Предлагаемые коррективы анализирует президент Всероссийского фонда образования, доктор педагогических наук, профессор Сергей Комков.

– После шумных летних скандалов вокруг ЕГЭ в Минобрнауки взялись за усовершенствования. Ведомство Фурсенко подготовило проект новых правил сдачи ЕГЭ. Усиливается ответственность за нарушения на экзаменах. В Рособрнадзоре намерены добиваться внесения в Уголовный кодекс соответствующих статей.

Поможет ли делу ужесточение наказания? Конечно, нет. Возможность мошенничества заложена в самой природе Единого государственного экзамена. Когда вместо реального диалога с членами комиссии выпускник общается лишь с бланком ЕГЭ, возможны любые варианты подтасовок. И чем дальше развиваются средства связи, тем изощрённее механизмы мошенничества. Кроме того, при социальном расслоении, существующем в обществе, для одних наказание станет реальным, а для других – нет.

При системе ЕГЭ проконтролировать процесс зачисления во все высшие учебные заведения страны невозможно. Вопросы решают приёмные комиссии конкретных вузов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они зачисляют в студенты «мёртвые души», отпугивая реальных соискателей бюджетных средств якобы высокой конкуренцией и расчищая дорогу в свой вуз нужным выпускникам (случай в Российском медицинском университете имени Пирогова). Если ещё год назад при проведении ЕГЭ подтасовками и фальсификациями в основном «баловались» на периферии, то теперь от этого не удержалась даже Москва.

Казалось бы, что плохого в том, что Минобрнауки, Рособрнадзор и особенно ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов предлагают внести коррективы в систему ЕГЭ? Но дело в том, что реформировать эту систему практически невозможно. Потому что в её основе порочный принцип обезличенного итогового экзамена. Конечно, тестовая форма имеет право на существование, но только для промежуточной проверки знаний. Это аксиома для всех тестологов мира. Этого не знает только наше Министерство образования и науки.

Деление на два уровня – базовый и углубленный – не выдерживает критики. Эта мера сразу убивает ЕГЭ как таковой. Он перестаёт быть единым для всех. Выпускник, по той или иной причине сдавший сегодня ЕГЭ первого уровня, одумавшись, уже не сможет через несколько лет пройти «углубленную» переэкзаменовку и фактически лишается возможности поступить в нужный вуз. Тем самым будет нарушено конституционное право на получение высшего профессионального образования. Если экзамен «единый», он должен быть таким на деле – то есть равным для всех по уровню предъявляемых требований. В данном случае речь идёт о выпуске средней школы. Что касается приёма в вузы, здесь может применяться и многоуровневый подход. Однако это предмет отдельного разговора.

Главным инструментом в ЕГЭ являются контрольно-измерительные материалы (КИМы). Но, на мой взгляд, их внедрение – это попытка уложить в прокрустово ложе тестовых заданий то, что не поддается стандартизации. Особенно предметы гуманитарного цикла. Предлагаемый Ярославом Кузьминовым «открытый банк КИМов» – мёртвому припарка. Тем более что создание контрольных измерительных материалов при фактически полном отсутствии государственных образовательных стандартов – вещь иллюзорная, из разряда игры в напёрстки. Что же касается перекрёстной проверки, которую предлагает ввести господин Кузьминов, то это дорогостоящее удовольствие. Причём абсолютно никчёмное. Потому что проверяться будут уже мошеннически списанные работы и тестовые задания.

Другая «свежая» идея – введение «портфолио», свидетельствующего о знаниях школьника, – высказывалась мною и бывшим генеральным директором Федерального центра тестирования Владимиром Хлебниковым ещё на коллегии Минобрнауки в 2005 году. Но тогда она была отвергнута, в том числе и Кузьминовым. И только теперь, когда продвигаемый им и его единомышленниками ЕГЭ фактически рухнул, они начинают искать пути отхода. Хотя уже шесть лет назад было очевидно, насколько важно вузу получить интеллектуально и творчески развитые личности, а не серых «зубрилок».

По поводу идеи поручить проведение ЕГЭ независимым от системы образования структурам моя точка зрения известна. Никакого ЕГЭ вообще не надо. А тем более создавать для него очередное ведомство. У нас давно уже надзиратель стоит над надзирателем, а толку ни на грош. Министерство образования должно обеспечить качественный процесс обучения в школе и подать на утверждение законодателям современные стандарты, обеспечить реализацию государственной политики в сфере образования. Дело Рособрнадзора – контроль того, как эти стандарты осуществляются.

Об ошибках, просчётах и опасностях привнесённой из-за рубежа «системы единого государственного экзамена» сказано и написано много. Тем не менее, приходится возвращаться к этой теме. Главная опасность ЕГЭ в том, что в скором времени мы вообще лишимся качественного общего полного среднего образования. Уже сейчас большая часть выпускников российских школ демонстрирует весьма низкий уровень знаний. Причин этому, конечно же, немало. Но одна из них – полная дезорганизация учебной деятельности школы в старших классах из-за внедрения ЕГЭ. Внесение отдельных коррективов в ныне существующие правила приёма в вузы делу не поможет. Необходимо принимать кардинальные решения. Речь идёт об отказе от обанкротившегося нововведения и возврате к традициям классического образования.

http://file-rf.ru/context/735