Новую, хотя и очень ограниченную вспышку репрессий и партийную чистку после войны вызвали холодная война и советско-югославский конфликт. После произнесения в 1946 году Черчилем своей знаменитой речи в Фултоне началась холодная война. Западная политика сдерживания привела к тому, что СССР оказался блокирована, изолирована экономически и политически и окружена западными военными базами. Сталин отреагировал на это тем, что поддержал компартии стран Восточной Европы в их борьбе по построению демократического народного государства. Многие почему–то считают, что Сталин настаивал на воспроизведении советской системы в странах народной демократии. Но это ошибочное мнение. Сталин говорил лидеру польских коммунистов В.Гомулке: «В Польше нет диктатуры пролетариата, и она там не нужна… Демократия, которая установилась у вас в Польше, в Югославии и, отчасти, в Чехословакии, это демократия, которая приближает вас к социализму без необходимости установления диктатуры пролетариата и советского строя».

И тут некстати возник конфликт с Югославией – в последние дни июня 1948 мир с быстротой молнии облетела ошеломившая всех новость: Югославия отлучена от социализма, а ее прославившийся в борьбе с фашизмом лидер – маршал Иосип Броз Тито предан анафеме как ренегат, как отступник от марксизма-ленинизма. На Западе эта сенсационная весть произвела впечатление разорвавшейся бомбы. В Советском Союзе это известие тоже было воспринято как гром среди ясного неба – 29 июня 1948 года советские люди с удивлением обнаружили на второй полосе «Правды» пространный текст «Резолюции Информбюро о положении в Коммунистической партии Югославии».
Нынeшние демократы обвиняют Сталина в том, что именно он инициировал разрыв. Это мнение ведет свое происхождение от Хрущева. На июльском (1955 г.) Пленуме ЦК КПСС, вскоре после возвращения из Белграда, подробно обсуждались причины возникновения конфликта с Югославией. При этом Хрущёвым была отмечена «очень недостойная роль Сталина». Потому что в «югославском вопросе» якобы не было никаких таких проблем, «которые бы не могли быть решены путём товарищеского партийного обсуждения. Не было и серьёзных оснований для возникновения этого «вопроса», вполне возможно было, считал Хрущёв, не допустить разрыва с этой страной. Однако, как он отмечал, это не означает, что у югославских руководителей не было ошибок или недостатков. Но эти ошибки или недостатки просто были чудовищно преувеличены Сталиным, что привело к разрыву отношений с дружественной нам страной».
Но так ли это на самом деле? Да и вообше виноват ли Сталин в том конфликте?

ЮГОСЛАВО–СОВЕТСКАЯ ДРУЖБА
Несколько слов об Югославии. Югославия воевала против Германии и коммунисты–партизаны под руководством И. Тито сами освободили большую часть своей территории. Тем не менее именно советские войска взяли Белград и только после консультаций с Тито прекратили наступление вглубь Югославии.
События в Югославии во время войны И.В.Сталин отслеживал самым внимательнейшим образом. В борьбе против фашизма принимало участие свыше 800 тысяч бойцов и партизан Югославии. Как бы ни были велики трудности на советско-германском фронте, И.В. Сталин нашёл возможным предоставить тогда Народно-освободительной Армии Югославии. материальную помощь.

После встречи в 1944 году ближайшего соратника Тито Милослава Джиласа со Сталиным Национальному комитету освобождения Югославии был выделен беспроцентный заем в 10 миллионов долларов в валюте и золотых слитках. Щедрость Сталина намного превзошла то, о чем просили югославы. Один из югославских руководителей Милован Джилас о своей встрече с И.В. Сталиным вспоминает: «Вполне определённо Сталин разрешил вопрос оказания помощи югославским борцам. Когда я упомянул заём в двести тысяч долларов, он сказал, что это мелочь и что это мало поможет, но что эту сумму нам сразу вручат. А на моё замечание, что мы вернём заём и заплатим за поставку вооружения и другого материала после освобождения, он искренне рассердился: «Вы меня оскорбляете, вы будете проливать кровь, а я – брать деньги за оружие! Я не торговец, мы не торговцы, вы боретесь за то же дело, что и мы, и мы обязаны поделиться с вами тем, что у нас есть».

Военную помощь, оказанную СССР партизанам Тито, трудно переоценить. За годы войны им было поставлено около 155 тысяч винтовок, более 38 тысяч автоматов, около 16 тысяч пулеметов, около 6 тысяч орудий и минометов, 69 танков и 491 самолет. Во время визита Тито в Москву в сентябре 1944 года было подписано соглашение о временном вступлении советских войск на территорию Югославии. В результате совместной операции Советской Армии и Народно-освободительной армии Югославии 20 октября 1944 года был освобожден Белград (АНДРЕЕВ, 1956).
Красная Армия приходила на помощь югославским партизанам всякий раз, когда складывалась сложная для них ситуация.Так было, например, в 1944 году, когда отборные паращютисты фюрера высадились в районе расположения главного штаба НОАЮ в Дрварском ущелье и едва не разгромили его и не пленили самого Тито. В разгар боевых действий, по указанию И.В. Сталина, советские лётчики совершили посадку в районе штаба, а специальной группе захвата во главе с генерал-майором госбезопасности Д.Н. Шадриным, одним из руководителей личной охраны И.В. Сталина в те годы, под ураганным огнём удалось спасти Тито от захвата немцами и вывезти его на военно-воздушную базу союзников в Италии. За спасение Иосипа Броз Тито Д.Н. Шадрину, А.С. Шорникову, Б.Т. Калинкину, П.Н. Якимову было присвоено звание Героя Советского Союза, а маршал Тито, со своей стороны, удостоил их звания Народного Героя Югославии.
Вершиной боевого содружества Красной Армии и Народно-освободительной Армии Югославии была Белградская операция, в результате которой советские и югославские товарищи по оружию освободили столицу Югославии – город Белград.
Во время войны в первые послевоенные годы Югославия считалась первым союзником СССР и Тито пользовался в это время уважением у Сталина. В 1944, 1945 и 1946 годах Тито приезжал в Москву, где его с почестями принимал Сталин. В 1946 году на похоронах Калинина Тито был единственным из всех зарубежных гостей, кого Сталин пригласил на центральную трибуну.  В Югославии с самого начала применялась советская модель развития. В апреле 1948 г. был принят закон о национализации, который ликвидировал частный сектор в промышленности и на транспорте и в оптовой торговле. Была проведена массовая коллективизаци. Продолжала укрепляться централизованная административная система управления и планирования.
Между тем после войны Югославия своими невзвешенными действиями неоднократно ставила проблемы перед СССР. Так в мае-июне 1945 г. Тито спровоцировал серьезный (на грани военного) конфликт Югославии с Великобританией и США из-за Триеста, города в Северо–Восточной Италии, который было решено передать под международное уравление (Гибианский Л. Я. цитируется по Аникеев А.С.).

ИСТОРИЯ БАЛКАНСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Основной болевой точкой советско–югославского кофликта стал вопрос о создании Балканской федерации. Федерация двух южнославянских народов Болгарии и Югославии в течение долгих десятилетий была мечтой либералов, социалистов и коммунистов. После прихода к власти в обеих странах коммунистов, казалось, что наконец пробил час для этого. Как Тито, так и болгарский партийный лидер Георгий Димитров были горячими сторонниками идеи федерации.
Однако суть вопроса о так называемой Балканской конфедерации была стара как мир – посредством ее Югославия и Болгария пытались решить свои территориальные проблемы. Для Болгарии основным был вопрос о возвращении Западной Фракии, причем Сталин поддерживал право Болгарии на территориальный выход к Эгейскому морю (Аникеев А.С.). С точки зрения Югославии, основной задачей являлось создание в Греции "политических условий", которые дали бы возможность объединить всех македонцев в составе югославской федерации. Федерация, возможно, разрешила бы проблему Македонии - этого маленького славянского народа со своим собственной культурой и языком, лищь очень незначительно отличающимся от болгарского. Македонский народ (кстати многие болгары считают его частью болгарского народа) после второй балканской войны в 1913 г. оказался разорванным на болгарскую и югославскую части и с тех пор оставался яблоком раздора между обоими государствами (Энциклопедия Кругосвет).
С другой стороны, имелись нерешенные территориальные проблемы и между Болгарией и Югославией. По мнению Югославии, Пиринская Македония должна была быть присоединена к югославской Македонии. Однако вопрос о Пиринской Македонии был тесно увязан с проблемой так называемых "западных краев", которые сербы заняли (по Версальским договорам), главным образом, по стратегическим соображениям и были готовы вернуть их болгарам.
При этом в самой Болгарии не было единства в подходе к территориальной проблеме – часть болгарского партийного и государственного руководства (включая и часть оппозиции) была против ускоренного объединения Македонии на югославских условиях. Основным противником титоистской концепции южнославянского союза был Трайчо Костов, поскольку опасался, что в федерации, как предполагал Тито, Югославия станет доминирующим партнером. (Аникеев А.С.). Это не оставалось незамеченным в Югославии. Так, в декабре 1946 г. югославское руководство подвергло резкой критике болгарских коммунистов за то, что в проекте конституции Болгарии македонцы не были упомянуты как национальное меньшинство, имеющее особый статус, что рассматривалось как нарушение достигнутой ранее договоренности о культурной автономии Пиринского края (Аникеев А.С.).

