Печать: Сталин и приключения Незнайки

"Дураки бывают разные. Нет, попрошу не вставать с места, пока вас не вызвали" (О. Генри, «Клад») .

ВВЕДЕНИЕ

Приближается очередная годовщина - 60 летие знаменитой Августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Отношение к этой сессии до сих пор раскалывает научное сообщество России. Не более, чем 2 года назад я написал в своей статье, которую выложил на форуме С.Г.Кара-Мурзы, следующую фразу. " Особо большой урон совесткой генетике нанесла августовская сессия ВАСХНИЛ". Прошло два года и теперь мне стыдно за эту фразу. Продолжая без эмоций раскрывать тему сталинского социализма, я попытаюсь проанализировать факт, который обычно ставится в вину Сталину, - административные "репрессии" в науке в виде послевоенных научных сессий и связанных с ними событий. И вот, прожив эти два года, я спросил себя, Сигизмунд, а что же случилось, почему тебе стало стыдно? В данной статье я попробую рассмотреть, а были ли эти репрессии, историю, логику и причины административных репрессии против ученых, имевших иную научную точку зрения, другую модель реальности, чем та, которая навязывась официальными догматиками от марксизма. В данной статье речь пойдет о "деле КР" и о сталинских "гонениях" на языкознание. О других, так называемых сталинских репресиях в среде ученых, пойдет речь в последующих статьях.

1. ДЕЛО КР [1]

Во мифах о репрессиях в советской науке часто речь идет о так называемом "деле КР" (Клюевой и Роскина), с которого начались суды чести. Это достаточно банальная история радута до уровня преступления сталинского режима. А дело было проще простого. Член-корреспондент АМН Н.Г.Клюева и ее муж, проф. Г.И.Роскин проводили исследования по разработке препаратов против рака. Академический секретарь В.В.Парин вполне официально передал американским медикам рукопись книги Клюевой и Роскина и несколько образцов их противоопухолевого препарата. Без разрешения правительства книга была опубликована на Западе. По этому поводу было подготовлено закрытое письмо ЦК ВКПб "О деле профессоров Клюевой и Роскина". Оно было изготовлено в количестве 9500 экземпляров и разослано по всем властным этажам партгосаппарата СССР с повелением немедленной читки, обсуждения на партсобраниях и отсылки наверх подробного отчета. Н.Г.Клюева и проф. Г.И.Роскин были преданы суду чести. Академик-секретарь АМН В. В. Парин быларестован. Уже в 1959 году ЦК партии снял с них все политические обвинения [2]."Вот и все, что было", - как поется в песне.

Но и зесь находятся любители выкапывать мифические преступления Сталина. Это В. Д. Есаков, Е. С. Левина, написавшие книгу "Дело КР. Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма" [3]. Вроде бы исследование Есакова и Левиной [4] основано на множестве документов. В нем нет разоблачительного пафоса, который стал уже обременителен, ибо невольно связан с односторонностью и упрощениями. И тем не менее авторы пришли к выводу, что "из всех идеологических акций второй половины 40-х - начала 50-х годов именно "дело КР" является центральным для понимания идеологии послевоенного сталинизма" [5]

Дело профессоров Клюевой и Роскина ("дело КР"), как доказывают авторы, было ключевым событием в резком переходе страны к режиму "холодной войны", к всеохватной секретности, к самоизоляции и нарочитому самовозвеличиванию. Суды чести, по словам авторов книги, явились актом "советской инквизиции" [6].

Южно-американские кровососущие клопы рода триатома переносят болезнетворный для человека микроорганизм - трипаносому. В 1931 году Роскин открыл, что одноклеточный жгутиконосный микроорганизм, простейшее Trypanosoma cruzi (а также экстракт из ее клеток) тормозит развитие широкого спектра опухолей у животных. Открытие хорошо совпадало с удивительными наблюдениями эпидемиологов, что рак (в его разных воплощениях) у многих людей спонтанно исчезал, если они одновременно переболевали трипаносомиазом. После болезни они оставались как бы иммунны к раку. В итоге, заболеваемость раком в несколько раз меньше в тех районах Южной Америки, где распространена болезнь Чагаса, вызываемая этим паразитом. Роскин установил, что не только трипаносома, но и препарат из нее будто бы обладают противораковым действием. Поэтому изыскания Роскина и Клюевой, начиная с 1947 года, стали проводиться в строгой секретности [7].

