Президент Белоруссии А. Лукашенко отвечает на вопросы журналистов

Россия велика, а информации о Беларуси, честной, объективной, максимально полной, сегодня, откровенно говоря, недостаточно. А ведь нет в мире народов, чьи судьбы сплелись бы теснее, чем судьбы белорусов и россиян. Мы жили и живем в едином экономическом, культурном, информационном пространстве. Совместными усилиями строим наш Союз, динамично развиваем всестороннее сотрудничество.

В Беларуси люди прекрасно знают, как живет братская Россия. Все крупные российские теле– и радиоканалы, печатные издания, интернет–СМИ ежедневно подробнейшим образом, без ограничений информируют нас об этом. А много ли знают в российских регионах о Беларуси? Ответ для вас очевиден: очень мало. Да и та информация, которая доходит до простого россиянина, нередко носит, намеренно ли, случайно ли, но искаженный характер. Чаще всего это происходит с подачи наших местных оппозиционных деятелей или их западных спонсоров.

Да и в самой России есть силы, которым Лукашенко и нынешняя неразграбленная и очищенная от криминала Беларусь не по душе.

Поэтому я вижу огромную пользу для наших народов в том, что хотя бы раз в год в Беларусь приезжаете вы — журналисты, представляющие десятки средств массовой информации из большинства регионов России. Приезжаете для того, чтобы познакомиться с нашей страной, ее народом, увидеть Беларусь такой, какая она есть, и рассказать об этом нашим россиянам.

Это уже четвертый подобный пресс–тур. Их маршруты не повторяются. На этот раз вы посмотрели новые для вас районы Гродненщины и Минщины. Побывали на промышленных предприятиях, тесно сотрудничающих с Россией. Увидели, как возрождается белорусское село, как белорусы охраняют границы нашего Союзного государства. На Августовском канале, «Линии Сталина», в Национальной библиотеке вы смогли убедиться в том, что мы умеем хранить свою историю, ценить культуру. Надеюсь, у вас было время не только на экскурсии, но и на общение с людьми.

Думаю, нет секрета в том, что предприятия, на которых вы побывали, далеко не убыточные. Но и показухи, поверьте, никакой здесь нет. Мы специально эти предприятия не строили и не создавали под ваш приезд. У нас есть немало промышленных и сельскохозяйственных предприятий и получше, побогаче тех, которые вы увидели. Таких год от года становится все больше. В сельском хозяйстве счет убыточных хозяйств идет уже на единицы, а в конце 90–х годов их было подавляющее количество — больше половины.

Нам есть чем гордиться. Те из вас, кто уже не впервые в Беларуси, могут подтвердить мои слова.

У нас заработанные деньги не прячутся на счетах в зарубежных банках, не тратятся на богатые игрушки, а вкладываются в модернизацию производства, в строительство, в развитие социальной сферы. И при этом мы руководствуемся одним очень важным принципом: страна, не обладающая богатыми запасами природных ресурсов, должна зарабатывать за счет использования своего интеллектуального потенциала, инноваций, разумного планирования, людского трудолюбия и активной внешнеэкономической политики.

При этом я хочу сказать: то, что вы сегодня видите и знаете о Беларуси как о динамично развивающейся стране, это не только наша заслуга. Отнюдь нет. Здесь большая заслуга тех поколений, которые оставили нам ту экономику. Мы ее сохранили и пытаемся с ней работать. Мы ее не развалили в результате бездумного реформирования. Поэтому мы отнюдь не хотим взять себе в заслугу все то, что сегодня сделано. Мы это сделали только благодаря тому, что, как говорил классик, смогли встать на «плечи» тех, которые победили в войне, восстановили страну и создали эту экономику.

Вместе с тем мы далеки от того, чтобы ситуацию идеализировать. Проблемы, безусловно, есть, и проблемы немалые. Мы их видим, открыто говорим о них, а главное — решаем. Но представьте — прошло чуть больше десяти лет после развала Советского Союза. Мы не были ядром Советского Союза, можно сказать, находились на окраине этой страны. Хотя — цивилизованной окраине, не стану спорить. И экономику здесь неплохо создавали в советские времена. Но тем не менее это была часть, но не центр страны. И нам, создавая атрибуты нашего государства, приходилось во многом все делать с нуля. И за десять лет это сделать очень сложно. Но, как я уже говорил раньше, и об этом заявлено на последнем Всебелорусском народном собрании, самый главный итог нашей деятельности — что мы построили наше государство за этот короткий промежуток времени, как бы ни было для нас это сложно.

Еще раз хочу подчеркнуть, что в этом заслуга не только наша, но и тех поколений. Но надо отдать должное, что в этом заслуга не только белорусского народа, не только белорусов, Беларуси, в этом заслуга и тех государств, с которыми мы активно ведем торговлю, с которыми у нас установлены дипломатические отношения. Это прежде всего большая заслуга нашего сотрудничества с Российской Федерацией.

В былые годы, два года тому назад мы занимали второе место в торговле с Российской Федерацией. По–моему, только Германия больше торговала с Россией. Второе место занимали мы. Ну немножко подтянулись сегодня монстры, огромные государства, в торговле с Россией. Но все равно мы занимаем лидирующие позиции по товарообороту с Российской Федерацией. Согласитесь, для Беларуси это очень важно.

Я думаю, что белорусы смогли продемонстрировать такую черту своего национального характера, как гостеприимство. Я часто повторяю: по своему менталитету белорусы — самый интернациональный народ. Мы стремимся к тому, чтобы людям всех наций у нас жилось хорошо, чтобы в мирной, стабильной стране никому в голову не приходило использовать межнациональные, межконфессиональные различия в качестве инструмента для расшатывания общества и разжигания вражды.

У меня часто спрашивают журналисты: а что же за государство строят белорусы? Возрождают в мини–формате Советский Союз? Нет. Хотя в канун 15–летия Беловежских соглашений я уже в который раз говорю, что не было большей геополитической катастрофы со времен Второй мировой войны, чем распад СССР.

Кстати, в Гаване на последнем саммите Движения неприсоединения, в которое входят две трети государств мира, четко было признано, что это была катастрофа. После распада Советского Союза произошло самое страшное: исчез многополярный мир. А все остальное, что сегодня происходит, это уже последствия: это войны, это никем не контролируемый один полюс и так далее. Мы же строим социально ориентированное, правовое, демократическое, открытое всему миру, сильное, процветающее государство. Именно открытое, потому что нас к этому толкает экономика. Мы не можем закрыться в отличие от той же Российской Федерации, которая могла бы обойтись и без сотрудничества с некоторыми государствами, потому что самодостаточность у нее высочайшая. У нас экономика открытая. Мы очень много покупаем, ввозим в страну, здесь изготавливаем определенную продукцию и вывозим. Только примерно 10 процентов производимого нами потребляется в Беларуси, 90 идет на экспорт. Скажите, разве, имея такую экономику по ввозу–вывозу, экспорту–импорту, страна может быть закрытая? Никогда. Во–вторых, наша страна находится в центре Европы, на перекрестке всех путей. Извините меня, иногда представишь — как проходной двор из России на Запад, с Запада в Россию. Около 100 млн. тонн грузов по нашим дорогам передвигается — из Европы в Россию и в обратном направлении, в том числе и в Беларусь. Не может в этой ситуации страна быть закрытой.

