Мы жили в эпоху, которой не было... Чудовищный кошмар жизни, которая не может ни кончиться, ни начаться, когда нет сил ни жить, ни умереть, — грозное напоминание и предупреждение о повседневной близости хаоса, но хаоса не демонического, а вполне бытового. И о легкости, с какой в него соскальзывают, о легкости распада и деградации...
Луис Борхес
 
К 1970-м годам ХХ века большинство философов и социологов пришли к выводу, что эпоха «модерна», основанием которой был большой проект Просвещения, завершается — цивилизационный импульс Запада исчерпал свой ресурс. В ответ на вызовы будущего Запад выработал доктрину Нового мирового порядка — глобализации. Ее идеолог и апологет Жак Аттали так определяет ее главную идею:

«Как много общего у теории естественного отбора (приводящей к мутации видов живых существ), теории классовой борьбы (приводящей к изменению социальной структуры общества) и еще одной великой теории XIX века — теории термодинамики (приводящей к изменению состояний материи)! Во всех трех говорится о времени, утекающем необратимо — к приспособлению, свободе и хаосу».
Приспособиться к хаосу свободы — вот императив нашего времени — по Аттали.

Те миллиарды людей, которые не смогут приспособиться к хаосу свободы, станут жертвами этой доктрины, — глобализация изымет у них жизненные ресурсы. Рухнут все структуры жизнеустройства, на которые опирается жизнь народов. Глобализация — это перемещение большинства человечества в «цивилизацию трущоб», где люди очень быстро вымирают. На этом пути логика борьбы заставила Запад докатиться в мировоззрении и в практике до неоязычества, до полного отказа от гуманистических идеалов. Глобализация — это кардинальная перестройка мировой экономической системы, международного права, культуры и статуса наций и народов. Это опустошение, чистка от людей целых стран и континентов.
В своей новой книге «Краткая история будущего» (2006) Аттали дает такой прогноз:
«Деньги покончат со всем, что может им помешать, включая государства, которые они мало-помалу разрушают. Став единственным законом в мире, рынок сформирует гиперимперию, необъятную и планетарную, создающую огромные состояния и ужасающую нищету. Природа там будет варварски эксплуатироваться; все будет частным, включая армию, полицию и правосудие. Затем обезоруженный, бесполезный для своих собственных созданий человек погибнет».
Главный вывод из большого числа футурологических работ последних тридцати лет таков: переход к Новому мировому порядку проводится посредством разрушения всех главных структур Нового времени:
— рационального сознания и морали как мировоззренческой основы общества;
— социального порядка, основанного на признании основных прав человека и на «социальном контракте»;
— национального государства как способа организации жизни народов на их территории и в международных отношениях.
Речь идет о глобальной войне неолиберального Запада против остального человечества. Это война нового типа с новым оружием. Сутью ее доктрины является создание у стран-противников (или целых цивилизаций) управляемого хаоса. Это парадоксальное понятие предполагает, что в хаос превращается вся жизнь стран — жертв этой агрессии. А сами агрессоры, которые сидят у пульта управления этим оружием, держат этот хаос в стане противника под контролем, для них он есть целенаправленно созданный особый порядок.
Этот новый вид боевых действий подробно описал один из его разработчиков — Стивен Манн, эксперт «Института Санта Фе», который лично участвовал в создании многих очагов управляемого хаоса в разных точках мира (прежде всего в СССР). Он прямо говорит о необходимости «усиления эксплуатации критичности» и «создании хаоса» как инструментах обеспечения национальных интересов США. В качестве механизмов «создания хаоса» у противника он называет «содействие демократии и рыночным реформам» и «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию» В качестве доктрины в этой войне используется неолиберализм, а большие операции проводятся как неолиберальные реформы, базовые принципы которых были закреплены Вашингтонским консенсусом.
На этом пути человечество, в его современном понимании, не выживет и должно будет разделиться на две «расы». Эта утопия «новой античности» реализована не будет, но прежде чем потерпеть полный крах, она нанесет тяжелые травмы множеству народов. Мыслители уже начинают размышлять о том, «как нам суждено жить в посткатастрофной антиутопии».

