ВОЯКА, КОТОРЫЙ НЕ ДОЛЕТЕЛ

Песня о бравом истребителе, простреленном насквозь и вернувшемся на базу «на честном слове и на одном крыле», должно быть, вдохновляла правящую администрацию Белого Дома, где рассчитывали, что самые крупные финансовые неприятности, уже явно неизбежные после падения ипотечного рынка и серии последовавших банкротств, разразятся не до, а после 4 ноября 2008 года, когда в Соединенных Штатах решится вопрос о власти. Однако гроздь финансовых пузырей, опасно качавшаяся геополитическими ветрами, не подчинилась заклинаниям и начала лопаться, причем каждый хлопок, поднимая дополнительную воздушную волну общественной паники, только повышал риск разрывов на соседних ответвлениях.

Нельзя сказать, чтобы сентябрьская канонада воспринималась главными политическими соперниками правящих республиканцев как развеселая музыка. «Победа на фоне экономической слабости ни для кого не окажется сладкой», – уместно предупреждает экономический обозреватель BBC Грег Вуд. И тем не менее, команде Барака Обамы в тактическом смысле, несомненно, крупно повезло. Уничтожающие обвинения в адрес администрации Джорджа Буша пополнились новыми и неотразимыми аргументами. Кто выпустил из рук финансовое управление? Буш. Кто испортил отношения с Европой? Тот же Буш. Кто потратил несчетные средства налогоплательщиков на военную кампанию, начатую, как теперь всем известно, по надуманному поводу? Опять же Буш.

В отличие от демократического кандидата из Чикаго, еще в начале лета построившего свою риторику на критике финансовых тузов, Джон Маккейн никак не мог извлечь чистой политической выгоды из новой кризисной волны, и отнюдь не только в силу принадлежности к правящей партии и прилюдно полученного благословения от Буша, но и в силу репутации человека «восточного побережья» даже в своих партийных рядах. Во всяком случае, одновременный уход с предвыборной дистанции бывшего и действующего мэров Нью-Йорка в пользу 72-летнего ветерана армии и Сената весной этого года объясняли именно консенсусом на Уолл-Стрит, и инвективы Маккейна в адрес главной финансовой улицы американского континента звучали, прямо скажем, не слишком убедительно.

Когда с накатанной темы борьбы с мировым терроризмом волей-неволей пришлось сойти и Саре Пэйлин, подобранной в начале сентября именно в расчете на внешнеполитическую направленность пропагандистской кампании республиканцев, бывшая первая красавица Аляски не смогла помочь патрону-пенсионеру. На ее утверждения о том, что Маккейн был «одним из тех, кто предупреждал» о грозящем кризисе, тертый калач Джо Байден немедленно ответил заранее заготовленной серией цитат из речей Маккейна прямо противоположного содержания, датируя их с точностью до часа. И несмотря на то, что яростная Сара выглядела на этот раз более подкованной, чем во время предыдущих публичных дискуссий (подозревали, что ей срочно прикомандировали более компетентного спичрайтера), неяркий Байден, хоть и с несущественным перевесом, получил больше баллов у телеаудитории, закрепив успех демократов после того, как юношеская энергия Обамы преодолела в эфире старческое брюзжание Маккейна.

Уже в конце сентября корреспонденты британских газет, отслеживающие по своему обыкновению не только публичный аспект кампании, но и настроение избирателей в ключевых штатах, констатировали растущий перевес Обамы в большинстве «неопределившихся штатов» (swing states). Впрочем, данные опросов за месяц до выборов не всегда надежны. Так, специалисты «Гэллап» напоминали о так называемом «эффекте Брэдли»: в 1982 году перед выборами губернатора Калифорнии опросы сулили победу афроамериканцу Тому Брэдли, выдвиженцу демократов, однако итоги оказались совершенно другими: как выяснилось, жители «цивилизованного» и в то же время консервативного штата проявили неискренность в ответах на вопросы социологов, опасаясь быть уличенными в расовых предрассудках, но в силу тех же предрассудков отвергли цветного кандидата.