Какова она, сегодняшняя Беларусь? Чем живет ее народ? К чему стремится?

Надеюсь, вы честно и полно об этом расскажете своим зрителям, читателям, слушателям. Вы люди грамотные, вы умеете наблюдать, это ваша профессия, вы знаете характеры людей. Мы уже привыкли к тому, что у тех, кто посещает нашу страну с открытым сердцем и искренним желанием узнать ее ближе, часто полностью меняются заранее сложившиеся представления о ней.

Недавно я встречался с группой бизнесменов из Дании. Бизнесмены самые передовые, состоявшиеся в области сельского хозяйства. Дания — это пример в мире по развитию сельского хозяйства, по опыту и так далее. Они приехали к нам после того, как попробовали построить соответствующий комплекс в России — у них ничего не получилось — и попросили у нас землю для строительства такого комплекса. Мы им предоставили очень оперативно такую возможность. Расставаясь, они мне честно сказали, что ехали сюда с какой–то опаской, может быть, и со страхом — диктатура, отсталость, средневековье, криминал. Ну помните, как о Советском Союзе когда–то говорили, что у нас медведи по улицам ходят. А после знакомства с нашей страной, уже в беседе со мной, признались: искренне и по–хорошему были удивлены и прямо заявили в присутствии журналистов, что столько лжи, сколько говорят о нашей стране в средствах массовой информации западных государств, они еще не встречали.

Поэтому мы крайне заинтересованы в том, чтобы в Беларусь приезжали не только журналисты (журналисты — это благо, потому что они формируют общественное мнение, и один журналист тысячам, а может, и миллионам людей высказывает свою точку зрения). Мы заинтересованы в том, чтобы к нам приезжали все люди доброй воли. И даже не доброй воли. Когда у нас проходили последние президентские выборы, предложений было много: того не приглашать, этого приглашать. Я был категорически за то, чтобы открыть страну для всех, пусть едут все, кто хочет сюда приехать. Мне говорили: мол, что о нас напишут или покажут Си–эн–эн, Би–би–си... На это я сказал: даже если они сюда не приедут и захотят что–то показать, они покажут. То, что говорит любой журналист, пусть западный, это одно. Это политика государства, политика редакции, политика канала. Пусть даже он даст этот видеоряд, пусть что–то напишет не от души, но истина хотя бы в какой–то степени в душе у него останется. В этом мы крайне заинтересованы. Поэтому мы приглашаем не только людей доброжелательных, настроенных доброжелательно к нам, к нашей стране, к нашему народу, но и тех, кто не совсем хорошего мнения о нас, — пусть смотрят, нам скрывать нечего.

Уважаемые товарищи! Я готов отвечать на все те вопросы, которые у вас возникли в ходе поездки по нашей стране, и те вопросы, с которыми вы сюда приехали.

Спасибо за внимание, я готов отвечать на ваши вопросы.

Виктор Нестерович, агентство «Союз–инфо»: Александр Григорьевич, так как мне выпала честь выступать первым от журналистов, я бы хотел отметить очень плодотворный характер этой поездки, предельно искренний и радушный прием, который нам оказывали везде. В частности, поездка показала, что достаточно много у нас делается в рамках Союзного государства. Это мы видели на погранзаставе, построенной за деньги союзного бюджета, которая прикрывает нашу общую границу на северо–западе. Не секрет, что становление Союзного государства идет не столь высокими темпами, как бы хотелось. Перед нами еще такие этапные задачи, как проведение референдума, принятие Конституционного акта. Что, на Ваш взгляд, тормозит наше движение вперед?

А.Г.Лукашенко: Очень правильно сказали. Я над этим часто задумываюсь. Мы, политики, — журналистов нечего упрекать в том, что именно так показывают ход строительства нашего Союзного государства, — мы действительно очень много делаем для того, чтобы этот Союз состоялся — в экономике, на границе, в военной сфере и так далее. Здесь у нас фактически нет различий, что вот это белорусское, а это — российское. Хотя юридически мы — представители других государств, но у нас иностранцами россияне себя не считают. По большому счету, и белорусы тоже себя не считают иностранцами в Российской Федерации (разве что в Москве, но это — специфический город в силу определенных обстоятельств).

Согласитесь, это дорогого стоит — на фоне тех взаимоотношений, которые складываются у Российской Федерации с другими республиками бывшего Советского Союза. И сегодня уже даже самые предвзятые представители средств массовой информации говорят о том, что единственная союзница, которая осталась у России, — Беларусь. Это уже все понимают. Иначе быть не могло, потому что мы так договорились. У нас существует Договор, и мы строим в соответствии с ним отношения.

Я уже предыдущей группе российских журналистов говорил, что все было непросто. Потому что в начале 90–х после развала Союза, во времена эпохи наших националистов во главе со Станиславом Станиславовичем Шушкевичем, все русские люди, россияне и прочие были посажены на чемоданы.

У нас проводилась та же примерно политика, как в некоторых прибалтийских государствах. Нам удалось в течение 2 — 3 лет повернуть этот процесс вспять. Это не потому, что Лукашенко пришел к власти и такой он великий, нет, а потому, что душа у нашего народа такая. И когда чуть ли не изгоняли россиян с белорусской земли, как это было в других республиках, то делалось это вопреки народу.

Это большое благо, что вы, приезжая в Минск, чувствуете себя, как, допустим, в Иваново, в Уфе, в Москве и так далее. Это большое благо стало реальностью в том числе и благодаря тому, что мы взяли такой курс — на наш Союз.

Поэтому вы правильно отметили, что очень много делается. Но мы сделали некий крен: ах, если Беларусь не вошла в состав России или же если (как кому–то этого хочется) Беларусь не объединилась юридически, — Конституции нет, или же если нет одного президента в этом Союзном государстве, вице–президента, общих органов управления и так далее — значит, нет страны, значит, нет Союза, значит, нет движения... Это все правильно. Хотя по Договору что–то должно было быть. В Договоре все прописано. В последних статьях этого Договора прописано, когда и как это появляется.

Действительно, вы сказали, на референдуме мы должны были принять основу жизни Союзного государства, Основной Закон — Конституцию (Конституционный акт, как его иначе называют). Мы его не приняли. И в этом не вина белорусов. Мы предложили вариант Конституционного акта. Даже больше скажу: мы создали совместную белорусско–российскую комиссию, которую возглавляют с вашей стороны Грызлов, с нашей стороны — председатель Палаты представителей Коноплев. И они уже договорились, специалисты и депутаты, и выработали проект Конституционного акта. Но совсем недавно, когда этот проект должен был лечь на стол Высшего Государственного Совета, двух Президентов, членов Госсовета для одобрения и рекомендаций на референдум, вдруг из Администрации Президента Российской Федерации пришли в Конституционный акт, который был выработан, исключающие дополнения — и снова процесс застопорился. То есть мы не можем принять основополагающую вещь — нашу Конституцию.

