Сегодня в стране сложилась уникальная ситуация, смысл которой заключается в том, что проблема самоидентификации власти выходит на первый план и становится не только внутри-кремлевской,  но общегосударственной задачей. Все грядущие связанные с реформированием российской государственности проблемы закладываются именно сегодня, от того, как решит данную задачу нынешняя политическая элита, будет зависеть то, каким будет будущее России.

Если исходить из того, что перестроечный проект был одним из вариантов выхода из кризиса нуждающейся в модернизации страны, то становится понятно, почему за пятнадцать лет губительных «реформ» и экспериментов, Россия до сих пор остается тем, чем она и была – целостным, хотя и значительно уменьшившимся в размерах государством. Не случайно поэтому, что когда «революционная» эйфория окончательно улетучилась, возник и вопрос о возрождении российской государственности, или даже Российской империи. Причем возрождение страны связывается с появлением особой партии управленцев, исповедующих патриотические взгляды и ценности.
Судя по тому, что сегодня пишут по этому поводу,  империей следует называть такую державу, которая обладает суверенитетом, и которая распространяет свое влияние на соседние территории. Однако главной отличительной чертой империи  является возникновение особого класса –  властной элиты как автономной общности лиц объединяющихся для реализации государственных задач.
Как пишет Е. Холмогоров в статье «Империя под ударом»: «Империи являют собой чистейший образец автономии политической сферы общества от остальных его сфер и абсолютного доминирования властного типа отношений над любыми другими». Именно наличие такой автономной элиты и следует считать отличительным признаком классической империи, в то время как по всем  другим параметрам такое государство ни чем  принципиально не отличается от государств с менее амбициозным статусом.
С другой стороны, автономность элиты закрепляется в форме ее политической и экономической независимости от всех других социальных групп. Тем самым, как утверждает Е.Холмогоров, элита становится способной формулировать свои автономные политические цели и ценности. Отсюда следует и историческая привлекательность образа имперской власти. По его словам: «Эстетическая привлекательность империй в том и состоит, что, выбравшись из под власти рода и жречества и не успев еще попасть под гнет финансистов и салонных демагогов, государство может наслаждаться политикой в чистом виде, вершимой монархами, царедворцами, полководцами, министрами и визирями».

Однако время существования чистых империй рано или поздно подходит к концу. Не смотря на военную и политическую мощь, ни одна из них не смогла избежать распада. И в этом тоже  можно увидеть определенную закономерность. По словам Холмогорова: «Политика и государство не сохраняют своего первенствующего положения практически ни в одном обществе. Нет ни одной социальной подсистемы, которая так или иначе не предъявила бы претензий на то, чтобы контролировать политику. Последним по времени стало выдвижение политических религий, которые, после периода «симфонии» или же подчинения священства царству, приходят к утверждению первенства религиозного над политическим, как в том же Иране. Крах империй был предопределен исчезновением автономной политической сферы, а вместе с ней и способности (и вкуса) к властному собиранию большого имперского пространства в его разнородности».
Но исчезновение империй означает только одно, что в новых исторических условиях данная форма управления государством должна была либо измениться в соответствии с изменившейся структурой общественных отношений, либо исчезнуть в том виде, в каком она существовала до этого. Поэтому основная причина исчезновения империй с исторической сцены заключается в том, что политическая и экономическая жизнь государств не остается неизменной и все время усложняется. Появляются новые силы, заинтересованные в том, чтобы власть отражала и их классовые и  групповые интересы, что и отмечает автор статьи далее: «На смену автономности и самодовлению политического приходит главенство, с одной стороны, экономических и классовых интересов, с другой — интересов наций. Демократия и либерализм, экономоцентризм и социализм и, наконец, национализм, — в одно и то же время, хотя и не в единой связке (как несколько поспешно умозаключил Константин Леонтьев), начинают разрушать автономию политического. Выясняется, что политическое начало должно не властвовать, а служить, что власть суверена, того, в чьем лице сосредоточена вся «сумма политического», — это власть служебная по отношению к интересам нации, класса, гражданского общества или свободного рынка».

Однако все сказанное выше вовсе не означает, что принцип функционирования власти как автономной политической общности, как политического класса оказывается исторически преходящим, а не фундаментальным. Называя СССР, Германию времен А. Гитлера и США квази-империями, Е. Холмогоров не замечает того нового содержания, которое приобретает понятие империи в наше время.