Как ответ на неолиберальную глобализацию уже в 1980-е годы предвиделась «молекулярная война» всех против всех за ресурсы. Аттали пишет:

«…подъем гиперимперии приведет каждого к тому, что каждый станет врагом/соперником всех. Будут сражаться за нефть, за воду, за то, чтобы сохранить территорию, за то, чтобы ее покинуть, чтобы установить одну веру, чтобы ниспровергнуть другую, чтобы разрушить Запад, чтобы утвердить его ценности. Разразится самая губительная из всех войн — гиперконфликт. Он может привести к уничтожению человечества».
Запланированный грядущий порядок, если он утвердится, будет несовместим с жизнью человечества. Череда событий после 1990 года показала, что события пошли по худшему коридору. Терроризм — лишь один из симптомов. Около десятка виднейших философов, обсуждая теракт 11 сентября, сошлись в том, что глобализирующийся мир производит террор как свой собственный продукт. Постмодернистский фундаментализм террора стал ответом на неолиберальный фундаментализм США, современный терроризм имманентен постиндустриальному обществу. Как выразился один философ, международный терроризм — «недостойный двойник» ТНК. Террористический ответ на террор Нового мирового порядка питается ненавистью всего многообразия социальных и культурных идентичностей, которые репрессированы и унижены нынешней глобализацией.
Таким образом, глобализация под эгидой Запада генерирует хаос, и создает аттракторы, которые втягивают в этот хаос все структуры жизни большинства человечества и разрушают их. Спасение, по мнению философов, зависит от быстроты, с которой западный мир сможет изменить свое направление развития — будь то посредством новой религии, новых способов гуманизации сознания — вплоть до использования психотропных средств, а, скорее всего, посредством комбинации разных подходов. О путях решения этой задачи размышляли Тимоти Лири, Роберт Уилсон, Станислав Гроф и Эрвин Ласло, Питер Рассел и другие незаурядные ученые.

Для России определение позиции — проблема конкретная и практическая, поскольку с 1991 г. власть насильно втягивает страну в систему этого больного западного общества. Нам для спасения необходимо понять природу вызревающих угроз, проработать возможные сценарии их реализации и выработать быстрые и адаптивные ответы. Нам надо понимать не только угрозы, которые порождает хаос кризиса, но и те шансы, которые он дает.

Перейдем к тем реальным изменениям, которые в ходе кризиса индустриализма могут с большой вероятностью поставить человечество на грань катастрофы. Все они системны, затрагивают жизнеустройство в целом. Но для анализа мы их разделим на три плоскости — культурно-мировоззренческую, социально-экономическую и политическую.
Изменения в культурно-мировоззренческой сфере
Фатальный выбор Западом ответа на вызов будущего свелся к демонтажу социального кейнсианского капитализма и принятие неолиберализма — фундаменталистского учения о «возврате к истокам».
Предполагалось, что постиндустриализм будет отличаться особой ролью науки, образования и культуры, а его центральным институтом будет не предприятие, а университет. «Неолиберальная волна» толкнула развитие Запада на иной путь — к господству «ростовщика», спекулятивного финансового капитала. Главными институтами стали биржа и банк, соединенные в глобальную сеть. Глобализация — стирание самого понятия Родины. Как сказал один философ, «деньги — родина безродных».
Это — трагедия человечества.

Панарин подчеркивает эту сторону этого сдвига. Он говорит:
«Монетаризм — больше чем одно из экономических течений. Он является сегодня, может быть, самой агрессивной доктриной, требующей пересмотра самих основ человеческой культуры — отказа от всех традиционных сдержек и противовесов, посредством которых любое общество защищалось от агрессии денежного мешка».

Но дело не в простой агрессии, речь идет об историческом реванше, о мести ростовщика, которую изобразил Шекспир в образе Шейлока. Месть париев, захвативших экономическую власть над миром, страшна тем, что она направлена на все «небуржуазное» человечество. Точнее, на все «небуржуазное» в человеке. А чтобы обезоружить человека, этот глобальный Шейлок уничтожает интеллектуальные и духовные структуры человечества.

Это мы и наблюдаем: повсеместно неолиберализм начинает с ухудшения массового образования — со снижения уровня программ, отказа от дисциплинарного принципа классической школы, принижения статуса учителя, разрушения уклада школьного товарищества и дегероизации сознания молодежи, насаждения культа силы и вседозволенности как нормы жизни. Речь уже идет о криминализации целых регионов и о стабильном воспроизводстве серых зон на больших территориях — с явным огосударствлением преступных структур (см. статью В. С. Овчинского, «Огонек», 2007, № 46).
То, что экономическое господство спекулятивного капитала позволило ему, наконец, заключить прочный союз с преступным миром, стало истинной трагедией человечества. Союз париев «верха» и париев «дна» становится силой, с которой невозможно справиться традиционными правовыми методами. Этот союз соединил две мощные финансовые и организационные структуры — легальную и теневую, придав им новые степени свободы и маневра.

