За что любят власть, или почему Владимир Путин — хороший, а его министры — неважные?
Выступал тут как-то по радио человек и критиковал правительство. Позвонил радиослушатель и спрашивает: «Почему вы не любите власть?» Вопрос привел и ведущего, и его гостя в замешательство. Ответ был какой-то неуверенный: мол, при чем здесь любовь? Власть — не жена, не подруга, разве здесь уместны такие чувства? А ведь вопрос важен для нашего времени и вовсе не лишен смысла. Ведь не только жену можно любить или не любить.
Действительно, как люди определяют свое отношение к власти? Оно что, складывается по наитию, по тайной склонности души? Любовь зла — полюбишь и козла? Есть ли общедоступный метод, чтобы выработать человеку разумную позицию в отношении конкретной власти или, более узко, правительства? Как ни странно, в знаниях по этому вопросу у нас прореха, как-то об этом никогда не думали, каждый пользовался своим методом. Одни голосуют сердцем, другие чувствуют спинным мозгом, третьих очаровывает умение играть на ложках и ущипнуть за задницу секретаршу немецкого канцлера.
Между тем отношение граждан к власти — хорошо разработанный раздел социологии, а пропаганда в поддержку власти — одна из политических технологий, на которую расходуются колоссальные средства. Понятно, что власть имущие не склонны раскрывать секреты этой кухни, но и тайну из них сделать невозможно. Слишком много людей занято в этой сфере, для них и учебники приходится писать, и курсы в университетах читать. Кто хочет, может весьма полное знание получить. А здесь мы обозначим главные моменты.
Для стабильной власти необходимо доброжелательное согласие с нею большинства граждан. Если этого нет — значит, «переходный период». Это объяснил уже в начале XVI века Макиавелли — власть держится на силе и согласии. Нет согласия — исчезает и сила, так что власть можно свергнуть буквально одним пальцем. Так в феврале 1917-го пала царская власть — даже полк личной охраны царя, весь из георгиевских кавалеров, перешел на сторону революции, а близкие родственники царя надели красные банты. Так же в 1991 году никто не стал защищать режим Горбачева. Так что вопрос сводится к тому, как в человеке возникает убежденность, что данную власть надо поддерживать, а не просто терпеть.
Понятно, что на ум и сердце человека власть стремится активно давить, привлекая всех тех, чье слово или жест могут повлиять на человека. На одних Окуджава подействует, на других Алла Пугачева, третьи млеют при виде академиков. Очень многие поддаются этому воздействию и просто начинают «любить» власть, другие сопротивляются. Тут каждый делает свой личный выбор — плясать, не затрудняя свою голову, под чужую дудку, или быть ответственным гражданином.
Только ли разум влияет на наше отношение к власти? Нет. В это дело вовлекаются все духовные сферы — разум, чувства, вера, воображение и т.д. Раньше власть монарха утверждала Церковь, уполномоченная толковать Божественное Откровение, и огромную роль в признании власти играла вера, а аргументы, идущие от разума, даже признавались неуместными. Если власть от Бога, что уж цепляться к мелочам.
Да и Алла Пугачева (шире — искусство), агитируя за президента, вовсе не к разуму обращалась, а к художественному чувству. На тех, кому ее песни и манеры не нравились, ее агитация не действовала. Конечно, разумный человек не должен бы попадать в таких вопросах под влияние даже такой очаровательной певицы, но не нам упрекать друг друга в слабостях! Потерять голову от невразумительных речей Сахарова ничуть не более достойно. А я знал демократок, и неглупых в своей профессии, которым Гайдар казался красивым мужчиной... В общем, иррациональные доводы, недоступные логике и расчету, играют в укреплении власти большую роль, и с этим надо считаться.
Разум работает труднее и основательнее. Человек вглядывается в жизнь, собирает факты, обдумывает их, делает расчеты, выстраивает логические умозаключения. Но чувство рядом, оно то поддакивает разуму, то возражает или соблазняет. Бывает, разум и чувство идут рука об руку, и возникает неодолимая воля. Николай Клюев принял революцию и умом, и сердцем, написал: «Уму — Республика, а сердцу — Матерь-Русь!» Но и разлад между разумом и чувством — обычное дело. М.Пришвин писал, какой разлад был в душе многих крестьян: «Сердце болит о царе, а глотка орет за комиссара».
Сегодня у нас массовый разлад между разумом и чувством глубок. Рейтинг В.В.Путина высок, а рейтинг правительства — низок. Образ В.В.Путина людям нравится, он греет душу, а реальные дела его же правительства, воспринимаемые разумом, исходя из жестких фактов, совсем не нравятся. Это плохой признак, такое положение нестабильно, рано или поздно разум возьмет верх — когда жареный петух начнет слишком больно клевать. Держаться на формуле «добрый царь — злые министры» государство долго не может.