Скорее всего никакой эффективности у препарата не было. Так, хирург-онколог Н. Н. Блохин (первый директор Российского онкоцентра и затем президент АМН) в своих воспоминаниях тоже безапелляционно пишет о "несостоятельности препарата "КР"", упоминая работы Роскина и Клюевой в когорте лжеучений Лысенко. Применение трипаносомных препаратов оказалось в 1970-е годы свернуто и во Франции, и в СССР [8].

Иосиф Григорьевич Роскин (1892-1964) был специалистом в области цитологии и протозоологии, одним из основателей Всероссийского общества протозоологов. Он относился к известной московской школе зоологов Н. К. Кольцова. Будучи прекрасным лектором и исследователем, Роскин с 1930 года заведовал кафедрой гистологии в МГУ и создал там лабораторию биологии раковой клетки [9].

Микробиолог Ниной Георгиевной Клюевой (1898-1971), в 1921 году окончила Мединститут в Ростове-на-Дону (создан на базе медфакультета Варшавского университета) и уже в 1930-е годы стала опытнейшим инфекционистом, заведуя сектором в Институте эпидемиологии и микробиологии Академии медицинских наук. В конце 1945 года Клюеву избрали в созданную незадолго до того Академию медицинских наук. В 1939 году она стала женой Роскина.

Еще в 1930-е годы Роскин опубликовал серию статей, в том числе в разных иностранных журналах, о своих наблюдениях и идее использовать антагонизм "трипаносомная инфекция - рак" для целей биотерапии опухолей. Клюева загорелась идеей Роскина. Препарат из трипаносом был назван "круцин", или "КР" (инициалы фамилий авторов) [10].

В начале марта 1946 года Клюева и Роскин подготовили данные своих изысканий в виде рукописи будущей книги. 13 марта 1946 года Клюева делает проблемный доклад на президиуме АМН. Доклад был одобрен и принято решение поддержать исследования и создать лабораторию с опытной клиникой [11].

Почему же и как Роскин и Клюева, их препарат и книга попали в историю с судами чести? А дело было так. Под влиянием рекламирования круцина в США просьбы о его присылке посыпались и в американское посольство, и непосредственно самим авторам. Между тем во всех публикациях говорилось лишь о начале клинических испытаний, о том, что круцин нарабатывается пока в недостаточном количестве и применяется в жидкой, неустойчивой и нестабильной, а значит, и капризной по своему действию форме. И тут новый посол США У. Смит проявил необычную для его ранга инициативу и решил лично встретиться с авторами открытия. Их встреча с полным согласованием по всем каналам власти состоялась 20 июня 1946 года в дирекции Института эпидемиологии (в присутствии директора и, конечно, доверенного у "органов" лица). Посол предложил сотрудничество и любую техническую помощь из США. Минздрав в принципе согласился и подготовил соответствующий проект [12].

4 октября 1946 года академик-секретарь АМН В. В. Парин во главе делегации медиков, куда входят и крупные советские онкологи, летит в США. Там он принимает участие в специальной сессии ООН о международном сотрудничестве, где доклад делает Молотов. Парин, посоветовавшись с Молотовым, передает 26 ноября 1946 года в Американо-русское медицинское общество уже принятую к печати в СССР рукопись книги Роскина и Клюевой и образец круцина (который к этому времени давно утратил свою активность). И дело не в том, что препарат оказался неэффективным, а в том, что это было сделано с нарушениями законов СССР. Я не хочу сказать, что законы были правильными, но они были.... Видимо, это стало основанием для критики Сталиным Молотова и охлаждением к последнему [13].

Клюева, подстегиваемая успехом и растущей популярностью, стремилась к большему. Она пишет два обращения на имя Жданова с уверениями о громадном значении работы. Мудрый профессор Роскин предчувствовал опасность чрезмерной активности и напоминал: "Не буди лихо, пока оно тихо". Если бы Клюева была просто его соавтором, он, возможно, и удержал бы ее. Но она была еще и женой и настояла на своем. Письма Жданову идут за двумя подписями. Оба письма возымели действие! После первого - в апреле 1946 года (нашлось надежное номенклатурное лицо для передачи письма) из ЦК была быстро спущена позитивная резолюция - "поддержать и доложить" [14].