В ХХ веке в рамках отдельных государств сформировались основные социальные подструктуры (классы, общности, прослойки). Объединяющие их квази-государства отличаются не столько наличием сильной власти, но и развитыми формами всех структурных элементов государственного организма. Научно технически прогресс, развитие информационных технологий, разрушение национальных, политических, религиозных и социальных барьеров сделало существование государств еще более зависимыми от глобальных мировых процессов.  Поэтому применительно к их устройству сегодня следует  говорить не об империях, а о мировых державах,  как современной форме государственного устройства вне зависимости от их политической и экономической системы.
Мировой державой может называться такое суверенное государство, в котором власть как автономное образование законодательно или фактически отделяется от всех других общностей и существует как отдельная наднациональная и надклассовая корпорация. Смыслом существования власти в мировой державе является обслуживание  интересов всех слоев общества как частей единого целостного организма, а не только интересов властной элиты или интересов отдельных групп населения. Именно формирование, такой формы управления государством или даже объединением государств отличает мировую державу от классической империи.

Россия, перестав быть национальной империей в начале прошлого века, и став мировой державой, причем намного раньше, чем США  или Китай, и сегодня сохраняет свой статус, хотя и в сильно ослабленном варианте.
Поэтому говорить о необходимости создания и, уж тем более, возрождения, некой империи на руинах предыдущей не имеет никакого исторического смысла, так как Россия как империя никуда не исчезала. Все существование Российского государства в прошлом веке прошло под знаком империи, только в разные периоды эта форма трансформировалась в зависимости от действий власти, которые в большей или в меньшей степени соответствовали ее онтологическому статусу.

Когда сегодня звучит призыв построить «Пятую империю» (А.Проханов), или возродить «Русскую Империю» как именно империю национальную, или наоборот, отказаться от имперского проекта в пользу создания русского национального государства, что и предлагает в конце статьи Е. Холмогоров, -  мы имеем дело с очередными попытками создания новых, оправданных сиюминутной выгодой, зависимостей власти от различных общественных структур. Понятно, что в случае осуществления предлагаемых сценариев,  об автономии власти и о самодостаточности ее функциональной сферы уже не может быть и речи. Попадание властной элиты в зависимость от национального большинства, или даже от наиболее духовно и нравственно здоровой его части, пагубно скажется на легитимности власти. Это сразу  же вызовет к жизни обострение межнациональных конфликтов и рост национального самосознания и сепаратистских настроений у тех народов, которые в существующей империи могли  чувствовать себя равными среди равных. Поэтому оба варианта противоречат как реальности с одной стороны (Россия была и остается империей), так и смыслу существования властной элиты (как автономной политической группы).

Восстановление же института монархии помимо отторжения, со стороны граждан другого вероисповедания, связанного с провозглашением православия в качестве государственной религии, а так же не принадлежащих ни к какой религиозной конфессии, будет сопровождаться восприятием этого акта, как неконституционной попытки узаконивания сословных различий, к существованию которых даже в сглаженной форме, как власти богатых, привилегий чиновников и пр., население России уже относится крайне отрицательно.

Как можно убедиться на основании данного анализа, длительность существования империй должна напрямую зависеть от действий власти и ее способности руководить государством и своим народом (даже когда государство существовало еще в зачаточном состоянии). Империи  разрушались по трем основным причинам: внешнее воздействие со стороны других государств (империй), ошибки руководства и несоответствия действий власти возложенной на нее функции.  Поэтому, говоря сегодня о будущем России нужно думать не столько о возрождении некой новой империи или формировании национального (русского) государства, так как Россия до сих пор остается мировой державой (империей, государством), сколько об автомизации ее политической сферы, об укреплении власти как независимой и самостоятельной структуры.

Проблемы нынешней власти

Рассматривая нынешнюю ситуацию, сложившуюся в связи с происходящими в ней политическими, экономическими и социальными изменениями, можно отметить, что большая часть проблем вызвана не объективным трудностями переходного периода, а не надлежащим исполнением самой властью своей функции. Последнее объясняется тем, что власть не имела и до сих пор не имеет ясного представления ни о том, что произошло и происходит в стране, ни о том, какой должна быть ее политика, чтобы совершаемые ею действия соответствовали той цели, которую перед ней поставило общество.

В связи с тем, что Россия является мировой державой, а так называемые реформы и их последствия есть следствие  реализации мобилизационного проекта  по модернизации и развитию страны, и с учетом знания о природе власти, можно легко понять причины тех сложностей, которые испытывает власть сегодня. Наличие большинства нынешних проблем является следствием нарушения властью принципа сохранения автономности политической сферы, когда та или иная группировка получает возможность влиять на нее для достижения своих (не связанных с задачей управления государством) целей. Поэтому главной задачей для политической элиты является сегодня борьба против попыток такого подчинения ее со стороны различных заинтересованных в сохранения этого влияния социальных групп.

Наиболее сильное воздействие на российскую власть оказывала и продолжает оказывать бюрократия. Это создает порой непреодолимые трудности в принятии и реализации важных государственных решений, а так же порождает рост социальной напряженности, вызванных несправедливым распределением собственности и доходов государства в пользу представителей этой социальной прослойки.

Как справедливо замечает в своей статье «Сочетание идеократии и демократии» Б. Межуев, в России сегодня, как и в начале прошлого века,  на что указывал еще Макс Вебер, сохранилась опасная иллюзия единства этих двух не сводимых друг к другу структур, отождествление власти и управленческого аппарата (псевдоконституционализм).

