Виталий Мухин, газета «Труд — Черноземье» (г. Воронеж): Александр Григорьевич, мне не хотелось бы, чтобы у Вас создалось впечатление, что в информационном плане Вас никто в Россию пускать не хочет. Поэтому у меня прямо сразу к Вам будет одно предложение. То есть я от имени федерации спортивных журналистов России, которую я тоже здесь представляю, приглашаю представителей ваших региональных СМИ и столичных тоже принять участие в Международном спортивном фестивале средств массовой информации, который пройдет в Воронеже в ноябре. Естественно, я приглашаю и Вас тоже.

Но мой вопрос будет не о спорте, хотя я знаю, что Вы большой почитатель активного образа жизни, скажем так. Вопрос мой такой. Близится 15–летие СНГ. В этом смысле не могли бы Вы кратко охарактеризовать состояние, в котором оказалось сейчас Содружество, и просьба оценить перспективы его развития. Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Ну начнем с того, что мы не сторонники точки зрения, что СНГ создавалось для «цивилизованного развода». Мы сторонники того, что СНГ вовремя появилось и оно было нужно после распада Советского Союза. Мы сторонники той точки зрения, что если бы не СНГ, было бы гораздо сложнее. Да, СНГ малоэффективно. Но очень важно, что мы собираемся — главы государств, премьер–министры, руководители ведущих министерств — и вместе на одном языке за круглым или квадратным столом обсуждаем проблемы, которые у нас есть. Это очень важно. Для сознания глав государств это важно, не говоря уже о других. Но самое главное, что мы — «зонтик» для руководителей ведомств и служб. Когда они собираются в своем кругу, то во время этих встреч решают больше проблем и стоящих перед ними общих задач.

Вчера я встречался с руководителями спецслужб, разведок. Угрозы были и остаются одни и те же, а значит, остаются и прежние задачи, хотя специфика есть. Недавно в Минске были прокуроры, таможенники. И эти проблемы надо решать. А если не было бы СНГ, они бы, может, и не встречались...

А вот мы, слабо функционирующая организация СНГ в виде Совета глав государств, действительно очень плохо работаем — принимаем решения и не реализовываем их. Может быть, и руководители правительств плохо работают, не реализовывают свои собственные решения. Но руководители ведомств решают задачи, обмениваются своими позициями, точками зрения и так далее. То есть мы как «зонтик» для работы специалистов. И это очень важно.

Поэтому, когда вносят очередное предложение по реформированию, направленному на развал СНГ, я категорически «против». У нас право «вето», и я голосую категорически против любых урезаний уже урезанного СНГ. Его следует сохранить, пусть даже как политический клуб.

Или второй пример. Возьмите Узбекистан — проамериканская политика, аэродромы американцам — пожалуйста, и так далее. А когда рвануло? Куда Каримов, который уже дистанцировался от СНГ, пришел? В СНГ, даже в ЕврАзЭС. Он пришел за помощью к нам. Поэтому я часто говорю своим коллегам: «Пусть СНГ малофункционально, но оно же никому не мешает? Нет. Так зачем его разваливать? Пусть сохранится. А вдруг когда–то мы поумнеем — есть готовая структура, она будет востребована».

Трудно предугадать, какие перспективы у Содружества Независимых Государств. Но хотелось бы, чтобы СНГ было сохранено пусть даже как площадка для обсуждения, проработки некоторых экономических, политических, дипломатических вопросов.

Конечно, хотелось бы, чтобы это была более эффективная структура и более эффективная система. Поверьте, здесь многое зависит от Российской Федерации. Россия должна четко определиться. Если она хочет стать центром, в хорошем смысле слова ядром бывших советских территорий и земель, будем сотрудничать по–человечески все вместе. Это 300 с лишним миллионов населения, это огромный рынок, а сколько ресурсов! Мы будем самодостаточными. Мы о себе можем заявить в любое время.

Но прежде всего должна определиться Россия. Чего она хочет: ВТО, Таможенного союза в ЕврАзЭС или Едином экономическом пространстве, о котором мы «тарабаним» уже несколько лет и не можем сделать? Одни говорят, как Греф, что ВТО надо для России, все остальное — потом. Президент России говорит — нет, сначала будет Таможенный союз, потом ВТО. И до сих пор не определились. А это важно — экономика все определяет.

Леонид Тимофеев, газета «Трибуна»: Александр Григорьевич! Вот Вы упомянули развал СССР и как одно из последствий — создание однополярного мира. Но в последнее время Вы часто встречаетесь с государственными деятелями, лидерами, которые уже не стесняются говорить все, что они думают, о США — нынешнем гегемоне и вообще о Западе, и не только говорить, но и действовать, вопреки этому полюсу. Не считаете ли Вы, что мы присутствуем при процессе формирования нового полюса в международной политике, такого полюса, на котором, мне кажется, есть место и Беларуси?

А.Г.Лукашенко: Если говорить о многополярности — а без многих точек опоры система существовать не может, на одной ноге не устоишь долго, просто обрушится планета, — то, действительно, сегодня уже просматриваются эти центры, эти силы. Во–первых, это Европа, во–вторых, это Китай. Мы очень надеемся, что и Россия наконец станет таким притягательным центром. И такие страны, как мы, Движение неприсоединения, мы об этом заявили, можем и будем способствовать формированию этих центров. Беларусь никогда не станет самостоятельным центром силы и новым полюсом в мире, а вот способствовать этому может. И много таких государств, их большинство в мире, которые должны этому способствовать. Кстати, это одно из решений саммита в Гаване.

Поэтому действительно, сегодня тот период, когда формируются эти новые полюса, и вы видите, насколько агрессивны Соединенные Штаты. Еще это и потому, что не получается просто другим образом. Мир выходит, если можно так сказать, из повиновения, возникают эти центры силы. И с этим надо считаться, никуда не денешься. Чем сильнее становится, допустим, Россия, тем больше давление на нее, мы это тоже видим. Поэтому вы абсолютно правы, и я разделяю вашу точку зрения.

Андрей Ростовцев, газета «Российская земля»: Добрый день, Александр Григорьевич. Вот здесь, я вижу, сидят ваши министры, глава Национального банка, ваши помощники.

А.Г.Лукашенко: Это они сидят для того, что если вдруг у вас будет вопрос, который я не очень знаю конкретно, чтобы могли вам дать информацию.

А.Ростовцев: Мой вопрос: из каких людей формируется белорусская управленческая элита? Вот в России люди бизнеса идут во власть. И поверьте мне, это умные и грамотные люди. Вот хотя бы губернатор Боос, ваш сосед. Из каких людей формируется ваша элита?

А.Г.Лукашенко: Исключено, чтобы у нас человек занимался государственным управлением и бизнесом. Это законами категорически запрещается. Это государственный служащий — и точка. Более того, основные руководящие кадры в Беларуси входят в кадровый реестр Президента, то есть они назначаются или согласовываются Президентом. И очень редко, на пальцах можно перечесть, когда я назначал человека министром, который занимался когда–то своим частным делом. Это был неудачный эксперимент. Хороший, нормальный человек, но своя рубашка всегда ближе к телу. Он никогда не уходит из бизнеса, и, допустим, если он там оставляет, как у вас говорят, бизнес кому–то, ну как он оставляет? Ну кому–то, у вас не запрещено — родственникам, сыну и прочее. Ну сын есть сын. Будучи у власти, все равно он будет посматривать туда. Поэтому категорически невозможно преодолеть коррупцию, если у тебя чиновник у власти, а свое дело у него есть где–то там на стороне. Это невозможно. Это в основном профессионалы. Я уважаю заведующих лабораториями, ботаников, зоологов и так далее, но невозможно из ботаника, который сидел в лаборатории все время, завтра сделать министра. Можно, но это много времени пройдет. Это человек, не прошедший жизни, он никогда не руководил даже маленьким коллективом, бригадой какой–то, он не сможет управлять, у него нет навыков управления.

