Список «республик» к началу 20 века был такой: Либерия, Гондурас, Боливия, Колумбия, Гаити и тому подобный позор. Среди позора сидели красные как раки французы и американцы.

В случае христианского государства республика понижала барьер защиты, в случае нехристианского - ПОЛНОСТЬЮ СНИМАЛА. Зверушка выходила с табличкой «меня можно». (Кстати, подумайте в этом аспекте об антихристианстве большевиков.) Поэтому после установления передовой «республики» наивные люди получали от европейцев полный пакет пиз... подарков. Государство иногда просто разваливалось, а уж Проблемы были всегда.

И наоборот, государство ПОНИМАЮЩЕЕ, всеми силами цеплялось за членство в мировом клубе господ. Франция весь 19 век ползала на коленях перед сильными мира сего и выправляла документы на полноценную монархию:

- Черти полосатые, что же вы делаете? Мы великая нация, Империя. Ну, королевство. Не хотим панамы и дрейфуссаров...

А Люди смеялись:

- Хотите, хотите. У вас «традиции великой революции».

- Какой «революции»? Вы что, охренели?

- Великой революции. А люди какие: Марат, Робеспьер, Мишель Почеши Хвост, Пьер Гнилозуб. Настоящие французы. Мы прямо-таки восхищены. Ловко они это... гильотиной-то. Привозят из парламента очередную порцию гавриков, а палач над проголосовавшими победителями смеётся: «Да надоело уже, вы уж давайте до кучи все. Сразу. А чего вам? Вас всё равно убьют. Сами и убьёте. Вы же говно». И убили. Культурка. Чем горшок не корона? Он и на каску похож. Романтика. Опять же с ручкой – удобно. Так что быть вам теперь, французы, республикой. Канкан, секс-туризм, мировой жидомасонский заговор, суточные премьер-министры. Тру-ля-ля.

Это не имело никакого отношения к демократии как содержательной стороне социальной жизни. Форма правления с ней НИКАК не была связана. Голландия – монархия, Камерун – республика. Ну и что? Голландия раньше тоже была республика. Было там больше свобод? Речь шла о РАНГЕ, и все это понимали.

Германская империя 1871-1918 гг. имела по-немецки чёткую градацию, идеально отражавшую господствующее отношение к проблеме.

Сверху официального списка шли четыре королевства: Пруссия, Бавария, Саксония и Вюртемберг. Затем шесть великих герцогств, потом пять герцогств. Ещё ниже - семь княжеств. И совсем внизу, чуть выше полуколониальной Эльзас-Лотарингии, шли три имперских «республики»: вольные города Гамбург, Бремен и Любек. «Ганзейская троица» считалась политическим анахронизмом и никогда не была базой демократизации. Наибольшей свободой пользовались жители четырёх королевств – особенно Саксонии, потом Пруссии. Это были базы социал-демократии. Ганза же была сравнительно социально недоразвитым реликтом купеческой аристократии.

Именно поэтому в эпоху реставрации итальянских государств на Венском конгрессе 1815 года «забыли» восстановить Геную и Венецию. В отличие от Королевства Обоих Сицилий или Тосканы, они были реликтовыми «республиками» - в глазах европейцев устаревшими и покрытыми плесенью. Эти мастодонты вызывали смех, и у них, при всём былом величии, не было достаточного представительства в «европейском парламенте» влиятельных домов.

У американцев республика была родовой травмой, они насаждали республиканскую форму правления с другой целью – чтобы таким образом затеряться в толпе и превратить позорную лысину в моду.

А вот многочисленные и очень упорные христианские миссии американцев делались как раз с тем, чтобы подорвать колониальные претензии европейцев. Прагматичные американцы понимали – чем более христианизированными будут европейские колонии, тем труднее Европе будет их контролировать. Собственно это ведь и было краеугольным камнем «освобождения» латиноамериканских колоний, которое и привело к доктрине Монро.

Вот характерный пример тогдашней риторики. В словаре Южакова так описывается население тихоокеанских колоний Германии:

«Жители Кусайе, благодаря американским миссионерам, очень культурны, большей частью грамотные христиане-протестанты, разводят домашний скот и птицу, обрабатывают плантации, чистоплотны. Население Паллау тоже христианское, трудолюбивое, но с преобладанием испано-католического духа. Жители островов Рук ещё совершенные дикари, язычники».

Впрочем, мы немного уклонились в сторону.

(Хотя если бы я говорил о Китае 19 века, стало бы более понятно, что такое «восстание тайпинов» и почему его лидер считал себя младшим братом Иисуса Христа.

Европейцы насаждали христианство для создания будущей колониальной инфрастуктуры, поэтому английский проповедник и шпион Моррисон крестил в Китае всего семь человек. Семь шпионов – это достаточное число. А вот американские миссионеры тогда создали полумиллионную армию христиан, которая контролировала весь Южный Китай, и которую удалось разгромить только с помощью англо-французского экспедиционного корпуса.)

