Вновь в России гремят взрывы. Вновь пролилась кровь невинных людей.

Все мы помним, что "серьезный террор" в Москве начался в 1999 году, когда группа Ачемеза Гочияева взорвала два жилых дома в Москве. Гочияев до сих пор не задержан, хотя прошло уже более 10 лет. До этого были Первомайское и Будённовск, а после этого - "Норд-ост", Беслан и несколько других терактов поменьше. В ряде случаев исполнителей и организаторов удавалось арестовать или уничтожить, в некоторых - они до сих пор остаются безнаказанными. При этом большинство высших руководителей террористического крыла северокавказского сепаратизма уничтожены: Басаев, Хаттаб, Яндарбиев, Аль-Валид и многие другие. В этом смысле абсолютно не правы те, кто обвиняет спецслужбы России в неэффективности. К сожалению, против некоторых разновидностей террора, о которых речь пойдет ниже, российские спецслужбы пока бессильны.

На поверхности явлений некоторое обострение после довольно долгого периода относительного затишья объясняется, возможно, тем, что в среде северокавказских сепаратистов идет смена поколений: подросли те, кому в 1995-1996 гг. было 13-15 лет, и новые молодые лидеры пытаются завоевать себе "авторитет", сравнимый с "авторитетом" Басаева или Радуева. Это как бы понятно.

Но единственная ли это причина того, почему именно сейчас активизировалось террористическое подполье?

На этот вопрос нельзя правильно ответить недифференцированно и упрощенно рассматривая ситуацию, только в рамках достаточно консервативной парадигмы противостояния "мирового сообщества" и "международного терроризма", к чему очень склонна часть руководства Российской Федерации. Проблема шире и глубже и своими корнями уходит в социально-экономическую сущность явлений.

Террор, как известно из теории и истории, бывает разный. Бывает революционный (от сикариев до народовольцев и эсеров), национально-освободительный или сепаратистский (польский, ирландский, палестинский, баскский, северокавказский, уйгурский, тамильский), реакционный ("Черная сотня", эскадроны смерти, парамилитарес и пр.). Естественно, несть числа промежуточным вариантам.

Революционный террор, как правило, направлен строго и достаточно точечно на вершины властной пирамиды. Сейчас этот вариант на планете практически отсутствует. Последними более или менее внятными представителями этого направления была группа Баадера-Майнхоф в 70-х годах прошлого века в Германии и  Ильич Рамирес Санчес (Карлос Шакал).

Автор неоднократно высказывал свою точку зрения на допустимость революционного террора. Вкратце она заключается в следующем: в условиях реакционной диктатуры, подобной, скажем, гитлеровской, революционный террор имеет право на существование (иными словами, абстрактный полковник Штауфенберг всегда должен иметь право убить абстрактного Гитлера).

Особую теоретическую проблему представляет собой возможность и целесообразность интернационализации ситуации, то есть имеет ли, скажем, право революционер в России ставить вопрос о допустимости террористического акта против той или иной реакционно-монархической диктатуры на Ближнем Востоке? Пока автор отвечает на этот вопрос отрицательно. Решение о революционно-террористическом выступлении против того или иного реакционного диктатора, с точки зрения автора, должно приниматься гражданами той страны, где он правит, ибо именно они в состоянии адекватно оценить степень вредоносности и глубину диктаторского воздействия.

Хотя и тут возможны варианты. В случае  если диктатура начинает сама представлять угрозу для других стран или людей в других странах, то… теоретическое решение на данный момент отсутствует. На практике американцы начали войну 2003 года с неудачной попытки физически устранить Саддама Хусейна ракетным ударом (от затеи американских неоконов уже на уровне теории сильно несло фальшью - Хусейн, хотя и был несомненным диктатором, но вектор его диктатуры был направлен все же в сторону прогресса, а не реакции). Более успешным было проведенное аналогичным образом устранение главы Чеченской Республики Д. Дудаева, осуществленное специальными подразделениями РФ, хотя Чечня не была в 1994 году полноценным государством, а Д. Дудаев не был стопроцентным диктатором.

В условиях же демократического общества революционно-террористическое насилие недопустимо и неэффективно. Оно воспринимается обществом в качестве аморального поведения, а власти придает дополнительную энергию и в стратегической перспективе укрепляет ее позиции.

Это отнюдь не означает, что в условиях демократии теоретически запрещены вообще любые радикально-силовые действия, направленные снизу вверх. Другое дело, что допустимая граница этих действий пока определяется не теорией, а практикой. Например, когда рабочие фабрик во Франции взяли своих директоров в заложники, французским обществом эти действия были восприняты скорее с одобрением, чем с осуждением.

Разновидностям национально-освободительного или сепаратистского террора на планете сейчас несть числа.

Как правило, оценка его зависит от геополитических и классовых предпочтений оценщика. Так, в СССР многие с симпатией относились к ирландским и баскским сепаратистам, а также поддерживали борьбу палестинцев за свои права.

Большинство россиян, высшие руководители государства совсем недавно поддержали национально-освободительное движение в Абхазии и Южной Осетии, с симпатией относятся к борьбе палестинцев против израильского государства, иракцев против американских оккупационных войск и созданного Соединенными Штатами марионеточного режима. Хотя во многих случаях эта борьба включает в себя довольно значительную террористическую компоненту.