Это же управленческая работа. Ну нет такого министра, который бы не руководил каким–то предприятием или организацией, это — большой опыт. Это — профессионалы. И вот тогда они не бросаются на какие–то либеральные реформы, несуществующие реформы, потому что он оттуда пришел и, прежде чем что–то реформировать, подумает: принимаю программу, принимаю решение, а ложится ли оно на нашу грешную землю, не будет ли где–то топорщиться? Поэтому главный критерий — это профессионализм, он должен знать жизнь, должен знать экономику, если это экономика. Если образование, то министр образования — бывший ректор университета, он прошел все ступени — ученый, доктор наук и так далее. Если это министр здравоохранения, так он обязательно был врачом, руководителем больницы и так далее, и так далее. Только профессионалы, только!

Зоя Касаткина, газета «Красноярский рабочий»: Александр Григорьевич, в Красноярском крае очень велик интерес к жизни Беларуси. И меня читатели просили передать Вам самые теплые пожелания и сказать о том, что они поддерживают Ваш курс, это первое. И у меня два конкретных вопроса. Сейчас в России реализовываются национальные проекты, в том числе «Доступное жилье». Но растет тревога по поводу того, что состоятельные люди могут скупать строящиеся квартиры, перепродавать их или сдавать в аренду, то есть такие доходные дома. Исходя из Вашего личного опыта и из того, что Вы сейчас сказали о землях, которые могли бы зарасти бурьяном даже в Минске, какие бы Вы приняли меры, которые бы предупредили этот процесс? Это первый вопрос. А второй — у меня конкретно к Вам. Его меня попросил передать заместитель губернатора по сельскому хозяйству. Мы купили у вас гомельский зерноуборочный комплекс, он уже убирал урожай, показал себя с очень хорошей стороны. Интерес у нас к этой машине большой, но закупать и возить отсюда очень дорого. Поэтому наша администрация выходит с идеей создания холдинга на территории края для сборки комплексов из комплектующих. Сможете ли Вы в этом плане оказать какую–то поддержку? Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Что касается сборки, мы это обязательно изучим, вот министр у нас присутствует — обязательно изучите. Красноярский край — это известная житница, особенно юг, это большое сельское хозяйство. Но удивительно, зерноуборочный... А «Енисеи» где?

Зоя Касаткина: Они не такие хорошие.

А.Г.Лукашенко: Не такие хорошие? Вот видите, отстали. Я знаю ваш комбайн, работал с ним когда–то. Неплохой был комбайн в советские времена, однако надо его было модернизировать, но, наверное, не стали... Я думаю, что это возможно. Мы изучим этот вопрос, потому что создаем сборочные производства, но в определенных точках. Но, наверное, в Красноярском крае придется создавать его.

Что касается жилья, я не стану выдавать вам рекомендации. Я вам скажу прямо, мы сохранили с советских времен очередь на жилье, мы не могли иначе поступить, потому что люди стояли в очереди, надеялись, что получат жилье. Страна развалилась — ни квартиры, ничего. Но мы очередь сохранили. И для этих людей строим социальное жилье. За их средства, кредиты выделяем, это огромная программа, принято 5 законов по этому вопросу и указов. Петр Петрович Прокопович, Председатель Национального банка, как бывший строитель курирует строительство жилья, это у него общественная работа. Мы контролируем это жилье для очередников. И там мы видим, какие цены. Хотя и у нас проблема с ценообразованием. В этом плане мы будем контролировать это жилье, другое не будем, поскольку обеспеченные люди покупают жилье, и пусть покупают по рыночным ценам. Ну что ж, если человек по льготной цене получил жилье, нуждающийся, который стоял в очереди, потом перепродаст его, это его право, тогда останется на улице. Но таких случаев у нас в стране не было.

Поэтому, что касается ваших национальных проектов, мы давно уже реализуем именно такие национальные проекты, как у вас, только они по–другому у нас звучат, и мы рады, что наконец–то и вы занялись этим вопросом. Я вам должен сказать, что прежде чем принимать решение выделить деньги, допустим, здравоохранению, надо создать систему под эти деньги и программу — куда, зачем, сколько вы будете направлять этих денег. Потому что денег немерено, но их все равно надо считать. Я имею в виду в России. Мы, допустим, что делаем? Мы четко определили, что должны создать на уровне республики суперсовременные центры — онкологический, детский кардиологический, где мы ребеночку с рождения и до 18 лет можем любую операцию на сердце провести. Мы приглашали американцев, ездили туда, учились — и создали у себя центр матери и ребенка «Мать и дитя», там специфические операции. Создали, как я уже сказал, онкологические центры. И оснащали на самом современном уровне, концентрируя деньги.

Дальше мы приняли программу по гинекологии. Женщины есть женщины, не мне вам объяснять, мы всегда у них в долгу. Мы взяли все гинекологические центры, больницы, создали программу и оснастили их самым современным оборудованием. Вы же многие знаете, к несчастью, как у нас оперируют женщину — кесарево сечение и прочее. Ну ладно кесарево — тут никуда не денешься. А другие операции? Ржавый скальпель и... Мы закупили эндоскопическое оборудование, другое современное оборудование... Это мы для женщин все сделали, в каждом областном центре открыли такие пункты, за что они, конечно, нам очень благодарны. Это наш долг, мужиков. Это была моя программа. Мы должны были — и сделали. Для детей, для женщин, для семьи. Потому что демографическая проблема остро стоит.

А сейчас мы заканчиваем переоснащение всех районных больниц. Всех! Что главное для нас там? Ну терапия — понятно. Родильное отделение в каждой больнице есть. Хирургия в каждой больнице есть. Это важнейшие вещи. Мы не должны тащить на операцию аппендицита из района в область или в Минск. Мы должны до среднего уровня там оперировать. Врачи такие же, как и в Минске, но там нет нормального оборудования. Через год–два мы заканчиваем полностью переоснащение, реконструкцию в районных больницах страны. Надо было показать больницу, где мы закончили этот процесс. Это прекрасное медицинское учреждение, чистое, аккуратное — как в Минске. Они делают определенные операции. Сложная онкологическая операция — в центр. Мы уже имеем этот центр. Сложная операция на сердце — пожалуйста, сюда или в Москву, где очень сильный кардиологический центр. Но таких же операций немного.

Мы создавали эту программу, высчитывали каждую копейку и туда направляли. Мы даже не говорили о повышении заработной платы, как у вас сейчас, я слышу, спор идет: почему врачам повысили, а медсестрам нет, почему этим повысили, а этим нет? Мы об этом даже не говорили. Мы создали систему, увязали врачей и средний персонал со всеми, и как экономика работает, так спокойно и повышали. И для профессорско–преподавательского состава в вузах и так далее. И шли от 50 долларов. Сейчас — 800 — 1.000 долларов, под 2 тысячи максимум. Правда, получают те ученые, которые много работают. А в среднем, наверное, у ученых зарплата приличная. Наверное, за 500 долларов уже, я имею в виду средняя. Стараемся помочь аспирантам, но — отдельными, особыми программами. То есть деньги нельзя — огулом выбросил и давай национальные проекты. Показали — во Владивостоке 100 машин скорой помощи купили, еще чего–то — так деньги просто растранжирите. Все надо прописать, все.

Елена Короткая, журнал «Элита России» (г. Москва): Господин Президент, скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к российской элите и как оцениваете ее роль, вернее, ее вклад в развитие наших отношений?

А.Г.Лукашенко: Не люблю я слово «элита», хотя тоже употребляю, поскольку оно в сознании у нас и мы с чем–то ассоциируем это понятие. По–разному я отношусь к российской элите, потому что она абсолютно разная. Есть, здесь говорили, народно–патриотическая элита, есть либералы–западники, через черточку и без черточки, и еще что–то там. Поэтому я по–разному к ним отношусь. Естественно, я поддерживаю патриотов, людей, преданных России, знаю, что эти люди поддерживают и Беларусь, и наши союзные отношения. Но по моим взглядам вы можете понять, кто мне импонирует, а кто не очень нравится. Хотя и у тех, и у тех есть много хорошего, и у тех, и у тех есть определенные недостатки, которые я не воспринимаю.

Ксения Коврижных, ТРК «Югра» (г. Ханты–Мансийск): Ханты–Мансийск — один из самых богатых энергетических регионов.

А.Г.Лукашенко: Знаю, был у вас.

К.Коврижных: Он активно развивается и в социальной, и в экономической сфере.