Выделяется площадь, штат лаборатории обещано расширить до 55 человек. Казалось бы, о чем еще мечтать? Однако в честолюбивые планы Клюевой входило не только организовать наработку и анализ препарата. Она хотела держать под своим контролем весь процесс и самостоятельно вести клинические испытания: иметь небольшую клинику (не будучи врачом-онкологом). И это тоже удалось. Но, как в сказке о рыбаке и рыбке, показалось мало. К ноябрю 1946 года штат номинально увеличился до 99 человек. С ростом штата, естественно, росли и технические трудности, и неурядицы (это обычно). В неистовом нетерпении Клюева пишет новое письмо Жданову. Тон письма авторов весьма требователен: "Мы работаем в условиях постыдной нищеты". А разве их коллеги в то время работали в условиях "бесстыдной роскоши"?[15].

Уже 21 ноября Жданов принял в Кремле Роскина и Клюеву. Через 4 дня они опять были вызваны Ждановым в Кремль, куда в те же часы приглашены лица из высшего эшелона: Ворошилов, Деканозов, Мехлис, прокурор СССР Горшенин, замминистры и даже люди из Министерства кинематографии! На уровне Совмина подготавливается решение о поддержке работ по круцину. Уже 7 декабря проект был представлен зампреду Совмина Берии. 23 декабря 1946 года Сталин подписывает Постановление "О меро-приятиях по оказанию помощи лаборатории экспериментальной терапии профессора Н. Г. Клюевой". Постановление было секретным и опубликованию не подлежало [16].

Вот как действовал Сталин, когда был убежден, что впереди будущее открытие.

Несмотря на обстановку секретности, в январе 1947 года Клюева и Роскин приглащают Смита в секретный институт. В бумагах Жданова авторы обнаружили запись: "Я думаю, что Смита не надо было пускать в Институт". Возникает цепочка фактов, похожих на предательство. Интерес посла - демарш американской разведки, приглашение к сотрудничеству - подкуп, передача машинописи уже сданной в печать книги коллегам в США - низкопоклонство перед иностранцами и разглашение государственной тайны [17]. Сталин не хочет раскручивать дело через госбезопасность и решает ограничиться судами чести. Все-таки круцин может стать открытием.

Жданов лично начал следствие, вызывая на допрос в Кремль Клюеву, Парина, министров и их замов. При этом он ведет беседу-допрос, а протоколы немедленно направляются через Поскребышева Сталину. У всех вызванных были взяты письменные объяснения о процессе передачи книги и образца круцина в США. Наконец, 17 февраля 1947 года Клюева и Роскин вызываются в Кремль на заседание Политбюро, которое вел сам Сталин. По записанному рассказу Роскина, Сталин в конце заседания показал находящуюся в его руке книгу "Биотерапия злокачественных опухолей" (напечатана ограниченным тиражом) со сделанными на полях многими замечаниями и изрек: "Бесценный труд!" Видимо, книга произвела на него впечатление [18].

В тот же день поздно вечером в кабинете Сталина, как установили историки, собралась верхушка: Молотов, Жданов, Берия, Микоян, Маленков, Вознесенский и Каганович. Был решен вопрос об аресте Парина, смене руководства Минздрава и суде чести над обласканными властью биологами. 25 марта 1947 года Жданов представляет Сталину проект постановления о "судах чести", через три дня проект утверждается Политбюро. Сценарий суда таков: составляется проект обращения из парткома в суд, назначенные начальством члены суда ведут допрос обвиняемых. Потом происходит суд с назначенным общественным обвинителем. Затем обвиняемым дают последнее слово. После этого выступает общественный обвинитель [19].

Был назначен новый министр здравоохранения И. Е. Смирнов. Он был приглашен на встречу со Сталиным в Большой театр, где в тот вечер шла опера "Князь Игорь". В антракте Сталин разъяснил министру "главную особенность" задуманного им сценария суда чести: нет необходимости в адвокатах и последнем слове обвиняемых после речи общественного обвинителя [20].

