1.
          Пятнадцать лет, прошедшие после распада СССР, показали, что среди государств, возникших на пространстве бывшего Союза, именно Грузия, Украина и республики Прибалтики ведут наиболее активную и одиозную антироссийскую политику. Причем, естественно, речь идет о политических элитах этих вновь возникших республик, а вовсе не об их народах, которые во многом сохраняют комплементарность к народам России и, прежде всего, к русскому народу (хотя националистическая и русофобская пропаганда и здесь медленно, но верно приносит свои плоды, особенно это касается молодежи, которая уже сформировалась в условиях «независимости»). Со стороны Кучмы и Ющенко, Шеварднадзе и Саакашвили, Ландсбергиса и Вике-Фрейберги мы видели и видим такие грубые, ксенофобские, почти шизофренические нападки не только на Россию как государство, но и на русские историю и культуру, что их язык не поворачивается даже комментировать. И, как говорится, что характерно: подавляющее большинство других бывших республик СССР, не только Белоруссия, подчеркнуто дружественная России, но и Армения, Казахстан, Таджикистан, Киргизия, ни в чем подобном не замечены. Конечно,   и в них имеются русофобские и националистические круги, и отдельные аспекты  политики этих государств иногда расходятся с теми или иными актуальными интересами России. Но руководство этих республик все же  не превращает антироссийскую направленность в главный вектор своей внешней политики и не винят во всем «одну лишь коварную Москву» при неудачах в политике внутренней. Даже  прокатившиеся недавно по СНГ «цветные революции» лишь подтвердили данную тенденцию. Режимы, пришедшие в ходе этих революций  к власти в Грузии и на Украине, стали еще более антироссийскими, чем их предшественники (по сравнению с Саакашвили и Ющенко, Шеварднадзе и Кучма – тоже те еще «русофилы»! – кажутся образцом дипломатичности и миролюбия). А вот новая, постреволюционная Киргизия сохранила дружественные отношения с Россией, русский язык в качестве языка международного общения (что гарантирует права русскоязычной общины Киргизии) и даже оставила в неприкосновенности российскую военную базу на своей территории (в то же время твердо потребовав от американцев постепенно сворачивать  их военное присутствие в регионе).

Такое положение дел ставит в тупик аналитиков, привыкших рассуждать в рамках некоторых уже готовых историософских и политологических схем. Казалось бы, Грузия и Россия составляют пространство единой православной цивилизации. Украина и Россия вообще государства братских славянских народов, ближе которых, кажется, и быть не может. Тем не менее,  исламская и тюркская Киргизия  ведет более сдержанную и миролюбивую политику по отношению к Российской Федерации, чем  православная и славянская Украина. Как же это объяснить?

2. Либералы, когда их просят объяснить этот парадокс, говорят обычно, что Россия получает заслуженную ей порцию агрессии за «многовековую колонизацию» бедных грузин, украинцев и прибалтов. Но не говоря уже о том, что «колонизация» эта была странноватой, так что «колонии» жили на порядок лучше, чем «метрополия» (всякий заставший  советские времена, помнит: каким цветущим, райским уголком Союза была Грузия, по уровню жизни несравнимая с нищим Нечерноземьем), даже такое поверхностное объяснение ничего не дает. Если вы считаете Российскую империю и СССР колониальными державами на манер Британии или Франции XIX – начала XX веков,  то тогда по вашему  не только Грузия, Украина и Прибалтика, но и Армения, Киргизия и Узбекистан были «колониями» России (специально беру это слово в кавычки, дабы меня не обвинили в этом как минимум странном мнении). Но почему же тогда клянут Россию с пеной у рта политики лишь из Тбилиси, Риги и Киева, а не из Ташкента, Минска и Бишкека?

Патриоты предлагают другое объяснение, по которому здесь во всем виновата «рука Запада». Действительно, трудно отрицать, что такие политики, как Саакашвили и Ющенко, гораздо более зависимы от  Вашингтона и Брюсселя, чем Ислам Каримов или Александр Лукашенко. Если Саакашвили готов ради вступления в НАТО не только проспекты в честь Буша переименовывать, но и пол-оппозиции отправить на тюремные нары, то вряд ли от него следует ожидать такого жесткого, полного чувства собственного достоинства политического языка, на котором говорит с США Каримов.  Но ведь Запад работал и работает со всеми лидерами постсоветских республик, склоняя их к  проамериканской и  антироссийской политике и обещая за это как финансовую помощь новоявленным государствам, так и  кругленькие суммы на личные счета самих данных лидеров. Однако наиболее успешно такая работа прошла и именно с политическими элитами Грузии, Украины и Прибалтики.