А.Г.Лукашенко: И в спортивной тоже.

К.Коврижных: Да, действительно. Ханты–Мансийск позиционирует себя как туристический центр Севера. Безусловно, и Беларусь с Россией сотрудничает в сфере туристического бизнеса, но объемы турперевозок очень небольшие. И мне бы хотелось знать, как в дальнейшем будут строиться отношения у Югры и Беларуси в сфере туристического бизнеса, есть ли какие перспективы?

А.Г.Лукашенко: Сложный для меня вопрос. Я не настолько знаком с направлениями туристического бизнеса в Беларуси, но коль вы говорите, что нас там немного, в Ханты–Мансийске, это зря. Потому что Сибирь, Ханты–Мансийск — прекрасные земли. Я еще раз говорю, я давно, но был там, уже будучи Президентом прилетел в Сибирь, во многих городах был. Я удивился, что там строят не хуже, чем в Москве. Думал, что мерзлота вечная — зачем там строить, что это невозможно. Оказывается, там такие объекты, что только позавидовать можно. Слава Богу, что начали строить, поскольку оттуда все выкачивали, но ничего не оставляли взамен, особенно в социальном плане. И строительство там — это хорошо, я поддерживаю.

Что касается туристических обменов, то нам надо — вот вице–премьер как раз здесь, который ведет это дело, — обратить на это внимание. Я не хочу сказать, что мы будем заставлять туда людей ездить, но сориентировать мы постараемся.

Александр Фролов, газета «Советская Россия»: Александр Григорьевич, изучая некоторую экономическую статистику в материалах, которые нам были розданы, я с удивлением обнаружил, что в прошлом году товарооборот между Россией и Беларусью снизился. Более того, с Москвой, о которой Вы говорили, что только хорошее и тесное сотрудничество, товарооборот уполовинился в течение прошлого года. Как это можно понимать, что бы Вы тут сказали? И почему я задал этот вопрос? Вот эти три дня пребывания в республике, на производствах, родили во мне такое впечатление, что Беларуси значительно удобнее, выгоднее сотрудничать со своими соседями по Евросоюзу, а вот с Россией что–то буксует, в том числе показывает и эта цифра, что что–то буксует.

А.Г.Лукашенко: Вы посмотрели снижение товарооборота с Российской Федерацией в прошлом году в стоимостном выражении, да?

А.В.Кобяков: Да, 89 процентов, но там причины были.

А.Г.Лукашенко: В связи с переходом на взимание НДС по стране назначения, так?

А.В.Кобяков: Да, 18 процентов с товарооборота убрано из–за налогообложения.

А.Г.Лукашенко: Да, в связи с этим реформированием. Но если бы вы посмотрели на нынешние темпы товарооборота и на товарооборот Украины, вы бы увидели, что если в прошлом году мы снизили с вами, то мы значительно прибавили с Украиной и с другими. То есть нам удалось заместить. Но это было связано с изменением в налогообложении. Были месяцы, особенно в начале года, когда вообще у нас были остановлены товарные потоки в Российскую Федерацию. Приняли решение, а на местах вы не дали команду, как это делать. И мы — я уже своим министрам отдал распоряжение, вот Андрей Владимирович Кобяков, он руководил этим как вице–премьер, — ездили в Россию и разрабатывали инструкции для россиян, помогали, как это исчислять, чтобы не остановить поток товаров. Фактически мы потеряли целый квартал из–за неразберихи именно в России по исчислению налога по стране назначения. Очень тяжело шел этот процесс. Но, похоже, мы выкарабкиваемся из этой ситуации, да? Поскольку уже сейчас мы превзошли товарооборот позапрошлого года, даже не прошлого года. Это везде было, и с Украиной это было у Российской Федерации. Поэтому колебание такое было. Ну и слава Богу, что мы все превозмогли и вернули себе товарооборот. У нас и с Украиной подобная ситуация была, но мы не только наверстали объем товарооборота, а и превзошли его. По–моему, Евросоюз занимает второе место после России по товарообороту. Мы торгуем со всеми, кто покупает наш товар. И не смотрим — капиталисты это, социалисты или кто иной.

Юлия Денисенкова, НТРК «Каскад» (г. Калининград): Отвечая сегодня на вопрос одного из моих коллег, Вы отметили, что ежегодно Беларусь переваливает через литовские порты 12 млн. тонн груза.

А.Г.Лукашенко: Примерно столько.

Ю.Денисенкова: Мы вот вроде рядом с Литвой. И на прошлогодней встрече с губернатором Георгием Боосом Вы сказали, что Беларусь готова переваливать через калининградские порты калийные удобрения — миллион тонн в 2006 году. Но год почти заканчивается, а ситуация, к сожалению, пока не изменилась.

А.Г.Лукашенко: А почему вы не хотите переваливать наш калий через свои порты?

Ю.Денисенкова: Калий у вас, а порты у нас.

А.Г.Лукашенко: Так я и спрашиваю — почему? С нашей стороны проблем нет. Мы завтра привезем этот калий. Вы готовы? Дело не в этом.

Ю.Денисенкова: Я знаю, что в тарифах проблема.

А.Г.Лукашенко: Да, дело в железнодорожных тарифах по Литве. Если мы часть калия будем переваливать через калининградские порты, значит, мы забираем эти грузы у Литвы, которая при этом теряет большие доходы. Литва формирует такие высокие тарифы на транспортировку белорусских грузов по своей железной дороге до Калининграда, что это невыгодно нашей стране. Мы договорились с вами и с россиянами — Георгий Боос это хорошо знает, — что вместе, грубо скажу, заставим литовцев цивилизованно поступать. Литва не должна дискриминировать посредством тарифов — в Евросоюзе это запрещено — потоки на Калининградскую область. Но в одиночку мы на ситуацию повлиять не можем. А с Россией — сделаем. Почему? Потому что Литва во многом зависит от России. Если они здесь дискриминируют, то мы и россияне будем соответственно поступать в отношении их грузов. Одну встречу по этой теме провели, вторую, но пока решений нет. Мы готовы, нам это выгодно. Желательно, чтобы Россия жестко сказала: нельзя так, надо вот так, потому что так цивилизованно. И литовцы поймут. Потому что им будет трудно, если Россия будет проводить в этом плане согласованную политику. Ведь если мы их в Беларуси «жиманем», они через Россию поедут, через другие пункты. Понимаете, о чем идет речь. Поэтому мы до сих пор не можем решить проблему тарифов. Везти в Калининград товар убыточно для нас, идет «блокирование» тарифами. Но я думаю, этот узел будет развязан. Это вопрос времени.

Андрей Проханов, газета «Завтра»: Александр Григорьевич, сейчас на слуху имя лидера Исламской Республики Иран — Ахмадинежада. Вы с ним встречались. Именно от Вас очень интересно было бы услышать характеристику его личности, его психологии, подходов. Вероятно, от его поведения многое будет зависеть на нынешнем политическом этапе в мировом масштабе.

А.Г.Лукашенко: Не скажу, что уж слишком хорошо его знаю, но мы очень много общались на прошедшем саммите, по многим направлениям и вопросам разговаривали. Я имел возможность его слушать — и с бумажкой и без бумажки, — узнать поведение, взгляды. То же самое — проведу сразу параллель, потом скажу почему — и с Уго Чавесом. До того, как он приезжал в Минск, мое впечатление о нем основывалось на том, каким обычно его показывают. Да и меня часто, знаете, «выхватят» телевизионщики, умеют же монтировать так, что сам себя не узнаешь порой. Когда я с Уго Чавесом встретился — и у Путина точно такое мнение о нем сложилось, — впечатление такое: это нормальный и грамотный человек. Точно так и с Ахмадинежадом. Грамотный, вменяемый, толковый человек, очень хорошо знающий проблемы, о которых он говорит.

Что касается ядерной программы, я не стану вмешиваться в этот вопрос, потому что не знаю и никто сегодня не может сказать, действительно ли они производят, обогащают уран для атомной бомбы. Потому что в свое время говорили, что Хусейн и ядерное оружие имеет, и «Аль–Каиду» кормит, а сейчас оказалось, что ничего этого не было. Точно такими же могут быть и эти обвинения... Он защищает свою ядерную программу. Это богатейшее государство. Россия имеет ядерное оружие? Корея имеет? Якобы имеет. Китай имеет? Имеет. Пакистан? Имеет. Индия? Имеет. Я называю только тот регион. В таком случае почему Иран не может его иметь?