В ноябре 1944 г. Тито направил в Софию своего ближайшего сотрудника Эдварда Карделя. Он предложил болгарам двухступенчатый план: немедленное объединение болгарской Пиринской Македонии с югославской Федеративной Республикой Македония, а также создание в Белграде смешанной комиссии для подготовки объединения обоих государств, причем Болгария должна была стать седьмой республикой нового федеративного южнославянского союза.
Болгария отклонила предложение Тито и выдвинула свой альтернативный план, в котором оба государства выступали как равноправные партнеры. О разногласиях было доложено Сталину, который выбрал югославский вариант. В декабре 1944 г. болгарская правительственная делегация, снабженная соответствующими директивами, должна была отправиться в Белград, но за два часа до отъезда из Москвы пришло указание – отменить поездку. Как позднее объяснил Сталин Моше Пияди и болгарскому министру внутренних дел Антону Югову, англичане выступили против планов объединения и вместе с американцами заявили протест министру иностранных дел Молотову: Южнославянский Союз, как аргументировали свою точку зрения западные державы "был бы нарушением ялтинских соглашений о послевоенном устройстве Европы (Аникеев А.). Планы создания федерации пришлось отложить, но от них не отказались. Сталин весьма сдержанно относился и к пылким высказываниям некоторых руководителей о необходимости в скором будущем присоединить Югославию к СССР.
До лета 1945 г. вопрос о Балканской федерации рассматривался в Белграде и Софии в качестве второго этапа решения македонской проблемы. Но не Югославия и не Болгария определяли, кому и сколько прирезать территорий. Это решалось великими державами победителями и у каждой из них имелись свои интересы. В случае с Болгарией, Венгрией и Румынией СССР приходилось защищать, преодолевая сопротивление США и их союзников, интересы бывших германских сателлитов.
В январе 1946 г. В. Молотов заявил прибывшей в Москву правительственной делегации Болгарии, что необходимо подождать подходящего момента для решения как проблемы федерации, так и вопроса о подписании союзного договора с Югославией. Весной того же года член руководства Болгарии П. Тодоров в Белграде в разговоре с Тито поднял вопрос о федерации или конфедерации трех балканских стран - Болгарии, Югославии и Румынии, но в ответ услышал, что для Югославии сейчас эта проблема не стоит на первом месте. Предложенный П. Тодоровым в апреле вариант федерации (или конфедерации) предполагал подключение еще и Румынии (по ее инициативе), что также не устраивало югославов, не желавших, объединяясь с бывшими сателлитами, рисковать своими интересами на Парижской мирной конференции, где в центре обсуждения оказался вопрос об итало-югославской границе. (Аникеев А.С.).
Это предложение также мешало намерениям Тито сделать Югославию главной в федерации. Действительно, включение Румынии существенно снижало бы роль самой Югославии в федерации. В то время также негативно Тито отнесся и к вопросу о договоре двух стран о дружбе, подчеркнув, что до заключения мирного договора с Болгарией подписание такого договора принесло бы вред. (Аникеев А.С.).
В 1946 году Белград развернул шумную кампанию в защиту македонцев в греческой Македонии, возлагая вину за их преследование на греческие власти. В июле и августе, во время работы Потсдамской конференции, Югославия и Болгария усилили нападки на Грецию, обвиняя ее в провокациях на границах и гонениях на славян. Сталин не поддержал эту активность.
Подписание в феврале 1947 г. Объединенными нациями мирного договора с Болгарией вновь поставило в повестку дня вопрос о болгаро-югославском договоре о дружбе. Между тем Югославия продолжала оказывать давление на Болгарию, стремясь еще раз добиться от нее безусловного признания своих подходов к македонской проблеме. До этого Сталин предупредил и Белград, и Софию, что заключать договор можно будет только после снятия с Болгарии всех ограничений, связанных с мирным договором.
10 января 1947 г. в Париже были подписаны мирные договоры между СССР, США, Великобританией, Францией, с одной стороны, и Румынией, Италией, Болгарией, Венгрией и Финляндией - с другой, согласно которым: Болгария отказалась от Южной Добруджи в пользу Румынии и от притязаний на Югославскую Македонию (http://hronos.km.ru/sobyt/1925grb.html).
В конце 1947 г. - начале 1948 г. Сталин снова поднял вопрос о создании Балканской федерации, объединяющей Югославию, Румынию, Болгарию и Албанию. Такая федерация, по его замыслу, должна была стать противовесом политике западных держав в отношении Балкан. КПЮ выступила и против этой идеи, подчеркивая, что балканские страны разделяют многие противоречия, а также уровень социально-экономического развития, национальные традиции. Но болгары и югославы действовали вопреки предупреждениям Сталина.
В июне 1947 г. болгарский лидер Георгий Димитров объявил в интервью лондонской газете "Daily Mail" о скором заключении Договора о Дружбе и взаимной помощи между Югославией и Болгарией, который "приведет к более тесному экономическому, культурному и общему сотрудничеству между обоими государствами" (Деведиев, 1962 , с. 9 цит. по Аникеев А.). 30 июля и 1 августа 1947 г. И. Тито и Димитров на переговорах в Бледе согласовали основные положения договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, о создании таможенного союза и о межгосударственном сотрудничестве,
Подробности Тито и Димитров объяснили в Белграде. 2 августа 1947 г. информация была опубликована в прессе и в словенском городе Бледе состоялось торжественное подписание Договора. Его экономические статьи предусматривали подготовку таможенного Союза и координирование экономических планов в обоих государствах. В секретном приложении, которое было впервые опубликовано после разрыва Сталина с Тито, говорилось, что Югославия и Болгария готовы объединиться в единое государство: Союз южнославянских народных республик." Сделано это было без предварительных консультаций с Москвой (Аникеев А.С.).
Реакция Сталина была однозначна – нельзя играть с огнем. Спустя две недели после встречи в Бледе Сталин через советского посла в Югославии А. Лаврентьева направил телеграмму Тито, в которой говорилось, что оба правительства допустили ошибку, "заключив пакт... несмотря на предупреждение Советского правительства" ... своей торопливостью оба правительства облегчили дело реакционных англо-американских элементов, дав им лишний повод усилить военную интервенцию в греческие и турецкие дела против Югославии и Болгарии".
Он знал, что говорил. Еще 17 июля 1947 г. госсекретарь США Дж.Маршалл сообщил министру обороны о том, что американские войска должны быть готовы оказать помощь греческой армии. В конце октября СНБ США рекомендовал направить в страну дополнительно 90 военных советников для усиления боеспособности греческой армии, а 4 ноября Трумэн одобрил эти рекомендации и секретно информировал об этом руководство конгресса (Аникеев А.С.).
27 ноября 1947 г., при подписании Договора о дружбе, Югославия и Болгария заключили соглашение о таможенном союзе, не поставив предварительно Сталина в известность. Действительо, в ноябре 1947 во время церемонии ратификации в Софии Тито заявил совершенно открыто: "Сотрудничество между обоими нашими государствами должно быть настолько всеобщим, настолько тесным, что создание федерации станет всего лишь формальностью. Мы создадим большой и сильный Южнославянский Союз, который сможет противостоять любому натиску ("Правда" 28.11.1947 г. цит. по Аникеев А.).
Для Тито и Димитрова Союз был только первым шагом к Федерации всех народных республик. 17 января 1948 г. Димитров заявил на пресс-конференции в Бухаресте, где он обсуждал с вождем партии Георгиу - Дежем планы румыно - болгарского таможенного союза: " Что касается проблемы Федерации, то в Румынии и в Болгарии, Югославии, Албании, в Чехословакии, в Польше, Венгрии, возможно в Греции, наши народы могут сами принять решение. Именно они решат создавать Федерацию или Конфедерацию, где и как это должно осуществиться." ("Правда" от 23.01.1948 г. цит. по Аникеев А.). Обратите внимание на слово Греция. Именно здесь, как говорил Горбачев, собака порылась.
Поскольку Запад продолжал обвинять Советский Союз в поддержке коммунистических партизан Греции, такое заявление авторитетного лидера Болгарии вызвало нездоровый ажиотаж в мировой прессе. И.В. Сталин направляет телеграмму Г. Димитрову: «Трудно понять, что побудило Вас делать на пресс-конференции такие неосторожные и непродуманные заявления». 28 января «Правда» осуждает идею организации федерации или конфедерации Балканских и придунайских стран, включая сюда Польшу, Чехословакию, Грецию и о «создании таможенной унии между ними» как «проблематичную и надуманную».
В.М. Молотов по поручению И.В. Сталина направляет 1 февраля на имя И.Броз Тито телеграмму: «... Вы считаете нормальным такое положение, когда Югославия, имея договор о взаимопомощи с СССР, считает возможным не только не консультироваться с СССР о посылке своих войск в Албанию, но даже не информировать СССР об этом в последующем порядке. К Вашему сведению сообщаю, что Советское правительство совершенно случайно узнало о решении югославского правительства относительно посылки ваших войск в Албанию из частных бесед советских представителей с албанскими работниками.
СССР считает такой порядок ненормальным. Но если Вы считаете такой порядок нормальным, то я должен заявить по поручению Правительства СССР, что Советский Союз не может согласиться с тем, чтобы его ставили перед свершившимся фактом. И, конечно, понятно, что СССР, как союзник Югославии, не может нести ответственность за последствия такого рода действий, совершаемых югославским правительством без консультаций и даже без ведома Советского правительства...».
А спустя ещё три дня В.М. Молотов по поручению И.В. Сталина направляет телеграмму в Софию и Белград, в которой обвиняет Георгия Димитрова в срыве работы СССР по подготовке ряда договоров о взаимной помощи: «Неудачное интервью тов. Димитрова в Софии дало повод ко всякого рода разговорам о подготовке восточноевропейского блока с участием СССР... В теперешней обстановке заключение Советским Союзом пактов о взаимопомощи, направленных против любого агрессора, было бы истолковано в мировой печати как антиамериканский и антианглийский шаг со стороны СССР, что могло бы облегчить борьбу агрессивных сил США и Англии».
29 января 1948 года в "Правде" появилось необычайно резкое возражение. "Мы опубликовали заявление товарища Димитрова, однако это не означает, что мы разделяем его мнение. Совсем наоборот, мы считаем, что эти страны не нуждаются в навязываемой
федерации или конфедерации. Единственное, в чем они нуждаются - это в усилении и защите своего суверенитета и своей независимости." Причина такой резкости состоит в том, что Димитров упомянул Грецию, из за которй шли тяжелые дипломатические бои с бывшими союзниками.
Сталин вызвал вождей болгарской и югославской партий. Тито направил в Москву Карделя и Джиласа. Димитров отправился в советскую столицу в сопровождении Трайчо Костова. Сталин и Молотов, как сообщает Джилас (с. 222), упрекали Димитрова в том, что он не проинформировал заранее советское руководство о планируемом болгаро-румынском таможенном союзе.
10 февраля в кремлёвском кабинете И.В. Сталина проходит трёхсторонняя советско-болгаро-югославская встреча. От Болгарии присутствовали Г. Димитров, В. Коларов и Т. Костов. От Югославии – Э.Кардель, М. Джилас и В.Бакарич. Иосип Броз Тито на эту встречу ехать отказался, сославшись на нездоровье. На встрече выступил В.М. Молотов, который перечислил все действия Болгарии и Югославии, не согласованные с СССР.