И дело не только в попрании права, закона и морали. Этот союз «верха и низа» определенно дал «социальный заказ» на разрушение мировоззренческих основ нашей культуры и всех ее проявлений. Уже двадцать лет телевидение явно работает на принижение общей культуры и нравственности и на внедрение антигуманных и антирациональных установок массового сознания. Деньги для оплаты этого заказа есть, и рынок его выполняет.
Что ждет на этой траектории развития обычного среднего жителя России и его близких? Абсолютная беззащитность от любого бандита или даже мелкого преступника, от любого коррумпированного чиновника или милиционера. Сейчас каким-то ограничением этого произвола служит инерция советской культуры. Но она скачкообразно ослабевает со сменой поколений. Среднего человека в России, не нашедшего покровительства мафии или влиятельного чиновника, ждет ад кромешный, и страдания будут массовыми — при полной утрате всяких навыков самоорганизации и самозащиты. На всей территории России может воцариться ситуация, которую пережили русские в дудаевской Чечне 1992-1994 гг.

Проблема и в том, что психологические защиты населения России рухнули моментально с ликвидацией «железного занавеса». Китай и Индия защищены национализмом — там успели «собрать» нации, а в СССР этот процесс был сорван «ренессансом космополитизма». Гуманитарная элита просто предала народ, перейдя на сторону противника в цивилизационной войне. Глобализация привела к взрывному развитию антигуманной морали, сплотила ее носителей. Это революция отщепенцев. Ставшая возможной благодаря важным прорывам в технологии, эта революция регрессивна. Россия переживает не просто взрыв преступности, жестокости и бессмысленного насилия. Длительный кризис многих сделал черствыми, заставил спрятаться в индивидуальной скорлупе. В сознание молодежи уже почти двадцать лет внедряются идеи социал-дарвинизма. И не только идеи, но и активная алчность, жестокость, культ тупой силы.

В результате всех этих военных операций в России были созданы условия, несовместимые с воспроизводством жизни. Эти условия парализовали общество и блокировали его способность к сопротивлению планам глобализации.

В экономике неолиберализма уровень благосостояния «метрополии» растет за счет глобального перераспределения ресурсов и производимого богатства. Хозяйство видится как движение денег и ценных бумаг. Потоки натуральных ценностей скрываются под макроэкономическими показателями.
Ограбление периферии достигается с помощью ослабления национального государства (обычно после затягивания его в долговую ловушку), приватизации и скупки всех видов национальных ресурсов, включая природные. При этом и национальное государство под давлением («мирового правительства») служит инструментом глобализации — проводя приватизацию и сокращая расходы на социальные нужды и на поддержание таких национальных систем, как наука и культура.

Глобализация разрушает слабые экономики, сбрасывая туда структуры криминального бизнеса метрополии, такие как наркобизнес, торговля человеческими органами и живым товаром (работорговля и порноиндустрия) и т.д. Она устраняет различия между нормальной и преступной экономикой. В этой обстановке почти любой бизнес приобретает криминальную компоненту. Возник и особый тип финансовых войн — организованные атаки на национальные валюты. Сейчас ни одно государство не может устоять против скоординированной атаки финансовых спекулянтов. Но главными стали системные операции против национальных экономик, когда страну доводят до кризиса, обесценивают ее предприятия, а затем скупают их по дешевке.

Таковы кризис в Мексике 1994-1995 гг., ударивший по Латинской Америке, кризис 1997-1998 гг. в Азии, затронувший и РФ, или кризис 2001 г. в Аргентине. Они наносили тяжелый удар по населению, но позволяли кучке спекулянтов делать многомиллиардные состояния. Возникало множество предприятий с укладом почти рабского типа, а часть местных богатеев вливалась в новую глобальную элиту. После кризиса в Мексике там появилось 24 миллиардера, а после дефолта 1998 г. в России — 38. Экономические мародеры ведут геноцид оказавшихся незащищенными народов, подрывая условия всякой нормальной жизни.