Существуют и другие объяснения, и некоторые из них несут в себе определенную долю истины, но мне бы сейчас хотелось сказать о другом. Не будем забывать, что советское прошлое является исходной точкой для сегодняшнего нашего развития и многие тенденции современности берут начало именно оттуда. Правящие круги в России и в других постсоветских республиках не любят это признавать, они старательно делают вид, что  семьдесят лет советской власти были якобы неким безвременьем, исторической пропастью, после которой начинается трудное, но позитивное становление новых «демократических» государств во главе с их лидерами, сбросившими со своих народов «иго» коммунизма. Этот миф о народных антикоммунистических революциях, свергнувших «проклятый тоталитаризм», эксплуатируется не только в России (где каждый год, 19 августа показывают по телевизору одни и те же кадры с толпой, сокрушающей памятник Дзержинскому на Лубянке, видимо, призванные проиллюстрировать несуществовавший «общенародный протест» против Советской власти), но и на всей территории бывшего СССР. Делается же это для того, чтоб скрыть, что реальное положение вещей было прямо противоположным: никаких массовых, народных антикоммунистических революций в начале 90-х годов в Советском Союзе не было. Более того, народ в основной своей массе (в отличие от интеллигенции и криминалитета¸ наполовину уже легализовавшегося через кооперативное движение) был настроен и к коммунистам, и к Советской  власти скорее, позитивно, а уж за сохранение СССР он прямо высказался на  референдуме. На самом деле в 1991 году в бывших республиках СССР произошли верхушечные перевороты и к власти пришли те круги партийной номенклатуры, которые успели откреститься от идей коммунизма и цинично объявить себя «либералами» и «демократами». Кстати, Грузия поначалу была чуть и не единственной республикой бывшего Союза, где в 1991-ом власть взял в руки настоящий диссидент, не принадлежащий к советской элите  и даже противостоявший ей в годы господства КПСС - Звияд Гамсахурдиа. Но и его вскоре сверг  некогда председатель КГБ Грузинской СССР, а ныне, конечно, непреклонный борец с коммунизмом  Эдуард Шеварднадзе. В определенной мере также ситуация была несколько «нестандартной» в республиках Прибалтики, где сразу были приняты жесткие законы, запрещающие участие в органах власти бывших высокопоставленных руководителей Компартий Литвы, Латвии и Эстонии. Но в результате просто верхушку старой партноменклатуры потеснил второй эшелон этой  же номенклатуры, который для маскировки взял на  публичные должности  диссидентов из «Народных фронтов» и выписанных из-за границы  этнических прибалтов вроде американской латышки Вике-Фрейберге. Общая же картина осталась примерно та же, что и в остальных регионах бывшего СССР. 

А все эти новоявленные постсоветские «демократы» поменяли партбилеты и лозунги, но сохранили  прежние методы руководства и даже политические традиции, которые они вынесли из советской системы. Здесь и кроется объяснение нашей загадки. И это касается не только Шеварнадзе, Кравчука и других представителей «старой гвардии», возглавлявших постсоветские режимы при самом их возникновении, но и их молодой смены. Саакашвили, Бурджанадзе, Ющенко, Тимошенко и  прочие «радикал-либералы» тоже не в диссидентах ходили, а были на высших должностях при прежней власти, которую они сейчас клянут в самых недипломатичных выражениях (Саакашвили был министром у Шеварднадзе, а Ющенко - у Кучмы). На смену перевертышам из высшей партноменклатуры пришли перевертыши помоложе – «либеральные комсомольцы», но сама  суть субкультуры этой политэлиты не изменилась. 

Поэтому Саакашвили и Ющенко могут поизносить громкие  слова о демократии и империи, национальной независимости и борьбе с «осью зла», вся эта новомодная риторика не может скрыть того факта, что они все равно – по инерции воспитания – ведут себя как подобает представителям региональных номенклатурных элит отдельных советских национальных республик. А в чем состояла специфика отношений Грузинской, Украинской СССР и прибалтийских союзных республик с центром? Вот вопрос, который нужно  было задать прежде всего, поскольку именно он,  а не рассуждения о «колониальном прошлом» или «руке Госдепа США», содержит  в себе ключ к правильному объяснению данного феномена.

3.
Вряд ли нужно долго доказывать, что эти пять республик в составе Советского Союза были в особом, привилегированном положении.

Возьмем к примеру ту же самую Грузию. Мы уже упоминали, что уровень жизни в Грузинской СССР был на порядок выше, чем в центральной России. Это приводило к тому, что даже в советском фольклоре грузин рисовался как очень богатый человек, сорящий деньгами направо и налево и всегда отказывающийся от сдачи (из анекдотов данный штрих перекочевал в советские кино; в фильме «Мимино» герой Вахтанга Кикабидзе,  даже оказавшись «на мели», говорит  продавщице в буфете: «сдачи не надо!»). Грузины, например, обладали  негласной практической монополией на продажу цветов и фруктов на территории СССР   и прежде всего в Москве и  власти часто просто закрывали глаза на спекуляцию в крупных размерах в этой этнической среде. Однако и партийная элита Грузинской СССР была на особом положении. Со времен Сталина к Грузии прислушивались, ей старались помочь в первую очередь. В Политбюро даже при Брежневе, Андропове,  Черненко был единственный представитель Компартий союзных республик и это был представитель Грузии.

