Вожди и их приспешники – это, как правило, палеоантропы (суперанималы, неотроглодиты) и суггесторы. Любая иная видовая принадлежность властителей, как правило, делала подобную властную структуру неустойчивой и недолговременной. По мере увеличения числа и численности сообществ росло и количество представителей стоящей над обществом власти: деспоты, короли, сатрапы и т.д.

Основная масса суггесторов пошла по пути приспособленчества и обмана, их «профессиональной ориентацией» стали торговля чужим трудом, казнокрадство, мошенничество, политический карьеризм и т.д. Макиавеллизм – наиболее полное воплощение их жизненной позиции.

Тем хищным гоминидам, которым не хватало места в официальных общественных иерархиях, поневоле приходилось становиться антиобщественными элементами. Это – мятежники, разбойники, гангстеры, революционеры, «воры в законе» и т.п. смертоубийственная братия.

Диффузный вид составил аморфную массу, легко поддающуюся любой актуальной агитации. Этот вид людей в разные времена и в различных частях Земли именовался по-разному, но всегда и везде – одинаково уничижительно. И чернь, и быдло, и толпа, и массы, и, наконец, народ (семантически и этимологически что-то близкое к животноводческому термину «приплод»., с добавочным использованием откровенно селекционной терминологии: простонародье, простолюдины.

К сожалению, этот вид людей обладает прискорбно гипертрофированной конформностью. Из этого обстоятельства и вытекает определение этого вида, как «диффузного», т. е. допускающего проникновение в себя чего угодно, да и сам он способен проникнуть, «диффундировать» во что ни попадя. Брат может пойти на брата, сын – поднять руку на отца, и наоборот, папаня – представитель «мудрого народа» – в состоянии под горячую руку «порубать» своих чад и наследников. Все это – в зависимости от тех установок и лозунгов, которыми на текущий момент снабдили «народные массы» дежурные сильные мира сего – грызущиеся между собой насмерть, за власть и деньги, хищные гоминиды.

Неоантропы преимущественно имеют дело с Природой, занимаются наукой, техникой, духовными поисками и находятся всегда в состоянии интеллектуального отстранения от окружающей их «мировой грызни». В прошлом именно такие люди могли быть святыми, пророками: Это – и многие ученые, философы: Познание Мира и себя стало для них путеводной звездой. Но в большинстве своем – это честные, не тщеславные люди: «истинно великие люди проходят по жизни незаметно». И нравственный прогресс осуществляется именно посредством неброской деятельности таких людей, признающих Высший Смысл Мира (или же – относящихся к жизни с тихой грустью), а отнюдь – не усилиями властолюбивой, мстительной, злобно-веселящейся хищной сволочи.

Но и в самые гуманные духовные и интеллектуальные области человеческой деятельности не преминули затесаться хищные гоминиды. Это именно от них исходит вся религиозная нетерпимость, конфронтация вер и конфессий, ибо в их руках – все властные иерархические структуры официальной церковности. Их же ловких рук и хитрых голов порождение – обильная пена вездесущего шарлатанства. Ими же организовано и изуверское сектантство с мрачной «зияющей вершиной» сатанизма. Суггесторы же, подвизавшиеся на ниве науки, «осчастливили» среду научных поисков полнейшим пренебрежением к последствиям своей «научной деятельности», как в технической области «надвигающаяся экологическая катастрофа), так и в гуманитарной, где тоже имеются свои «вершинные достижения».

Собственно, историческое время, как и пресловутый прогресс, в первую очередь характеризуются непрекращающимся взаимоистреблением хищных видов с обширнейшим включением в «их борьбу» в глобальном масштабе и нехищных людей. Это взаимное уничтожение хищных гоминид (главным образом – суперанималов, ибо суггесторы всячески приспосабливаются и в почти любых условиях ухитряются найти для себя те или иные выгоды) постепенно снижало кровожадность человечества.

Взаимное истребление хищных гоминид в войне Алой и Белой Роз позволило Англии в значительной степени избавиться от зверской социальной составляющей своего общества и первой в истории претворить в жизнь пра-демократию. Хищный же костяк основного населения, будучи посажен на корабли, сделал Британию «владычицей морей». Попутным ветром в этом «плавании» явился дух пуританизма, ниспосланный с нелегкой руки женевского суперанимала Ж. Кальвина на Европу послереформационных религиозных войн. Еще одной стихийно-превентивной мерой, способствовавшей этому процессу, явилось и отселение с «туманного острова» преступников в Австралию и Америку. Конечно же, это вовсе не означает, что в моря и за моря отправлялись и отсылались исключительно лишь хищные, но тем не менее, в значительной мере – именно они. Поэтому власть имущие хищные гоминиды остались в Англии в таком ярко выраженном меньшинстве, что они смогли даже допускать в свою среду политических мятежников, т. е. оппозиционных суперанималов и суггесторов, что было немыслимо в других странах из-за иного видового соотношения.