ТНК высасывают ресурсы периферии и приводят к обеднению большинства населения. По расчетам Центра исследований экономической политики (США), экономический рост в Бразилии и Мексике в 1980-2000 гг. мог бы быть в два раза выше, если бы они не соблюдали рекомендации МВФ. Происходит ликвидация среднего класса и в странах метрополии. Раньше периферия обладала достаточной емкостью, чтобы поглощать кризисы метрополии и оплачивать их за счет обеднения своего населения. Теперь эта емкость стала недостаточной, а ряд стран вырвался из долговой петли и «закрылся» от кризисов Запада. Какое-то время роль поглотителя кризисов играло лишенное экономического суверенитета постсоветское пространство, но и оно истощено. Неолиберальные социальные инженеры разработали целый ряд методов сброса кризисов в «средний класс» метрополии. В Европе после почти полного охвата трудящихся разными схемами социальной поддержки, уже около трети занятых находится вне социально защищенной сферы. Регулярными стали операции по разорению массы мелких акционеров менеджерами крупных корпораций.

Неолиберальная волна привела к резкому «обогащению богатых» — даже в странах метрополии. Доля 0,1% самых богатых людей США в национальном доходе выросла за 20 лет в 3 раза. При этом реальная зарплата рабочих упала в США на 13%, а соотношение средней зарплаты топ-менеджера и рабочего в американских корпорациях выросло с 30:1 до 500:1. Это возрождает сословные отношения. Появление такого сословия и даже касты топ-менеджеров мы наблюдаем и в России, причем даже в государственных корпорациях. В 1980-е годы ХХ века министр энергетики СССР, крупный ученый, организатор строительства огромных энергетических систем, имел оклад в три раза более высокий, чем у квалифицированного рабочего. А сейчас топ-менеджер РАО ЕЭС, не обладающий никакими созидательными талантами имеет оклад в 500 раз больше такого рабочего. Где же наши «прорабы катастройки», которые ломали советскую систему под знаменем борьбы со льготами номенклатуры?

Все это направлено на сокращение населения Земли. Мягкие способы — сексуальная революция, пропаганда гедонизма и потребительства, индивидуализм резко сокращают рождаемость. Социал-дарвинизм лишает людей воли к жизни и толкает к смерти. Все эти меры уже предпринимаются и в России — реформа сразу привела к демографической катастрофе, снизив рождаемость и вызвав скачок смертности. Огромное социальное дно из нищих, бездомных и беспризорников — ненасытный механизм «эвтаназии». А «дно» втягивает в себя все новые контингенты.

Жесткие технологии — подрыв хозяйства с лишением населения пищи и воды, этнические войны с геноцидом, хронические вирусные болезни, криминализация. Все это сбрасывает массу населения бедных стран в «цивилизации трущоб», где средняя продолжительность жизни, как в Древнем Риме, едва достигает 25 лет. Все это — не природные, а социальные явления, которые находятся под пристальным наблюдением ученых и регулируются политиками. В 1980-1982 гг. бедным странам были даны долгосрочные займы на сумму 49 млрд. долл., а чистые выплаты этих стран кредиторам в обслуживание этого долга составили за 1983-1989 гг. 242 млрд. долл. Отсюда и такая продолжительность жизни среди трущобного населения. Это — проект, о каком могли только мечтать «белокурые бестии» с их кустарными газовыми камерами. И главное, теперь не маячит никакого Нюрнберга.

Все эти проблемы остро встают и в России. Ее режим — это гибрид неолиберализма в хозяйстве и авторитарного консерватизма в политике. У власти укрепились «российские неоконы», которые поддерживают стабильность стагнации благодаря распродаже невозобновляемых природных ресурсов.
Попытка втиснуть Россию в периферию западной хозяйственной системы — утопия, которая уже привела к огромным страданиям большинства народа. Надо положить на чаши весов все обещанные реформаторами блага — и горе миллионов людей. И учесть, что страдания, которые уже выпали на долю нынешнего поколения, это лишь ничтожная часть того, что ударит по детям и внукам.

В глобализации нет своих стран, а есть племя-каста «новых кочевников» и всемирные туземцы. Врагом «кочевников» стало любое национальное государство. Во многих точках мира они подрывают его структуры, организуя мятеж-войны. Иногда поддержка, со стороны глобальных теневых сил, столь велика, что внутри государств образуются преступные анклавы с признаками государственности. Это мы видели и на Кавказе и в Средней Азии.

Одним из орудий подрыва государства России стало втягивание его в «большую коррупцию» в конце 1980-х годов. Возникнув сначала в виде отдельных очагов, коррупция охватила государственный организм и начала его «разъедать». Страна попала в порочный круг — коррумпированная часть развращает еще здоровую часть чиновничества быстрее, чем удается «вылечивать» пораженные участки. Зараза захватывает и слишком большую часть общества, так что продажность становится нравственной нормой. Коррупция превращается в самовоспроизводящуюся систему и вырабатывает механизмы, автоматически разрушающие те защитные силы, которые может собрать для борьбы с нею государство.