Как утверждает Б. Межуев, российской государственной машине было свойственно генерировать одну и туже модель отношения между властью и обществом, смысл которой можно свести к одной фразе В. Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Природа этой модели по мысли Межуева объясняется тем, что в России до сих пор не произошло отделение политика от чиновника, власти от инструмента управления. Чиновник, по мысли автора, есть необходимый и незаменимый элемент государственного механизма. Однако он не является представителем и выразителем интересов политического класса. Круг его забот ограничен решением текущих государственных задач, определяемых теми решениями, которые диктует жизнь, и которые исходят от вышестоящей инстанции. Поэтому его деятельность предстает в его собственных глазах как естественная, и единственно возможная форма реагирования на независящие от него изменения условий существования, тогда как сами эти условия полагаются им независимыми от воли политиков, или даже рассматриваются как негативное последствие их деятельности. Это порождает иждивенческую, паразитическую психологию чиновничества, которую оно пытается навязать через различные экономические, социологические и технологические концепции и самой властной элите и всему обществу.
Однако в тех ситуациях, когда проблемы невозможно решить обычными не политическими средствами, чиновничество, без каких либо мук совести, как и положено инструменту, перекладывает вину за негативные последствия своей деятельности на власть. Примером этому могут служить события февраля 1917 года, когда именно предательство со стороны чиновничества стало главной причиной падения монархического строя в России.

Подобное может произойти и в наши дни. Абсолютное большинство членов «партии власти», каковой сегодня считается «Единая Россия», составляет российское чиновничество. Создается положение, в котором не политическое руководство указывает министрам, какие задачи они должны решать, а именно чиновничество делает все возможное, чтобы политика власти отражала их профессиональные предпочтения. Поэтому так велика роль экономического либерального лобби, чьи интересы совпадают с интересами российских бюрократов, кровно заинтересованных в получении прибыли от занимаемой должности (взимании статусной ренты). Именно российское чиновничество сегодня фактически распоряжаются ресурсами всей страны, ибо самый выгодный бизнес в такой ситуации – торговля интересами родины. Отсюда и такой размах коррупции, поскольку ее наличие отвечает интересам этой многочисленной и постоянно увеличивающейся социальной прослойки.

В этом симбиозе власти и бюрократического инструмента, не смотря на  кажущуюся выгоду обеим сторонам, для Кремля таится та же опасность, как и в начале прошлого века, поскольку чиновники всегда могут откреститься от продавленных ими политических решений и залечь в свои профессиональные окопы. Тогда вся ответственность за их действия автоматически ложится на политическое руководство, которое сегодня представлено персонально В.В. Путиным . Поэтому малоэффективными и непродуктивными являются попытки вывести Путина из под удара, придать ему статус единственного легитимно властного лица, защитить его от неизбежных последствий передачи власти, подготовить ему пути для отступления или получения нового статуса – политического лидера нации, либо изменения конституции в пользу его избрания на третий срок. Однако, как показывает практика, без собственной организации, команды, цель которой власть как таковая, служение, а не использование высокого положения в целях политической или экономической наживы -  этот вариант неосуществим. Сегодня в России нет ни одной партии, которая могла бы защитить своего лидера, как КПК Дэн Сяопина. Думается, что участь такого экс-президента предрешена, как и сапожника не имеющего сапог.

Другая проблема для нынешней элиты заключается в том, что она, не осознав себя как власть, не самоидентифицировавшись и не отделившись от своих манипуляторов (коих не становится меньше, не смотря на устранение самых одиозных), не может стать свободной, независимой, и продолжает оставаться де-факто заложницей всех тех социальных групп, которые ее поддерживают и используют свою близость к ней в личных (пусть даже и патриотических) целях. В результате этого союза власть лишается самостоятельности, и не является  в глазах народа гарантом справедливости, то есть носительницей и хранителем этой его главной национальной идеи. Если в период революционного подъема такая зависимость еще могла быть оправдана сложностью переходного момента, то, с установлением обычного режима функционирования государства, эта ущербность становится явной и воспринимается как нарушение общественного договора между властью и народом. 
Как справедливо отмечают Виктор Ковалев, сегодня общественный договор (легитимность) власти с народом заключен при помощи ТВ непосредственно между Президентом и зрителями. В том же ключе высказывается и Г. Павловский в своем последним интервью:

« …у Путина есть долг лидерства. Для реализации долга у него должны быть развязаны руки. Наверное, правильно, если бы он мог использовать более прямые формы коммуникации со страной, чем сегодня. Он должен быть готов разговаривать с людьми, которые ему верят, и высказывать вслух идеи, которые могут не нравиться властям.
- У Путина "кондиции" только с нацией. Его случай не тот, когда есть простые прецеденты. Нет прецедентов. Впервые в русской истории у нас появится лидер общества, независимый и принципиально дружественный государству!».