Однако в конце прошлой недели в интонациях лондонских наблюдателей уже звучала твердая уверенность в триумфе Обамы, причем с убедительным счетом. Своим очевидным перевесом демократический кандидат обязан не только объективным, но и субъективным обстоятельствам: внесение в Палату представителей президентского антикризисного законопроекта стало большой проблемой для его соперника.

ПЛАЧУЩИЙ КОНСЕРВАТОР

Несмотря на то, что законопроект о выделении беспрецедентной в истории США 700-миллиардной суммы для поддержки частного банковского сектора исходил от администрации Джорджа Буша, наиболее активными сторонниками его утверждения были демократы. Больше всех демонстрировал стремление поддержать Белый Дом глава сенатского комитета по финансовым услугам Барни Фрэнк. Республиканское меньшинство Сената и Конгресса оказалось в сложном положении: с одной стороны, представителям правящей партии было бы к лицу поддержать инициативу Федерального резерва, с другой, республиканские конгрессмены возмущались тем, что государство намерено потратить средства налогоплательщиков «на выручку как раз тех банкиров, излишества которых и привели к катастрофической ситуации в экономике».

Впрочем, степень катастрофичности ситуации, по мнению колумниста The Washington Post Бена Першинга, не осознавалась конгрессменами как серьезная. По оценке обозревателя, присутствовавшего на заседании Конгресса 29 сентября, инициатива Федерального резерва, «социалистическая» по своей сути, шла совершенно вразрез с идеологией консерваторов. При этом конгрессмены-республиканцы, в особенности те, которым предстояли скорые перевыборы в штатах, были свято убеждены в том, что их избиратель рассуждает точно так же.

В итоге республиканцы попытались выдвинуть альтернативный законопроект, а когда он не был поддержан, почти в полном составе проголосовали против пакета Федерального резерва. После того как большинство, вопреки расчетам Белого Дома, не поддержало законопроект, с американского фондового рынка за два часа было «сметено» 1,2 трлн долларов. И те же конгрессмены, догадываясь о масштабе своей ответственности, начали публично оправдываться. Подобные зигзаги в канун выборов для партийной репутации отнюдь не благоприятны, сколь бы ни была велика цена вопроса.

По свидетельству корреспондента The Times Тима Рида, глава республиканского меньшинства в Палате представителей Джон Бинер, как раз и продвигавший альтернативный законопроект, теперь говорил о необходимости «действовать в интересах граждан: ведь это их сбережения, их рабочие места». При этом Бинер «еле сдерживал слезы», что для американского парламентария, в отличие от японского, более чем нехарактерно.

Плакать было о чем. Вскоре после неудачного голосования Госдеп, явно с целью воздействия на депутатов, опубликовал данные о динамике безработицы: за истекший месяц, как выяснилось, работу потеряли 159 тысяч американцев, а еще 337 тысяч не по собственной воле перешли с full time на part time.

Но повод для слез был и в области чистой политики. Когда 3 октября при повторном голосовании законопроект был-таки принят, выяснилось, что множество менее чувствительных депутатов, чем Бинер, использовали ситуацию для того, чтобы вкупе с госпакетом Федерального резерва «выбить» для конкретных фирм и частных лиц налоговые поблажки. И Белый Дом пошел им навстречу, хотя лоббизм авторов отдельных поправок напоминал откровенное вымогательство.

Вряд ли случайно еще за две недели до этого эпизода уровень доверия к депутатам-республиканцам, по данным опросов «Гэллап», был на 6% ниже уровня популярности их выдвиженца Маккейна.

Безответственность республиканцев оценили даже в Калифорнии, где выдвинутый ими губернатор Арнольд Шварценеггер давно бил тревогу и даже выпрашивал у Белого Дома отдельный 7-миллиардный пакет финансовой поддержки для своего штата.