В ходе реформ все «институты коррупции» созрели настолько, что она уже задает образ жизни. Это — историческая ловушка. Она действует как насос, откачивающий ресурсы из России. Государство перестает выполнять функцию защиты ресурсов нации, а ведет их «активный транспорт» через разорванные границы. Коррумпированные политики и чиновники создают всемирную «серую зону» — преступный интернационал, где и принимаются решения по выгрызанию пространства нашей жизни. Государство становится корпорацией. Превращение его во «внешнего управляющего» скрыто от постороннего глаза, но многие косвенные признаки говорят, что масштабы его весьма и весьма велики.
Очевиден процесс и десоциализации российского государства — сокращения его социальных обязательств перед нацией, ухода из систем жизнеобеспечения всего населения в целом с возложением этих функций на «рынок». На деле это означает отстранение все новых и новых контингентов населения от основных социальных благ — рынок удовлетворяет не потребности граждан, а только платежеспособный спрос.

Более того, государство бросает на произвол судьбы все системы, которые жизненно важны для нации как целого, но в данный момент являются неконкурентоспособными на глобальном рынке. Примером служат сельское хозяйство и наука. Да и хозяйство в целом — оно оставлено на голодном энергетическом пайке, и при этом планируется резкое расширение экспорта энергоносителей. Так поступает только рыночная корпорация, но не национальное государство. При такой политике государства возникает прямая опасность сговора местной неолиберальной элиты с мировой финансовой верхушкой о совместной эксплуатации природных богатств России, интернационализации всех ресурсов планеты, об учреждении в этой сфере особой транснациональной корпорации (Кустарев).
Россия переживает неустойчивое равновесие. На высший эшелон ее власти правящие круги Запада действуют соблазнами и шантажом. Равновесие было бы сдвинуто в сторону национальных интересов, если бы «внизу» возникло понимание угроз, которые несет стране превращение государства в корпорацию. Это побудило бы и волю к тому, чтобы оказывать давление на власть, «возвращая» ее к принципам национального государства.

Мы коротко отметили те главные процессы в мире и в России, которые ведут к Новому мировому порядку, очертания которого начали вырабатываться в 1970-е годы Римским клубом, а в дальнейшем Трехсторонней комиссией, Бильдербергским клубом, фабриками мысли типа «Рэнд корпорейшн» и «Институт Санта Фе». Разработанные ими общие принципы были конкретизированы в работе МВФ, Всемирного банка, ВТО.

Первое — это перестройка массового сознания и мировоззрения посредством жесткого воздействия современных средств манипуляции всей духовной сферой человека с применением информационных и социокультурных технологий. Это — мировая информационно-психологическая война. В ходе ее было достигнуто разрушение культуры солидарности, широкое внедрение культа денег и социал-дарвинистских стереотипов в представлении о человеке и обществе. Способность больших масс населения к сопротивлению и самоорганизации была парализована.

Второе — мировая экономическая война, в которой применялись средства создания в национальных экономиках и социальной сфере хаоса и глубокого кризиса.
Третье — ослабление или разрушение национальных государств с перехватом их легитимности и компетенции транснациональными корпорациями и преступными синдикатами.

Все это ведет к концентрации контроля над финансовыми, военными и информационными ресурсами с образованием одной гиперимперии — США. Запад делегирует ей полномочия мирового жандарма, судьи и палача, насилие которого становится легитимным в глобальном масштабе.
Таким образом, на «выходе» этого проекта должно было возникнуть мироустройство по типу «неоантичности». Новый языческий Рим с его центурионами и легионами следил бы за порядком в огромном глобальном ГУЛАГе, где трудился бы «внешний пролетариат», обеспечивающий средствами жизни и комфорта интернациональную расу неокочевников — господствующего глобального меньшинства, не привязанного ни к какой территории или национальной культуре.

Мы не должны прятать голову в песок, речь идет о наступлении «цивилизации каннибалов». Хаос свободы, к которому в открытую зовет Аттали, это хаос для людей и свобода для людоедов. Приспособиться к такому хаосу могут только преступный мир и сплоченная криминализованная бюрократия. А люди, если хотят остаться людьми, а не рабочим скотом в загоне, должны организоваться для сопротивления этой орде кочевников. И тут уж каждый должен сделать личный выбор, дезертиры будут уничтожаться по обе линии фронта.

С. Батчиков

http://www.apn.ru/publications/article18608.htm