Однако такая усеченная форма самодержавия, когда только президент и немногочисленная команда его единомышленников отождествляются с властью и несут всю полноту ответственности за происходящее, от которой  тем самым освобождаются  любые теневые структуры, оказывающие непосредственное влияние на принятие властью политических решений - оборачивается против власти, так как лишает ее инструментов проведения своей политики, направленной на защиту интересов всего общества.
Не спасает в этой ситуации и искусственное ограничение демократических процедур (понятная, но малоэффективная мера). Так отмена губернаторских выборов, и переход к практике назначения и утверждения местными советами предложенной президентом кандидатуры, помогло отчасти снизить риск прихода к власти случайных и одиозных личностей, но с другой стороны еще более укрепило влияние чиновничества на саму власть, сведя к минимуму возможности прихода к управлению людей не из числа региональной номенклатуры. Несмотря на временные позитивные плоды такого укрепления вертикали власти,  вряд ли перенесение этой практики в глубь, на региональный уровень приведет к укреплению доверия народа к власти, развитию демократических механизмов, и не окажется  при другом политическом раскладе подготовительной стадией к установлению авторитарного руководства в стране. Не случайно плоть и кровь обретает витающая в воздухе идея изменения Конституции, или установления диктатуры на то время, пока власть не решит вызванные ее собственной беспомощностью проблемы. Конечно, в данной ситуации и при таком подходе этот вариант нельзя полностью исключать, но процедура консолидации элит будет только законсервирована и отложена на неопределенный срок, при этом нет никакой гарантии, что события 91-93 года не повторятся в будущем, только в еще более худшем, кровавом варианте. Поэтому введение диктатуры станет актом отчаяния нынешней правящей элиты, подтверждением неспособности создать политические механизмы своей собственной идентификации,  воспроизводства и функционирования.

Проблема нынешней власти и в данном случае заключается в том, что она не может найти легитимных рычагов воздействия на общество, используя для наведения порядка в сфере исполнения ее решений различные суррогатные средства. Это переводит ее деятельность из политической плоскости в надполитическую, делает ее представителей марионетками в руках закулисных манипуляторов, или требует для решения этой проблемы применения недемократических, неконституционных методов.
Получается, что с одной стороны власть осознает необходимость продолжения реализации мобилизационного проекта (стать суверенной демократией) и стремиться к его реализации, а с другой не имеет действенных рычагов влияния на этот процесс, при сохранении (уже вполне осязаемой перед новыми выборами) ответственности за все происходящее в лице Президента и высшего политического руководства, а так же стоящих за ними политических и экономических групп. Так подкупленная и зависимая от своих манипуляторов, она сегодня оказывается не способной открыто выступить против своих таинственных вдохновителей и покровителей, и тем самым лишена возможности избавиться от их опеки другими способами кроме закулисной возни и интриг.