«Этот закон было необходимо принять, но это позорище, это стыд и срам», – пытается выкрутиться Маккейн, зажатый с трех сторон политической необходимостью, идеологическими канонами и малодушным поведением однопартийцев. «Позор в том, что необходимость его принимать вообще возникла...»

«ТАРАКАНЫ В ЯДЕРНУЮ ЗИМУ»

Падение индекса Доу-Джонса 29 сентября на 778 пунктов (рекордное за всю его 112-летнюю историю, а в процентном отношении – самое крупное с момента краха рынка в 1987 году), отозвавшееся на всех мировых рынках и сопровождавшееся паникой инвесторов и потребителей, наконец отрезвило американское большинство, равно как и британское: как и следовало ожидать, больнее всего в Европе фондовый крах сказался в Англии. «Капиталисты, конечно, должны платить за свои ошибки, но сейчас мы все катимся в преисподнюю», – кратко выразил суть этого озарения читатель лондонской The Times. По выражению экономического обозревателя газеты Мартина Уоллера, «стало понятно, что взять под узды летящую в пропасть финансовую систему – проблема, которая касается нас всех, а не только кучки шикарно оплачиваемых плутократов с Уолл-Стрит».

Накануне повторного голосования в Капитолии к срочному принятию мер призвали и лидеры ведущих стран Европы. «Злорадство» банкиров из центральноевропейских стран по отношению к «англосаксам», как пишет Уоллер, пошатнулось после того, как в Бельгии правительству пришлось спасать Fortis и Dexia, в Германии – фонд Hypo Real Estate, в Италии – Unicredit, а в Ирландии и Греции – выпустить пакет государственных гарантий сбережений во всех банках.

Топ-менеджеры рухнувших банков не только не подверглись персональному остракизму, как бы рядовые граждане ни хотели «увидеть их рядом с собой в очереди за благотворительным супом». Бывший глава Merrill Lynch Джон Тейн, к примеру, возглавил правление Bank of America – по мнению Мартина Уоллера, одного из немногих банков, который сможет выжить без потрясений.

Между тем, экономическая статистика неумолимо свидетельствовала о том, что финансовый оползень потащил за собой вниз реальную экономику. Треть рабочих мест в сентябре потеряли рабочие обрабатывающей промышленности, еще по 35 тысяч кризис вымел из отраслей строительства и сетевой торговли. Та же бесстрастная статистика, впрочем, свидетельствовала о расширении штата государственных служащих на 9 тысяч человек.

Относительное благополучие чиновничества особенно сильно раздражает англичан, где авторитет премьер-министра Гордона Брауна падает еще стремительнее, чем рейтинг Буша. «600 тысяч чиновников Брауна выживут, как тараканы в ядерную зиму», – язвительно предрекает Уоллер.

Следует отдать должное британским экономическим обозревателям: в отличие от американских коллег, они признают, что англо-саксонская банковская модель проиграла центральноевропейской. «Большинство европейских финансовых институтов остаются на плаву по той причине, что не следовали нашему примеру и придерживались старомодной формы банкинга: более локальной, более персональной и более ответственной, – горько заключает аналитик The Independent Мэри Дежевски. – Если наш британский банк являл собою цепочку потерянных писем, спутанных полномочий, обманных сберегательных процентов и липовых финансовых продуктов, то банкинг во Франции означал прямую телефонную связь с локальным менеджером, электронное письмо при необходимости и строгое предупреждение и штраф в случае, если обнаруживалось несоответствие на один сантим. Но мы порицали континентальную Европу, мы требовали учиться у нас, и вместе с якобы передовыми методами перенимать у нас разнузданную преступность, удорожание образования и внутрибольничные инфекции...»

