Молодая дама, редактирующая некий полугламурный журнальчик, призналась в редакционной колонке с "последней прямотой": не люблю бедных! Дамы, пишущие в изданиях такого рода, излишней деликатностью не страдают. Вообще-то, как выяснилось, не любит колумнистка вымогателей-сантехников, ленивых официанток, жлобов-таксистов. Ну, так бы и написала: терпеть не могу хамскую сферу обслуживания! Нет, надо было скандально заявить о неприязни ко всем без разбора не слишком преуспевшим на нынешнем празднике жизни. Потому что на самом деле желала она сказать другое: обожаю богатых!

Кто б сомневался. Аффектированная любовь к богатым, заискиванье перед богатыми сделались самой расхожей манерой поведения. Загляните на презентацию, вернисаж или фуршет по случаю премьеры - вокруг кого клубятся свободные художники и благородные артисты? Правильно, вокруг дородных молодых мужчин в костюмах от Бриони, чей тусклый взгляд оживляется разве что при виде неотрывных от творчества красавиц. Можно ли было представить, чтобы в советские времена вольномыслящая интеллигенция вот так публично лебезила перед партийными или министерскими функционерами? Да она бы скорее сквозь землю провалилась! Да она бы так не в меру льстивого творца ославила по всем домам творчества и художественным гостиным, что о его талантах забыли бы самые преданные почитатели. Противостоять идеологии умели многие, деньгам - практически никто. Помню, как диссидентствующая богема распевала непочтительные куплеты под окнами писательских коттеджей в Коктебеле. В современных поместьях такие коттеджи годятся разве что для собачьих будок, однако обидных песен под монументальными оградами что-то не слышно.

Как ни старалась былая власть свести все возможные конфликты к противостоянию передового рабочего с ретроградом-мастером, на экранах шла нормальная частная жизнь с ее обыденными нуждами, и не только в цехах разворачивалось действие, но и в заурядных коммуналках и малогабаритных хрущевках. А теперь припомните, давно ли вы видели в современном фильме или сериале обычное городское жилище? Подозреваю - очень давно. Российские киногерои живут в загородных поместьях рублевского типа либо в пентхаусах, вознесенных над Пречистенкой и Остоженкой. Что транспортным средством им не может служить машина ниже какого-нибудь "Изузу труппера", не приходится и говорить. Эстетика новорусской роскоши столь же обязательна в нынешнем обыденном сознании, как некогда идеология соцреализма на страницах "Правды". И требуют соответствия данной эстетике почти с прежней "правдинской" неукоснительностью.

Некоторое время назад автор этих строк сподобился напечатать в большом гламурном издании рассказ. Вдохновленный успехом, не скрою, и материальным тоже, что редкость для пишущего по нынешним временам, принес в журнал новое сочинение. На субъективный авторский взгляд более выдающееся, чем первое. Редакторы его отвергли. Вопреки нынешним обыкновениям, помявшись, объяснили причину отказа: "Видите ли, наших читателей не интересуют персонажи, которые ездят в метро".

Стоит ли объяснять, что в этом плане автор передал герою свой собственный жизненный опыт. Мне понятно теперь, отчего меня не печатают в определенных журналах и за что таких, как я, не любит упомянутая дама-редактор. Только не упрекайте меня в завистливости, якобы органически свойственной моим соотечественникам. Миф о ней раздут как раз такими колумнистками. Логичнее говорить о недоумении. Оглянувшись вокруг, я вдруг осознаю, что вся наша кипучая действительность сориентирована на богатых. Не на 30 процентов бедняков, не на 40 кое-как сводящих концы с концами, не на представителей среднего класса, не знаю, какую долю они составляют, а на несколько процентов олигархов, магнатов, воротил. На состоятельных господ, как жеманно выражаются в известного рода объявлениях. Для них изощряется в рискованном остроумии реклама, переливаются глянцевые обложки, дикарскими огнями сияют рестораны и казино. Всех прочих просят не беспокоиться. Экзотическое для русского слуха понятие VIPы произносится с лакейским придыханием. Никакие таланты и никакое геройство не гарантируют причисления к "вашим", только деньги. Зато, пребывая в "випах", можно без труда сделаться звездой чего угодно, чему наглядное доказательство ослепительная судьба Ксении Собчак. Лучшего лица для русской демократии, право же, не подберешь.

В последние годы, спасибо свободе, я побывал почти во всех великих городах, о которых мечтал с детства. И нигде, при материальном своем слабосилии, не чувствовал себя униженным и оскорбленным. А когда прохожу по родимому Столешникову, ныне абсолютно пустынному, охватывает жесточайший комплекс неполноценности. Ибо все мои друзья детства, все одноклассники, однокашники и соседи, скинувшись вместе, не смогут купить в здешних магазинах носового платка... Я уже смирился с тем, что меня никогда не пустят в мой двор на Большой Дмитровке, потому что старый мой дом, спасибо, замечательно отреставрированный, принадлежит крутой фирме. Я радуюсь, что мой брежневский дом на Ленинском окружен роскошными хайтековскими зданиями. Только боюсь, что однажды на их фоне мы, "московские муравьи", сделаемся вопиюще лишними и нас выселят куда-нибудь к черту на кулички, потому что "не любят" за то, что мы портим пейзаж.

У пресловутой политкорректности, над которой теперь посмеиваются, есть еще и социальный аспект. В странах, которые у нас вот уж и впрямь завистливо именуются цивилизованными, не принято кичиться богатством, подчеркивать свой достаток, презирать бедных. Подозреваю, что редактор, самодовольно о таком презрении заявивший, через несколько дней возглавил бы районное издание профсоюза мусорщиков. (Обратите внимание, какие покаянные поклоны бьет голливудский герой, позволивший себе с пьяных глаз пройтись насчет евреев.) Если наши "випы" в короткое время не обучатся этой социальной деликатности, боюсь, нас ждут давно обещанные "неслыханные мятежи".

Понятно, что запоздалая реализация бухаринского призыва "Обогащайтесь!" не могла не привести в любезном отечестве к эпидемии "золотой лихорадки". Я бы даже сказал - к "золотому СПИДу", против которого пора бы выработать иммунитет. Пора понять, что скромных своих возможностей так же глупо стыдиться, как безграничными возможностями хвастаться. В мемуарах эмигрантской писательницы Зинаиды Шаховской мне запомнился характерный эпизод. В довоенной своей молодости она вместе с английским поклонником зашла на лондонской Риджент-стрит в богатый магазин для джентльменов. Кавалер присматривал трубку. И уж совсем было присмотрел, но в последний момент отступил от прилавка - я не могу себе позволить столь дорогой вещи. Русская барышня была фраппирована. Как! Не постеснявшись своего "предмета", признаться в собственной несостоятельности! И лишь с годами, призналась она, до меня дошло, что в этой откровенности гораздо больше не только здравого смысла, чем в показном расточительстве, но и настоящего благородства.

Габриэль Гарсия Маркес ошарашил как-то газетчиков словами, что по своим ощущениям он бедный человек. Журналисты стали уличать его в лицемерии: с вашими-то гонорарами. Прижизненный классик ответил: "Ну и что. Я бедный человек, у которого есть деньги". И был прав, ибо генетически психологическая бедность не означает ни скаредности, ни подобострастия, а лишь четкое понимание, сколько и за что мы платим. И можем заплатить.

Под занавес опять про писателей. Когда Хемингуэю близкий его друг Скотт Фицджеральд с восхищением заметил, что богатые - особые люди, старина Хэм согласился: "Ну, конечно, у них денег больше".

Анатолий Макаров, писатель