В решении проблемы самоопределения власти сегодня могла бы оказать помощь оппозиция, так как оппозиция вполне может рассматриваться как часть партии власти. Открытое же обсуждение и учет мнения оппозиции при принятии политических, кадровых и иных решений могли бы оказать неоценимую помощь власти для освобождения ее от ответственности за принятие решений, причиняющих ущерб интересам определенных группировок, однако и в этой части не все благополучно.  С одной стороны, оппозиция не желает иметь с властью ничего общего, предпочитает не делить с нею ответственность, оставаться в стороне (пример Явлинского) .С другой стороны, для успешного решения стоящих перед обществом проблем, любая критика должна быть конструктивной, то есть  чтобы она сохраняла важнейшее, позитивное свойство: быть направленной на укрепление и развитие государства. Генеральное же направление критики: «оппозиция – власть», сегодня подразумевает в качестве конечной цели захват власти и формирование новых зависимостей власти от иных социальных групп: от пенсионеров, или от предпринимателей, от верующих и т.д.. Так в частности предлагается возродить институт монархического управления для того, чтобы подготовить почву для перехвата власти путем искусственного формирования национальной  религиозной элиты и заинтересованной в ней группы православного населения, в ущерб другим этническим и социальных групп. Другая часть оппозиции наоборот требует продолжения разрушительных для российской государственности шагов по интеграции России в мировую экономику на правах сырьевого придатка, со всеми вытекающими последствиями для ее населения (либеральная империя по Чубайсу). То есть и речи не идет об автономности власти. Более того, некоторые представители оппозиции вообще отказывает этой власти в легитимности (С. Белковский). С другой стороны, тот же Б. Межуев уже в другой своей статье даже говорит о необходимости создания особой идеократической инстанции, корректирующей политический курс страны в зависимости от основных установок ее цивилизационной идентичности. «Полагаю, - пишет он - что таковыми установками должны быть господствующая роль в обществе православной религии, целостность страны, национальное равноправие». По его мысли власть не должна быть самостоятельным органом, и ей обязательно нужен некий особый поводырь (идеократический орган), который опять же не будет нести никакой ответственности за свои закулисные манипуляции. Думается, однако, что нет никакой необходимости наступать на те же грабли, и восстанавливать идеократическую форму правления ( как в СССР), когда на все действия власти требовалась санкция высшего идеократического начальства. Процедура эта, как хорошо известно, исключала всякую оппозиционность и критику, поэтому говорить об ее конструктивности, судя по результату (распад СССР) просто нелепо.
То есть на лицо очередная попытка перевести политическую борьбу в теневую плоскость, в которой главной силой станут политические и идеологические оппоненты нынешней власти.
Еще одна проблема, с которой придется столкнуться нынешней власти, связана с процедурой передачи ею своих полномочий. Любой переход власти из одних рук в другие в условиях существования не связанных общими  задачами и идеологией политических элит может привести к потере привилегий, которыми обладала правящая группировка.  С другой стороны нарушения процедуры демократической смены власти,  может привести к более негативным последствиям, к социальному взрыву, давлению со стороны мирового сообщества. При этом не исключено, что может возникнуть угроза физического устранения ее представителей. В этой связи акт передачи власти требует заключения определенных договоренностей (меморандумов), по которым подписанты обещают выполнять определенные обязательства по отношению к своим предшественникам. Так обстояло дело и с передачей власти от Горбачева к Ельцину, и от Ельцина Путину, и такой же сценарий предполагается в случае назначения преемника Путина. Но кем бы ни был этот преемник, никакой преемственности это гарантировать не может (показателен пример с самим Путиным), так как будь он сильнее по  своим качествам предыдущего лидера, или же слабее, все равно смена элит приведет к смене и политического курса и всей расстановки сил. Поэтому о преемственности или сохранении влияния Путина на будущую власть говорить можно только гипотетически, так как ни каких рычагов, кроме теневых, закулисных, через специальные организации (ФСБ и пр.) у него сегодня нет. Не случайно выбор и кандидатура преемника далеко не публичная акция, а тайная закулисная возня, вызывающая социальную и политическую нестабильность.
То есть, при всей наступившей стабильности, кризис власти углубляется, что вызвано неадекватностью действий политического руководства тем задачам, которые стоят перед ним как перед властью. Негативные последствия не всегда продуманных решений сочетаются с проблемами вызванными зависимостью политических элит от тех групп, интересы которых она вынуждена защищать в ущерб другим социальным группам. Последствия этого затянувшегося кризиса власти могут оказаться разрушительными для страны и однозначно не приведут к скорейшему решению главных социальных проблем.
Однако при всем многообразии трудностей, испытываемых нынешней правящей элитой, складывается весьма четкая картина необходимых действий, которые только одни и могут помочь всем заинтересованным силам выйти из этой сложной ситуации без негативных последствий для себя и страны.

Есть ли выход, и что делать?

Если посмотреть на проблему консолидации власти в России как на постепенный процесс автономизации ее политической функции, можно увидеть наиболее эффективные пути выхода из политического кризиса. Дело в том, что во всех случаях приведенных выше, проблема возникает именно из-за отсутствия главного инструмента, с помощью которого политическая власть может решать поставленные перед ней задачи. 

Почему решения президента правительство игнорирует и не выполняет в полной мере? Почему его мысли искажаются в выгодную для чиновников сторону? Почему выборы являются профанацией института демократического волеизъявления граждан? Почему на выборах народ вынужден выбирать исходя из принципа меньшего зла? Почему власть на местах попустительствует произволу чиновников и даже явных преступников? Почему государство разваливается, разрушаются важнейшие оборонные предприятия, исчезают целые отрасли народного хозяйства и т.д. и т.п. Почему многие социальные реформы идут очень медленно, как например реформа управления?

Ответ, исходя и принципа автономности политической сферы, напрашивается сам собой – в России на самом деле нет сегодня такой политической силы, которая бы представляла чисто государственные интересы (если конечно не рассматривать в качестве таковой преступные организации, своего рода, теневую «партию власти»).
Поэтому процесс осознания властью себя в качестве автономного органа должен начаться именно с создания полноценной ПАРТИИ ВЛАСТИ, то есть партии объединяющей своих членов для выполнения делегированных им или присвоенных ими властных полномочий, поскольку главной проблемой нынешней власти является отсутствии у нее собственных рычагов по выполнению этой функции.

«Единую Россию» с большой натяжкой можно сегодня назвать именно такой организацией. Большинство ее членов не относятся к кремлевской элите, а представляют управленческий аппарат, то есть являются чиновниками разных уровней. «Единая Россия» - партия российских чиновников и управленцев. В этом своем статусе она, конечно, играет важную стабилизирующую роль, оказывает воздействие на принятие важнейших государственных решений, но не способна в полной мере выполнять функцию ядра  политического класса. С другой стороны численное преобладание чиновников в этой партии делает ее крайне опасной и разрушительной силой, оказывающей свое негативное влияние на принятие важных политических решений. Понятно, что большинство из этих решений направлено на удовлетворение собственных нужд российской бюрократии.