Вы, наверное, уже слышали: Президент России хочет строить Союз, проходя путь Евросоюза. Вы помните: Союз угля и стали и так далее. У нас позиция другая: зачем нам начинать со Всемирного потопа, если мы вчера жили в одной стране? Евросоюзовцы в такой стране, унитарном фактически государстве, хоть оно и называлось Советский Союз, не жили. Давайте возьмем все то лучшее, что нам приемлемо, отбросим все то, что нам неприемлемо, а мы знаем — что неприемлемо, из–за чего и танки стреляли по Белому дому, и у нас тут хватало, и в Беловежской пуще собирались, вот давайте эти причины, которые порождали подобные тенденции, отбросим, отбросим все это ненужное, а оставим хорошее, оставим этот опыт и будем строить — нет, не Советский Союз, не надо его воссоздавать, мы его никогда не воссоздадим, никогда в этом Советском Союзе не будут ни Казахстан, ни Украина, ни Узбекистан, ни другие государства, никогда! Пока только две страны из бывшего Союза настроены на тесное единство. И то проблем очень много, как вы сказали. Так вот я возвращаюсь к тому, что, когда референдум фактически должен был вроде бы пройти в конце прошлого года, вдруг руководство России говорит: вы знаете, мы слишком много полномочий отдаем Союзному государству, союзным органам власти, которые будут созданы, это будет чехарда, это породит некие противоречия и так далее.

Волков бояться — в лес не ходить. Что тут больше скажешь? Но предлагается принять на референдуме Конституционный акт (или Конституцию), который в итоге будет слабее ныне действующего Договора. Встает вопрос: мы что, народы за дурачков считаем? Такие же грамотные люди, которые прочитают Договор и прочитают проект Конституции и скажут: «Что же вы нам выносите? Вы уж лучше живите по Договору, он сильнее, он сближает быстрее наши государства. Зачем Конституционный акт, рассчитанный на создание Европейского союза на постсоветском пространстве, но пока для двух государств?» Могут же так сказать? И скажут.

Поэтому мы категорически против, чтобы ослаблять ныне действующий Договор. Мы категорически против того, чтобы принимать Конституционный акт, который будет слабее нынешнего Договора. И в этом есть логика. И потом, что здесь спорить? Мы ведь договорились, мы подписали, мы к этому Договору шли через два соглашения и третьим был Договор. Были соглашения о нашем Союзе, подписанные мною и Ельциным, а потом третий — Договор. Ратификационными грамотами обменивались мы уже с ныне действующим Президентом Российской Федерации, который согласился и признал этот Договор.

Что произошло спустя два–три года? Вы, наверное, там лучше знаете, почему Российская Федерация сегодня не хочет идти на более серьезный Союз Беларуси и России.

Уважаемые друзья! Я это говорю и знаю, что многие, услышав, истолкуют это по–своему, что, мол, Лукашенко делает определенный накат. Я ни на кого не накатываю, я констатирую факт, и грамотный человек поймет, самое важное поймет в моей мотивации: коль мы договорились, и это утверждено и стало законом, а Договор, ратифицированный нашими парламентами, — это закон, мы должны свято его выполнять. Вот и все, все остальное можно не говорить — открывайте Договор и читайте, кто там виноват и что на сегодняшний день не исполнено и почему сегодня тормозится этот процесс.

Думаю, уважаемые друзья, если откровенно говорить, сегодня наступает горячая пора в Российской Федерации, ну не сегодня, так завтра, с декабря — парламентские выборы, потом — Президентские выборы, и я очень боюсь, что этот период, почти три года, может затормозить принятие серьезных, в определенной степени радикальных решений в отношениях между белорусами и россиянами. Я этого очень боюсь. По крайней мере, в истории всегда так было — то у нас политические события, то у вас соответствующие политические события, когда резких телодвижений в политике и дипломатии, да и в экономике никто не делает.

Вот что я могу сказать, отвечая на ваш вопрос. Конечно, очень много можно было говорить, но я говорю о главном.

Андрей Астафьев, главный редактор газеты «Лад»: Александр Григорьевич, Вы только что упомянули во вступительном слове встречу в Гаване. Каковы итоги этого саммита неприсоединившихся, каковы вообще геополитические интересы Беларуси, которая, как я понимаю, была единственной европейской страной, представленной на этом саммите, и каковы экономические результаты для Беларуси этой встречи? Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Что касается итогов, то любое подобное совещание заканчивается принятием определенной декларации, где излагаются согласованные точки зрения, скажем так. Вы это хорошо знаете. И это не исключение. В Организации Объединенных Наций, в ОБСЕ принимаются общие декларации. Точно так и в Гаване была принята соответствующая декларация. По сравнению с теми саммитами, которые прошли раньше, споров было гораздо меньше и было полное единодушие по принятию этой декларации. Все предложения нашей страны — и политического характера, и экономического — вошли в эту декларацию, и притом они были поддержаны всеми 118 государствами. Согласитесь, что с точки зрения политики для нас это очень важно, — все–таки две трети государств планеты. Говорить же о том, что вот приняли решение и завтра в Беларуси экономика бурно начнет развиваться, политика как–то изменится и так далее — нет, так никогда не бывает. Но я вот замечаю: недавно в международных организациях пытались протащить по Беларуси нехорошие две резолюции — в Евросоюзе и Совете ООН по правам человека. Ничего не прошло. И того, кто докладывал, его просто, как кота, побили на ооновском заседании. Северин, по–моему, докладчиком был. Это было после конференции Движения неприсоединения, где люди увидели нашу политику — открытую, честную, принципиальную. Мы вносили предложения, мы не боялись высказывать свою точку зрения, даже если это касалось сильных мира сего. За это мы получили громаднейшую политическую поддержку. Нас уже поддерживает не только Россия, Армения, Украина, Казахстан. Нас поддерживает подавляющее большинство государств мира. Уже невозможен тот накат, который был год назад на Беларусь, когда плохо знали нас. Это, согласитесь, дорогого стоит.

Я не хочу больше говорить об итогах, об этом немало сказано, это будут, наверное, банальные, общие фразы и слова. Единственное, что можно отметить: если раньше Движение неприсоединения называли странами третьего мира, то теперь это бурно развивающиеся государства. В него входят такие государства, как Южно–Африканская Республика, которая много лет назад взорвала ядерное устройство. Для этого надо высочайшая технология. Это богатейшие государства — такие, как Венесуэла, это бурно развивающаяся Малайзия, Вьетнам («азиатские тигры») и многие–многие страны Африки, Азии. Возьмите тот же Иран — богатейшая страна! Рядом с Движением неприсоединения стоит Китай, он поддерживает его по всем направлениям. Поэтому нам в этой компании оказаться, извините за прямоту, совсем неплохо.

Какие мы интересы преследуем? Я уже вам сказал — прежде всего политические интересы. О нас кричат, что мы изолированы. 120 государств мира! Какая изоляция?!