Иными словами, как и все революции, китайская революция 1911 года была финансируемой иностранцами реакцией на подлинную революцию, которая произошла раньше. Ведь к 1789 году во Франции было практически ликвидировано крепостное право, парламент созвал сам король, лучшим другом Людовика были американские демократы, а Бастилию не было нужды штурмовать, потому что политических заключённых во Франции не было. Они появились, - и в огромном количестве, - несколько позже, когда задним числом все успехи либерализации приписали себе малограмотные узурпаторы. Точно так же в 1917 году в России «забыли», что крепостное право было ликвидировано ещё два поколения назад, в стране существовал парламентский строй и свобода печати, причём опять-таки возникшие до полуреволюции 1905 года (политика Святополк-Мирского).

То есть схема такая: общество демократизируется, процесс линьки сопровождается ослаблением иммунной системы государства, иностранные шпионы и диверсанты доводят процесс перестройки до абсурда и несчастная страна теряет 10, 50, а то и 100 лет на исправление положения. Причём, поскольку нюансы объяснять новым поколениям долго, после нормализации задним числом все последние действия «старого режима» идентифицируются с достижениями «революционеров», включая введение новой орфографии или даже покрой будёновок.

Поэтому добропорядочные бюргеры поют в качестве гимна культурнейшей Франции пиратскую «Марсельезу». Но правящий слой знает, где раки зимуют.

Бедные императорские китайцы проводили модернизацию страны бешеными, «китайскими» темпами. Китайский военный флот в 1895 году был более современным и более сильным, чем японский, война со стороны китайцев была справедливой, а мирные переговоры в Симоносеки начались с того, что японский фанатик выстрелил в голову главе китайской делегации почтенному Ли Хунчжану. Так с японской пулей, застрявшей в черепе, переговоры и велись.


Японский премьер «Ито» «Хиробуми». Начал свою карьеру с поджога английского посольства. В 1909 словил пулю за то, что отдал приказ об убийстве императрицы Кореи (ей отрубили мечом руки).

Японцы тогда еще не приросли намертво к европейским фракам и мундирам. Симоносекский договор со стороны японцев подписал вот такой азиатский дедушка. «Игра была равна...»

Сама война с Японией была вызвана тем, что десятью годами раньше европейцы в лице французов столкнулись с модернизированной китайской армией, которая в некоторых аспектах была вооружена лучше агрессоров и, не смотря на отсутствие современных кадров, дала достойный отпор. Войну французы, конечно, выиграли, но это уже не была лёгкая прогулка опиумных экспедиций. Проигрыш в нескольких сражениях привёл к отставке французского правительства.

Поэтому в 1895 году европейцы наняли таскать каштаны из огня японцев – которым подыгрывали, и которых тут же обобрали до нитки.

Японо-китайская война. Иллюстрация английского карикатуриста Чарльза Виргмана. Виргман жил в Японии 30 лет и выпускал юмористический журнал «Японский петрушка». Прикол в том, что именно он научил рисовать первых японских художников.

Конечно по природным качествам китайцы слабые воины, но делу обороны уделялось должное внимание. Можно сказать, что «распутинское» правительство императорского Китая делало всё что возможно. Поражение в японо-китайской войне 1895 года (вызванное во многом реальной раздробленностью и даже фиктивностью Китайской Империи), послужило стимулом к ещё большему усилению модернизации.

Именно в это время был основан Пекинский университет, была полностью отменена китайская дипломатическая церемония, так осложнявшая международные контакты, а в 1905 году отменили и китайское чиновничество с его кастовостью и устаревшей системой средневековых экзаменов.

Вот это и пугало европейцев, а вовсе не рекламируемая на все лады «отсталость и косность» Китая. Спору нет, японцы, - по своей сути агрессоры и пираты, - оказались блестящими воинами, способными на равных воевать с самыми милитаризированными народами. Скорее всего, они бы выиграли японо-китайскую войну 1895 года и без помощи европейцев. А при противодействии? При интенсивной помощи Китаю? КРАЙНЕ маловероятно.

Вообще интересно, что было бы, если европейцы сделали тогда ставку на Китай. О разделе Китая можно было бы сразу забыть, но, скорее всего, в дальнейшем у них не было бы проблем ни с Сингапуром, ни с Джакартой, ни с Перл-Харбором. Китайцы не милитаристы.

Но вот что касается экономики... Тут, я думаю, китайцы всегда шли с японцами на равных. А масштабы другие. Так что к 1960 году Европа имела бы перед глазами Китай 2010. Но этого мало. Китайцы конечно лучшие дипломаты по сравнению с японцами, и вообще люди более культурные. Отчасти именно это мешало вестернизации, ибо приходилось отказываться слишком от многого. Но усвоение западной культуры, пускай и более медленное, привело бы к более серьёзным результатом. В конце концов, дальше мультиков японцы не пошли (Виргман :) ), а вся их дипломатия свелась к еврейскому плачу об утрате микроскопических «северных территорий». Это несерьёзно. А главное Китай бы не проиграл, как Япония. Китай не умеет проигрывать. Все его проигрыши на поверку оказываются тактическими отступлениями.

Так что белые дьяволы не ошиблись в выборе. Белый человек вообще редко ошибается.

Д. Галковский

http://galkovsky.livejournal.com/161463.html?thread=31915959