Вопрос не в этом. Наша позиция: никто не должен иметь ядерного оружия. Это страшное, смертоносное оружие. Этим все сказано. Но никто в нынешней ситуации, когда встают на ноги развивающиеся государства, не удержит этот процесс. Ну какие санкции вы введете против Ирана, если он сегодня свои нефть и газ (а там лидирующие позиции в мире — не меньше, чем в России) продает Китаю? Ну как вы его удержите? Тем более какие–то санкции, военный удар... Чепуха это все. Это же не Ирак. Поэтому если говорить о ядерной программе, надо быть честным: пока сегодня десятки государств имеют ядерное оружие и не думают разоружаться, а совершенствуют его, мы будем свидетелями того, что то тут то там будет возникать ядерное оружие. Кто сегодня сможет препятствовать возникновению ядерного оружия, отвлеченно говорю, к примеру, в Бразилии? Кто против нее будет? Кто ей запретит? А вот если бы мы договорились, что «нет ядерному оружию», и сильные мира сего, прежде всего США, начали уничтожать его, а не дополнительно производить, да еще размещать думают где–то в космосе, вот тогда бы это был прогресс. Поэтому Ахмадинежад защищается, и притом говорит не о ядерном оружии, а о своей мирной ядерной программе. А вдруг это так? Какие тогда претензии к нему? Он президент своей страны, действует в ее интересах. А то, что он цивилизованный, нормальный, вменяемый человек, грамотный, владеющий всеми вопросами, я в этом убедился, поверьте мне. Я, встречаясь, изучал многих — и Уго Чавеса, и Ахмадинежада, которые на слуху, и малайзийского премьер–министра, и юаровского, который у нас учился в Советском Союзе, интересный человек... Поэтому я скажу, что это очень грамотные, очень толковые люди.

Людмила Кондрашова, «Экономическая и философская газета» (г. Москва): Александр Григорьевич, Вы справедливо сказали, что Беларусь никогда не станет центром силы и геополитическим полюсом. Это и не надо. Беларусь сейчас, равно как и Венесуэла, о которой Вы сейчас сказали, и Иран, выполняет не менее важную миссию. Создан прецедент в глазах всего мира, открыто брошен вызов глобалистской политике «золотого миллиарда» и успешно развивается альтернативная модель, альтернативная неолиберальным моделям МВФ. Естественно, Вас шельмуют, Чавеса, Ахмадинежада, навешивают на вас одни и те же ярлыки — «диктаторы», «популисты», но большинство стран не отказались бы иметь президентами таких «популистов», как Вы, Чавес, Ахмадинежад, то есть сама жизнь как бы толкает вас в объятия друг другa.

Но Венесуэла и Иран — это страны, которые входят в число лидеров по запасам углеводородов. Так не попытаться ли Вам решить энергетическую проблему за счет этих стран, Венесуэлы и Ирана, а не ломиться в закрытую дверь? Ведь когда в прошлый раз мы здесь были, на пресс–конференции вставал этот же вопрос о газовом шантаже и будет вставать этот вопрос и на следующей пресс–конференции, может быть, какие–то другие варианты попробовать?

А.Г.Лукашенко: Понятно. Очень правильно вы говорите. Конечно, мы разные, абсолютно разные, и Уго Чавес, и Ахмадинежад. У них гораздо больше, честно говоря, возможностей. Ведь глава государства проводит не ту политику, которую он мог бы проводить, а исходит из возможного. Политика его — это государство, экономика и так далее. Что, Владимир Владимирович мог бы проводить такую политику, не будь за ним такой страны, как Россия? Нет, конечно. Поэтому у меня нет никаких геополитических амбиций. Наоборот, я предостерегаю Правительство и своих государственных служащих, чиновников: не надо нам решать геополитические проблемы.

Мы в МИД, на места, посольствам, передали главную задачу — внешняя торговля. У нас внешняя торговля от МИДа не отделена. Они должны заниматься прежде всего внешней торговлей, а уж потом — белые манжеты, белые воротнички и присутствие на каких–то там дипломатических мероприятиях. Наши дипломаты как пчелки пашут на внешнюю торговлю, на экспорт нашей страны. Это тоже изобретение, наверное, не характерное для других государств. Мы на это пошли, потому что не страдаем ненужными амбициями.

Что касается Уго Чавеса и Венесуэлы — это богатейшая страна. По разведанным мировым запасам, как он заявил, первая в мире. Они сейчас открыли вдоль реки Ориноко колоссальное месторождение нефти. Тяжеловатая нефть, как мармелад, вязкая, немножко надо разбавлять, чтобы прокачивать, но запасы колоссальные. Они национализировали многие месторождения. Они пятые или шестые по поставкам нефти на мировой рынок. У него огромные ресурсы, огромные деньги. У него своя политика. Но я ее абсолютно поддерживаю. Я его понимаю.

У Ахмадинежада, кроме этого, еще и ядерная, пусть даже мирная, программа. Это богатейшая страна. И он, проводя свою политику, из этого исходит. Они пытаются быть лидерами в своих регионах. Я этим не страдаю. Мне главное, чтобы было хорошо нашим людям. Мне, как экономисту, важно, чтобы хоть чуть–чуть, но была динамика к лучшему каждый месяц, каждый квартал, каждый год. Вот мои амбиции. Но, как человек искренний в политике, я открыто высказываю свою позицию и точку зрения. Порой это кому–то импонирует, кому–то нет. Ну это проблемы не мои, это их проблемы.

Что касается «ломиться в закрытую дверь», конечно, нам очень обидно, что американцам есть место в России, а белорусам, даже когда речь о двух миллионах тонн, нет. Два миллиона тонн! Вы добываете под 400 миллионов тонн нефти. Что бы случилось с Россией, если бы мы сами добывали? Мы же в советские времена целые города у вас строили в Сибири, добывали и газ, и нефть. В одну копилку все шло. Потом нам сказали, мы там не нужны, нашего там ничего нет, уходите. Ну ушли. Дайте возможность — мы будем добывать там десять миллиардов кубов газа, два или пять миллионов тонн нефти, по закону разделим продукцию, будем платить вам всё, как американцы. Так нет. То есть действительно получается, что ломимся в закрытую дверь.

Поэтому наша делегация уже была в Венесуэле. Сели за стол переговоров. Президент пришел и говорит: что белорусы у нас хотят, покажите пальцем на карте. Ну мы–то не очень владели ситуацией, где, какие месторождения, так, в общих чертах. Они открывают карту: вот это — самое богатое, вот тут такая нефть, берите, продавайте на мировой рынок, хоть американцам. Вот наш нефтепровод идет с другого месторождения, 30 километров надо достроить подвод. Мы вам разрешаем бесплатно прокачивать там 2 — 5 миллионов тонн нефти, пока вы развернетесь. Это что касается нефтяной программы. Хотите газ, пожалуйста, разрабатывайте газ. Но вы нам помогите, за деньги, мы вам будем платить — нефтью, еще чем–то, чем вы скажете, помогите нам освоить строительство, у нас хороший опыт есть, помогите в здравоохранении, в образовании. 12 или 16 направлений мы выделили, где мы будем сотрудничать. Поэтому мы поступили точно так. Ну чего же, если нас тут не воспринимают, мы заработаем деньги и будем с братской Россией сотрудничать, как с американцами, что поделаешь. Приходится. Не рядом — могли бы заработать деньги и рассчитаться с Россией по мировым ценам за тот же газ, а за тридевять земель, 17 часов лету от Беларуси, приходится счастье свое искать там, чтобы с братьями рассчитаться.

Тарас Евтушенко, газета «Волгоградская правда»: Александр Григорьевич, меня, совершенно без подхалимажа, удивили и восхитили ваши агрогородки не только в социальном и культурном плане, но и в плане производства. Хотя бы схематично, в чем государственная программа развития сельскохозяйственного производства и какие итоговые задачи Вы ставите перед Правительством в этом направлении?