К описанным социальным бедам, заметным еще в предкризисный период, теперь прибавляются новые. Из средних английских городов идут сообщения о банкротстве элитных торговых сетей, ибо население, что типично для кризисных времен, предпочитает не тратить средства на товары массового потребления, а при необходимости делать покупки в более дешевых магазинах – не у «Маркса и Спенсера», а в «Альди» или «Лидл».

Кризис сбыта грозит новыми увольнениями. «Образуется спираль, по которой экономика катится все дальше вниз, – заключает Уоллер. – Перед нами лежит перспектива грустного, оборванного мира, наподобие 50-х годов, когда предметы роскоши были просто недоступны, и даже обычную лестницу для частного дома было не купить». Любопытен отзыв одного из читателей газеты из провинциального Флинтшира: «Я вырос в 50-е годы. Если мы хотим спасти мир, нам нужно вернуться в те времена, когда люди были счастливы тем, что у них было, и не нуждались в кредитах».

СОЮЗНИКИ НА ПЕРЕПУТЬЕ

На экстренном заседании лидеров четырех стран «восьмерки» в Париже как раз и шла речь о возвращении к послевоенным принципам мировой экономики, закрепленным в Бреттон-Вудском соглашении. Однако первые лица нынешней Европы то ли скроены не из того материала, что их славные предшественники, то ли обременены чрезмерным количеством условностей, предрассудков, взаимных обид и вкупе с ними – целым возом обязательств по отношению к принятым на свою голову новым членам. Руководство Европарламента настаивает на принятии общеевропейского решения всем ЕС-овским кагалом, что нереально, исходя из всего последнего опыта европейских саммитов.

До истечения председательства в Евросоюзе Николя Саркози – единственного политика с несомненным общеевропейским авторитетом – остается всего три месяца. Возможно, по этой причине столь настойчиво отклоняет предложение французов о создании единого европейского чрезвычайного фонда Германия. А Гордон Браун, напротив, наиболее заинтересованный в этом начинании, возвращается в Лондон ни с чем: ему не помогла и срочная перетряска британского правительства. Читатель The Times из Гамбурга, подписавшийся выразительным псевдонимом «Кайзер», обращается к Брауну: «Прошу вас, не надо выручать нашу страну. Мы не хотим попасть из огня в полымя...»

Принцип «всяк спасайся сам», к которому пришла экстренная встреча лидеров системообразующих европейских стран, никого фактически не выручит. Как напоминает та же Мэри Дежевски, глобализация уже слишком проросла в европейскую экономику, чтобы «старомодный банкинг» смог эффективно самоизолироваться от общих проблем. Вполне возможно, что Берлину придется пойти навстречу инициативам Парижа точно так же, как республиканскому меньшинству в американском Конгрессе пришлось смирить гордыню перед демократами – и реальностью. Впрочем, для нового Бреттон-Вудса необходима еще одна сторона – легитимное руководство Америки. И теперь Европа с неровным дыханием ждет, во что выльется последняя фаза избирательной кампании за океаном. И пока ее исход не определится, не сможет решить и собственной проблемы представительства на запланированном форуме.

Не секрет, что европейскому истэблишменту куда более симпатичен гибкий и обаятельный Обама, чем заскорузлый и зашоренный Маккейн. 3 октября в британской прессе всплыл текст конфиденциального письма, направленного Гордону Брауну послом Великобритании в США сэром Найджелом Шейнвальдом, где дипломат указывал на «высокую интеллигентность» и «звездные качества» кандидата Барака Обамы. Из этого, впрочем, не следует, что Европа сможет сколько-нибудь эффективно повлиять на исход американских выборов – более того, даже робкие попытки оказать подобное влияние встретят противодействие на уровне массового сознания.