13 мая 1947 года Сталин вызывает в Кремль писателей Фадеева, Горбатова и Симонова. Симонов в 1988 году опубликовал свои воспоминания по сделанным сразу дневниковым записям ("...Я записывал то, что считал себя вправе записывать, и старался как можно крепче сохранить в памяти то, что считал себя не вправе записывать"). Сталин говорит о "нашем советском патриотизма", чтобы не было "преклонения перед иностранцами... В эту точку надо долбить много лет, лет десять надо эту тему вдалбливать".

Суд чести продолжался три дня - с 5 по 7 июня 1947 года Ч в зале заседаний Совета министров, где собрался, как пишут авторы, весь ареопаг советской медицины - 1500 человек. В концовку обвинительной речи Жданов вставил ключевые слова: значение этого дела - предупреждать "каждого советского патриота быть постоянно бдительным, не тушить ни на минуту своей ненависти к враждебной буржуазной идеологии". Вот несколько фраз из заключительной речи общественного обвинителя профессора Военно-медицинской академии П. А. Куприянова: "...своими действиями они способствовали рассекречиванию препарата КР и передаче его американцам, чем было поставлено под удар советское первенство в этом открытии и нанесен серьезный ущерб советскому государству" [21].

На суде Роскин согласился считать личной ошибкой согласие на передачу рукописи. В решении суда сказано,что профессора Клюева и Роскин "не проявили себя как советские граждане и продолжали быть неправдивыми". Им объявлен "общественный выговор" [22].

При центральных министерствах и ведомствах в 1947 году было создано 82 суда чести. Лишь часть из них провели заседания. Так, Лысенко настоял, чтобы в ноябре 1947 года провели суд чести над генетиком Р. Жебраком за его статью в "Science" в 1944 году и за низкопоклонство перед буржуазной наукой [23].

Итак,факты убедительно показывают, что Сталин очень хорошо относился к ученым и их всемерно поддрживал, если их результаты были обещающими. Он немедленно решал все их запросы. Но он не терпел предательства. А ведь по сути дела именно так и поступили, с точки зрения тогдашней обстановки холодной войны, Клюева и Роскин. Поэтому опять наскоки на Сталина с обвинениями в тиранизме и репресиях против ученых оказываются пустым выхлопом. Наоборот, он всегда старался сделать так, чтобы оградить ученых от репрессий, о чем свидетельствует введение им судов чести вместо того, чтобы отдать Роскина и Клюеву под суд.

2. СТАЛИН И ЯЗЫКОЗНАНИЕ [24]

Наряду с генетикой, биологией, физиологией, кибернетикой и физиологией еще одной наукой, объяленной пострадавшей от "тирана" Сталина, считается лингвистика или по русски языкознание. Сталин именно так ее и называл. В "Литературной газете" (№ 5 за 1992 г.) появилась статья, написанная совместно писательницей и ученым - Наталией Ильиной и доктором филологических наук Л. Л. Касаткиным. Авторитетные авторы привели убедительные свидетельства, что вмешательство Сталина в языкознание не только не было губительным для этой науки, но даже сыграло положительную роль. Но на другой полосе того же номера газеты автор, далекий от лингвистики, заявлял, что после появления статьи "отца народов" "началась ликвидация всего классического языкознания". Такой вот "рекорд плюрализма" поставила "Литературка"! [25]

Представление, что Сталин принес вред науке о языке, держится стойко. В 2000 г. в передаче "Династия Орбели" на телеканале "Культура" было сказано: "...появилась печально знаменитая статья Сталина". В 2002 г. на том же канале в передаче "Тем временем" напомнили, что незадолго до смерти Сталин взялся за языкознание. Прозвучала фраза: "Лингвисты до сих пор вспоминают об этом с содроганием". В публицистических статьях последних десятилетий не раз проводилась мысль, что Сталин "ошельмовал" великого ученого - Н. Я. Марра [26].

В "Московской правде" от 23.03.91 была напечатана статья к столетию С. И. Вавилова. Вот как представляет себе ее автор положение языкознания среди других наук в годы президентства ученого: "Это было время, когда громились генетика и кибернетика, удушались психология и квантовая механика, когда небезопасно было упоминать о теории относительности, а в языкознании равнялись на "труды" отца народов". Чтобы по достоинству оценить "осведомленность" автора в данном вопросе, надо учесть, что С. И. Вавилов был президентов АН СССР с 1945-го по 1951 год, а труд "отца народов" появился в 1950-м [27].