Когда Молотов зачитал абзац из болгаро-югославского договора о готовности сторон выступить «против любой агрессии, с какой бы стороны она ни исходила», И.В. Сталин резонно заметил: «Но ведь это же превентивная война, это самый обычный комсомольский выпад. Это обычная громкая фраза, которая даёт пищу врагу». Затем обратил свой праведный гнев на Г. Димитрова: «Вы и югославы не сообщаете о своих делах, мы обо всём узнаём на улице. Вы ставите нас перед свершившимися фактами!». Молотов суммировал: «А всё, что Димитров говорит, что говорит Тито, за границей воспринимается, как сказанное с нашего ведома». Сталин заявил: "Вы вообще не советуетесь. Это у вас не ошибки, а принцип, да, принцип! ... в Албании находилась югославская дивизия, выдвинутая к греческой границе для возможной помощи греческим коммунистическим партизанам..."
Если учесть, что и раньше югославы создавали проблемы для международной обстановки, то их сверхсамостоятельность становилась опасной. Расхлебывать международный конфликт то пришлось бы СССР.

Совещание продолжилось и на следующий день и завершилось подписанием соглашения СССР с Болгарией и Югославией о консультациях по внешнеполитическим вопросам. 11 февраля 1948 года на указанной тройственной совестко-болгаро-югославской встрече были подписаны соглашения СССР с Болгарией и СССР с Югославией о консультациях по внешнеполитическим вопросам. Одновременно Сталин согласился с ходом интеграции двух стран и даже предложил ускорить объединение Югославии и Болгарии в экономическую федерацию по примеру Бенилюкса, т.е. реализовать проект, который был приостановлен еще два года тому назад. Коснувшись вопроса о федеративных планах Сталин не только согласился на создание федерации между Болгарией и Югославией, то и дал согласие на вхождение туда Албании ("а затем обеих с Албанией").
В БЕЛГРАДЕ
Кардель и Джилас вернулись в Белград и сообщили о трехсторонней конференции в Москве и согласии Сталина на создание Югославо–Болгарской федерации. Но неожиданно странно повел себя Тито. Противореча своим заявлениям в ноябре 1947 года, он пошел на попятную. На состоявшемся 1 марта 1948 г, заседании политбюро ЦК КПЮ решения не форсировать создание федерации с Болгарией, поскольку, как отмечалось, такой шаг только бы осложнил положение Югославии. Советское предложение немедленного союза с Болгарией было отклонено на том основании, что для этого необходима длительная кропотливая подготовка.
Одновременно с отказом вести дальнейшие переговоры по этому вопросу, так как, по их мнению, с федерацией не стоило спешить, югославы выдвинули на передний план идею о превращении Пиринского края в автономную область с целью присоединения его к Югославии, независимо от существующей договоренности о создании федерации. Таким образом, они хотели получить от болгар территории для Македонии сразу, а отдавать западные края не очень то и спешили.
Но тут на сцену вышел новый игрок. Албания. В марте лидер коммунистов Албании Э. Ходжа пытался выяснить позицию Тито относительно такой схемы федерации, имея в виду сделанное албанской стороне предложение югославских представителей в Албании С. Златича и генерала М. Купрешанина взять инициативу в этом вопросе в свои руки и потребовать от Москвы объединения с Югославией, объяснив это не внешними причинами, но внутренней ситуацией, и не сообщая об этом болгарскому руководству. Как видим, Югославия вдруг решила поглотить Албанию, но расхотела союза с Болгарией.
В один из моментов албано-югославских переговоров Э. Ходжа заявил, как отмечал в своем отчете советский посол в Албании Д. Чувахин, что "мы, албанцы, согласимся на федерацию с Югославией лишь тогда, когда нам скажет об этом товарищ Сталин". В марте 1948г. генерал Купрешанин поставил перед албанским руководством вопрос о командовании объединенными албано-югославскими вооруженными силами, подчеркнув, что координация их действий на едином фронте невозможна при наличии двух раздельных штабов.

