости. Я уже знал, что буду делать на следующий день: продавать орехи.

Откуда взялась цена на спички опять же непонятно, но автор уверяет, что она к тому времени уже была всем известна. То же самое с обменным курсом рублей на марки. Обе валюты по идее  на тот момент не имеют под собой почти ничего и все-таки люди предпочитают ими пользоваться для облегчения обмена. Без этого средства обмена они бы скорее всего умерли от голода. В самый тяжелый момент всем приходится становиться бизнесменами. Без них ничего не работает.

Там даже есть немного про экономику печатной прессы:

[...]А газеты, понимаете, такое дело: на них не зара­ботаешь ни пфеннига, пока не продашь все и именно сегодня: товар, так сказать, скоропортящийся. По­этому — бегай, деньги сами не придут, их надо вы­рывать.

А эта цитата даже в комментариях не нуждается:

Цены на рынке осенью 1942 г.:

1 килограмм хлеба — 250 рублей.

1 стакан соли — 200 рублей.

1 килограмм масла — 6000 рублей.

l килограмм сала — 7000 рублей.

Зарплата рабочих и служащих в это время 300-500 рублей в месяц.

То ли рубли в какой-то момент все же теряют стоимость, то ли (скорее всего) цены вырастают из-за отсутствия товаров. Что интересно, инфляция все же не такая как в Зимбабве, то есть деньги продолжают кое-как, но работать.

Михаил Дубов

http://ruconomics.com/