В то же время большинство россиян однозначно осуждают албанский сепаратизм в Косово, который был тесно связан с террористическими формами борьбы.

Напротив, в странах Запада большинство граждан склонны осуждать сепаратистов в Ирландии и Басконии, но довольно лояльно взирают на образчики косовского, северокавказского, уйгурского или тибетского сепаратизма, даже в тех случаях, когда они связаны с террористическими формами достижения целей.

В период пребывания в Афганистане советских войск США практически открыто поддерживали террористические группировки моджахедов и активно участвовали в их вооружении и подготовке.

Опять-таки большинство исламских стран и некоторые их руководители открыто или тайно поддерживали северокавказский сепаратизм 90-х годов, а ныне продолжают активно поддерживать палестинцев и де-факто одобряют террористические акты, совершаемые против израильтян.

Именно с проявлениями этой разновидности террора, то есть сепаратистского, довольно успешно справляются российские спецслужбы.

Что касается реакционного, "черного" террора, всегда направленного с вершин власти вниз, то, с нашей точки зрения, именно он начал особенно активно развиваться с момента появления "Аль-Каиды".

Возможно, что само появление этой организации, порожденной симбиозом представителей наиболее реакционной части западного финансового капитала, космополитизировавшейся части мирового разведывательного сообщества и отдельных представителей исламской феодально-монархической верхушки, было попыткой самых реакционных сил планеты стать своего рода монополистами на ужасном "рынке" радикально-террористических действий, вытеснив оттуда всех потенциальных конкурентов.

С нашей точки зрения, большинство крупных московских терактов, начиная со взрывов домов в 1999 году, являлись организационным порождением "черного" реакционного террора, вне зависимости от того, кем они исполнялись.

Косвенным аргументом в пользу этого утверждения может служить тот факт, что в целом эти теракты способствовали усилению реакционности российского государства и нарастанию в нем элементов полицейщины и клерикализма. Возможно, это и было главной и конечной целью неких "таинственных" художников, представляющих собой наиболее реакционные силы планеты.

Характерными чертами подобного террора являются неясность, затуманенность целей и отсутствие требований, а также абсолютное презрение к фактору конкретной социальной или исторической вины и человеческой жизни (гибнут, как правило, ни в чем не виновные люди). Подлинные организаторы,  как правило, искусно остаются в тени, легко подбирают квази-организаторов и исполнителей,  вербуя их либо среди религиозных фанатиков, либо среди разнообразных мстителей по личным мотивам, либо среди наемников. В результате «черный» террор  постоянно и без особых проблем воспроизводится.

В северокавказском террористическом подполье вторая и третья разновидности террора (национально-освободительный/сепаратистский и "черный", преследующий сакральные, финансово-игровые или геополитические цели, ведомые только узкому кругу высших организаторов) всегда конкурировали между собой. Например, теракты Басаева, при всей их античеловечности, всё же следует отнести ко второй разновидности. А вот взрывы жилых домов в Москве в 1999 году, атаку 9/11 в Нью-Йорке и нынешний теракт в московском метро, по мнению автора, следует отнести к разновидности "черного" реакционного террора, который должен послужить и служит укреплению наиболее реакционных элементов на планете в целом и в отдельных странах в частности,

Очень узок круг лиц, вырабатывающих и принимающих решения в "черном" мирке, темны их цели.

И поэтому мы не можем сейчас определить, с каким конкретно процессом перераспределения сфер влияния внутри наиболее реакционной части мирового истэблишмента связана нынешняя активизация террористической активности (возможно, начата подготовка к избирательной кампании-2012 Джеба Буша, брата экс-президента Джорджа Буша-младшего; возможно,  клан Судейри усиливает борьбу за трон Саудовского королевства, ибо нынешнему королю Абдалле - 85 лет). Но мы можем определенно утверждать, что внутри этой части что-то происходит.

В США, похоже, это поняли. Во всяком случае, на последних выборах американцы предпочли прогрессиста Обаму, а не крайнего реакционера Маккейна.

В России же власть финансового капитала и сросшихся с ним бюрократических кругов после каждого крупного теракта, похоже, только усиливается. К сожалению, так, видимо, будет и после нынешнего теракта, - пока всё идет по "черному" сценарию.

Конечно, решительные заявления высших должностных лиц России об уничтожении «организаторов» - это хорошо.

Однако нынешняя российская власть является частью международного капитала, так же как и те, кто является реальными организаторами «черного террора», при этом частью куда менее влиятельной. Стало быть,  шансы на то, что  подлинные организаторы теракта будут наказаны, невелики. Во всяком случае, во всех предыдущих случаях власти РФ не рискнули или не смогли указать точный адрес организаторов «черного террора».

 Поэтому, если правительства окажутся бессильными покарать реальных преступников или не «пожелают» их увидеть,  общество, в том числе его левая часть, должно серьезно задуматься о  возможности разработки собственной системы мер по жесткой нейтрализации организаторов «черного террора», в каких бы  роскошных дворцах  и ранчо они ни восседали и какие бы  важные посты ни занимали.

Алексей Петрович ПРОСКУРИН

http://www.eifgaz.ru/app-13-10-1.htm