О себе Олекса говорит так: «Переводчик мно­гочисленных телесериалов и прочего». Под «прочим» нужно понимать, например, редак­тирование перевода шестой книги о приклю­чениях мальчугана Гарри Поттера. О телеви­дении Олекса отзывается остро. Как, впро­чем, делают многие из тех, кто вкусил телеви­зионной кухни.

- О переводчиках сериалов, как и о тех, чья работа остается за кадром, а фамилии мелким шрифтом упоминаются в титрах, из­вестно мало. Ни где «переводческие кадры» куются, ни как им работается... Как вот вы ста­ли переводчиком сериалов?

- Когда на заре 90-х в стране случилась ре­волюция, началась эпоха построения нового ТВ. Нужны были новые люди. И я попал в это самое телевидение. В 1992 появилось ICTV. Компанией владели иностранцы, которые, по­хоже, считали, что все мы тут дикари. Помню, как они нам объясняли: «This is a camera». Или: «Телевизор - это такой ящичек, в котором показывают в движении разные события и раз­ных людей, часто в цвете, а иногда даже со сте­реофоническим звуком». И я там работал лит-редактором, придавал хоть какое-то подобие мысли тем иногда жутким вещам, что писали тогдашние переводчики, которых было мало, а хороших среди них и того меньше. Потому и сам решил стать переводчиком - работа проще и благодарнее, чем у редактора, которого все ненавидят по определению, платят мало, но много требуют, а то и вовсе не держат в штате, считая, что говорить в эфире корявые глупос­ти не зазорно. Впрочем, многие держатели студий озвучивания полагают, что и перевод­чик - не самый необходимый человек. Они уверены, что переводчик - это такая машина, куда запускаешь текст иностранный, а с обрат­ной стороны ловишь перевод. А ведь нужны эрудиция, опыт, владение слогом.

- Что вы сделали для народа в качестве переводчика?

- Кучу фильмов и сериалов перевел. Даже не помню всего. Бывает, включу случайно теле­визор, смотрю - ой, как классно кто-то перевел, ой, какой слог хороший, как непохоже на все остальное «суконноязычие». А минуте на 20-й узнаю: «Тю, та це ж я перекладав!» Пере­водил сериал «Альф», «Телепузиков». Да мно­го чего...

- И почему же вас никто не знает - при та­ком-то огромном объеме содеянного?

- Во-первых, я к славе не стремлюсь, мне бы лучше деньгами... А во-вторых... Каналы не считают нужным называть фамилии людей, ко­торые приложили свои время, силы, ум, талант к переводу. Я имею в виду не только перевод­чиков, но и редакторов, и актеров. Нашу рабо­ту смотрят иногда миллионы людей, но мы все равно остаемся глубоко законспирированны­ми «бойцами невидимого фронта».

- Расскажите о кухне перевода, как это было, как сейчас?

- Тогда, в 1992, это была тяжелейшая и не­благодарная, но интересная работа. Ночью со спутника инженеры записывали эфир британ­ского канала «Superchannel». Потом перевод­чик на видике всю эту запись многократно ту­да-сюда прокручивал, чтобы разобрать, что, например, имеет в виду актер, говоря «кап»: карпа или полицейского. Потом оператор ПК каракули переводчика набивал в компьютер. Я, редактор, уже в компьютере текст правил. За­тем все это дело в студии начитывал актер - од­ним голосом за всех персонажей обоих полов.

Сейчас каналы покупают сериалы и филь­мы сразу со сценарием. Это очень облегчает жизнь переводчику. Возросло и мастерство ак­теров. Если когда-то один несчастный фильм они, профессионалы с высшим актерским об­разованием и театральным багажом, озвучива­ли по двое суток, то сейчас полуторачасовой фильм записывают, бывает, за час сорок.

- Вам, человеку, владеющему словом, на­верное, режет слух то, что доносится с экра­на?

- Не люблю общаться с глупцами. А совре­менный телевизор - «это такой ящичек, в кото­ром сидят и двигаются» преимущественно глу­пые люди. Не имеющие собственных мыслей, не умеющие высказать мысли чужие. Предпо­читаю его не смотреть - но жизнь иногда заставляет. Телевизор-дебилизатор не дает образцов ни нормальной лексики, ни нормального произноше­ния. Там почти нет ведущих с грамотной речью. Од­на «суперзвезда» с осенней фамилией произносит «канаты» вместо «кандидаты» и «дебаты» вместо «депутаты». Другая «акает» и «фекает» («Киїф, «приїхаф»), говорит «пять» вместо «п’ять». В иной стране их бы и близко не подпустили к микрофону. А по частностям... Слово «олигарх». Посмотрите в словарь: это тот, кто участвует в управлении стра­ной, не имея на то законных прав. А у нас его упот­ребляют в давнем украинском значении «скоробагатько» или «глитай». Как может быть «оппозици­онный олигарх»? Чушь. Вообще, на нашем ТВ страш­но любят крутые слова: «интерактивный» вместо «диалоговый», «сэндвич» вместо «бутерброд». Как-то услышал рекламу «Эксклюзивный дистрибьютор проводит авторизацию реселлеров». С СТБ пошло «ушпиталювання», «автівка», «урядники» вместо «урядовці», «перемовини» какие-то. «Перемовини» уместны на завалинке, а в госдеятельности место все-таки «переговорам»... Что там донеччане, даже в Черкассах телезрители не поймут этих речей.