Дальше, самое главное — экономические интересы. Я назвал эти государства, крупнейшие, богатейшие, у них 85% мировых запасов нефти, больше половины населения планеты. Индия, я не назвал Индию. Встречаясь с лидерами этих государств, я прежде всего говорил об экономике. Это был уникальный форум, где можно было обсудить много проблем. Мы к нему готовились. И с каждым государством мы договорились об обмене визитами и заключении конкретных проектов, контрактов на поставку нашей продукции, на закупку их товаров и так далее. Что можно больше желать для нашей экономики?! Поэтому главное для нас — это экономика.

Ну и третье, я уже заявлял об этом, — стратегия. Мы имеем прекрасные отношения с нашими соседями. Как бы там ни говорили, с Европейским союзом мы сотрудничаем в экономике. Пытались они принять какую–то декларацию об исключении нас из режима преференций — никто не поддержал. Прибалтийские государства высказались против, Польша, все, кто граничит с нами, потому что они знают, сколько потеряют. Ну как Литва будет голосовать против Беларуси в экономике, если мы сегодня 30% бюджета Литвы формируем за счет перевалки наших грузов в портах и порты за счет наших грузов живут там? Больше 12 млн. тонн грузов мы переваливаем только через Литву. То же самое Латвия и так далее. Они проголосовали против экономических санкций по Беларуси... Коль нас где–то поддавливают, мир сегодня очень тесен, идет глобализация, нам в этом мире надо искать свое место, нам надо бороться за это место. Если мы его нашли, нам надо стремиться идти дальше. Продавать свою продукцию, вступать в торгово–экономические отношения, а за этим придет и дипломатия, и политика. Таким образом, мы хотим выстроить — у нас добрые существуют отношения с нашими соседями — более дальнюю дугу внешней политики: Венесуэла, Карибский бассейн, Южно–Африканская Республика, зона Персидского залива (с арабскими государствами у нас складываются хорошие отношения, с Китайской Народной Республикой), Иран, Малайзия, Вьетнам — вот по этому периметру. Нам надо туда выходить для того, чтобы реализовывать наши товары там и завязывать с ними торгово–экономическое сотрудничество.

Многие говорят, что вот Россия большая, а Беларусь маленькая. Малая или большая — Беларусь, кстати, по европейским меркам нормальная страна, с Россией нечего сравнивать, с Россией ни одно государство в мире сегодня по территории сравниться не может — не только этим велика страна. Она велика интеллектуальным потенциалом своих граждан, потенциалом своим, экономикой. Я вам говорил, что мы 90 процентов своих товаров вынуждены продавать, для того чтобы более–менее нормально жить. Каждый год мы прибавляем 9 — 10 процентов ВВП, это новые товары, их надо тоже реализовывать, и для этого надо шевелиться и искать рынки сбыта, в том числе и через такую политическую и экономическую, я бы сказал, уже после последнего саммита в Гаване, организацию — Движение неприсоединения.

Наши основные предложения в Гаване были такие: под наши политические взаимоотношения в Движении неприсоединения настало время подводить экономическую основу. Когда мы будем тесно увязаны в торгово–экономических отношениях, тогда будет легче и в политике. Наверное, это логично. Это было наше предложение, оно было принято. И мы хотим показать пример — с Кубой мы сотрудничаем, с Венесуэлой, с Ираном много будет контрактов, с ЮАР, Объединенными Арабскими Эмиратами, Малайзией, Вьетнамом. Все они нас пригласили к себе, мы заключим с ними дополнительные контракты, и туда пойдет наша продукция — мы уже знаем, какие это товары. Для нас это выгодно.

Александр Черняк, журнал «Российская Федерация сегодня»: Александр Григорьевич, одно время некоторые политики и некоторые средства массовой информации говорили, что объединение Беларуси и России — это будет гиря на ногах России, которая ударит по экономике России, поскольку Беларусь бедная, люди бедно живут. Этого, однако, не случилось. Но скоро появилась другая версия: да, белорусские заводы работают, да, тут люди живут, но вся работа идет на склад, склады трещат. Мы побывали в Гродненской области, в Минской области, посмотрели эти склады — не трещат они. Наоборот, Минский тракторный завод 22 тысячи тракторов выпускал в 2000 году, сейчас на 50 тысяч идет, и все раскупается и идет в 75 стран мира. В Гродненской области побывали в колхозе, я там одно время работал, и мы боролись тогда за 50 центнеров с гектара, сейчас у Кремко — 93 центнера с гектара, а на отдельных участках — 117 центнеров. Такие урожаи в Европе не в каждом хозяйстве есть. Вот после этой поездки мне стало ясно, почему «демократы» и некоторые зарубежные политики не любят Лукашенко. Не любят потому, что у него все получается. Обещал людям, что будут лучше жить, — живут. Обещал, заводы будут работать, — работают. Обещал, колхозы не развалятся, — не разваливаются. Сегодня, вот Вы говорите, ВВП — 9 — 10 процентов. А уже некоторые экономисты говорят, что появилась некоторая новая модель экономического развития, белорусская модель развития. Но одновременно появилась новая страшилка. Говорят, вот Россия поднимет цены на газ в три раза — все, Беларусь рухнет, развалится и опять придет к тому, что было в 90–х годах. В этой связи у меня такой вопрос: каким Президенту Республики Беларусь видится сегодняшний и завтрашний день страны и ее жителей? Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Спасибо за ваш такой обширный, глобальный вопрос. Я надеюсь, что вы хотите получить от меня искренний ответ.

Почему Лукашенко, как у вас принято говорить, «мочат» на каждом перекрестке, особенно на Западе, да и в российских средствах массовой информации и, кстати, больше всего на государственных каналах? Потому что Лукашенко «последний в Европе диктатор» и так далее? Американцы не с такими авторитарными руководителями государств в обнимку живут — там, где пахнет нефтью и прочим...

Среди причин — в том числе и мои стремления построить Союзное государство. Раньше меня обвиняли в том, что я хочу вернуть Советский Союз. Но сейчас такие голоса раздаются все реже. И на Западе поняли, что это невозможно, но там боятся нашего единства, прежде всего экономического. Им хочется прийти сюда экономически, сделать нас зависимыми. Они хотят, чтобы мы покупали только их продукцию. Они хотят, чтобы Россия поставляла на Запад нефть, газ, мы — свою древесину и со временем — воду, нашу и вашу. Сегодня есть предложения по поставкам питьевой воды на юг планеты, где ее просто нет. Кстати, среди стран мира только в Беларуси и Хорватии — самая лучшая вода. Об этом мне тоже в Гаване специалисты сказали. Так вот, у нас есть ресурсы. Но им хочется забирать их за бесценок, а нам поставлять свою продукцию. Причина прежде всего — экономическая. Но есть и много–много других.