В 1950 г. прошли одна за другой две дискуссии - по вопросам языкознания и по вопросам физиологии. В первой Сталин сам принял участие. Возьмем дискуссию о положении в языкознании в 1950 г. Впервые после многих десятилетий советской власти, в сущности, с конца 20-х годов первоначально на равных на страницах советской печати, ее главного органа «Правды» встретились и вступили в свободную, как было сразу впервые заявлено в самом ее начале, дискуссию два научных течения. Им была предоставлена возможность изложить аргументы в защиту своей точки зрения. И только в завершение дискуссии выступил как непререкаемый судья.

Но вот что интересно. Сталин вступился не за то течение, которое обосновывало свою правоту с классовой точки зрения, как это ранее было принято во всех дискуссиях в СССР по общественным наукам, когда они были, а как раз наоборот - выступил в качестве сторонника бесклассовой точки зрения на происхождение и развитие языка. Сторонников Н.Я.Марра он упрекал в насаждении своей монополии в языкознании, подавлении других концепций - традиционном ранее образе научной жизни в самых разных областях науки, не только общественной. Именно в этой связи он осудил «аракчеевский дух» в науке и заявил о том, что наука не может развиваться без борьбы мнений и дискуссий.

Сталин разоблачал абсурдное положение о языке как надстройке над базисом. Было "реабилитировано" сравнительно-историческое языкознание, и многие крупные ученые, подвергавшиеся нападкам за непризнание «нового учения о языке», вздохнули свободно. Назову такие известнейшие имена, как академик В. В. Виноградов, член-корреспондент Р. И. Аванесов и профессор А. А. Реформатский [28].

Марристы, осужденные Сталиным, в большинстве своем, видимо, вынуждены были покаяться и признать свои ошибки, но не подверглись репрессиям ни в физическом смысле, ни в административном. Их руководители, такие как академик Мещанинов, утратили руководящие административные позиции, но не возможность работать в науке.

Как обычно хотели как лучше, а получилось как всегда.

Соображения Сталина о языке и его отношении к мышлению немедленно были объявлены ретивыми администраторами гениальным сталинским учением о языке, ставшим предметом диссертаций и даже специальных курсов на филологических факультетах. На пропаганде этого «учения» некоторые ученые, притом даже выдающиеся, но бывшие в прошлом в опале (в частности, В.В.Виноградов), сделали головокружительную карьеру [29].

Вместе с тем, наряду со здравыми суждениями (не требующими, однако, специальных лингвистических знаний) Сталин высказал озадачившие языковедов положения, в частности о том, что русский литературный язык сложился на основе курско-орловского диалекта. Никто не решался вступать с ним в спор по этому несовместимому с историческими фактами соображению. Более того, некоторые филологи принялись за диссертации, с тем, чтобы доказать, вопреки реальной истории языка, правоту «корифея всех наук». Он взялся также судить о языке и мышлении глухонемых, считая его родственным мышлению животных. Это вызвало жалобные письма со стороны глухонемых, заверявших, что они сознательные строители социализма, что их мышление ничем не отличается от мышления других членов КПСС. Кроме того Сталин в своем труде "Марксизм и языкознание" утверждал, что мышление без языка не сушествует, противореча концепции Выготского о предъязыковом мышлении [30].

Несмотря на некоторые ошибки в сталинской работе, дискуссия по языкознанию принесла огромную пользу. Дело в том, что со второй половины 30-х гг. и с особой силой - в конце 40-х в лингвистике свирепствовала своя "монополия на истину" - "новое учение о языке" академика Марра. Сам он, умерший в 1934 г., не застал разгара разрушительного действия на лингвистическую науку своих идеологических заклинаний. Как это ни парадоксально, вмешательство Сталина в языкознание, завершившее так называемую "свободную дискуссию", развернувшуюся в 1950 г. на страницах "Правды", принесло этой науке больше положительного, чем отрицательного. Оно нанесло сокрушительный удар по марризму и по тому, что Сталин назвал "аракчеевским режимом в языкознании" [31].