ИСТОКИ НЫНЕШНЕГО КРИЗИСА В КОСОВО
Итак, в игре оказался задействован еще один игрок – Албания. Албания стала ключевым игроком в нараставшем клубке противоречий. Она не был апассивным игроком, а отстаивала свои собственные интересы. Поэтому, чтобы понять мотивы поведения Сталина следует остановиться на взаимоотношениях Югославии и Албании, которые не были безоблачными.
Чтобы создать повод для объединения с Албанией, Тито разрешил албанцам, которые в ходе второй мировой войны оказались на территории Югославии, остаться в Косове. Албанцы жили в Косове еще со времен Оттоманской империи, но активная «албанизация» края началась в ходе войны: оккупационные власти Германии и Италии включили Косово в состав так называемой Великой Албании. Албанцы селились в домах репрессированных сербов. В результате этой миграции этнический состав края начал постепенно меняться. Тито решил оставить все как есть, ограничившись выплатой компенсации интернированным сербам. Не следует недооценивать тот факт, что Тито был хорватом, и после 1966 года в коллективном руководстве Югославии сербов почти не осталось. Самое интересное, что Сталин не был против включения Албании в состав Югославии.
После окончания войны коммунистическая партия в Косово и Метохии продолжает делать то, что делали немецкие оккупанты. Объективно Албания 1939-1944 гг. такая же "держава оси", как и Венгрия, Румыния и должна была понести аналогичные санкции. Однако албанцы не только сохранили границы своей страны, но и получили автономию Косово и Метохия в исконно сербском крае. В 1945 году Косово и Метохия стала автономной областью. Тито издал закон, в соответствии с которым разрешалось дальнейшее проживание переселенных албанцев. По тому же закону сербам и черногорцам запрещается возвращение в свои имения. Тех, которые решили вернуться подвергались гонению. Не была проведена перепись албанского населения в Косово, которые переселились из Албании. До марта 1949 года была открыта югославско-албанская граница.
Югославские власти во главе с Тито-Карделем-Бакаричем (то есть без единого серба в высшем руководстве после ухода Ранковича в 1966 году) ничего не предприняли, чтобы остановить массовый исход сербского населения из Косово, а все, кто пытался говорить об этом, обвинялись в ’’сербском национализме’’ и подвергались жестоким репрессиям. Двучленное название Косово и Метохия в 1968 году албанскими коммунистическими лидерами трансформировалось в Косово. Об изменении названия этого сербского края с тогдашним руководством Сербии никто и не проконсультировался. После ухода А. Ранковича со своего поста албанцы явно осмелели, их национализм стал воинственным и непримиримым. Они почувствовали себя победителями по отношению к сербам. В 70-е годы участились случаи, когда вокруг сербского населения создавалась нетерпимая обстановка, и сербы вынуждены были бросать свое имущество и бежать в Сербию.
Между 1971 и 1981 годами - годами переписей населения 50 тыс. сербского населения покинуло Косово. (Baudson G. 1997). Апогеем этой политики стала Конституция 1974 г., по которой Косово, формально входя в состав Сербии, становилось фактически республикой со всеми атрибутами государственности - парламентом, правительством, представительством в высшем органе федерации - Президиуме СФРЮ. Таким образом, по конституции СФРЮ 1974 г. автономный край Косово не только входил в состав Социалистической Республики Сербии, но также являлся и субъектом в рамках Югославии. Это кстати один из парадоксов СФРЮ: автономия Косово пользовалась равными правами с республикой Сербия, в состав которой она входила. Более того, краевые органы власти получили право вето в вопросах собственно Сербии. Это право было односторонним - Белград фактически не имел рычагов влияния на власти Косова, хотя бюджет края состоял в основном из республиканских дотаций. Кстати в 1974 г. албанское руководство в Приштине дошло даже до провозглашения лозунга о ’’создании этнически чистого албанского Косова’’.
Между тем цель, ради которой Тито оставил албанскую диаспору в Косове – объединение Югославии и Албании, – так и не была достигнута. Тогда это решение казалось лишь тактическим эпизодом в геополитической игре. Но через полвека этот шаг Тито обернулся для Югославии кошмаром. На протяжении 1990-х годов конфликты между сербами и косовскими албанцами становились все более серьезными, а в 1998 году переросли в открытую войну. В апреле 1999 года авиация НАТО под предлогом прекращения межэтнического конфликта начала бомбить Белград. Как говорится аукнулось через 30 лет.
КОФЛИКТ ЮГОСЛАВИИ И АЛБАНИИ
Для решения албанского вопроса был разработан проект унификации отношений между Югославией, Албанией и Болгарией, что способствовало переселению в Косово еще примерно 60 тыс. албанцев в период с 1945 по 1948 год. Среди них были и так называемые ’’политические эмигранты’’, бежавшие из Албании, и поддерживаемые Сталиным в противостоянии Тито, но об этом позже.
Тито договорился с руководителем Албании Энвером Ходжей о том, что Югославия будет оказывать албанцам экономическую помощь, а взамен Тирана позволит югославским специалистам вести разработку месторождений и закупать нефть по льготным ценам. Югославия ежегодно поставляла в Албанию продовольствия на 600 млн. долларов В договоре о Дружбе между Албанией и Югославией (июль 1946 г.) было однозначно выражено: хозяйственные планы стран должны координироваться; обе валюты были приравнены друг к другу; была предусмотрена единая система цен и таможенный союз.
Отношения между Албанией и Югославией резко обострились из за того, что процесс интеграции встречал сопротивление у националистически настроенных руководителей Албании, которые не хотели входить с состав Югославии и терять свой суверенитет. В руководстве Албании столкнулись две линии, линия Ходжи, котгорый не хотел интеграции с Югославией и линиа Дзодзе, который ратовал за эту интеграцию. В первые месяцы 1947 Ходжа г. во все более резких нотах критиковал неравноправные условия югославско - албанского экономического договора и упрекал югославских советников в том, что они сознательно хотят затормозить развитие страны. Отношения между обеими странами обострились еще больше, когда в апреле 1947 г. в Белград прибыла албанская экономическая делегацию под руководством Нако Спиру просить увеличения помощи и нового торгового договора. Югославы отказались вести переговоры до тех пор пока не будет решен вопрос координации экономических планов обоих государств. Ходжа проинструктировал Спиру отклонить требования общего пятилетнего плана, который несомненно обречет Албанию на роль отсталой аграрной страны и источника сырья и тем самым навсегда прикует к Югославии.
В 1947 году МИД СССР поинтересовался у правительства Албании, нельзя ли ускорить освоение нефтяных месторождений и привлечь для этото советских специалистов-нефтяников. Албанский министр Нано Спиру поспешил отрапортовать в Кремль, что албанские месторождения находятся в полном распоряжении Москвы.
Ввиду сопротивления Ходжи югославы торопили Дзодзе начать контрнаступление. В мае 1947 г. он приказал арестовать ряд членов Народного собрания, настроенных против Югославии и среди них исключенного из партийного руководства Малешова. Они предстали перед контролируемым Дзодзе Народным судом и за "антигоударственную деятельность" были приговорены к длительным срокам тюремного заключения.
В июне 1947 года Тито обратился с резким письмом к албанской партии и обвинил Энвера Ходжу в создании антиюгославских настроений и придании албанской политике антиюгославской направленности. Тито пригрозил «немедленно ликвидировать диспропорции в торговом обороте между Албанией и Югославией». В июне Тито обратился с резким письмом к албанской партии и обвинил Энвера Ходжу в создании антиюгославских настроений и придании албанской политике антиюгославской направленности. Однако, письмо Тито оказало прямо противоположное действие: оно усилило сопротивление югославской опеке. Политбюро отклонило обвинение. Против было всего два голоса: Дзодзе и Панди Кристо, шефа всемогущей Контрольной Комиссии, и охарактеризовало письмо, как недопустимое вмешательство во внутренние дела албанской партии.
Энвер Ходжа вторично запросил у Москвы разрешение на посылку торговой делегации и на этот раз Сталин согласился. Ходжа лично возглавил делегацию, в состав которой также вошел Нако Спиру и в июле было подписано экономическое соглашение. Москва не проинформировала Югославию о переговорах и согласилась оказать Албании поддержку, в которой отказала Югославия.
В ноябре 1947 г. Тито направил албанскому Центральному Комитету новое письмо и на этот раз избрал своей мишенью начальника Госплана Нако Спиру. Спиру был объявлен главным ответственным за "недоразумения", его "предательское поведение" отравляет атмосферу между братскими партиями. На заседании ЦК, на котором обсуждалось письмо Тито, Спиру был обвинен в "антипартийной, националистической деятельности". На следующее утро Спиру был найден мертвым в своей квартире. В первой версии речь шла о несчастном случае во время чистки собственного револьвера; во втором официальном сообщении говорилось о самоубийстве из-за "угрызений совести из-за своего предательства", наконец после окончательного разрыва с Тито и посмертной реабилитации Спиру говорили, что он был убит органами безопасности Дзодзе, что, по-видимому соответствует фактам (см. Pano 1968 c. 78ff, Wolff 1970, c. 276).
К концу 1947 г. югославское руководство практически полностью взяло под свой контроль принятие важнейших политических и экономических решений в Тиране. Албания рассматривалась в Белграде фактически как одна из республик югославской федерации, что не могло не вызывать сопротивления со стороны части албанских коммунистов, которые регулярно сообщали о диктаторской политике югославов советским дипломатам.
В начале 1948 г. в Тирану было направлено большое количество специалистов из Москвы, персонал советского посольства резко возрос. Прибыли в Албанию и советские нефтяники. Посол СССР Д. Чувахин писал в Москву, что в марте 1948 г. «представитель ЦК КПЮ Златич уже открыто заговорил о "новых формах" сотрудничества между двумя странами», которые "сводились по существу к ликвидации албанской независимости и раскрывали истинные причины всех югославских козней в 1947 г. и особенно в конце ноября-декабре прошлого года" (АВП РФ. Ф. 067. On. 166. П. П7а. Л. 155. цитируется по Аникееву).
В это же время Тито заключил соглашение с Энвером Ходжей о размещении на территории Албании югославской военной базы «для защиты от угрозы со стороны греческих реваншистов». В начале 1948 года югославы без консультации с Москвой и вопреки протестам Кремля направили в Албанию две армейские дивизии, якобы для защиты страны от возможного греческого вторжения (см. Джилас, с. 148). Как объяснял Тито советскому послу А. Лаврентьеву, предотвратить захват ее южных районов греческими правительственными войсками. По странному совпадению югославские войска располагались вблизи крупного нефтяного месторождения.
Введя войска, Тито полагал, что он больше не может откладывать свой план югославо-албанского союза и поручил Дзодзе созвать заседание Пленума ЦК. VIII Пленум проходил в тени штыков югославских дивизий и принес в марте 1948 года последнюю победу Дзодзе. Энвер Ходжа смог сохранить свой пост Генерального Секретаря только благодаря острой самокритике, некоторые из его сторонников были исключены из ЦК и среди них вдова Нако Спиру, учившийся в Москве Мехмет Шеху, начальник генерального штаба и противник югославской ориентации был освобожден от занимаемого поста и Пленум принял предложение Дзодзе одобрить планы объединения экономики и армии Албании с Югославией (см. Pano 1968, c. 81. цит. по Baudson, 1997).

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ГРЕЦИИ
Был и еще один фактор, резко осложнявший международные отношения на Балканах. Речь идет о гражданской войне в Греции, которая резко обострила международную обстановку. В 1946 г. левые силы Греции взялись за оружие, объединившись в Демократическую армию Греции. Началась гражданская война, которая длилась до 1949 г., когда греческим правым при поддержке Великобритании удалось одержать военную победу над коммунистами. Уже с первых дней стало ясно, что основная помощь греческим коммунистам идет из Болгарии, Албании и Югославии. Победа коммунистов в Греции означала бы резкое изменение соотношения сил между великими державами. Этого Запад допустить не мог.
С целью прекращения помощи греческим комунистам Запад начал оказываться давление на северных соседей Греции, активно снабжавших оружием греческих повстанцев. Давление началось оказываться через ООН. 10 декабря 1946 года в Нью-Йорке Совет безопасности ООН начал расследование по делу о вмешательстве Югославии, Болгарии и Албании в гражданскую войну и поддержку повстанцев в Греции. 21 октября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН призвала Болгарию, Албанию и ФНРЮ разрешить все противоречия с Грецией мирным путем. Была принята резолюция, осуждавшая Албанию, Болгарию и Югославию за поддержку партизан, что, как отмечалось, создавало угрозу политической независимости и территориальной целостности Греции, а также миру и безопасности на Балкана. Однако греческие коммунисты и не думали отказываться от борьбы с афинским режимом. В ответ была резко интенсифицирована американская помощь греческому правительству.
Намерение США послать в Грецию свои войска, обсуждавшееся в Вашингтоне после образования в декабре греческими коммунистами Временного правительства, заставило Сталина и Молотова на советско-болгаро-югославской встрече в Москве в феврале 1948 г. рекомендовать югославам "свернуть восстание в Греции". Дальнейшая эскалация конфликта могла привести к новой мировой войне в условиях наличия у США атомной бомбы.