Судя по последним событиям и заявлениям кремлевских идеологов, власть пытается исправить сложившуюся ситуацию, но делает это запоздало, без точного знания предмета и в зависимости от политической конъюнктуры.
Так предпринимаются попытки создания полноценной двухпартийной системы путем образования ручных партий, или слияния старых отработавших свой политический ресурс. Однако все искусственное в этой сфере является нежизнеспособным или является клоном «Единой России». Реальной  же силой, на которую может опираться Путин и его команда, как на «вторую ногу» была и остается только та часть элиты, которая стоит сегодня в конструктивной оппозиции официальным органам власти. Однако в условиях деконсолидации и деавтономизации власти, оппозиция рассматривается этой властью как конкурирующая политическая сила, а не как конструктивно-оппозиционная часть самой властной элиты.
Однако, это отношение может и должно поменяться, если рассматривать оппозицию как неотъемлемую часть самой партии власти. Только в таком виде эта комбинация будет работоспособной, в отличие от искусственно создаваемых ее аналогов. В противном случае никакая оппозиция (даже конструктивная) не будет способна выполнять созидательной функции, так как ее единственной целью будет захват власти, то есть смена политического режима.

Что дает власти создание своей собственной правящей партии и включение реальной оппозиции в ее состав? Самое главное, что это позволяет, наконец, уйти от закулисных форм решения политических и государственных проблем, позволяет сделать обсуждение любых решений открытыми, не опасаясь за политическое будущее, так как любой представитель партии власти может работать во властных органах, но при этом сохранять право на высказывание и отстаивание собственных взглядов и убеждений. Это так же дает правящей элите возможность сохранить свою независимость от всех «теневых кардиналов», всех группировок, лоббирующих те или иные решения, так как в партийной дискуссии эти цели становятся видимыми, а процедура их обсуждения открытой.

Существование партии власти дает возможность формирования единой идеологии и единой национальной стратегии выхода из кризиса. Стояние на баррикадах сменяется совместным обсуждением и решением острейших вопросов через дискуссии, через открытый диалог. Появляется реальная возможность практического участия оппозиции в управлении страной и контролем над исполнением принятых решений. Оппозиция перестает рассматриваться как сила деструктивная, вызванная к жизни революционным многообразием путей прихода к власти связанной своими задачами и целями политической группировки.

Совершенно ненужной становится и нелепая по своей сути схема образования партий, которые отражают только интересы отдельных социальных групп. Так партия автомобилистов или партия пенсионеров вполне способны лоббировать интересы своего электората, тогда как ответственность за все последствия возложена только на партию власти.
Важным следствием включения оппозиции в состав партии власти является понимание всеми того очевидного факта, что партия власти может быть только одна.  Такая форма консолидации всех элит наиболее полно отвечает целям и задачам власти как политического класса, связывающего свое будущее не с постоянной борьбой за власть, а с профессиональной работой на общее благо. Тем самым снимается проблема потенциального двоевластия, когда представители оппозиции и сама власть работают  на раскол общества. Наличие двух и более партий,  претендующих на звание партии власти, противоречит смыслу существования этой организации и направлено только на захват лидерства или манипуляцию общественным сознанием в интересах конкретной теневой группировки. Именно это делает демократические институты бессильными перед возможностью их использования для захвата и удержания власти или собственности в руках определенной социальной группы, развала государства, предательства и паразитирования за счет доверчивости граждан (двухпартийная система). 

Тем самым через формирование партии власти возникают предпосылки для  полноценного функционирования института демократии, поскольку появляется реальная политическая основа для свободного выбора и осмысленного волеизъявления граждан (опять же, при условии включения в нее и оппозиции); появляется реальная основа для осознанного и конструктивного выбора; ограничивается попадание во власть случайных и неподготовленных людей, в тоже время доступ к ней не закрыт и для тех, кто придерживается собственных представлений о путях развития государства и выходит на выборы со своими программами. Принадлежность к одной, общей для всего политического класса партии снимает проблему оппозиционности и делает внутрипартийную дискуссию достоянием гласности, чем и обеспечивается возможность продуманного выдвижения на ту или иную должность представителей,  как большинства, так и меньшинства одной и той же партии. В случае же наличия множества самопровозглашенных партий оппозицией может официально назвать себя любая деструктивная сила, использующая грязные политические технологии, для решения своих личных политических и экономических задач. 
Созданием единой партии власти решается и проблема преемственности власти и сохранения гарантий личной безопасности бывших руководителей страны. Так как все руководители относятся к одной партии, то гарантией их безопасностей будет та же самая политическая сила (или оппозиционная ее часть), которая берет на себя всю ответственность за их действия и их безопасность после завершения срока их полномочий. Для этого уже не будут нужны ни личные договоренности, ни «операции «преемник»», ни заключение «меморандумов», ни гарантии личной безопасности и привилегий после передачи власти из одних рук в другие. Вполне будет достаточно легитимности самой партии власти, проводящей ответственную политику.