«Не суйтесь к нам с вашими оценками!» – примерно так отреагировали американские читатели на откровенно саркастическую публикацию Бена Макинтайра в The Times, где описывается «возникновение нового социального феномена» в Америке – типичного человека из глубинки, из гор Аппалачи, который дремуче необразован, бренчит на банджо, поджаривает собственноручно застреленных белок и держит в доме вместе с традиционным ружьем флаг Конфедерации, но при этом симпатизирует Обаме. Типичный американский деревенщина, «человек с красной шеей» (redneck), по наблюдениям автора, в штате Джорджия уже разуверился в республиканцах и частично мутировал в эту «новую общность» – «leftneck».

СКЕЛЕТЫ НА ПОДХОДЕ

У Барака Обамы сегодня действительно больше шансов на победу. Но у республиканцев остаются в распоряжении весьма убедительные политические аргументы. Не случайно в последние недели кампании штаб Маккейна намеревается с утроенной силой ударить по политическим соперникам. Весьма вероятно, что он на пару с Сарой Пэйлин будет с документами в руках доказывать, что в финансовом обвале этого года, начавшегося с кризиса на ипотечном рынке, в первую очередь повинны именно демократы – а именно Барни Фрэнк и Крис Додд. Сенаторы, сегодня с жаром позиционирующиеся в роли спасителей нации, еще в 2003 году категорически противились попыткам Белого Дома ввести усиленное регулирование деятельности так называемых «спонсируемых государством предприятий» – банков Fannie Mae и Freddie Mac. Вторично Барни Фрэнк выгородил руководство Fannie Mae два года назад, когда выяснилось, что банк переоценил свои доходы на 9,3 млрд долларов. Глава сенатского комитета тогда отстаивал практику «субстандартного» кредитования в интересах улучшения жилищных условий расовых меньшинств – а с этим аргументом в политкорректной Америке особенно трудно спорить.

«Ипотечный кризис весь в отпечатках пальцев Фрэнка», – напомнил на днях обозреватель Boston Globe Джеймс Джекоби, еще в 1995 году критиковавший практику «раздачи» кредитов двумя привилегированными банками. И несмотря на это, как пишет The Washington Post, еще два месяца назад штаб Барака Обамы «обращался за консультациями по вопросам ипотеки и жилищного строительства» к исполнительному директору Fannie Mae Фрэнклину Рэйнсу.

Эти и другие «скелеты в шкафу» Обамы всплывут буквально в ближайшие дни, и заключительная фаза кампании напомнит внешнему наблюдателю современную практику Украины, учитывая то обстоятельство, что как раз в эти недели закон, инициированный Федеральным резервом, начнет применяться на практике.

Само по себе решение выделить 700 млрд на выкуп некачественных ценных бумаг – еще полдела, напоминает аналитик Los Angeles Times Майкл Хильцик. Ведь в ближайшее время к дверям Федерального казначейства выстроится очередь желающих «скинуть» бумаги, и в этой давке, как полагает Хильцик, на подчиненных Генри Полсона неизбежно покатятся обвинения в «конфликте интересов». «У того, кто контролирует сумму от 350 до 700 млрд, окажется в руках решение о том, кто выживет, а кто нет», – поясняет бывший главный экономист Комиссии по ценным бумагам Лоуренс Харрис. Решение Конгресса сделать всю процедуру публичной, как считают аналитики, ничуть не упростит задачу. Определить реальную стоимость обесцененных активов, да еще с учетом политизации антикризисных мер, – просто «сизифов труд», по выражению главы брокерской компании Sanders Morris Harris Group Джорджа Болла.

«Настоящие баталии о том, как реформировать финансовую систему, еще впереди», – изрек на днях Барни Фрэнк. Стоит добавить, что если эти баталии наложатся на столь же неясный итог голосования, как в 2000 году, Америку могут ожидать потрясения, сравнимые уже не с 1929 годом, а с серединой XIX века. Как пишет The Independent, знаменитый букмекер Пэдди Пауэр уже принимает ставки на спор о том, в каком из городов Запада первыми вспыхнут уличные беспорядки. На первом месте, по его расчетам, – Нью-Йорк.

А. Краев

http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=11213