Та проблема, о которой мы говорим, сформулирована в науке как «превращение власти в авторитет» или легитимизация. Это совсем не то, что законность (легальность) власти, т.е. ее формальное соответствие законам страны. Вполне законная власть, утратив авторитет, теряет свою легитимность и становится бессильной. Если на политической арене есть конкурент, он эту законную, но бессильную власть устраняет без труда. Так произошло в феврале 1917-го с монархией, а в октябре с Временным правительством. Никого тогда не волновал вопрос законности его образования — оно не завоевало авторитета и не приобрело легитимности. Его попросили «очистить помещение», и в тот вечер даже театры в Петрограде не прервали спектаклей. На наших глазах за три года утратил легитимность режим Горбачева — и три деятеля собрались, еще трясясь от страха, где-то в лесу и ликвидировали СССР.
Наоборот, власть, завоевавшая авторитет и ставшая легитимной, тем самым приобретает и законность — она уже не нуждается в формальном обосновании. О «незаконности» власти (например, советской) начинают говорить именно тогда, когда она утрачивает авторитет, а до этого такие разговоры показались бы просто странными. Сколько мест получили большевики в Учредительном собрании? С 1919 по 1989 г. никого этот вопрос не интересовал, Колчак даже расстрелял депутатов учредилки, которые сдуру поехали к нему за помощью — чтобы воду не мутили.
Как же определяют, в двух словах, суть легитимности ведущие ученые в этой области? Примерно так: это убежденность большинства граждан в том, что данная власть действует во благо народа и обеспечивает спасение страны, что эта власть сохраняет главные ее ценности (например, независимость, традиции, культуру). Такую власть уважают (разумом), а многие и любят (сердцем), хотя при всякой власти у каждого человека есть основания для недовольства и обид. Писатель В.Волков был все время в конфликте с властью и большую часть жизни провел в ГУЛАГе. Перед смертью он сказал В.В.Кожинову, что, конечно, он не может любить советскую власть, но при ней он был спокоен за Россию — она была не по зубам никакому врагу, ее спасение было гарантировано. А теперь, при демократии, он умирает в тоске и страхе — выживет ли страна при этой власти?
Легитимность власти зависит от мнения именно тех граждан, которые думают в двух уровнях — и о благе людей (включая себя и своих близких), и о благе страны (включая будущие поколения народа). Мнение космополитов, для которых в любом Париже родной дом, не так существенно. Им, конечно, нравится власть, при которой они богаты и не испытывают ущемлений, но расчленение или даже исчезновение их страны трагедией для них лично не будет. Мнение таких отщепенцев, которые есть в любом народе, авторитета власти не придает. Важно мнение тех, кто поливает свою землю потом, а иногда и кровью, и «запасной» родины не имеет. Хотя и бывают моменты в истории, когда именно отщепенцы распоряжаются у власти, но это всегда моменты смуты, долго длиться они не могут.
Думаю, едва ли не каждый согласится, что, начиная с перестройки, наша государственная власть и строй, который она пытается создать, переживают кризис легитимности. Людям хочется верить, но никак не складывается ощущение, что этот строй — во благо народу, что при этой власти спасение страны гарантировано. Не позволяет реальность сделать такой оптимистический вывод. Надежды на Ельцина развеялись очень быстро — их уже Гайдар с Чубайсом развеяли, а уж потом мы такого навидались...
Большие надежды возлагались на В.В.Путина, и кредит доверия ему дан большой. Но пошел второй срок, и надежды эти стали таять — Греф с Чубайсом мало чем отличаются от Гайдара с Чубайсом. Та же песня — продать электростанции и землю, выкачать из России побольше нефти и газа, заставить людей платить немыслимую цену за жилье. Как из этого может вырасти благо и спасение — не видно. Так мы и живем в неустойчивом равновесии и понемногу набираемся ума-разума.
И дело вовсе не в том, что сегодня тяжело жить. Можно пережить даже тяжелейшие бедствия, если наши тяготы нужны для спасения и укрепления будущего страны — как было и во времена форсированной индустриализации, и во время войны и послевоенного восстановления. Но сегодня явно другой случай — наш труд и наше здоровье обращаются в барыши больших и малых олигархов. И никакого надежного будущего хотя бы для внуков из этого не строится. Наоборот, ветшают дома и теплосети, снижаются квалификация и уровень образования людей, окончательно изнашиваются станки на заводах и трактора на селе. И никаких признаков перелома. Кризис легитимности все же требует дать больше нагрузки на разум и расчет, слегка приглушить чувства.
Любовь к Владимиру Путину — чувство не мимолетное.