А.Г.Лукашенко: Знаете, вступите вы в ВТО или нет, нам безразлично, мы будем работать в жесткой конкуренции. Сельское хозяйство мы не сможем поддерживать постоянно таким образом. И хотим мы или нет, мы должны будем конкурировать и на российском, и на европейском рынках. Чтобы выиграть, надо выйти на их уровень. Правильно? Это наша цель, которую мы хотим достичь в сельском хозяйстве. И пока не поздно, надо это сделать, потому что завтра мы не сможем выйти на такой уровень. Невозможно будет, нас просто придушат. Поэтому мы за это схватились цепко и поставили задачу за пять лет закончить модернизацию сельского хозяйства, в том числе создание инфраструктуры, вот что вы называете и мы тоже агрогородками. Вот такой уровень должен быть у нас в Беларуси. Хотя он сегодня выше, чем в любой другой республике бывшего Советского Союза. И будет еще выше.

Что касается агрогородков — это должен быть городок. Там должна быть теплая вода. Я считаю, что если бы в деревне, в каждом доме, где работает механизатор, доярка, была теплая вода, и та же доярка или свинарка — я не знаю, знакомы ли вы с работой этих людей, — имела бы возможность прийти домой и принять теплый душ, и дети, особенно молодежь, — это третья категория, могли искупаться, у нас бы не было отбоя от желающих жить в деревне.

Скажу вам уже откровенно, мы подстроились и к тому, что сегодня из России к нам много людей приезжает. Из Казахстана много приехало, других людей. И мы можем выбирать. Если он имеет детей и с хорошими намерениями едет, мы ему — дом, заселяйся, трактор, рабочее место, 600 долларов в месяц. Что еще надо человеку при наших–то ценах? Вот у меня на родине, где я когда–то был, как в матушке–России, у нас же все там одинаково было, ну пьянтосов море было. Я не думал, что там что–то может быть и люди будут работать. Закончили строительство агрогородка. Этот колхоз я «продал» Председателю Нацбанка Прокоповичу. Построили, помогли ему. У него же денег нет. В Нацбанке денег нет, вы имейте в виду. Какие у него деньги? У него — бумажки, документы. Мы ему помогли. Они кредиты взяли, построили агрогородок. Ведь он Героя Беларуси получил, в том числе и за это. В следующий раз приедете, он вас специально туда свозит. У него сегодня, у Национального банка, в сельском хозяйстве холдинг. Сколько? 123 тысячи гектаров?

П.П.Прокопович: 98.

А.Г.Лукашенко: 98 тысяч. Это район, средний район, как в Московской области, так и у нас в Беларуси, район. Построили ферму, агрогородок, руководителя нашли. Я у него спрашиваю, как дела? В очереди стоят люди для того, чтобы устроиться на работу. На ферму!

Половина — приехавшие россияне, мы им дали жилье, они работают. По двое–трое детей. Школа, спортивный зал, все, как маленький городок — они довольны, они благодарны. Людям надо условия создать, тогда можно с них и потребовать. Доярка получает до 600 долларов, он мне докладывал, в месяц. В деревне 600 долларов в Беларуси — некуда деньги девать! Некуда деньги девать при наших ценах. Это же не московские цены. Поэтому просто надо создавать нормальные условия, и люди будут работать. И весь вопрос.

Но параллельно с агрогородками должна строиться производственная база — комплексы, фермы, зернотоки, машинные дворы и так далее. Но это же не за государственный счет все делается. Петр Петрович, какая доля кредитов в строительстве по этой программе, какой процент?

П.П.Прокопович: Примерно 70 триллионов белорусских рублей, это 35 миллиардов долларов на пятилетку, которые запланированы на развитие агрогородков, 69 процентов — это средства самих предприятий.

А.Г.Лукашенко: То есть почти 70 процентов — средства колхозов и совхозов, предприятий.

П.П.Прокопович: И примерно 25 — 30 процентов — это кредиты банков. Остальное — поддержка государства, бюджета...

А.Г.Лукашенко: Сколько это примерно процентов — бюджет, государство?

П.П.Прокопович: Тоже значительные.

А.Г.Лукашенко: Ну сколько?

П.П.Прокопович: Если говорить по производству, то не менее одной трети.

А.Г.Лукашенко: 30 процентов по производству. Но это не то, что государство подарок тебе делает и все. Где–то, наверное, 20 — 25 процентов будет.

П.П.Прокопович: По социальной сфере, конечно же, поддержка государства больше, потому что это собственность государства — энергетика, газ, вода, канализация.

А.Г.Лукашенко: То есть мы это делаем и их заставляем вкладывать деньги, чтобы они не думали, что им шальные деньги из бюджета придут. Или кредит в банке бери за счет своего производства, а его не хватает, мы добавляем, потому что деревне долг надо отдавать. Помните эту фразу? Действительно, надо отдавать. Мы отдаем эти долги. Поэтому это не государственное финансирование. У нас бюджета бы не хватило.

Елена Виноградова, газета «Южный Урал» (г. Оренбург): В общем–то я передаю привет от всех оренбуржцев...

А.Г.Лукашенко: Спасибо, я был у вас.

Е.Виноградова: Да, Вы были, мы Вас с удовольствием слушали, все оренбуржцы передавали только самые пламенные приветы и стремление к содружеству...

А.Г.Лукашенко: Очень надеюсь, что вы несколько добрых слов от моего имени им передадите, я буду вам очень благодарен.

Е.Виноградова: У меня «детский» вопрос. Вот молодежная политика, патриотическое воспитание... Как в Беларуси, учитывая то, что есть Интернет, что у вас здесь рядом телевидение западное шпарит, на ребятишек ваших влияют, как при этом государственность ваша выстраивается в душах ребятишек, головах их?

А.Г.Лукашенко: Знаете, ничем не могу похвастаться. Тяжело. Но я надеюсь. Может быть, я не совсем пока окунулся в это, но надеюсь. Потому что все–таки мы сохранили пионерские организации. И я поддерживаю пионерскую организацию. Зачем ее разрушать? Носят галстуки, может быть, не красные, как раньше, а красно–зеленые. Зачем ее разрушать? Вот она, организация, есть. Мы ее должны были наполнить новым содержанием и сохранить старое. А что было плохого в старом? Вот мы и сохранили. И через школу пытаемся, через пионерскую организацию влиять. Дальше. На месте комсомола нам удалось создать молодежную организацию — Белорусский республиканский союз молодежи. У нас 500 тысяч пионеров и 300 тысяч молодежная организация — Белорусский республиканский союз молодежи. Ко многому сейчас возвращаемся. Я в комсомоле 7 лет проработал, много было там хорошего. Но и формализма было много. Мы это все отбрасываем. Я их поддерживаю, эти молодежные организации. Но вот вы говорите, Интернет, средства массовой информации. Порнуха, извините меня, захлестывает, стыдно при детях телевизор смотреть. Вот мы в понедельник после хоккея идем в баню со своими взрослыми детьми, у которых уже дети есть, и мне перед ними стыдно некоторые каналы смотреть. Ну куда ты от этого денешься... Поэтому нам очень сложно и трудно этому противостоять.

Но в плане патриотизма все–таки удалось многое сделать благодаря тому, что мы ищем национальную идею, а в основе ее лежит патриотизм. Пока еще, я считаю, мы не нащупали то, что за душу взяло бы человека. Как нас когда–то. Помните, коммунизм, светлое будущее. Мы в это верили, в сердце носили. Сейчас такой идеи нет ни у вас, ни у нас. Но основа все равно патриотизм. Поиск идеи объединяет людей, заставляет любить Родину. Вы знаете, все эти программы, которые мы доводим до людей, и люди видят их реализацию, — это тоже воспитание человека. Он начинает ценить, любить свою страну. Тот же Августовский канал. Ну боже мой, обошлись бы мы и без этого канала — вы, по–моему, были там. Согласитесь, что сделали хорошее дело. Долго я колебался, думал, выделять деньги или нет, но сказал — срок три года, больше денег не дам. Студенческие отряды туда поехали. И понемножку, потихоньку возродили эту часть нашей истории. Можно было и библиотеку не строить, тем более такую махину, обошлись бы. Но определенные символы у государства должны быть. Такие как Национальная библиотека. В этом социально–культурном комплексе есть всё — можно организовывать переговоры глав государств, президентский центр там уже сделали, есть национальный архив. Там все сосредоточено — человек туда пришел и получил всю информацию, которая ему необходима. Надо? Надо. И так воспитываем чувство любви к своей Родине.