Формирование партии власти как политической организации со своим уставом и своими требованиями к кандидатам при приеме в нее, снимает и еще одну болезненную проблему, проблему служебного и морального соответствия политических деятелей их высокому статусу. Вот какой идеальный образ такой организации представляет себе Д. Володихин в статье « О государстве русском»: «…идеальная общественная организация русских консерваторов должна напоминать кадрированную военную часть. Нелегальные экстремистские группы — совсем из другой сферы. А вот ориентация на своего рода клубы, как на сетевую основу центров консервативной политики — гораздо правильнее и реалистичнее… Суверенитет и право на осуществление всех властных полномочий исходят из сакрального источника, а не из идей о «делегировании полномочий» народом своему избраннику (избранникам)».

Думается, что для создания подобной организации не нужно специально воскрешать самодержавие или насаждать православие. Вполне достаточно просто создать партию с определенными моральными критериями отбора, едиными для всех ее членов, когда только служение стране, своему народу, наличие нравственных и профессиональных качеств может считаться достаточным условием выдвижения ее представителей в качестве кандидатов на высокую государственную должность. В любом другом случае,  ни о каком доверии со стороны всего народа к власти, и об ее ответственности перед народом, а следовательно, ее легитимности,  говорить не имеет смысла. Приверженность же православию вполне может быть основой духовной близости ее отдельных членов, оставаясь вне политической сферы их деятельности. Заботясь о всем населении такая власть будет заботиться и о самой большой части его представителей, о русских. Решая проблемы всех граждан страны в интересах всех проживающих на территории России, будет решена и проблема дискриминации русского населения, как государствообразующей нации.
Исходя из сказанного, можно утверждать, что нет сегодня более рационального пути для выхода из кризиса, в котором оказалась российское государство после стольких лет бессистемного реформирования. И этот выход – формирование ответственного политического класса, и его ядра, в лице партии власти. Властная элита, осознавшая себя политическим классом, обязана сделать следующий шаг к легитимизации. Тем самым и президент, и любой политический деятель получит в свои руки  мощный инструмент проведения в жизнь предложенных ими и одобренных народом решений.

Шанс Путина

Подытоживая сказанное, можно только посетовать, что теоретическая разработка вопросов государственного строительства и формирования идеологии правящего класса предоставлена не специалистам, а пиартехнологам,  политологам и журналистам.  Поэтому, когда Г. Павловский говорит, что надо «посечь теоретиков за нашу демократию», то он бросает камушки в собственный огород. Если уж кого и надо посечь, то кремлевских пропагандистов, которые не смогли предложить адекватной модели организации власти в современной России. Тем более что уважаемый политолог и сам признается в этом:  «очень старая беда наша, русский нигилизм. И он вернулся к нам и распространился из-за отказа путинской "команды 2000 года" вести содержательную дискуссию. Вначале было нам просто некогда, не до того… Неинтересно, скучно, "дуракам полработы не показывают", и так до прошлого года. А теперь этот разрыв расширился, он обрастает подозрениями, ненавистью… Вообще-то это - полный провал коммуникаций с общественными средами». Думается, что это так же провал теоретической работы по осмыслению сущности и роли главного инструмента власти в развитии демократии в России – ее ядра, партии власти. Но уже и то хорошо, что появилось понимание важности и неизбежности такого осмысления.

Важным шагом в направлении самоидентификации стало выступление  В. Суркова перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров ВПП «Единая Россия». Смысл этого документа не столько в его содержании, сколько в том,  что власть впервые сделала внятную попытку идентифицировать себя как власть, как отдельное, и попыталась закрепить этот статус идеологически, по сути, приступив к созданию полноценной системы управления, может быть впервые с момента подписания «Беловежских соглашений».

То, что власть провозгласила сегодня принцип «второй ноги» свидетельствует о том, что кредит народного доверия, выданный ей в 91 году для осуществления реформ исчерпан. Кремлю сегодня срочно требуется поддержка в лице толковых исполнителей, людей, придерживающихся той же идеологии, что и власть нынешняя. Именно с отсутствием этого звена в политической системе управления страной и связаны главные проблемы с пробуксовкой реализации важнейших государственных программ. И здесь недостаточно только окрика из Москвы, или участия Президента в строительстве водопровода или восстановлении справедливости по отношению к конкретному пострадавшему от произвола чиновников пенсионеру. Куда более важно наличие здоровой политической силы, партии единомышленников, готовой  в любых обстоятельствах выполнять принятые властью решения.