Вы очень правильно сказали. Беларусь на деле продемонстрировала, что нужно основываться на мудрости народной. А таких мудрых поговорок — вы знаете — очень много. Одна из них: работай с тем, что у тебя есть. Она и к Президенту относится. Ну что рассчитывать в реформах на какой–то вариант американской экономики или немецкой, или шведской? Вот я стал Президентом. Вы знаете, какая республика тогда была. Ее вообще не было. Пустые полки, все развалено. Соответствующая элита, как ее называют, соответствующие кадры... И я не стал кричать, что до меня все были негодяи, что все было плохо. Я взял эту страну такой, какая она была. И завтра мы уже стали работать, шаг за шагом выполнять наши договоренности. А того, кто не выполнял, мы немедленно выгоняли из нашего коллектива, из команды, как у вас принято говорить, особенно строго относясь к коррупции, — об этом отдельный разговор.

И мы вышли! Были определены крите
рии и цели: социально ориентированное государство, в котором главное — человек. И это не просто разговор, как в Советском Союзе, когда провозглашали одно, а делали все наоборот, строили фермы, заводы не всегда в интересах людей. Мы действительно во главу угла поставили человека. Раньше в стране 10 — 30 долларов получали, а сегодня средняя зарплата — 300 долларов. И этот рост обеспечен не за 10 — 12 моих президентских лет, а только за последние 5 — 6, потому что первые годы мы мучились так, что просто трудно представить и вспоминать трудно. Иногда кадры хроники смотришь — рыдать хочется...

Мы спокойно, терпеливо занимались рутиной, достигая тех целей, которые перед собой поставили. И мы создали государство с социально ориентированной экономикой, где во главе стоит человек, где этому человеку обеспечена возможность получать должную зарплату. Даже либералы в России говорят о том, что экономика будет развиваться, если дать человеку хорошую зарплату. Почему? Потому что он будет покупать товары, значит, потребность в них будет расти и заводы их будут производить. Все говорят об этом, но так не делают. А мы это сделали! Конечно, когда средняя зарплата 300 долларов, мы не можем дать человеку 1.000 долларов. Нам, может, и хотелось бы, но нельзя: это нарушение всех экономических законов и принципов, завтра бы развалилась экономика. Как экономист я это прекрасно понимаю. И умных людей у нас в Беларуси достаточно. Мы сидели, прорабатывали каждый шаг и шли. И создали модель — вот здесь главное — модель, несовместимую с той, которую нам предложили сильные мира сего через Международный валютный фонд. Вы помните, кто к нам сразу прибежал? МВФ и Сорос, экономисты и политики: давайте делайте так, давайте делайте этак. У вас Гайдар, Чубайс начали проводить эти реформы. Первые годы и мы побежали следом за вами, год–два, а потом остановились, после президентских выборов. Я прямо заявил, что мы не будем проводить политику обвальной приватизации: кто здоровый — тот выживет, кто слабый — умрет. Мы от этой политики отказались и начали проводить людскую, если можно так сказать, человеческую политику в экономике. И показали, что и та, советская система, элементы которой во многом мы сохранили, была нормальной. Нормальной. Ее нельзя было разрушать. В основном Китай ее сегодня придерживается, разрешив частную собственность, все остальное, советское, у них осталось. Смотрите, какие темпы роста! Сегодня уже никто не говорит, раньше говорили: гм... Китай, да ну что вы, пример приводите (и у нас, и у вас так говорили), банановая страна, на кого вы смотрите? Сегодня уже так никто не говорит. Все понимают, что это следующий центр силы, это уже сегодня экономический монстр. С китайцами сегодня все считаются. А вы побежали за какой–то шведской или немецкой, или американской экономикой, или организацией их экономики. Мы этого не сделали. И показали, что это возможно. И год назад МВФ признал темпы нашего развития и признал нашу белорусскую модель. МВФ! Наши противники! Но они нас за это сильно ненавидят. Кому это нравится? Они предлагали одно, а в результате этих предложений разрушили Бразилию, другие государства. Это же были проекты МВФ. А здесь, оказывается, можно.

А если бы у нас были ресурсы, хотя бы сотая часть, как в Российской Федерации? Ну а если бы мы без всяких оговорок, по доброй воле не вывели то ядерное оружие, которое у нас было? Сегодня нас все обвиняют, чуть ли не идиотами считают, но забыли нашу добрую волю и наш добрый шаг, когда мы без всяких условий, «за бесплатно» отдали свою собственность — ядерное оружие. Раньше говорили: гиря на ногах. Я очень долго оправдывался перед вами: никакая мы не гиря и никогда не были ею, и приводил в пример советские времена. Тогда мы в союзном бюджете не были дотационными. Мы 3 млрд. долларов, как говорят сегодня российские специалисты, отдавали в союзный бюджет. Мы жили за свой счет, за счет своего потенциала. Мы ежегодно добывали примерно 8 млн. тонн нефти. Это то, чего нам сегодня хватило бы. Хотя не надо было, может быть, этого делать, хватало нефти из Сибири. Но мы честно качали здесь эту нефть. Не было более честной республики в Советском Союзе, чем Беларусь.

И мы каждого третьего положили на алтарь Победы за нашу общую страну. Третью часть населения мы потеряли! Большая часть была убита, и после войны часть искалеченных умерла. Третья часть! У нас населения не осталось. Ни одна страна мира не потеряла столько населения. Это тоже дорогого стоит. И нам говорят «гиря на ногах». Я убеждал Россию, что никакая не гиря, что мы уже в конце 90–х жили за свой счет и превзошли уровень Советского Союза, Беларусь превзошла, удвоили ВВП за последние 7 лет. Какая же это гиря?! Да, вот, «газ, нефть поставляем». Так мы же покупаем у вас газ и нефть. И притом мы у вас их покупаем меньше, чем Германия, Франция, Европа, Америка и так далее. Мы меньше покупаем. Почему вы не упрекаете европейские государства и американцев, что они у вас покупают нефть и газ? Но представьте, у вас бы не покупали нефть и газ? Вы товар свой поставляете на рынок — мы покупаем. Правда состоит в том, что мы сегодня у вас покупаем за 46,68 доллара каждую тысячу кубов газа на границе. На границе. Пока до поставщиков доставим, с учетом строительства новых сетей в Беларуси, у нас уже промышленные предприятия потребляют газ по 80 — 90 долларов. Это почти в 1,5 — 2 раза выше, чем цена в Российской Федерации. А мы ведь договорились, и в договорах, и в соглашениях это прописано, что если мы строим одно государство, то там разных цен быть не должно. Вы пошли на уступки по ресурсам, мы пошли на уступки по другим вопросам: транзит, территория, военные объекты и прочее, прочее, прочее и то, что я называю комфортом для россиян, — у вас нет проблем с Беларусью, таких, какие есть в других государствах. У нас, слава Богу, нет границы с Российской Федерацией, такой, как с Украиной. Таможенную, к сожалению, вы сами начали восстанавливать. Не знаю только, зачем вам это? Так что говорить, как сегодня некоторые говорят: белорусское чудо — это за счет дешевого газа, — нельзя, потому что нефть мы уже по мировой цене у вас покупаем... Да, газ дешевле. Украине вы продавали до последнего года, по–моему, по 50 — 60 долларов, а нам за 46,68, но это в 1,5 — 2 раза выше, чем в самой России. А должны были поставлять по ценам Смоленской области, такая была договоренность. Вы сейчас — знаете — совсем недавно вышли из этого Соглашения о равных условиях по ценообразованию.