Надо вечером журналистам перед отъездом показать Национальную библиотеку. Мы же там сделали такую иллюминацию, что люди просто приходят любоваться на это «ноу–хау».

Иван Волонихин, телеканал «Московия»: Александр Григорьевич, у меня конкретный вопрос сегодня. О торгово–экономических отношениях много говорилось. И Вы говорили, что далеки они от идеальных. Вопрос достаточно конкретный. Примерно две недели назад главный санитарный врач России Онищенко заявил, что вскоре может быть введен запрет на ввоз в Россию белорусских вин, так как они производятся из молдавских виноматериалов, а потому, дескать, некачественные и даже небезопасные для здоровья. Вчера мы специально съездили на Минский завод игристых вин, посмотрели производство, нас угостили шампанским, ну вот сижу перед Вами здоровый пока что.

А.Г.Лукашенко: Мало выпили.

(Смех в зале.)

И.Волонихин: Скажите, пожалуйста, как Вы отнеслись к этим словам главного санитарного врача Онищенко о том, что белорусские вина опасны для здоровья и некачественны?

А.Г.Лукашенко: Никак. Я белорусские вина не пью, практически не пью и другие вина, это во–первых. А как Глава государства, которому небезразличны торговые отношения... Вот вы там побыли и намекнули на то, что, наверное, не все чисто, есть что–то, политический запах. Если вина, которые производятся из молдавского сырья в Беларуси — а это не так много вин, — не попадут на российский рынок объективно по тем критериям, о которых вы сказали, это все правильно, нечего травить россиян, это не сливная яма. Но если это нормальные вина, то никто не запретит их поставку. А экспертизу — как у вас, так и у нас — по одинаковым критериям проводят. Поэтому, что бы там Онищенко ни говорил, плохие вина и из Беларуси нечего везти. Но мы производим этого вина столько, что мы и сами выпьем, вы приедете и поможете, здесь будем пить, в Беларуси. Поэтому это не проблема для республики. Но нельзя так, нельзя. Этим Россия себе авторитета не прибавит. Знаете, добро всегда обязывает и притягивает. Не надо подставлять вторую щеку и прочее, но добром попробуй подтянуть к себе соседа. Я уверен, что на добро любой отреагирует. Поэтому, вот эти запреты... Сахар. Поставляем сахар в Россию. Нам сразу говорят: «Нет, тростниковый вы нам не поставляйте, потому что вы его вырабатываете из тростника, а вы тростник не производите». Я говорю Президенту и другим: но вы–то нам поставляете, у нас свободно вы можете продать сахар — продавайте, мы у вас можем — продадим, но вы ведь тоже производите из тростника, мы же вам не запрещаем. «Нет, вот тут наши сахаропроизводители говорят, что вы много поставляете». А почему? Цены ведь упадут. А вашим монополистам сахарным невыгодно. Вот правительство и идет на поводу, запрещая поставку. Ладно, не хотите тростникового, говорят, свой сахар поставляйте, сколько хотите. Мы съели этот тростниковый сахар — Господи, сколько там этого тростника — и поставляем вам свекловичный. Сейчас начали препоны строить и для свекловичного сахара. Ввели один склад, в Москве. И склад этот у тех, кто производит сахар. И они нам всяческие препоны строят. Мы должны, поставляя в Питер сахар, сначала его на склад в Москву отвезти, а потом со склада в Питер и так по всей России. Ну разве это нормальная торговля? Разве это союзнические отношения? И много такого. Вот и в отношении этого вина и так далее. Поэтому я думаю, что настало время уже не отбиваться, не отмахиваться России, а садиться и решать эти проблемы. Я уверен, что и с вином так будет.

И.Волонихин: Самое удивительное, что и Соединенные Штаты, и Израиль, и Евросоюз это шампанское покупают.

А.Г.Лукашенко: Покупают.

И.Волонихин: А в России...

А.Г.Лукашенко: Совершенно верно. А в России — суррогат...

Владимир Данников, газета «Белгородская правда»: Александр Григорьевич, я хотел бы сказать, что в Белгородской области смотрят ваше телевидение очень внимательно. У нас есть канал там. И даже наш губернатор, Евгений Степанович Савченко, перенял Ваш опыт, как усилить контроль за чиновниками, чтобы они выполняли поручения, особенно что касается обращений граждан, и рекомендовал нижестоящим подчиненным, чтобы регулярно смотрели Белорусское телевидение. У меня такой вопрос или предложение даже может быть. Многие из нас по нескольку раз уже здесь были. И мы стараемся как–то передавать и в посольство или сюда свои материалы. Может быть, из тех материалов, это на Ваше усмотрение, подобрать и, может быть, книжку сделать, может быть, какой–то сборничек «Беларусь — глазами россиян».

А.Г.Лукашенко: Соберите все материалы четырех поездок. Очень разумно. Давайте сборник сделаем такой. Спасибо за совет.

Денис Васильев, телерадиовещательная организация Союзного государства: Существует много проблем в различных сферах строительства Союзного государства. А как обстоят дела с процессом объединения в сфере спорта? Какие–то проблемы тоже существуют?

А.Г.Лукашенко: Знаете, проблемы постоянно возникают. Вот недавно в хоккее возникла проблема. Запретили белорусам играть. Или принимайте гражданство, или играть в России не сможете. Конечно, уровень, допустим, спорта в России, в частности хоккея, игровых видов, высок, футбола и так далее. Но зачем же белорусам запрещать играть в клубах? Это для того, чтобы они потом не могли играть за нашу сборную, за белорусскую. Это нонсенс. Удалось урегулировать как–то, но проблемы эти возникают. Конечно, это рабочие моменты. А так, вообще, больших проблем нет. Мы и базы можем использовать у вас. Конечно, не бесплатно, за деньги. Но надо иметь в виду, что мы уже соперники. Соперники. Вы, конечно, мощнее, сильнее в спорте — это мировая держава! Если белорусов нет, то я всегда, и у нас так принято, мы болеем за вас. Возьмите «Евровидение» и так далее, вы же видите, всегда Беларусь вам дает 10 баллов. Вы не всегда нам даете 10 баллов... Мы — всегда! Вот это уже чувство. Ну ясно, когда там Савичева и наша Подольская выступали. Они были не лучшие, но мы всегда «десятки» ставили. Вот это уже, знаете, не придуманное и не приукрашенное. Это наши чувства. А они на голом месте не возникают. Это воспитание людей, воспитание нашего народа.

Д.Васильев: Александр Григорьевич, а может ли идти речь о слиянии национальных чемпионатов по хоккею и футболу вообще?

А.Г.Лукашенко: Вряд ли. Знаете, я хотел с хоккея, футбола начать, даже Путина просил об этом, чтобы какая–то наша ведущая команда играла бы в российском футбольном и хоккейном чемпионатах. Нет. Предложили в хоккейный чемпионат, но во вторую лигу. Зачем нам это? А надо было бы что–то сделать...

Светлана Дайбова, газета «Курская правда»: Александр Григорьевич, скажите, пожалуйста, вот есть такое мнение, что создание Союзного государства тормозится еще и потому, что Вы с господином Путиным никак не можете определиться, кто из вас его возглавит. У Вас есть такие амбиции или нет?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, если бы я сказал, что нет, я был бы просто неискренним человеком. Но нет такого спора. Понимаете, почему–то говорят, что Лукашенко такой–сякой, потому что не хочет потерять свой пост, свою независимость, суверенитет, он тут Президент и так далее. Я слушаю и думаю: а Путин этого хочет? Он хочет потерять суверенитет, независимость, свой президентский пост, пост Главы государства? Кому это хочется? Видимо, никому.

С.Дайбова: Поэтому Союза не будет?