С Украиной была схожая ситуация. Начиная с Хрущева в СССР у власти несколько десятилетий была номенклатурная группировка выходцев из Украины и с юга России. Социологи, исследующие эту эпоху, утверждают даже, что знаменитое мягкое «г» и вообще южнорусский говор у многих высокопоставленных партийцев из ЦК специально культивировался: прожив по 20-30 лет в Москве они, конечно, могли говорить на правильном, литературном русском, но южнорусский говор был особым знаком принадлежности к украинскому землячеству.  Вспомним, кстати, что в книге М. Восленского «Номенклатура» в качестве типичного представителя этой прослойки советского общества выводится некий Денис Иванович Вохуш, украинец, которого судьба  и личная изворотливость и услужливость вознесли до московских партийных высот.

Безусловно, представители «украинского лобби»  в ЦК партии и комсомола, руководстве МВД, профсоюзов и других центральных организациях о своем родной республике не забывали, именно  из Киева они черпали кадры для смены, да и   землякам с малой родины давали немалые поблажки.

Прибалтика же вообще была витриной СССР. Поскольку  из всех регионов Союза географически она была ближе всего к Европе, то в нее вкачивались огромные средства, для того чтобы все было по самому высокому стандарту и жители «проклятого капиталистического мира» увидели бы, как хорошо живет страна Советов. Всякий заставший те годы помнит, как значительно отличался уровень жизни в республиках Прибалтики от общесоюзного.  Допускались даже некоторые идеологические послабления, не разворачивать же политические репрессии под носом у западных демократий. Особое внимание придавалось поддержке национальных прибалтийских интеллигенций, их творческих союзов, театров (впоследствие  из этой среды и вышли самые  злостные националисты и сепаратисты, вскормленные Советской властью с ее собственной руки). Конечно, привилегированное положение распространялось в определенной мере и на партийную элиту прибалтийских республик. В отличие от Грузии они правда, не имели своего представителя в Политбюро, но прибалты на важных должностях в Москве  были (вспомним, хоть незабвенного Отто Лацциса), да и без их помощи местные прибалтийские партийные и советские круги могли рассчитывать на режим наибольшего благоприятствования со стороны центра.

И вот произошел распад СССР, неожиданно, даже для тех радикальных либералов, которые к этому и стремились. Бывшие советские республики  неожиданно обрели независимость, о которой их руководство никогда и не думало и с которой оно даже не знали что и делать. Такие республики как Киргизия, Узбекистан, Белоруссия  начинают заниматься своими внутренними делами, прекрасно понимая, что на большую политику их сил просто не хватит. Но не то руководство Грузии, Украины и Прибалтики. Они привыкли играть на другом уровне. Некогда у них было свое лобби в Москве, особые отношения с Кремлем,  и они могли оказывать влияние на политику ядерной сверхдержавы. Причем, речь не только о чисто политическом влиянии, но и о финансовых вливаниях, которые обеспечивали элитам этих республик  вполне обеспеченную жизнь. И после этого они должны превратиться в политиков мелкой, никогда не могущей претендовать и на статус региональной страны с мизерными, смехотворными бюджетами?   Эти политики начинают искать себе привычное привилегированное положение   с привычными золотыми реками из центра, но уже в рамках сферы влияния  иной, заокеанской сверхдержавы. На меньшее они не согласны, даже Евросоюз их не устраивает, хотя на словах они и всячески стремятся в Европейский Дом и некоторых туда и принимают. На деле же они в этом доме – агенты влияния  заокеанского жандарма, что все больше раздражает европейских политиков. Отработать же привилегированное положение теперь  можно лишь провокациями и нападками на бывшую метрополию.  Надо сказать, что наследники бюрократических элит  бывших советских грузинской, украинской и прибалтийских республик делают  это даже с нескрываемым удовольствием; здесь сказывается комплекс лакея, который  больше всего издевается над старым обессилившем хозяином, еще и потому, что он лучше других кормился с хозяйского стола: он считает прежнюю жизнь  унижением и мстит за них.

          Из сказанного вытекает следующий вывод: Грузия, Украина и Прибалтика нормализуют  свои отношения  с Россией, от которой им все равно никуда ведь не деться, хотя бы в силу географического фактора – лишь когда произойдет радикальная смена элит за счет здоровых сил из народа. У народонаселения данных республик степень комплементарности к России и русскому народу гораздо выше, чем у нынешнего политического руководства. Значит,  России выгодно, чтобы в них пришел к власти пришли новые люди из народа, которые составили бы новую, более адекватную элиту. Думаю, это выгодно и самим названным республикам. 

Рустем Вахитов