Вот у меня спрашивали про Союзное государство. Скажите, о каком государстве может идти речь, если, это вообще беспрецедентный шаг, Россия выходит из Соглашения со своим главным союзником? Что же вы взамен от этого получите? Ну хорошо, через нашу территорию провозится 100 млн. тонн груза, а удвоение цены на газ — это миллиард долларов примерно, мы посчитали. Вот Андрей Владимирович Кобяков здесь сидит, наш главный экономист в Правительстве, вице–премьер, попробуйте прикинуть, какой надо тариф за тонну, чтобы получить этот миллиард. 10 долларов с каждой тонны? Так я только беру транзит. Пожалуйста, заплатите. Сейчас бесплатно. Заплатите...

А военные объекты. Я часто говорю, вы не обижайтесь, что я так откровенно ставлю эти вопросы, у вас от Москвы до западных границ на контакте с НАТО хоть одна войсковая часть есть? Только белорусские. И я единственный Президент — вы знаете, как у нас относятся люди к войнам после последней войны, треть погибла, я уже говорил, как относятся к таким заявлениям, что наши люди где–то воевать будут и прочее, — я не побоялся и сказал, что если, как это было всегда в истории, грубо говоря, танки пойдут оттуда на Россию, мы умирать здесь будем за Россию, и наш народ к этому должен быть готов. Назовите хоть одно государство, которое так в открытую заявило, что «мы будем умирать за Россию». И у нас создана совместная белорусско–российская группировка на западном направлении, почти 100 процентов которой составляет белорусская армия. Так мы же вас защищать готовы! Мы к этому готовимся. Такая наша политика. Мы сюда со скрипом, с гвалтом вытаскиваем хотя бы по одной–две роты, последний раз несколько рот удалось вытянуть из Московского округа хотя бы провести совместные учения. Вы же всего боитесь: «А что про вас скажут? Что вы милитаризованное государство, что вы тут против Запада...» Да мы не против Запада. Мы должны вместе на полигонах общаться для того, чтобы в случае чего хотя бы средства связи отработать. Я не хочу уже больше говорить. Когда у вас возникли вопросы по Калининградской области, вы в Беларуси видели проблемы? А мы же здесь кормили, кормим, поим россиян, которых просто, как собак, гонят из Литвы, если они вдруг там не понравились им. Это же наши люди! Даже чеченцы, когда с детьми ехали через Брест в Польшу, их выкинули из Польши, сотни людей, — мы их приняли и в Бресте всех разместили, кормили, поили, они там рожали и моим именем называли детей. Мы же к вам относимся, как к своим людям.

Это не только эмоции, хотя и эти эмоции для нас очень дорого обходятся. Я бы мог назвать десятки мероприятий — это и совместная граница, а это же затраты, это небольшая толика из союзного бюджета, в основном наша; это единая таможня, где мы несем затраты, защищая ваши интересы. Мы же там работаем, на западной границе — это под 100 млн. тонн грузов. Посчитайте, будет это на миллиард долларов услуг? Это будет на два миллиарда. Заплатите нам два миллиарда и повышайте в два раза цену на газ, если уже так это надо, мы вам из этих двух один миллиард отдадим. Я не логичен?

Голос из зала: Вполне логичны.

А.Г.Лукашенко: И так будет. Как вот про эту гирю вы сказали, точно так кто–то в России в очередной раз хочет наступить на эти грабли, подминая под себя все соглашения, все договоры, все договоренности и так далее. Но ведь понимает российское руководство, и в «Газпроме», видимо, люди понимают, что этого делать нельзя. Потому что самая надежная страна–транзитер для «Газпрома» — Беларусь.

Вот идет тягомотина по «Белтрансгазу»: акционировать, продать, почему не отдаете «Белтрансгаз», не продаете? Вы хотите правду услышать? Я вам ее расскажу. Когда Российская Федерация продает свою собственность, она что, продает одному какому–то избранному собственнику? Нет. Как вы продаете — не мое дело, но вы объявляете конкурс, тендер и говорите: кто дороже? А если мы «Белтрансгаз» выставим сейчас на продажу? И вдруг не за 300 же миллионов долларов, как сегодня — смешная цена — предлагает «Газпром» у нас купить 50 процентов акций, пакет, а придут американцы и предложат два миллиарда за 50 процентов. Что вы будете делать потом? Вы же с американцами так, как с нами, уже разговаривать не сможете. А если они в Украине на 51 процент купят системы газотранспортные? Они же за горло возьмут Россию и Европу. И вы с ними так разговаривать не будете, потому что это цивилизованная рыночная торговля. Но мы разгосударствили «Белтрансгаз», у нас она запрещена была, система, к приватизации. Я пошел на это, уговорил депутатов, приняли закон, приняли решение, что одному государству будем продавать 50 процентов — Российской Федерации. Так «пусти козла в огород», они говорят, «за 300 миллионов нам продайте, по балансовой стоимости». Представляете? У нас в бухгалтерии цена «Белтрансгаза» 600 или 800 миллионов. Нам говорят, продайте 50 процентов по балансовой стоимости, то есть за 300 миллионов. Так я еще хочу после того, как я буду Президентом, по земле ходить, а не в тюрьме сидеть. Разве в рыночной экономике, да и не в рыночной, другому государству или другой системе какой–то продается вот так вот декларативно или же волевым образом собственность? Это же рыночная ситуация, вы же рыночные цены хотите на газ — так вы купите по рыночной цене эти 50 процентов. Говорят: нет, за 300 отдавайте. Но я не могу на это пойти — это тюрьма.

Поэтому мы не против продаж. Не бедный сегодня «Газпром». Если сегодня этот объект в Беларуси с учетом школы, строителей, важности, значения его и так далее — это все учитывается — стоит 5 миллиардов, ну так, я не говорю, заплатите 2,5 миллиарда завтра, давайте разнесем это, вообще газом рассчитаетесь, я не против. Более того, мы дважды договаривались с Президентом России. Вы хотите взять 50 процентов «Белтрансгаза»? Пожалуйста, не будем даже считать. Давайте мы у вас на таких же условиях, как американцы и европейцы, возьмем месторождение газа или нефти, обсчитаем его и сами будем добывать, скажем, 10 млрд. кубов газа (нам надо сейчас 22 млрд., со временем потребуется 25 млрд.). И мы вам отдадим половину этой собственности. Нормальное, говорят, предложение. И что? Два года прошло — торможение. Я Президенту России сказал: «Если ты хочешь, чтобы мы были зависимы по газовой проблеме от вас, так мы 10 млрд. газа добудем, а 12 млрд. кубометров будем у «Газпрома» покупать». И при этом все равно будем зависимы. Уже и такие «обнаженные» были разговоры...