Возможно, не слишком корректный пример, но в фильме «Коммунист» наглядно показан принцип работы настоящей «вертикали». Партия власти - это та сила, на которую в любой момент может опереться глава страны, и которая делает институт президентства действительно полноценным и действенным.

Если власть сегодня действительно хочет блага России, то у нее остается не слишком много времени, чтобы сделать следующий шаг в правильном направлении. Если операция «преемник» будет все же проведена, если власть вместо принятия серьезных политических решений ограничится декларацией своих политических целей, не создав при этом реальных инструментов их выполнения, ограничившись политическими заявлениями или изменением конституции, мы снова столкнемся с теми же проблемами только на другом более низком уровне.
При нынешнем политическом раскладе, судьба Путина после выборов следующего Президента оказывается под большим вопросом, если он неожиданно для всех не решится возглавить или создать свою собственную партию, каковой может оказаться любая партия, которая уже существует сегодня и наиболее полно выражает интересы всего общества и лояльна по отношению к Президенту. Данное решение в сложившейся ситуации выглядит наиболее теоретически и прагматически обоснованным и реалистичным, несмотря на всю его экстравагантность.

 Данная партия должна обладать внутренней структурой и идеологией, которая бы отвечала потребности общества в ответственном политическом классе. Поэтому главным критериями принятия в нее должны стать дела ее членов, их моральный и нравственный облик, верность слову и осознанная работа на благо своей страны. Только такая партия и только такие лидеры могут организовать управление страной, основываясь не на системе «компромата», а на дисциплине и личной порядочности и стойкости. В отличие от тайных организаций или партий одного лидера, данная партия могла бы сплотить все общество, вернуть утраченное доверие к представителям политической элиты и предложить себя в качестве новой и активной политической силы. Отсутствие же такой полноценной партии власти служит главным препятствием для скорейшего претворению в жизнь правильных идей, заложенных в президентских посланиях. И именно на поддержку членов  такой партии мог бы рассчитывать сам президент, если бы он действительно захотел стать российским Дэн Сяопином, как утверждает Г. Павловский.
Однако одной монолитной сплоченности окажется недостаточно, если программа такой партии не будет отвечать запросам общества. В не меньшей мере успех власти зависит от того курса который она проводит, от тех задач, которые она ставит, и от тех программ, которые она предлагает для его реализации. В этой связи следует обратить внимание на содержательную часть предлагаемых программ, так как они отражают уровень отношения претендентов на лидерство в этой области к своей будущей деятельности. В этом смысле планы будущих преобразований должны стать реальным выражением тех взглядов, которых придерживаются их носители. Не случайно, что ожидать появление здоровых сил следует не среди политических аутсайдеров или реваншистов, а среди людей, не отягощенных меркантильным обязательствами перед теми группами и корпорациями, которые такие партии представляют. Целью такой независимой партии должна быть именно власть как форма реализации государственных задач. И в хорошем смысле она может зависеть только от действующей власти как часть той же самой политической системы, но только более активная и менее зависимая, по сравнению с действующей ее половиной, как и положено для конструктивной оппозиции. В ее программе должны быть озвучены и  развиты те политические программы, реализация которых принесет благо всему российскому народу, а не только одной, пусть даже и не самой малочисленной части нашего общества.

 Конечно же, в первую очередь это цели развития государства, сохранения и сбережения жителей его населяющих, создание материальной, научной и духовной базы для его будущего и настоящего процветания. И в этом качестве наиболее адекватно поставленной задаче самоидентификации и создания партии власти представляется программа Движения развития, возглавляемого Ю. Крупновым. В программе этого движения, которое в самое ближайшее время будет преобразовываться в партию, присутствуют все необходимые для претендента на лидерство в этом процессе качества.
«Движение развития» предлагает возвратить государству необходимые для его успешного функционирования рычаги и создать новые механизмы реализации государственных задач. На фоне партий, предлагающих нынешней власти лишь новые зависимости  от иных, более подходящих, по мнению лидеров этих партий, сил, создатели этого движения разработали полноценную программу реализации государственных проектов вне воздействия сиюминутной политической конъюнктуры. Такая позиция выглядит более конструктивно, и может быть предложена будущей власти в качестве стартовой площадки для формирования новой успешной национальной властной элиты, нового политического класса страны. В отличие от ручных партий, это движение ищет поддержку как у действующей власти, так и обращается к здравому смыслу всего российского общества, предлагая ему отказаться от конфронтации и приступить к реализации программы развития страны.

Недаром руководство движения предложена открытая поддержка нынешнему президенту в его возможном переизбрании на третий срок, как обусловленная целями реализации и углубления заложенных в его обращениях идей развития станы. Для осуществления их необходима свежая,  здоровая не искусственная политическая сила. И такой силой вполне может оказаться создаваемая сегодня Партия Развития.

Дело за малым, за политической волей тех, от кого зависит ее создание и включение ее в реальный политический процесс.

И. Крылов