Профессор А. А. Реформатский [32] вспоминает о том периоде так: «40-е годы были для лингвистики трудными: первая половина - война, прекращение печатания и прочие тягости, а вторая - бешеный рецидив марризма и создание «аракчеевского режима», и только после «дискуссии» в «Правде» в 1950 г. возникли благоприятные условия и возможности не только «писать в стол», но и печатать…»

Итак, простенькая схемка: Сталин плохой, он ниспроверг Марра, значит Марр - великий ученый, которого надо «реабилитировать», как сейчас говорят не катит [33]. Опять, как и в случае с генетикой и физиологией Сталин выступил против монополизма в науке и выступление Сталкина помогло языкознанию оправиться от монополизма.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чем больше я вгрызаюсь в литературу, посвященную так называемым Сталинским репрессиям ученых после войны, тем больше мне эта ситуация напоминает случай из сказки Н.Носова Приключения Незнайки, когда Незнайка решил научиться рисовать. Напомню кратко сюжет той истории. Незнайка пришел к художнику Тюбику и решил научиться рисовать. Однако он не захотел долго корпеть над техникой рисования, а решил срщазу взять была за рога и стал рисовать портреты своих друзей. Утром друзья пришли смотреть результаты художественного творчества Незнайки и им портреты все очень понравились, все, кроме своего. Они долго смеялись около каждого, но когда видели свой портрет, то говорили, что он плохой и просили Незнайку его снять. Сходная ситуация и в истории со сталинскими репрессиями ученых. Каждый из обвинителей убежден, что Сталин тиран, но когда критик начинает описывать как Сталин репресировал ученых в известной ему области оказывается, что Сталин не мешал, а, наоборот, помогал ученым избежать монополизма. Уж как М. Голубовский описывает ужасы сталинизма, которым подверглись Клюева и Роскин, а на деле оказывается что Сталин в течение недели создал им в нишем СССР все условия для плодотворной работы. Как ни старался неизвестный автор оплевать Сталина, который будто бы в других отраслях науки все испортил, а вот оказывается в языкознании вмешательство Сталина оказалось полезным. А так называемый разгром кибернетики был не более, чем склокой философов-марксистов по поводу неправильно понятого значения термина кибернетика (смотри статью [34]). Смотришь обстоятельства дела с так называемой Павловской сессией по физиологии (об этом в следующей статье) и видишь, что ее резултатом стала ликвидация монополизма академика Орбели, который занимал аж 20 (!!!) административных должностей. И так везде...

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Написано как реферат статьи: Голубовский М. 2003. Биотерапия рака, "дело КР" и сталинизм. Звезда. N6. http://magazines.russ.ru/zvezda/2003/6/golub.html

2. Юсупов Р.М. 2006. Наука и национальная безопасность. СПб. Наука. С. 167.

3-5. В. Д. Есаков В.Д. и Левина Е.С. 2002. Дело КР. Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма. М. РАН.

6-19. Голубовский М. 2003. Биотерапия рака, "дело КР" и сталинизм. Звезда. N6. http://magazines.russ.ru/zvezda/2003/6/golub.html

20. В. Д. Есаков В.Д. и Левина Е.С. 2002. Дело КР. Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма. М. РАН. С. 204.

21-23. Голубовский М. 2003. Биотерапия рака, "дело КР" и сталинизм. Звезда. N6. http://magazines.russ.ru/zvezda/2003/6/golub.html

24-28. Реферат статьи: Мой вклад в "Советскую Википедию" http://bey.livejournal.com/309618.html

29. Ярошевский М.Г. 1991. Сталинизм и судьбы советской науки. В кн.: Репрессированная наука. Л. Наука. С. 6-33. http://russcience.euro.ru/papers/yar91os.htm

30. Graham L. R. 1993. Science in Russia and the Soviet Union. Cambridge. Cambridge University Press. P. 107.

31. Мой вклад в "Советскую Википедию" http://bey.livejournal.com/309618.html

32. Реформатский А.А. 1970. Из истории отечественной фонологии. М.

33. Мой вклад в "Советскую Википедию" http://bey.livejournal.com/309618.html

34. Трубицын А. 2006. Сталин и кибернетика. http://cprf.tomsk.ru/2006/08/16/stalin_i_kibernetika_.html

16-07-2008 12