Поэтому я у вас должен спросить: чего вы хотите от Беларуси? Вы говорите о Союзном государстве... Когда россияне у меня начинают спрашивать, в чем дело, я задаю один простой вопрос: «Скажите нам наконец, чего вы хотите от Беларуси в этом Союзе?» Ничего вы не хотите, вы не хотите этого Союза. Элита ваша этого не хочет. Поэтому она ищет причины для того, чтобы спихнуть это на Беларусь, на Лукашенко, мол, вот он играется по ценам, потому что живет за счет России. Знаете ли, мы не умрем из–за этого миллиарда. Если оценивать наш ВВП по паритету покупательной способности, мы произведем в этом году около 100 млрд. долларов. Из–за 1 миллиарда — одного процента — мы не умрем, но вы потеряете последнюю страну–союзницу.

И потом, мы у вас денег не просим. Мы вас просим цивилизованно строить наши отношения и выполнять те договоренности, которые заключили. Там тоже были не дураки. Чубайс главой Администрации был, готовил договор при Ельцине. Поверьте, что было нелегко, они все посчитали, когда мы шли на равные условия для субъектов хозяйствования. Сегодня это не нужно. Я уже не говорю о политических вопросах. Не хочу об этом говорить, потому что меня потом снова обвинят в каких–то амбициях.

Поэтому если повысите цены — ну что ж, постараемся выжить. Но знаете, какую нам предложили цену на газ? Больше, чем Германии. Кто бы мог подумать полвека назад, что вы немцам будете продавать газ дешевле, чем белорусам? Этим все сказано.

А если без эмоций, то идет тяжелый переговорный процесс. Тяжелый. Не хочу в него сейчас вдаваться, раскрывать карты. Вы и раньше не слышали, чтобы я об этом где–то что–то говорил, не стану и теперь говорить о нюансах переговорного процесса. Но хочу, чтобы вы знали: мы не виноваты в том, что иногда у нас что–то не получается. Мы не можем быть объективно виноватыми. Мы гораздо меньше, чем вы, и слабее, поэтому не можем диктовать вам какие–то условия. Мы только порядочно и честно можем с вами строить отношения и разговаривать. В противном случае вы просто от нас отмахнетесь.

Но вы должны знать, и должны знать те, кто вас прочитает и увидит. Как бы вы ни проводили политику, как бы вы ни пытались Лукашенко вывести из себя и выбить его из колеи строительства нормальных отношений с Россией, — не получится. Мы, наоборот, для вас будем создавать идеальные условия в Беларуси, чтобы тем, кто сегодня пытается придушить Беларусь, было стыдно. Мы выживем. Будем беднее, но выживем. Мы и так сегодня небогаты. Нам все это — лоск, порядок, сельское хозяйство, экономика, выпуск вместо 20 тысяч тракторов 55 тысяч, — дорого обошлось. Мы от лекарств отрывали деньги, направляя туда. У нас были времена, когда Президенту автомобиль нечем было заправить. Кризис был неимоверный, когда цены подскочили, когда вообще бензина не было в стране. Мы это все прошли и пережили. Мы уже кое–чему научились. И мы выживем. Ну а на склад работать можно два месяца, три, полгода, затем предприятия нет. Поэтому если кто–то говорит, что мы 12 лет на склад работаем, — хороший склад, видимо.

Голос из зала: Его не нашли.

А.Г.Лукашенко: Есть некоторые предприятия, у которых спрос на продукцию либо в зимний период, либо в летний. Конечно, они берут кредиты и заготавливают товар, прорабатывают рынки, чтобы его продать летом или зимой. Есть еще сверхнормативные запасы, не без этого. И у вас в России таких предприятий, где есть сверхнормативные запасы на складах, хоть пруд пруди. Но сегодня это уже не определяющая тенденция. Все есть, но главное не это. Главное то, что вы действительно не видели предприятий — а их подавляющее большинство, — которые нормально продают свою продукцию.

И вы знаете, что мы еще сделали? Мы видим, что у нас БелАЗ — это очень важный элемент, БелАЗ — это махина, монстр, он владеет 33 процентами мирового рынка. Треть мирового рынка большегрузных автомобилей — наша! Кто бы мог подумать? Треть! Мы конкурируем с «Камацу», «Катерпилларом» и так далее, американцами, японцами — и выигрываем у них. Мы вернули весь рынок СНГ, рынок всего арабского мира, ЮАР сегодня запросила — мы поставили туда 20 самых лучших автомобилей. Мы уже сегодня создали сверхбольшегрузный самосвал — 320 тонн! Вот вы не были, посмотрели бы. Мне на нем удалось проехать. Слушайте, это чудо техники. 320 тонн машина везет! Управляется, как «Жигули». Третья часть рынка! Спрос неимоверный на тракторы МТЗ, на МАЗы, на БелАЗы, на многую продукцию.

У нас был ряд проблемных предприятий. Раз есть спрос, надо решать вопросы производства, строить новые мощности. Мы не пошли этим путем. Мы взяли в провинциях, малых городах предприятия, которые были неэффективны, и передали БелАЗу. Даже крупные. В Могилеве завод имени Кирова, который выпускал скреперы, вы помните, мы БелАЗу его отдали. Он полностью загрузил это предприятие. И таким образом, передавая им эти предприятия, вовлекали их в этот огромный водоворот по производству большегрузных автомобилей. Так МТЗ, так МАЗ создавали, как помните, в советские времена, тогда строили производственные объединения, а нам строить не надо. Сейчас это модно называть «холдинги». Вот создавали и передавали их туда. Там генеральный директор, он и назначает, и руководит этими предприятиями. Оказалось, что таким образом можно вытащить многие проблемные предприятия, убыточные в том числе.

Но это будет возможно только тогда, когда это государственное предприятие. Если частник, он может не взять предприятие, ему это не надо. Плевать ему на то, что в Могилеве 5 тыс. безработных остались на каком–то «Трансмаше». Поэтому мы так обвально и не пошли на приватизацию. Нам не для того, чтобы Лукашенко удержался у власти, нужны эти госпредприятия. С частником проще работать. Нам нужно было для того, чтобы вытащить эти предприятия, экономику, потому что там люди. И вот мы пошли по пути создания этих холдингов, производственных объединений. И таким образом нам удалось быстро увеличить количество производимых тракторов, автомобилей, холодильников, телевизоров и т.д.

Галина Титова, «Пензенская правда»: Для читателя, который у нас реально на земле стоит и читает наши областные газеты... Ему будет интересно, что, если я не ошибаюсь, в 1994 году Вы из кресла директора совхоза или колхоза перешли...

А.Г.Лукашенко: Я из кресла председателя парламентской комиссии перешел в президентское кресло, а еще раньше я работал директором совхоза, была такая страница в моей жизни. Но принято говорить: колхозник стал Президентом. Под этот штамп и подгоняли.

Г.Титова: И все–таки дистанция огромного размера...

А.Г.Лукашенко: Огромного.

