Борис Федорович, после того, как два года назад на Кубе разрешили свободно продавать бытовую технику за твердую валюту, конвертируемые песо, многие решили, что «остров Свободы» вот-вот станет на путь капиталистического развития. Однако ничего не произошло. Теперь все пытаются понять, что означает освобождение нескольких десятков политзаключенных на Кубе. Это шаг в сторону Запада?
- Половинчатые меры Гаваны, мне кажется, свидетельствуют об отсутствии у руководства до конца выработанной стратегии перемен. После того, как кубинцам разрешили свободно покупать товары в своих валютных «березках», во многом их жизнь вокруг этого и крутится. Я там недавно был, держал эти конвертируемые песо в руках, ходил в эти магазины. Выбор там не очень богатый, однако теперь каждый кубинец хочет что-то там купить. Фактически идет так называемое ползучее проникновение капитализма в страну. Дело в том, что Гавана, конечно же, не может вернуться назад. Но и не представляет себе, каким путем ей идти вперед. На острове все готовы к переменам и все их ждут, нас все время расспрашивали, как там дела в России и не жалеем ли мы, что у нас произошло в девяностые. Ну, и спрашивали советов.
На Кубе идут достаточно открытые дискуссии, которые немного напоминают времена Михаила Горбачева. Недомолвки, разумеется, присутствуют, но раньше не было и такого. Мое субъективное впечатление можно сформулировать очень лаконично: неуверенность и растерянность в обществе, стремление понять, что будет дальше.
- Вы говорили с кубинцами. Понятно ли, каких перемен они ждут? В какую сторону? Российского развития событий? Но ведь они знают, как у нас все происходило…
- Знают. Поэтому и спрашивают совета. А мы им отвечали: «Вам виднее». Кубинцы хотят, прежде всего, рыночных реформ. Они устали жить в условиях постоянного дефицита. Так что разрешение использовать конвертируемые песо «простым гражданам» стало определенной отдушиной. Но, конечно, это не панацея, если в стране нет свободного рынка. На эти песо можно приобретать импортные товары, но не может же Куба закупать все за границей. Мне кажется, что кубинцам – и я говорил им об этом – следует внимательнее присматриваться к модели стран так называемого «левого поворота», соседям в Латинской Америке. Гавана, вместе с Венесуэлой, записалась в интеграционное объединение на социалистической основе – Боливарианскую инициативу для народов Латинской Америки. Но и среди умеренных, и среди так называемых «революционеров» в стране созрело убеждение о необходимости развития внутреннего рынка. Если Куба посмотрит, ну, скажем, на ту же Венесуэлу, близкую ей по идеологии, то станет понятно: следует развивать частный сектор. Закладывать основы рыночной экономики.
Но власть, имея перед глазами наш опыт, действует очень осторожно, хотя, повторю, быть может, она еще до конца не решила, куда «поставить ногу». Руководство «острова Свободы», скажу так, немолодо, со старым менталитетом. Людей, которые в нашем понимании отождествлялись бы с молодыми реформаторами, они вывели из властных структур.
- Может быть, правильно сделали, в России младореформаторы ассоциируются с деятельностью Егора Гайдара...
- Но мы не знаем, как бы они проявили себя кубинские младореформаторы в условиях своей специфической страны. Революция на Кубе носила националистический – в хорошем смысле слова – характер. В условиях жесткого противостояния в годы «холодной войны», находясь по соседству с Соединенными Штатами, Куба и не могла развиваться иначе. Для сохранения своего суверенитета кубинцы должны были «прислониться» к нам. Так почему же не обрушился там социализм после того, как он рухнул во всех других государствах? Потому что революция, прежде всего, была национально-патриотической, а социалистической она стала вынужденно. Однако со временем эта модель развития потеряла свою привлекательность для граждан: они смотрят по сторонам, видят, как живут в других странах. Понимают, что необязательно быть социалистической – в кондовом понимании слова – страной, чтобы быть независимым и суверенным государством. Та же Венесуэла или Бразилия – примеры рядом. Последняя очень близка Кубе в этническом отношении, и она демонстрирует блестящие темпы роста, перспективы развития у нее четкие и ясные.
Кубинцы многого добились – в области медицины, в сфере образования. Но им сегодня не хватает, попросту, возможности придти в магазин и выбирать понравившийся товар или продукты.
- Вернусь к освобождению политических заключенных. Гавана действительно пошла на этот шаг под давлением католической церкви?
- Кубинцам, раз они вступают в международные структуры, надо демонстрировать готовность к переменам, освобождение политзаключенных – самое простое, что Гавана могла сделать. Отпустили – и можно сказать, что мы тоже не лыком шиты. Помните, как у нас отпускали диссидентов за границу, тем самым демонстрируя свой «либерализм»? И, конечно, не обошлось без влияния католической церкви. Гаване нужно прислушиваться к Ватикану, папа Римский побывал на Кубе, после «а» надо говорить «б», прислушиваться к церкви.
- У нас про освобождение политзаключенных сообщалось более чем кратко. Я посмотрел материалы западных журналов – там подробнее. Выяснилось: нынешний лидер оппозиции Владимиро Рока лично признал, что кубинские диссиденты жили и «работали» на деньги, поступавшие с Запада. Естественно, правительству какой страны понравится подобное «свободомыслие по заказу», не уверен, что есть страны, чье законодательство бы не карало таких своих граждан. Американцы финансировали их и уверяли, что подобные «инвестиции» абсолютно легальны.
- Конечно. Диссиденты вообще играют двоякую роль, как и у нас. С одной стороны, они способствуют обеспечению каких-то форм международного контроля, с другой стороны – размывают государство и работают на подрыв основ общества. Они провоцируют непродуманный характер реформ, пытаются привязать политическую волю государства к мнению тех, кто их финансирует. Пытаться найти у них некий идеал бессмысленно, просто набор слов: свобода-рынок-демократия. Это слова, а к чему они могут привести, мы знаем.
- Сегодня на Западе на все лады обсуждают, сколько еще находится «политзаключенных» в кубинских тюрьмах и сходятся во мнении, что больше ста. Но даже западные информационные агентства сообщили: в эту «сотню» входят люди, осужденные за терроризм, насильственные преступления, есть там и четыре бывших сотрудника кубинской разведки, которые получили сроки за шпионаж. Что, их тоже попросят выпустить на свободу?
- Конечно, будут давить по всем фронтам. И здесь у меня снова возникают параллели с «поздним СССР». Как только разжал малость кулак – открывай и остальные пальцы. Причем Кубе это придется делать в тот момент, когда следует принимать ответственные решения. Вот это «неудобное время» обязательно постараются использовать силы, заинтересованные в дестабилизации.
- Так каким может быть следующий шаг Гаваны?
- Я очень люблю Кубу, где я долго жил и работал, знаю народ острова. Эти люди – патриоты, характер у них твердый, давить на них бесполезно. И в этом – еще одна специфическая черта кубинцев. Она должна задуматься тех, кто собирается давить на Кубу. Понимают ли они это? Американцы, как показывает практика, на своих ошибках не учатся.
Мне представляется, что Куба придет к модели государственного капитализма, очень социально ориентированного, где роль государства действительно будет велика. Побольше, чем у нас в России. Выбор будет сделан в пользу левореформистского развития – в стране есть все условия для этого. Обозначать сроки «перехода» очень трудно, ну, скажем, это произойдет в течение пяти, максимум – десяти лет. Главное – не спешить с выбором пути, как это было у нас.
Беседу вел Виктор Грибачев