Значительная часть суперанималов и суггесторов Испании и Португалии также отправились в Америку в послеколумбово время, что до самых недавних пор прослеживалось в бесчеловечности многочисленных латиноамериканских диктаторских и олигархических режимов, усугубленных противостоящими им, возникающими как грибы после дождя, равнопартнерскими «освободительными фронтами», возглавляемыми диктаторами-сменщиками. (Сейчас же похоже, что всех таких «приятелей» больше заинтересовал наркобизнес.) Сама же Испания, наоборот, смогла стать в свое время оплотом анархистов и республиканцев – в каком-то смысле (к сожалению, лишь в теоретическом) антиподов авторитариев. Деятельность «пиренейского филиала» Святейшей Инквизиции явилась дополнительным – хотя и малоразборчивым – фактором в деле устранения хищных гоминид на всем полуострове. Но в то же время, столь значительное снижение агрессивной потенции общества объясняет относительную легкость установления фашистских режимов в обеих метрополиях. Примечательно и то, что оба режима – и Франке и Салазара – были лишь внутренне репрессивны, но не внешне агрессивны.

В Скандинавии процессы взаимоистребления хищных гоминид приходятся на 900-е годы и они довольно-таки скрупулезно зафиксированы в сагах и Эддах. Достаточно вспомнить викингов-берсерков («медвежьи шкуры»., в бою впадавших в бешенство, подобное ликантропии или малайскому амоку. Они кусали щит, выли, были нечувствительны к боли. А один из таких великих героев «стран полнощных» не мог уснуть, если ему вдруг не удавалось приспособить себе в качестве подушки голову очередного – убитого им в течение дня – врага. Столь раннее и достаточно эффективное самоизбавление от подобных «героев» позволило скандинавским странам занять прочные миролюбивые позиции.

Подобные же процессы – где раньше, где позже – происходили во многих странах мира, но далеко не во всех; по большей части, они затронули западноевропейские страны, что самым непосредственным образом сказывается на их нынешней социальности. Так, во Франции эти процессы несколько «запоздали», и хотя интенсивность «гильотинной прополки» Девяносто Третьего года долгое время вызывала содрогание у слабонервных потомков (точнее, до тех пор, пока не подоспели новые и гораздо большие ужасы), тем не менее ее оказалось уже недостаточно для ускоренного выхода страны к так называемой демократии. ля достижения приемлемого видового баланса в обществе потребовалось еще несколько военнореволюционных эксцессов – примерно по одному на поколение: 1812, 1831, 1848, 1871 гг., не считая «алжирской оттяжки», завершившейся уже в середине XX века ОАС-овским террором.

В Италии борьба гвельфов и гибеллинов велась без «должного» размаха, как-то даже театрально. К тому же, этой борьбой не был охвачен «дикий Юг» – Королевство обеих Сицилии, за что страна ныне расплачивается сицилийской саркомой Коза Ностры, давшей метастазы по всему миру. (Во Франции также имеется подобный «корсиканский очаг», в свое время выделивший из себя Наполеона.) Красные же Бригады «цивилизованного Севера» – это остатки не погасшего и все еще чадящего костра Рисорджименто с его такими выдающимися и знаменитыми «поленьями», как Д. Гарибальди и – «догоревший» в повешенном кверху ногами состоянии – Б. Муссолини.

Самой «тяжелой на подъем» в Западной Европе оказалась Германия, которая так и не смогла «внутренне растратить» себя, и пошла «внешним», дальним путем: через триумф Тевтобургского леса, добитие Рима и тысячелетний бесплодный «Drang nach Osten». К «пиршественному столу» раздела мира она пришла так поздно и со столь горящими от неутоленного агрессивного голода глазами, что О. Бисмарку не составило особого труда буквально за одно поколение перековать немцев из нации сентиментальных «очкастых ученых» в нацию – мирового убийцу с двумя страшными судимостями: Версальской и Нюрнбергской. Легкость отмеченного перехода к агрессивности и его массовость объясняется повышенной диффузной составляющей немецкого народа, сравнимой лишь с предельно выраженной русской диффузностью. Столь знаменитые тевтонские качества: методичность, дисциплинированность, аккуратность, тяга к порядку – есть следствие легкой подверженности воспитанию и некритическому, беспрекословному восприятию традиций, т. е. не что иное, как проявление конформности, послушания, недалекости.