СТРАННЫЕ ДЕЛА В ЮГОСЛАВИИ
Не дожидаясь конца войны, Тито дал волю своему стремлению к роскоши – он переехал в один из королевских дворцов в пригороде Белграда. Он присвоил загородные королевские резиденции и даже имения некоторых крупных землевладельцев. В его распоряжении находились все лучшие охотничьи заказники, королевский военный конезавод он превратил в конюшню с ипподромом, а в бывшем королевском поезде сменили весь интерьер на более роскошный и добавили два бронированных вагона для свиты и охраны (МАЩЕНКО Е). И все это в бедной стране, стране, которой оказывается помощь со стороны СССР.
Поскольку СССР оказывал финансовую помощь Югославии, югославский минфин дал советским экспертам разрешение на проверку югославских внешнеторговых счетов. Однако в реальности советские эксперты сталкнулись со скрытым противодействием – ЦК КПЮ распорядился чинить максимальные препятствия советским наблюдателям. Тем не менее, в архиве югославского министерства финансов советские инспекторы обнаружили следы льготных кредитов Британского банка и частных финансовых институтов США. Агенты установили, что за финансовые контакты Югославии с Западом отвечает Владимир Велибит – бывший сотрудник советской разведки, перевербованный британской Secret Intelligenсe Service, и что Югославия «слишком активно» сотрудничает с молодой, но весьма влиятельной финансовой структурой под названием Международный валютный фонд. Югославия все глубже и глубже влезала в долги перед иностранными банками. Молотов в одном из открытых писем к югославскому ЦК удивлялся, «почему открытый агент британской разведки Велебит, а также четверо его сообщников продолжают занимать высокие посты в государственном аппарате и даже играют роль «серых кардиналов» при ЦК партии?».
После этой ревизии Минфин СССР понизил курс югославского динара к рублю на 25%.

СОВЕТСКО–ЮГОСЛАВСКАЯ ПОЛЕМИКА ВЕСНОЙ 1948 ГОДА
Итак, 1 марта 1948 года в Белграде прошло расширенное заседание Политбюро ЦК компартии Югославии, где участники московской встречи поделились с Тито московскими впечатлениями: они жаловались на советскую подозрительность, вспоминали старые обиды.
Самое опасное было в том, что Тито на заседании политбюро сделал акцент на идеологических разногласиях, существующих как между КПЮ и БКП, так и между КПЮ и ВКП(б), являвшихся, с его точки зрения, препятствием для быстрого создания федерации. Подводя итоги обмена мнениями, он отметил: «...болгары форсируют федерацию, но в экономическом плане вопрос не созрел. Вопрос касается единства партии. Мы бы себя обременили. В идеологическом плане они отличаются от нас. Это был бы "троянский конь", в нашей партии... Югославия подтвердила свой путь к социализму. Русские по-иному видят свою роль. На вопрос надо смотреть с идеологической точки зрения. Правы мы или они? Мы правы. Они иначе смотрят на национальный вопрос, чем мы. Было бы ошибкой соблюдать коммунистическую дисциплину, если это в ущерб какой-либо новой концепции... Мы не пешки на шахматной доске. Пока не прояснится как выкристаллизовывается вся ситуация, федерация не осуществима... Мы должны ориентироваться только на собственные силы». Москва и София были поставлены в известность об этом, как и о намерении Белграда продолжить и далее обсуждение этого вопроса (Kardelj, 1986, цит. по Аникеев А.).
Тито начал свое противостояние Сталину, выступая именно с позиций "возврата к ленинизму". Тито заявил: «Югославия подтвердила свой путь к социализму. Русские по-иному смотрят на свою роль. На вопрос надо смотреть с идеологической точки зрения. Правы мы или они? Мы правы... Мы должны ориентироваться только на свои силы». Тито согласился с мнением одного из членов политбюро, что «политика СССР – это препятствие к развитию международной революции». Говорилось о перерождении СССР и утверждалось: "...Восстановление русских традиций - это проявление великодержавного шовинизма. Празднование 800-летия Москвы отражает эту линию... навязывается только русское во всех областях жизни... Политика СССР - это препятствие на пути международной революции...". Первоначально все начиналось с критики сталинской великодержавности и "национальной ограниченности" (Елисеев, 2004). Тито заставил Политбюро отказаться от предложенного Сталиным плана создания Болгаро–Югославской федерации. Молчал лишь секретарь ЦК Сретен Жуйович. По окончании встречи Жуйович сообщил в советское посольство о том, как проходило заседание.

Таким образом, инициатором разрыва с Советским Союзом была югославская сторона, а вовсе не Сталин, как это утверждал Хрущёв. И.В. Сталин занял в этих условиях разумную и правильную позицию, направленную на то, что необходимо время, чтобы югославы поняли своё поведение. Он говорил: «Для этого надо проявить терпение и уметь выждать». Югославские лидеры так и не поняли, что их необдуманные шаги на мировой арене, предпринятые без согласования с Кремлём и вопреки его намерениям, в условиях «холодной войны», когда Советский Союз не располагал атомным оружием, были опасны для судеб мира. Но Сталин не мог тогда и публично заявить, что Югославия бросает вызов империализму Запада, а СССР сдерживает её, поскольку в этом случае вему миру было бы понятно, насколько СССР опасается ядерного конфликта. Это обстоятельство лищь спровоцировало бы наиболее агрессивные англо-американские круги на немедленное выступление против СССР, может даже с применением атомного оружия, известно, что США во главе с президентом Трумэном, окрылённые опытом Хиросимы и Нагасаки, вынашивали планы единовременного уничтожения 300 городов Советского Союза.
Однако получив сведения, как используются советские кредиты и узнав о том, что говорил Тито, Сталин не стал заключать новое экономическое соглашение с Югославией. 18 марта отдел внешней политики ЦК ВКП(б), выполняя данное ему задание, представил Суслову, ставшему секретарем ЦК, записку "Об антимарксистских установках руководителей компартии Югославии в вопросах внешней и внутренней политики" (РГАСПИ, ф.17, оп.128, д.1163, л.9-24., цит. по Аникеев А.). 18 марта Сталин отозвал из Югославии советских военных и гражданских специалистов.

В день, когда последние из них покинули страну 27 марта, Сталин и Молотов направили югославским руководителям первое письмо с обвинениями. Югославов обвиняли в антисоветизме и в том, что 1-й заместитель министра иностранных дел Владимир Велебит британский шпион, все это знают, но не принимают мер. «Нам известно, – писал Сталин, – что в руководящих кругах Югославии распространяются антисоветские заявления, подобно таким, как «ВКП(б) вырождается и в СССР господствует великодержавный шовинизм», «СССР стремится поработить Югославию экономически», «Коминформ – это средство порабощения других партий со стороны ВКП(б)» и т.п. Эти антисоветские заявления прикрываются обычно левой фразой о том, что «социализм в СССР не является уже революционным», что «только Югославия представляет собой подлинного носителя революционного социализма» (Докучаев. С.345-346, цит. по Аникеев А). Лидеры СССР писали – “Считаем, что карьера Троцкого очень поучительна”.
Тито получил письмо в Загребе. Он немедленно начал писать ответ. 12 апреля состоялся Пленум ЦК, где были обсуждены оба документа, а также письмо А. Гебранча, защищавшего сталинскую позицию. Позицию Тито одобрили все, кроме Жуйовича. Ответ, отвергавший практически все обвинения и критику, который был принят пленумом ЦК КПЮ и отправлен из Белграда 13 апреля.
Последовал 4 мая последовало второе, еще более резкое письмо Сталина и Молотова объемом в 25 страниц. В его новом письме говорилось:

«Мы считаем, что в основе неготовности Политбюро ЦК КПЮ честно признать свои ошибки и сознательно исправить их лежит чрезмерное зазнайство югославских руководителей. После достигнутых успехов у них закружилась голова... Товарищи Тито и Кардель говорят в своём письме о заслугах и успехах югославской компартии, что ЦК ВКП(б) ранее признавал их, а сейчас замалчивает. Это неверно. Никто не может отрицать заслуг и успехов КПЮ. Они бесспорны. Однако заслуги и успехи коммунистических партий Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании нисколько не меньше... И всё же руководители этих партий держат себя скромно и не кричат о своих заслугах в отличие от югославских руководителей, которые прожужжали всем уши своим неуёмным бахвальством..."
Сталин напомнил, что ... "Успехи югославской компартии объясняются не какими-то особыми качествами, а преимущественно тем, что после разгрома штаба югославских партизан немецкими парашютистами в момент, когда народно-освободительное движение в Югославии переживало кризис, Красная Армия пришла на помощь югославскому народу, разбила немецких оккупантов, освободила Белград и тем самым создала условия для прихода к власти югославской компартии...

Успехи французских и итальянских коммунистов, которым, к сожалению, Красная Армия не могла оказать такой помощи, какая была оказана КПЮ, были сравнительно большими, чем у югославов... Если бы товарищ Тито и Кардель приняли во внимание это обстоятельство как бесспорный факт, они меньше шумели бы о своих заслугах и держались бы достойно и скромно».
Письмо Сталина обсудили на заседании ЦК КПЮ, после чего был дан ответ, в котором были отвергнуты советские обвинения, как направленные на подрыв авторитета югославских руководителей, как давление великой державы на малую страну, что унижает национальное достоинство и угрожает суверенитету и независимости Югославии. Все члены ЦК, кроме Жуйовича и Гебранча, проголосовали в поддержку данного письма.
После получения 2-го письма из СССР, подписанного ЦК ВКП(б) и содержащего все те же замечания, Жуйович был снят с должности и, вместе с Гебранчом, арестован. (Вскоре Гебранча нашли повешенным в тюремной камере. Жуйович в ноябре 1950 г. направил Тито покаянное письмо, был освобожден и работал на хозяйственных должностях.)
Тито подчеркивал, что совeтские оценки базируются на неточности инормации и клевете; было предложение решить все проблемы путем переговоров в Белграде. Но Сталин отклонил это предложение и заявил, что это дело будет рассмотрено на совете Коминформборо. Сталин настаивал, чтобы Информбюро стало арбитром для рассмотрения возникшего конфликта. Отказ КПЮ участвовать в заседании квалифицировался как «раскол и предательство».