А.Г.Лукашенко: Нет, вы послушайте. Выход один. Если мы создаем Союз, не государство, а Союз государств, то и Путин, и Лукашенко остаются на своих постах. Если нам нужны какие–то союзные органы, так есть примеров много. В Евросоюзе никто сегодня не мешает ни Шираку, ни Меркель, ни Тони Блэру руководить своими странами. Есть Еврокомиссия, европейское правительство, которое занимается определенными общими вопросами, входящими в его компетенцию. Если же это будет государство, то вы решите, кто будет президентом. Что же вы боитесь, что на вашем политическом поле появится кто–то из Беларуси? Не обязательно Лукашенко — у нас умных людей достаточно. У нас есть чиновники, государственные служащие — их масса — некоррумпированные, честные и порядочные, умные люди. Вы готовы к тому, что они придут на ваше политическое поле? Ваша политическая элита к этому готова? Я задавал вашим руководителям этот вопрос. Конечно, зачем им Лукашенко? Будет путаться под ногами. У вас же все сложилось, все вроде нормально. Поэтому вопрос не в амбициях Лукашенко, Путина. Мы будем жить без этих должностей, если действительно примем решение. Но я у вас спрашиваю: чего вы хотите, что это должно быть — государство или Союз. И исходя из этого, мы уже тогда власть бы делили. Но все должно быть справедливо и на принципах равноправия. Если это государство, один президент — значит, его должны избирать. Вот и все. Если на то пошло, будет принято решение, что Лукашенко и Путин не должны в этом процессе участвовать, — значит, мы должны уйти, не должны избираться, пусть избираются другие. Но это должно быть честно. Как у вас некоторые говорят: надо подключить Беларусь к процессу объединения, тогда у Путина появится возможность пойти на третий срок. Такие вещи не делаются. Во–первых, Владимир Владимирович четко сказал, что он Президентом больше не будет. Что тут обсуждать какие–то амбиции? Нет третьего срока.

Во–вторых, я считаю, что Беларусь — не разменная карта под какие–то сроки. Понимаете, о чем идет речь? Этого нельзя делать! Это затрагивает интересы народов. Как бы меня ни критиковали, нужен Лукашенко третий срок — иди к тому народу, которым ты будешь управлять, грубо говоря, и спроси у него разрешения. Но это будет честно: вы мне разрешаете идти на выборы в третий раз или нет? Пусть бы Запад покритиковал и так далее. Но россияне — сто процентов бы это оценили, если бы Президент, будь то Владимир Владимирович или кто–то другой, спросил у них. И честно народ бы ответил: «А почему нельзя? Иди, участвуй в выборах, победишь так победишь». На Путине еще «пахать» можно, как и на Лукашенко. Не один — три корпуса зацепи — и тянуть будет. До пенсии еще сколько работать. И мог бы работать ваш Президент. Понятно, Конституция — священная корова в России. Тоже правильно, тоже хорошо. Такой точки зрения придерживается Президент России. Я поддерживаю в том плане, что это его позиция. Не хочет человек и не надо. Россия велика. Беларусь хоть меньше, но умов хватает. Уйдут Путин, Лукашенко — придут другие и будут управлять этими государствами.

Поэтому да, есть амбиции. Но это не те амбиции, которые бы мешали созданию Союзного государства. Абсолютно нет. Я еще раз подчеркиваю: главное в том, чтобы было жесткое, твердое решение. Я не говорю о форме, в какой оно будет принято. Возможен вариант, что мы должны уйти в сторону, создавая это государство, и дать возможность другим людям заниматься этим процессом. Но это надо сделать. Это будет в истории оценено.

Тамара Акиньшина, газета «Белгородские известия»: Александр Григорьевич, в России сейчас разрабатывается комплекс мер по улучшению демографической ситуации. Часть из них касается поддержки, в том числе и материальной, материнства и детства. Существует ли в Беларуси подобная программа? И если да, то в чем она заключается, не планируется ли ее расширение? Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Позавчера мне внесли проект этой программы, он будет доработан в Правительстве, и уже в этом году мы проведем совещание, на котором документ будет рассмотрен. Подготовить эту программу было поручено новому вице–премьеру, врачу по профессии. Комплекс мероприятий обширный — по детям, женщинам, здоровью, активному образу жизни и прочее. «Всего–навсего» они у меня запросили около 700 млрд. рублей. Мне плохо стало от этой цифры, но никуда не денешься, эту проблему надо решать. И главное здесь — это помощь детям — от памперсов до детского питания и помощи родителям, вплоть до жилья. Будет где жить — молодежь будет рожать по трое детей. Будет! И чувствую, что в Беларуси таких будет большинство. Трое — это решение проблемы. Двое — значит, будем на одном и том же уровне барахтаться.

Юлия Савельева, газета «Коммуна» (г. Воронеж): Александр Григорьевич, хочу сказать, что воронежцы на последнем опросе назвали Беларусь своим самым близким другом. Поэтому я благодарю за приглашение сюда и благодарю за возможность задать вопрос. Вопрос же заключается в следующем. Есть такая цитата ваша: «Я Президент государства, и это государство будет, пока я Президент». Правда, спекулируют этой фразой ваши оппоненты, и поэтому сразу приношу извинения, если она недостоверна. Но вот в ходе бесед с людьми, не в рамках официальных встреч этого пресс–тура, а просто с простыми людьми в городе, которые не знают, кто мы такие и зачем и как приехали, сложилось впечатление, что это действительно так. Люди возлагают свои надежды на будущее, связывают их исключительно с Вами. Они считают, что всё у Вас в руках и всё в государстве Беларусь держится волей и усилиями Президента. Это несомненная Ваша сила, но это в то же время, наверное, и слабость. Вы патриот, и Вас не пугает перспектива, что вот эта цитата, которую я привела в начале вопроса, может оказаться правдой? Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Пугает, беспокоит, и недавно я уже в открытую говорил на заседании Правительства: пока у нас есть время — я почти себя цитирую, — мы должны сделать так, чтобы это государство укрепить. А оно уже признано. Вы уже заявляете о том, что оно нормальное.

Знаете, я отвлекусь немножко. Недавно смотрю RTVI, иногда и вредные каналы надо смотреть, и там Матвей Ганапольский с разочарованием таким убийственным говорит: вот был опрос на «Эхо Москвы», и 56 процентов россиян против объединения с Беларусью. Но вы знаете, почему? Потому что почти все сказали: не надо объединяться с Россией, потому что Беларусь потеряет себя как государство и исчезнет, его просто разворуют, растащат. То есть россияне жалеют нас, что мы вот растворимся и погибнем там в вашей неразберихе. Вот Ганапольский заявляет, что есть такая точка зрения. Я думаю, он врать не будет, потому что ему невыгодна эта позиция. Ну и там некоторые начали измываться, издеваться. Всё по–прежнему, потому что существуют в том числе и на европейские деньги. Им заплатили за то, что они вещают на нас, а они просто не понимают, что это RTVI только я и смотрю в Беларуси, больше никто. Поэтому не надо вкидывать деньги, куда не следует. А европейцы много денег вкинули — миллионы — на промывку наших мозгов перед президентскими выборами. Но промыли белорусам мозги так, что почти 90 процентов проголосовали за Лукашенко. Это так, отвлекаясь.

Вы спрашиваете, достоверна ли эта цитата? Нет. Это было сказано абсолютно не так. Я, защищая свою страну, говорил, что, пока я Президент, эта страна будет и это государство будет. То есть я не предам, не изменю ему, не уничтожу это государство, буду его защищать как Глава государства. А на последнем заседании Правительства — я это четко помню — я сказал, что мы создали это государство, мы многое сделали — даже на съезде я об этом говорил публично — и нам надо сейчас создать такое общество и такую экономику, что кто бы ни пришел после нас, уже не смогли его сломать. Поэтому меня это беспокоит. А в том плане, что, пока буду я, будет и государство, а Лукашенко исчезнет и не будет государства — у меня этого нет. Это беда была бы для меня, трагедия: работал, работал, ушел, и все развалилось. Зачем такая работа? Я часто говорю нашим спортсменам великим — а у нас их много, ходят, рассказывают, как надо, критикуют тут. Да ты мне не рассказывай, как надо, ты олимпийский чемпион, одного такого, как ты, воспитай, и все. Это и меня касается. Нельзя так строить политику: после меня хоть потоп. Я отвечаю за будущее больше, чем за настоящее. Если я считаю, что нормальное государство создал вместе со своими коллегами, со своей командой, значит, мы должны привести к власти таких людей, вернее, мы должны создать такие условия, чтобы к власти пришли те, кто продолжит этот курс. Вот в чем вопрос. Это искренне. Видимо, не совсем точно меня процитировали или просто неправильно поняли, а я имел в виду это.