Г.Титова: И когда Вы перешли действительно в президентское кресло плюс страна, которая летела в тартарары в разрушенном государстве, я так понимаю, что чисто по–человечески вы оказались в шоковой ситуации. Какие же глобальные вещи нужно было предпринять, чтобы Беларусь пошла вверх, и что не сделала Россия, которая ушла в глубокое пике и из него пока не выходит?

А.Г.Лукашенко: Не в бровь, а в глаз вопрос. Помню свои первые дни. Ладно, я уже более–менее битый волк был, я пять лет в Парламенте работал, очень активно работал, во многих правительственных делегациях, в том числе и китайский опыт изучал, я уже кое–что пощупал, кое–что знал. Но все равно старую команду, которая тогда работала — ну, она считалась вообще коррумпированной, — я знал, поскольку возглавлял комиссию по борьбе с коррупцией, и в основном использовать ее не мог. И были времена, очень трудные первые дни, когда сидишь, как в вакууме, в президентском кресле — вроде бы почет, уважение, журналисты вокруг и так далее, — а ты сидишь и думаешь: Господи, а что завтра будет? За одни сутки в 18 раз хлеб подорожал. Это когда цены отпустили. Цены же перед выборами Правительство держало, а коль держало, а в России цены росли — все было вывезено из страны, все. Вы помните — «челноки» в автобусах. Даже еще и при мне это было. Поскольку мы так не отпускали цены, как вы, а плавно это делали, были периоды, когда у нас продукция была — товары, хлеб, колбаса и прочее — в три раза дешевле, чем в Москве, и все это вывозилось «челноками» в Москву, там продавалось, хороший был бизнес, пока цены выравнялись. Сахара не хватало, того не хватало. И помню, заходят ко мне один помощник, второй, а пришли «зеленые», все, совсем «зеленые», я не буду называть фамилии, которые вообще не представляли, что делать. Они только приносили мне информацию — а люди болели за меня, они же проголосовали — они нам поток информации давали. Там «Горизонт» остановился, завод по производству телевизоров, там люди просят Президента приехать. Уже забастовок не было, они же избрали своего Президента, против кого бастовать? Приезжайте, Президент, сюда, приезжайте туда... И вот они мне эту информацию приносят. А что делать, как быть? И приходилось вертеться как белка в колесе и тушить, тушить, тушить пожары. Притом было и определенное противодействие. Затем новый этап. Все испугались. Нас начали на Западе и здесь пугать: все, труба, завтра конец. Половину попутчиков, которые со мной были, а сейчас они в оппозиции, пописывают некоторые там, какие–то строчат письма, статьи и прочее, кто–то великим оппозиционером хочет быть, Президентом — они разбежались. И это было. И мне надо было собирать кадры, вычленять кого–то, который не боится, возьмет на себя ответственность, формировать Правительство, возлагать на них обязанности. Это было жуткое время. Я бы никому не пожелал этого. Страны не было. Советский Союз развалился. Самое лучшее было в центре. Я же вам сказал, что мы не центральная часть была. Там, в Москве, все было — лучшие белорусы, лучшие казахи, украинцы лучшие, россияне, русские, все были там. Концентрировались в Госплане, Правительстве Союза и России. Все было лучшее там. Здесь ничего не осталось, здесь остались осколки — осколок КГБ, осколок МВД, осколок Госплана. То есть это части, это были отделы, и из этого надо было формировать государственные органы, надо было создавать государство.

Это были жуткие времена. Тот же, вспомните, сахар. Как август, придерживают где–то сахар, чтобы во время пикового спроса поднять цену. Ну как бороться с этим, если в России все свободно, в Украине свободно, вокруг свободно, а ты что, будешь сдерживать? Я смотрел, смотрел, на второй год приглашаю к себе главу Администрации Президента, Мясникович тогда был, и мэра Минска Ермошина и говорю им: если только к утру в каждом магазине, в какой я поеду, не будет сахара, вы будете сидеть в тюрьме. Они на плечах вместе со всеми носили мешки в магазин и нашли сахар. Были и такие времена. Это не значит, что это превалировало, но было и так.

Может быть, правильно поэтому диктатором назвали. А что мне оставалось делать? Я должен был обеспечить людей самым необходимым. А сегодня нас и Россия упрекает, и Украина, что мы их завалили сахаром. Это уже потом было, когда было принято волевое решение не из Кубы возить тростник, мы оттуда тоже получаем сырье на наши заводы, а произвести 3 млн. тонн сахарной свеклы в год и снять проблему сахара. Ее сняли три года назад своим сырьем. Это уже было потом. А поначалу было очень тяжело.

И вы у меня еще что–то спросили...

Г.Титова: Ну вот, Россия–то ушла...

А.Г.Лукашенко: Я не хочу в данном случае говорить о России. Это уже ваша задача и право сравнивать, что здесь, что там. Я только что сказал, что и мы, и вы видели лучшие экономики, лучшие страны. И конечно, хотелось бы, чтобы экономика функционировала, как в Швеции, в Германии, может, в США и так далее. Хотя не все там так, как мы иногда рассказываем. Я был в Америке шесть или семь лет тому назад, я ее пролетел с востока на запад, с запада на восток и у фермеров побывал. Слушайте, если бы у нас в колхозах в советское время такое было, как я видел у некоторых фермеров, нас бы в тюрьму посадили. Поэтому не надо так уж восхвалять Америку... Есть и другая Америка, я ее видел. Но вы сразу обвально бросились на ту экономику. Вы считали, что частная собственность и приватизация — это спасение всего и вся. Мы так не считали. Мы не были против и сегодня не против приватизации, но мы не торопились сбросить с себя государственные предприятия, мы продавали так: если хорошему хозяину не нужен сарай — он его продаст, не нужен дом — он его продаст, но он знает, где он будет жить. Мы обвальной приватизацией не занимались. Она у нас носит точечный характер. Это не надо — продаем, если не справляемся. Не покупают — ну что ж, сами тянемся или же ликвидируем такое производство. Таких было немного предприятий. Вы рванули в другую сторону. Ну и что, частник спас Россию? Пока нет. Может быть, спасет, не знаю. Поэтому мы не против приватизации, не против продажи собственности, но продаем по–людски. Если вещь не нужна или мешает она вам — продали, но если она приносит сегодня и завтра может приносить вам добро, благосостояние, вы же ее никогда не продадите. Точно по этой формуле, по этим критериям и мы действуем.

Но вы нас с Россией не сравнивайте. Поймите одну простую вещь. Мы не могли, мы шли, я уже говорил вчера чекистам СНГ, которые здесь собрались, мы шли как по тонкому льду, мы не могли допустить ошибок, много ошибок. Нежелательны были вообще ошибки. Почему? Потому что за ошибки надо платить. У нас нечем платить. Если бы много ошибок допустили и образовались бы огромные дыры в экономике, социальной жизни людей, нам нечем было бы их залатать — у нас нет нефти, газа, которые толкнул на внешний рынок, продал, деньги получил и ошибку эту снивелировал. У вас такая возможность есть. Вы имеете больше прав на ошибку, хотя это дорого стоит и для вас.

http://sb.by/article.php?articleID=54316