В письмах в частности говорилось:
1. О недопустимости враждебного отношения югославских руководителей к военным и гражданским специалистам Советского Союза, помогавшим Югославии в то время в строительстве социализма.
По данному вопросу И.Сталин и В.Молотов писали Тито и членам ЦК КПЮ в письме от 27-го марта 1948 г.: "2. По вопросу отзыва военных советников источником нашей информации являются сообщения Министерства вооруженных сил и сообщения самих советников. Как известно, наши военные советники направлены были в Югославию по настоятельной просьбе Югославского правительства, причем количество военных специалистов, выделенных нами для Югославии, было значительно меньше, чем просило Югославское правительство. Из этого видно, что Советское правительство не намеревалось навязать своих советников Югославии.
Несмотря на это, позже югославские военные руководители, среди которых был и Коча Попович, сочли возможным заявить, что необходимо количество советских военных советников уменьшить на шестьдесят процентов. Это заявление объясняли по-разному: одни говорили, что советские военные советники слишком дорого обходятся Югославии; другие утверждали, что югославской армии не нужно осваивать опыт Советской Армии; третьи утверждали, что правила Советской Армии являются шаблоном и не представляют ценности для Югославской армии; четвертые, наконец, очень прозрачно намекали на то, что советские военные советники неизвестно за что получают зарплату, поскольку от них нет никакой пользы.
В свете этих фактов становится совершенно понятным известное, для Советской Армии оскорбительное, заявление Джиласа на одном из заседаний ЦК КПЮ, что советские офицеры в моральном плане ниже офицеров английской армии. При этом, как известно, это антисоветское заявление Джиласа не встретило отпора со стороны остальных членов ЦК КПЮ.
Таким образом, вместо того, чтобы по-товарищески договориться с Советским правительством и отрегулировать вопрос о советских военных советниках, югославские военные руководители принялись оскорблять советских военных советников и дискредитировать Советскую Армию. Разумеется, это должно было создать враждебную атмосферу вокруг советских военных советников. При таком положении смешно было бы ожидать от Советского правительства, что оно согласится оставить своих военных советников в Югославии. Поскольку Югославское правительство не давало отпор попыткам дискредитации Советской Армии, оно несет всю ответственность за создавшуюся ситуацию". (С.Кржавац, Д.Маркович 1976). 2. О первом зам. министре МИД Югославии Велебите, дипломате Леонтиче и еще трех чиновниках МИД Югославии, являвшихся сотрудниками Интеллиджентс Сервис.
И.Сталин и В.Молотов в том же письме писали: "...Нам совершенно непонятно, почему английский шпион Велебит все еще находится в составе Министерства иностранных дел Югославии в качестве помощника министра. Югославские товарищи знают, что Велебит английский шпион. Они также знают, что и представители Советского правительства также считают Велебита английским шпионом. И все-таки, несмотря на все это, Велебит остается помощником министра иностранных дел Югославии. Возможно, Югославское правительство намеревается использовать Велебита именно как английского шпиона. Как известно, буржуазные правительства считают вполне для себя приемлемым иметь в своем составе шпионов великих империалистических держав, благосклонность которых хотели бы себе обеспечить, и согласны таким образом поставить себя под контроль этих государств. Мы такую практику считаем для марксистов абсолютно недопустимой. Как бы то ни было, Советское правительство не может ставить свою переписку с Югославским правительством под контроль английского шпиона. Само собой разумеется, что если Велебит и дальше останется в составе руководства Министерства иностранных дел Югославии, Советское правительство считает, что оно поставлено в тяжелое положение и лишено возможности вести открытую переписку с Югославским правительством через Министерство иностранных дел Югославии" (Там же, с.52).
В письме от 4 мая 1948 г., адресованном "Товарищам Тито, Карделю...", И.Сталин и В.Молотов, говоря о проблеме Велебита, сообщали следующее: "...Но Велебит не единственный шпион в аппарате Министерства иностранных дел Югославии. Советские представители несколько раз говорили югославским руководителям о югославском после в Лондоне Леонтиче, который тоже английский шпион. Непонятно, почему этот патентованный английский шпион до сих пор остается в аппарате Министерства иностранных дел Югославии.
Советскому правительству известно, что на английскую шпионскую службу работают еще три сотрудника югославского посольства в Лондоне, но пока их фамилии еще не установлены. Советское правительство с полной ответственностью об этом заявляет.
Непонятно также, почему посол США в Белграде ведет себя, как хозяин в стране, а его "информаторы", число которых растет, разгуливают на свободе?" (Там же, с.93).
3. О недопустимости антисоветских выступлений югославских руководителей.
4. О внутренней политике югославских руководителей.
В письме от 27 марта 1948 г. товарищи И.Сталин и В.Молотов обратили внимание на необъяснимое после победы нелегальное положение взявшей власть КПЮ: "...Нынешнее положение Компартии Югославии вызывает у нас тревогу. Странное впечатление производит тот факт, что Компартия Югославии, являясь правящей партией, еще до сих пор полностью не легализована и находится в полулегальном состоянии. Решения партии, как правило, не публикуются в печати. Не обнародуются также сообщения о партийных собраниях..." (Там же, с.51).
5. Хотя народ Югославии вел кровопролитную войну против фашистских оккупантов и предателей под руководством коммунистов, Тито после взятия власти повел линию на растворение КПЮ в широком Народном фронте, где были объединены люди и организации различных убеждений. По мнению тт. Сталина и Молотова, это наносило вред КПЮ.
6. Об отсутствии выборности сверху донизу в парторганизациях.. (Миличевич П.Ч).

СУРОВОЕ ЛЕТО 1948 ГОДА
9 июня Сталин через Молотова направил югославским руководителям заявление: если Жуйович и Гебранч будут ликвидированы, то советское руководство будет считать югославский ЦК уголовными убийцами. Тогда же в 3-м письме ЦК ВКП(б) югославским руководителям Сталин потребовал, чтобы советские представители были допущены к участию в расследовании их дела.
18 июня югославы ответили отказом. Самое интересное, что Тито никто из Информбюро не выгонял, никто репрессий не устраивал. Были осуждены неверные с точки зрения норм коммунистических партий методы руководства и отсуствие демокртатических процедур. Но нервы у Тито не выдержали - на заседании ЦК КПЮ он поставил вопрос о выходе югославской компартии из Информбюро «по причине непрекращающихся попыток экономического истощения и закабаления независимой республики Югославии со стороны советского империализма, подменившего собой коммунистические идеалы Маркса – Энгельса – Ленина».
28-29 июня 1948 г. в Бухаресте состоялось заседание Коминформа (Информационного бюро коммунистических партий – в нем участвовали ВКП(б), партии стран Восточной Европы, а также Франции и Италии). КПЮ была исключена из этой организации. На заседании Коминформа 28 июня 1948 г. член советского Политбюро Андрей Жданов сообщил делегатам о том, что советские органы безопасности располагают доказательствами того, что в правительстве Тито работают империалистические агенты.
На совешании участники приняли резолюцию «О положении в Коммунистической партии Югославии». В ней констатировалось, что руководство КПЮ «за последнее время проводит в основных вопросах внешней и внутренней политики неправильную линию, представляющую отход от марксизма-ленинизма», «недружелюбную по отношению к Советскому Союзу и к ВКП(б) политику» и стремится «постепенно привить югославским народам ориентацию на капитализм». Информбюро обвиняло руководство КПЮ в том, что оно ведет враждебную политику в отношении Советского Союза и ВКП(б), и призывало «здоровые элементы» в партии «заставить свое руководство вернуться на правильный путь или сменить его».
По мнению Коминформбюро, план Тито состоял в том, чтобы “подладиться к империалистам”, подготавливая почву для учреждения “обыкновенной буржуазной республики”, которая с течением времени стала бы “колонией империалистов”.
До этого момента в открытой печати ничего не сообщалось о сложностях в отношениях югославов с братскими партиями. Лишь 29 июня 1948 г. изумленный мир узнал о советско–югославском конфликте – была опубликована резолюция Информбюро «О положении в Коммунистической партии Югославии».