Алексей Шептунов, газета «Архангельск»: Мы сегодня говорили об экономике, о политике очень много. К сожалению, почти не говорили о культуре. Существует ли в Беларуси программа поддержки культуры и, в частности, национального языка? Не слышно красивой белорусской речи.

А.Г.Лукашенко: Я могу вам привести следующий пример. Нас часто так называемая оппозиция упрекает в том, что мы вообще забыли белорусский язык, что мы его не поддерживаем. Я сравниваю. Мы никого не давим. У нас наших два родных языка — русский и белорусский. Если вы считаете, что русский язык — это язык россиян, я с вами никогда не соглашусь. Мы немало прожили вместе с вами — от империи до Советского Союза. Мы вложили душу в этот язык. И русский язык на Вологодчине, еще где–то имеет свои особенности, согласитесь, есть они и здесь, в Беларуси, — и произношение, и интонация. Правописание, слава Богу, одинаковое. Конкурсы по русскому языку в России выигрывают белорусы, чтобы вы знали. Белорусы побеждают в олимпиадах по русскому языку среди учащихся. И я счастлив. Потому что я был сторонником, чтобы у нас было двуязычие на государственном уровне. Так сложилось, что у нас этот язык и мы на нем общаемся и дома, но это не значит, что мы не знаем белорусского языка. Его, наверное, меньше было в советские времена, мы еще от этого не отошли. Но за последние десять лет руководства Лукашенко, который «загубил» белорусский язык, не помню цифры, но значительно больше студентов, поступая в вузы, стали писать сочинения и изложения на белорусском языке, чем на русском, — для меня полная неожиданность. И неправда, что мы не поддерживаем белорусский язык. Мы поддерживаем белорусский язык там, где это нужно. Но мы ни в коем случае не ставим перед собой цель поддержать настолько, чтобы люди начали разговаривать только на белорусском языке и забыли русский. Забудем тот язык, на котором мы в основном сейчас общаемся, русский язык, — потеряем половину своего, особенно инженеры, специалисты, математики, а у нас одна из лучших в мире математических школ. Ведь очень многие термины, вы это прекрасно знаете, на русском языке и на белорусский вообще не переводятся. Зачем это? Зачем тратить лишние деньги и отказываться? От какого наследства мы отказываемся?! Это прекрасный язык, и мы его будем изучать и поддерживать — русский язык. Мы референдум провели, и этим все сказано. Народ в подавляющем большинстве проголосовал за ту ситуацию, которая есть. А белорусский язык — я сам часто упрекаю школы и говорю, что у нас в некоторых школах английского языка больше, чем белорусского и русского. Это плохо. Плохо не то, что много английского, — пусть будет, но не в ущерб русскому и белорусскому, особенно белорусскому. Его должен знать каждый человек. Я вроде бы с вами ну в основном чисто разговариваю на русском языке. Но я прекрасно пишу, читаю, мне надо полдня почитать, чтобы чисто говорить и на белорусском языке. Вот взять книжку почитать — и я буду «размаўляць на роднай беларускай мове, як на рускай». Поэтому это выдумки. Вообще человека не надо заставлять силой что–то делать, особенно в чувствительных сферах его жизнедеятельности. А язык — это как воздух.

Марина Созонтова, газета «Кировская правда»: Александр Григорьевич, вопрос конкретный. По–моему, с сегодняшнего дня снято ограничение, если оно было, может быть, я просто пользуюсь непроверенной информацией, согласно которому в магазинах должно быть не менее 70 процентов отечественных товаров. Чем это было вызвано? Потому что в России очень многие хотят защитить свой отечественный рынок, но мало кому это удается и делается порой это в такой форме, которая не дает результатов.

А.Г.Лукашенко: А где 70 процентов?

М.Созонтова: В магазинах. Прозвучала информация, что раньше 70 процентов товаров должно было быть отечественных, белорусских.

А.Г.Лукашенко: Если отечественных, то это касается и российских, и белорусских — это наши товары. Речь идет о западных товарах, но такого не было закона, мы просто ориентировали: покупайте отечественное. А Россия и Беларусь, тут их не ограничишь, это же свободный переток товаров. Поэтому здесь нет никакого ограничения, был просто призыв покупать отечественное, имея в виду российское и белорусское, поскольку у нас границы нет, единое пространство экономическое.

М.Созонтова: Спасибо за разъяснение.

А.Г.Лукашенко: Поэтому вы, пожалуйста, привозите свои товары и продавайте. Ограничений здесь никаких нет.

Зоя Аристова, газета «Вечерний Мурманск»: Мурманск и Минск — города–побратимы, хотелось бы очень короткий вопрос задать: каковы перспективы отношений Беларуси и русского Заполярья, в частности Мурманской области?

А.Г.Лукашенко: Знаете, нам очень не просто порой работать в Заполярье, в Карелии, Мурманской области, и фосфориты мы там покупаем, и с частниками очень сложно работать, но как–то пробиваемся. Сегодня строим в Шклове бумажную фабрику, по–моему, оборудование мы как раз у вас покупаем на десятки миллионов долларов. У нас очень хорошие отношения. Я лично был в Мурманске. Очень хорошие у меня впечатления об этом городе. Я думаю, что, если будет желание у мурманчан развивать с нами отношения, мы ответим тем же. Мы и выставки проводили, и товаров много вам поставляем. И у вас, как я сказал, покупаем. А что касается политики, дружбы, сотрудничества с советских времен, то наши ребята служили в подводном флоте и на флоте в основном в Мурманской области, поэтому тут у нас вроде бы и вопросов никогда не было и быть не должно. Мы развивали сотрудничество и будем развивать с вами. Настолько, насколько это возможно, исходя из наших возможностей, извините за тавтологию, и насколько это будет приемлемо для вас, россиян.

* * *

А.Г.Лукашенко: Уважаемые друзья! Я очень прошу вас извинить, тех, кто хотел бы задать свой вопрос, но не смог. Мы действительно работаем практически четыре часа. Я не говорю, что я устал. Но всему есть предел, у вас еще мероприятие и отъезд. Мы, конечно, можем задержать отъезд поезда, самолета, но не настолько...

Поэтому спасибо вам большое еще раз за то, что вы приехали. Я надеюсь, что это основа наших отношений, и я вас буду ожидать в будущем году и, может, мы разнообразим наше общение и проведем его, может быть, не в резиденции Президента в Минске, а где–то в другом месте. У нас есть такие места. Может быть, зимой, в Силичах. На горных лыжах покатаетесь и отдохнете, и пообедаете, и переночуете, там условия прекрасные, и мы сможем пообщаться больше времени, не четыре часа, а, может быть, полдня, и я уже смогу ответить на все ваши вопросы, ну и конкретными делами вместе займемся. Вы проверите, то ли я делаю, что говорю.

Спасибо вам огромное за ваш труд, за то, что вы несете правду в нашу братскую Россию. И запомните, если даже я высказывал эмоционально свою точку зрения, не критикуя, ни в коем случае, российскую действительность, россиян, то вы видите, что я отношусь и к своей действительности точно так, это исходит из того, что мы договорились говорить искренне и отвечать на все вопросы искренне.

Я хочу, чтобы вы знали, что «в сухом остатке» мы с вами практически один народ. И абсолютно несправедливо, что мы разошлись по собственным квартирам. Но если и будет когда–нибудь это единение и воссоединение, как вы говорите, оно начнется здесь — в Москве и Минске, между Россией и Беларусью. И ни в коем случае не между Россией или каким–то другим государством. Мы будем примером этого светлого настоящего и будущего для наших народов.

Спасибо вам. До свидания. (Аплодисменты.)

http://sb.by/article.php?articleID=54316