- Вы работали над «Альфом», - наверное, пер­вым переводным юмористическим сериалом, по­казанным в Украине. Зарубежный юмор сложно адаптировать к нашему менталитету?

- Да, к тому же когда переводишь книжку и встречаешь малопонятное слово, то можешь допи­сать полпредложения, разжевать и объяснить. А в фильме тебя сдерживает длина экранной реплики. Мало того, что нужно перевести шутку так, чтоб бы­ло смешно украинцу, так ее еще нужно сжать до то­го времени, сколько герой открывает рот, произно­ся ее. А украинский язык «длиннее». Но, нужно за­метить, что если в «Альфе» еще был понятный нам юмор, то теперь «ихние» фильмы запружены ка­ким-то дегенеративным блевательным юмором.

- Что в таком случае вы скажете о самом рей­тинговом юмористическом сериале этого года, «Моей прекрасной няне»?

- Добросовестно передран с аналогичного аме­риканского. Правда, им так и не удалось до конца нагнуть американские реалии в нашу жизнь. Дворец­кий, походы к психоаналитику по поводу и без. Неу­жели в Москве живут, как где-нибудь в Лос-Анджеле­се? Хотя... В Украине ведь есть целая группа людей, которых я определяю как «психологическое Подмос­ковье». Как-то одна из украинских певиц, которая вместе с маленькой дочерью живет на Троещине, хвастала: «Моя дочь уверена, что живет в Москве». Эти люди психологически находятся в Москве: для них не существует ни Киева, ни Украины, за прези­дентом Путиным они следят как за своим. Таких я встречал на ТВ. Даже среди генпродюсеров некото­рых каналов. Наших деятелей культуры, искусства они не знают, не замечают и знать не хотят. Отсюда и телевидение с синдромом «психологического Под­московья», что выливается в засилье на экране ту­пых КВНов, пошлых «гусей» и недалеких «попугаев»..Юмор для массы.

- Но массе-то нравится... Ей смешно...

- Ортега-и-Гассет в 30-х годах написал книжку «Бунт масс», где пояснил, что в прошлыххтолетиях культура и хорошая жизнь принадлежала элите. У остальных была своя картошка и право ее закапы­вать-выкапывать. Элита руководила и воевала - вы­езжали рыцари в железных костюмах, для профор­мы бились, по-дружески разъезжались. Но потом в войну влезла чернь. Она настругала луков - бои ста­ли заканчиваться не царапинами на доспехах, а большой кровью. В обществе воцарилась тупая, не­образованная масса и стала требовать себе зрелищ. Появилась массовая культура - это не в смысле ши­рокая культура, а культура для массы, даже биомас­сы. Она и породила телевизор. А телевизор - это ведь наркотик, с привыканием, с ломкой. В нем все как в алкоголизме. Сначала оттопыриваем мизин­чик, нюхаем «букет», заедаем долькой лимона - на­чинаем с «коньяку»: умные программы, дозирован­ный просмотр и больше ни-ни. Но потом, незамет­но, в ход идет и «бормотуха», сваренная за всячес­кими «окнами».

Сейчас из телевизора народ поят сивухой - мут­ной, как у куркуля на столе. Можно подумать, что ру­ководители каналов - люди весьма невысокого уров­ня. Возможно, они профессионалы в своей сфере, но в сферах других - просто плебеи. А если все по­нимают, но все равно показывают гадости - значит, подлецы? Но именно они имеют возможность вли­ять. И они прикрываются: у нас смотрят то, а не смотрят се, рейтинг, мол. Правильно, масса еще охотней смотрела бы порнографию. Что ж, давайте: 8000% прибыли, одна камера, драматургия простая - выше метра от пола не поднимаемся. Дешево и рейтингово. Это сейчас нас с экранов поят сивухой. Дальше пойдет денатурат, одеколон «Березка», зе­ленка и водочные клизмы. Массе нужны все более грубые раздражители. Если раньше зрителя щекота­ли перышком - и была реакция - сейчас его дубиной бьешь, а он не замечает.

Телевидение - это оружие массового пораже­ния. И оно, как мне кажется, попало в руки к тем, кто, как ребенок спичками, не должен им играться.

Виктория КУЛЬКО, «Газета по-киевски»