КУЛЬМИНАЦИЯ ЮГОСЛАВО–АЛБАНСКОГО КОНФЛИКТА
Летом 1948 года своей кульминации достиг и югославо–албанский конфликт, когда казалось, что процесс слияния экономических систем зашел настолько далеко и включение Албании в НФРЮ казалось неминуемым. В середине июня по соглашению с советским послом Ходжа приказал закрыть югославское информационное бюро. 1 июля 1948 г. он разорвал все экономические связи с Югославией и приказал немедленно выслать всех югославских специалистов и советников.
Более того лидеры коммунистической Албании во главе с Э.Ходжей попытались воспользоваться конфликтом между Югославией и СССР. Они предлагали Сталину подготовить восстание в населенном преимущественно албанцами югославском крае Косово и присоединить его к Албании. В сентябре 1949 году Энвер Ходжа обратился в ЦК ВКП (б) с письмом, озаглавленным "О Косово и Метохии". В письме указывалось: "Албанцы Косово и Метохии и других мест свой насильственный отрыв от Албании (произошедший в 1912 году при создании албанского государства. - АВТ.) считали и продолжают считать самой большой несправедливостью, допущенной по отношению к ним. Они не согласились с таким решением вопроса и не желают оставаться в границах Югославии, независимо от ее политического строя. Такова действительность. Их единственный идеал - слияние с Албанией...
Албанцы Косово должны были быть уверенными в том, что, сражаясь наряду с народами Югославии против фашизма, они этим завоевывают себе право на самоопределение... Мы считаем, что Косово, Метохия и часть пограничной с Албанией Македонии с албанским населением после освобождения Югославии из когтей Тито и империализма должны быть присоединены к Албании. Только такой путь приведет к тому, что албанцы, живущие в Югославии, будут героически бороться против Тито и империализма"
Одновременно в письме указывалось, "что отношение Албании к вопросу о Косово и Метохии должно быть сдержанным, потому что иначе это может быть использовано кликой Тито как средство мобилизации великосербов и послужит как обвинение Албании в шовинизме и так далее..."
Советское правительство не пошло на это, но выразило готовность помочь в укреплении албано-югославской границы, предоставить албанской армии инструкторов и вооружение.

ПОСЛЕ ЗАСЕДАНИЯ ИНФОРМБЮРО
На заседании ЦК КПЮ Тито поставил вопрос о выходе югославской компартии из Информбюро «по причине непрекращающихся попыток экономического истощения и закабаления независимой республики Югославии со стороны советского империализма, подменившего собой коммунистические идеалы Маркса – Энгельса – Ленина». Он почему сразу же забыл свои сходные со сталинскими требование во время "экономической интеграции" с Албанией (см. выше).
Осенью 1948 г. в странах соцлагеря началась антиюгославская кампания. Товарообмен между Югославией и соцстранами сократился в 8 раз. Во многом это было связано с тем, что в Венгрии началось следствие по делу Райка (см. продолжение), вскрывшее факты сотрудничества югославов с Западом.
В статье, опубликованной в югославской официальной газете «Борба», 21 апреля 1949 года под названием «Почему ТАСС не опровергает измышления западной печати о Югославии», приводились выдержки из материалов французской и американской печати относительно военных планов СССР. Французская «Эпок», например, 12 марта писала о советских военных приготовлениях против Греции и Югославии. 14 марта она же сообщала: «В Дебрецене состоялось совещание командующего советскими оккупационными силами в Австрии генерала Курасова с командующими армий стран-сателлитов для выработки военных мер против Тито». На этом совещании, согласно газете, присутствовали десять высших чинов Советской Армии. Не оставалась в стороне и американская пресса. «Уорлд рипорт» 15 марта прогнозировала, что «СССР вынудит Албанию и Болгарию вступить в конфликт с Югославией, а когда война начнется, русские войска вступят в Югославию». Пятью днями позже «Нью-Йорк таймс» утверждала, что «русские совершают масштабные военные приготовления на албанской границе и Адриатическом побережье, чтобы проложить через югославскую Македонию коридор, который соединил бы Албанию с Болгарией». ТАСС не опровергал появлявшиеся на Западе сообщения. Москва либо не хотела привлекать внимания к своим действиям, либо занималась психологическим давлением на Белград.
Тем временем в западноевропейские столицы и в Вашингтон поступала и разведывательная информация о планировании в СССР различных вариантов военной акции против Югославии. Разведывательные источники, отмечавшие «увеличение передвижений советских войск и войск сателлитов», дату этой акции определяли «как осень 1950 – весна 1951 года». Аналитики ЦРУ оценивали поставку советского военного оборудования на Балканы в количестве, «способном удовлетворить нужды советских вооруженных сил».
На лето и осень 1949 года приходится апогей обвинений в адрес КПЮ. Ее отныне именуют «передовым отрядом империализма», «шпионской группой», «фашистско-гестаповской кликой». Затем в ноябре 1949 г. на третьем заседании Коминформа была принята вторая резолюция о положении в КПЮ с неброским названием "КПЮ во власти убийц и шпионов".
В августе 1949 года Сталин решил денонсировать договор, заключенный в апреле 1945 года. Сталин наложил экономические санкции, проводил маневры возле границ Югославии. Введя в те годы против Югославии жесточайшую экономическую и политическую блокаду, балансируя на грани настоящей войны, Сталин так и не отдал приказа о начале интервенции. Он понимал, что Тито пользуется поддержкой большинства населения Югославии, включая и сербов, что вторжение приведет к мировой войне.
Осенью 1949 года Югославия вынесла обсуждение вопроса на Генеральную ассамблею ООН и была избрана, несмотря на противодействие Москвы, в Совет безопасности в качестве непостоянного члена, то есть получила международное политическое признание. По мере поступления в Белград военной помощи интервенция становилась все более рискованным делом для СССР. От планов свержения Тито путем прямой военной агрессии в любой форме пришлось отказаться (РОМАНЕНКО С и УЛУНЯН А. 2002).

В октябре 1949 г. были разорваны дипломатические отношения между СССР и Югославией. Окончательный и полный разрыв между КПЮ и другими коммунистическими и рабочими партиями, между Югославией, СССР и другими странами народной демократии был закреплен в ноябре 1949 г. в Венгрии, когда Коминформ принял резолюцию под названием «КПЮ во власти убийц и шпионов», где было заявлено о переходе руководства КПЮ от «буржуазного национализма» к «фашизму», об установлении в Югославии антикоммунистического, полицейского государственного режима фашистского типа..
 Режим Тито именовался «фашистской кликой», а его политика — «политикой агрессии против восточноевропейских стран при поддержке США». Борьба с Тито объявлялась «интернациональным долгом всех коммунистических и рабочих партий». Были фактически прекращены нормальные дипломатические отношения со всеми странами народной демократии и СССР, отозваны послы; прекратились экономические связи. В ответ в Югославии были репрессированы коммунисты, поддержавшие линию Москвы и Коминформа. Была развернута широкая пропаганда против СССР, а в СССР, в свою очередь, — против Югославии. На границах Югославии с другими соседними странами воцарилась напряженность. Страна оказалась в экономической и политической изоляции.
21 декабря 1949 года в центральном печатном органе ЦК КПСС газете «Правда» уже открыто заявлялось, что «недалек тот час, когда предательскую клику Тито постигнет позорная судьба преступных наемников империалистической реакции». Это была уже прямая угроза военного вмешательства.
Тито, впрочем, не особо выиграл от разрыва с Москвой: он остался без албанской нефти и без советской финансовой и технической поддержки, зато с целым ворохом политических и экономических проблем. Экономические проблемы решить было очень сложно. Югославия взяла курс на сотрудничество с Западом с целью получения экономической и военной помощи.
Через Владимира Велебита Тито обратился к западным финансистам с просьбой о займе в $30 млрд, но, как оказалось, деньги на строительство социализма можно было получить лишь под 11% годовых, и только на определенных условиях. Во-первых, социализм должен был быть «с человеческим лицом», то есть допускать гражданское владение средствами производства и землей, свободу рынка и частной инициативы. Во-вторых, Югославия должна была признать довоенные долги, и, в-третьих, допустить в страну западных наблюдателей. Поскольку Тито больше негде было взять денег, ему пришлось согласиться на все условия. Таковы законы рынка.
http://www.ko.ru/document_for_print.asp?d_no=5826&p=1
В последуюшем, неоднократно отвечая на вопрос. Какой самый трудный момент ему довелось пережить в своей жизни, И.Тито неизменно называл 1948 год, появление резолюции Информбюро «О положении Компартии Югославии».

ПОСЛЕ РАЗРЫВА
После решения Информбюро Тито распорядился опубликовать для всеобщего сведения и резолюцию Коминформа и другие сталинские документы.
21–28 июля 1948 г. в Белграде, в Топчидерском дворце, состоялся V съезд КПЮ. Тито выступил с 8-часовым докладом, где дал свою трактовку основным фактам истории партии и отвел советские обвинения. Съезд поддержал Тито и постановил провести внутрипартийный референдум по резолюциям съезда. Тито был вновь избран генсеком ЦК КПЮ. Самое интересное, что последняя фраза его выступления прозвучала так: «Да здравствует товарищ Сталин!». Потом в узком кругу он заявит: «Это не пресмыкательство. Так было нужно для наших масс. Авторитет Сталина бесспорен». Понятное дело, он видел, что ни одна из восьмидесяти с лишним компартий в произошедшем конфликте не поддержала ни его, ни Югославию. Все склонялись перед авторитетом Сталина и согласились с его выводами о югославах». После отчетного доклада Тито сходил с трибуны под возгласы «Сталин – Тито!». Съезд закончил свою работу овацией в честь Сталина. Однако после этого съезда постепенно стали все чаще появляться антисоветские выступления.
Для многих коммунистов это был настоящий шок; эту конфронтацию считали порождением какого-то недоразумения или коварных интриг. Участники одного из митингов в Белграде направили Сталину телеграмму: «Товарищ Сталин, мы глубоко верим в тебя и надеемся, что ты сделаешь все возможное, чтобы снять несправедливые обвинения в адрес нашей страны, нашей партии и нашего ЦК».
Летом 1948 г. Тито выдвинул идею провести во всех парторганизациях дискуссию по вопросу - кто за его позицию, кто за позицию ВКП(б). Именно поэтому он и разрешил издать в Белграде брошюры с письмами тт.Сталина и Молотова, дабы, как тогда говорили, каждый член партии, ознакомившись с ними, мог самостоятельно определиться.
В КПЮ начался раскол. Из 470 000 членов партии почти 110 000 выступили против выхода из Информбюро. Так, зам. секретаря парткома Белградского университета, свидетельствует о том, что на партсобраниях машиностроительного, медицинского и других факультетов и был свидетелем того, как студенты (бывшая партизанская молодежь) единогласно голосовали за нерушимую дружбу с СССР и ВКП(б). Особенно много просоветских коммунистов, сторонников Советского Союза, русофилов, было в Черногории. Это сложилось исторические. За политическую линию Тито голосовали только секретари и члены партийных бюро из соображений карьеры и будучи предварительно подготовленными к последующим событиям.
По данным Миличевича, 76,6% членов КПЮ было против политической линии Тито, и всего 23,4% среднего и высшего состава партийных кадров одобряли линию его поведения или в страхе молчали. Казалось бы, учитывая требование громадного большинства коммунистов, руководство должно было или подать в отставку, или изменить свою политику. Вместо этого Тито круто повернул вправо.

По официальным же данным, 413 тыс. членов партии проголосовали за резолюции и только 55 тыс. против. Многие из этих последних (их называли москвичами или коминформовцами) подверглись репрессиям (около 16 тыс. чел.).
РЕПРЕССИИ
Члены Политбюро Гебранч и Жуйович, были арестованы вскоре после разрыва. После странной смерти Гебранча в следственной тюрьме разрыв с Югославией стал необратимым. Жуйович провел два с половиной года в тюрьме и был особожден только в сентябре 1950 г., после того, как он пересмотрел свои просоветские взгляды. Чтобы остаться у власти, Тито пришлось провести партийную чистку. Оппозиционеры были исключены из партии, многие из них были отправлены в концлагеря Голый Оток и Градишка. За ночь - поголовно, целые обкомы пропадали. До конца 1948 году Тито еще надеялся, что его простят. Поэтому аресты первые очень и очень скрывали, чтобы не было известно.
Тито не только снял двух из своих главных соратников, но и расстрелял своего бывшего начальника штаба еще со времен войны, бросил в тюрьму заместителя политического руководителя армии и, в целом, посадил за решетку 8400 заподозренных из партии, полиции и армии, причем аресты продолжались до 1950 г. Всех, кто высказался против разрыва отношений с СССР и ВКП(б), а таких было громадное большинство, исключали из партии, выгоняли с работы, арестовывали и бросали в концлагеря, которые и в страшном сне не могли присниться.
Мрачную известность приобрел концлагерь Голи Оток (на Голом острове), созданный секретным распоряжением Тито 9 июля 1949 г. Некоторые противники Тито бежали в СССР или Румынию. Возникло и сопротивление. Против Тито боролась Внутренняя Македонская революционная организация - националистическая, боролась за самостоятельную Македонию под протекторатом ООН.
К 1956 г. из 285 147 членов КПЮ, которые она имела в начале 1948 года, было исключено 218 379 человек, громадное большинство которых вынесло всю тяжесть борьбы за свободу и социализм. Все они были репрессированы и вместе с несколькими сотнями тысяч беспартийных прошли жернова страшных концлагерей - "Голого отока", "Святого Гргу-а", "Билеча", "Мермера", "Забела", "Углян", "Градишка", "Рамского Рита", "Главнячи" и др., входивших в систему ломки человеческой психики и воли по "демократическим" образцам и методам "цивилизованного" Запада.
Многие годы провели в титовских застенках преданные коммунистическим идеалам члены КПЮ. К прославленным партизанам, как и к десяткам тысяч сербских, черногорских, хорватских, словенских, македонских коммунистов, применялись изощренные пытки. В борьбе со своими основными врагами - членами КПЮ - Тито стремился сломить их волю, превратить их в предателей. Об этом периоде "тихой" контрреволюции и дикой расправы над людьми "гуманный" и "очень человеколюбивый" Запад молчал, о правах человека даже не заикался. Но страшная правда об этих событиях встает со страниц книг Мирослава Поповича "Бей банду", Миливоя Стевановича "В титовских фабриках "предателей"", академика Драгослава Михайловича, из свидетельств узниц в сборнике Драгослава Симича и Бошко Тривуновича "Женский лагерь на Голом Отоке" и других материалов живых и уже мертвых свидетелей этого кошмара.
Ни одна из этих книг благодаря "заботам" Горбачева, Яковлева, литераторов-"шестидесятников" и иже с ними не переведена на русский язык. Распространение этой правды не соответствовало интересам прозападной идеологической обработки советских людей пропагандой достижений титовского "рыночного, гуманного" социализма, что вкупе с другими факторами должно было расшатывать основы советского общества (Миличевич П.Ч).
После того, как руководящей группе в КПЮ удалось устранить из партии и подвергнуть репрессиям даже тех коммунистов, которые в незначительной мере проявляли инакомыслие и высказывали критические замечания, в партии и обществе разгорелась междоусобная борьба. Начались массовые аресты, открывались концентрационные лагеря, о которых в Югославии десятилетиями не говорилось и по поводу которых существовал «заговор молчания».

С 1948 г. до ликвидации лагерей для интернированных около 12 000 "коминоформистов" были посланы в Голы Оток (ранее необитаемый остров в северной части Адриатического моря) на принудительные работы. Многие из них были арестованы просто потому, что в частных беседах позволили себе сдедать критические замечания или слушали радиопередачи на коротких волнах из стран Коминформа. В каторжном лагере они были полностью изолированы от внешнего мира и многие из них умерли от жестокого обращения. Тысячи остальных, хотя и избежали интернирования, были уволены или лечились, как больные, их семьи были разбиты, женщин заставляли разводиться со своими "преступными" мужьями, на детей окзывалось давление, чтобы они публично заклеймили своих родителей, как врагов.
Состав узников в лагере Р-101, так называемой Петровой Яме, по национальности свидетельствует о том, что страдали в первую очередь сербы и черногорцы (Брайович, 2001).
Тито сам напрявлял репрессии. Во втором томе трилогии М. Стояновича приводится свидетельство майора УДБ (Управление по безопасности) Веселина Поповича, по поводу выступления И. Б. Тито на торжестве, посвященном юбилею УДБ(ы) 19 мая 1949 г. в Топчидере, где он сказал «Товарищи удбовцы, надо их всех уничтожить!» В других своих высказываниях И. Тито также подчеркивал, что Александр Ранкович ничего не предпринимал серьезного, без консультаций с Тито. Естественно, что высшее руководство во главе с И. Б. Тито воспользовалось конфликтом с Информбюро, чтобы укрепить личную власть и освободиться от «неугодных» и непослушных, свободомыслящих, не мирившихся с постреволюционными злоупотреблениями власти, привилегиями, дипломатическими магазинами, виллами, роскошью верхушки, в среде которой начался грабеж и дележ почестей, привилегий, чинов, орденов, вилл, автомобилей и даже в этот перечень было включено право власти над людьми. Поэтому, вместо того, чтобы доказывать справедливость своей политики и мобилизовывать народ, партийная верхушка избрала путь неслыханных репрессий, физических и духовных истязаний, вплоть до уничтожения не только своих противников, вчерашних единомышленников; но и тех, кто ни в чем не был «грешен» перед своей партией и своей властью. На основании официальных данных в 1949 г. было репрессировано 47% невинных людей. На самом деле, все были невинными. Вся их вина состояла в том, что они разделяли идеологию интернационализма (Стоянович М., цитируется по Брайович).
После устранения 76% коммунистов Тито широко открыл двери во власть антисоветским элементам. Началась оголтелая антисоветская кампания, финансируемая Западом, и постепенная американизация югославского общества, захватившая в наибольшей степени население Хорватии, Словении, Боснии (Миличевич П.Ч.).

ЛИТЕРАТУРА
АНДРЕЕВ Н. 1956. Югославская народная армия // Красная Звезда. 1956. 19 сент.
Аникеев А.С. МАКЕДОНСКАЯ ПРОБЛЕМА В КОНТЕКСТЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА БАЛКАНАХ (1943-1949 гг.)
Брайович С. М. 2001. МЕРТВЫЙ СВИДЕТЕЛЬ: Документальная повесть. Тюмень: Тюменский государственный институт мировой экономики, управления и права. 170 с. Цитируется по Брайович С.М. и Голенкова З.Т. Югославская трагедия: истина о Голом Острове. http://www.guskova.ru/misc/balcan/2003-oct
Джилас М. Лицо тоталитаризма. http://dzhilas-milovan.viv.ru/cont/totaliz/4.html
Елисеев А. 2004. Кто развязал большой террор или о подлинных инициаторах политических репрессий 30-х. НАШ СОВРЕМЕННИК. Очерк и публицистика. http://nash-sovremennik.info/p.php?y=2005&n=3&id=20
Кржавац С. и Маркович Д. 1976. Информбиро шта е то. Београд. Изд. Слобода, 1976, с.48-49 / Перевод с сербского П.Миличевича.
МАЩЕНКО Е. ТИТО — ДИКТАТОР ИЛИ «ОТЕЦ НАЦИИ»? http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/297/27474/
Миличевич П.Ч. Роль ревизионизма в разрушении социалистической Югославии. http://marx-journal.communist.ru/no15/jugo_revizia.shtml
РОМАНЕНКО С и УЛУНЯН А. 2002. Как поссорились Иосиф с Йосипом. Почему не дошло до войны между СССР и Югославией? http://sovsekretno.ru/2002/08/10.html
Энциклопедия Кругосвет. http://www.krugosvet.ru/articles
Baudson G. 1997. The new word order and Yugoslavia. Publishing company " ING-PRO". P.123.