О госрегулировании рынка

После долгого «перетягивания каната» мы наконец-то окончательно отбросили идею, что даже на заре рыночного хозяйства, даже до того момента, когда создан развитый цивилизованный рынок, можно обойтись без решительного государственного вмешательства в экономическую жизнь страны. Позиция либералов-догматиков заключается в том, что роль государства должна ограничиваться лишь макрорегулированием, и нет никакой необходимости в государственных вложениях в реальный сектор экономики. Примером является позиция Министерства финансов против создания инвестиционного фонда. Иными словами, против целенаправленного финансирования, осуществляемого из госбюджета, тех проектов, в которых испытывает нужду страна.

Во-вторых, в прошлом году прозвучали слова президента Путина о том, что сырьевой экспорт при высоких мировых ценах на экспортируемые ресурсы должен служить развитию экономики и повышению уровня жизни россиян. Разве это не свидетельство перелома той тенденции, которая рьяно отстаивается теми, кто заявлял, что ни копейки из средств Стабфонда якобы нельзя тратить внутри России, так как это, дескать, приведет к взлету инфляции? Порожденная многими, а не одной причиной, инфляция, кстати, остается и при неприкосновенности Стабфонда. Борьбе с ней подчинена и политика безудержного укрепления реального валютного курса рубля, что наносит серьезный ущерб конкурентоспособности российских производителей.  

Создание фондов невозобновляемых ресурсов, и об этом свидетельствует мировая практика, - необходимая мера. Думаю, что в 2007 году уже не восторжествует позиция тех, кто утверждал невозможность затратить средства, накопленные в Стабфонде, даже на создание транспортной инфраструктуры России, где 50 тысяч населенных пунктов не имеют связи с магистральными дорогами. Или на покрытие той части бюджетных доходов, которая сокращается при снижении налогов на наукоемкое производство, обрабатывающую промышленность и малый бизнес. Перелом произошел и в том, что выросло число тех, кто понимает: снижение налоговой нагрузки по этим направлениям будет способствовать необходимому изменению структуры российской экономики, приведет к дополнительному ее росту и в конечном счете увеличит поступления в бюджет.  

В-третьих, в 2006 году произошел решительный поворот к социально ориентированной экономике. Я имею в виду четыре национальных проекта, выдвинутых президентом Путиным - по здравоохранению, образованию, жилищному строительству и развитию сельского хозяйства. Решительность этой инициативы подчеркивается тем, что с самого начала рыночного реформирования российской экономики либералы-догматики твердили: государство должно заботиться лишь о немощных людях, а остальные должны самостоятельно решать все свои социальные проблемы. Государственные вложения в человека ими, по сути, отрицались.  

В-четвертых, в 2006 году началась борьба с коррупцией. Не могу сказать, что она уже преодолела «выборочный» характер. Но даже отстранение от дел некоторых коррупционеров высокого ранга, уголовное преследование лиц из среднего звена аппаратчиков вселяет надежду. Надежду усиливают слова В.В. Путина о том, что опаснейшим злом стало сращивание чиновников всех уровней с бизнесом. Если в 2007 году за этими словами последуют решительные шаги против такого зла, то это лишит коррупцию в России ее питательной среды.  

Об экономических достижениях 2006 года

Продолжается уже в течение целого ряда лет экономический рост – почти 7% ВВП. Это намного выше среднемирового уровня. Главное здесь в том, что рост российской экономики происходит без существенных спадов и держится значительный период времени. Инфляция впервые не вышла за пределы 10%. Рекордно выросли золотовалютные запасы страны. Поднялся жизненный уровень населения.  

Но в 2006 году наряду с успехами проявился ряд диспропорций. Первая. При позитивной экономической динамике не наметился выход России из демографического кризиса. Он имеет для нашей страны два измерения. С одной стороны, сокращение всего населения, с другой – достаточно быстрый отток людей из важнейших в экономическом отношении регионов России. Я имею в виду Сибирь, Забайкалье и Дальний Восток. В 1991 году в границах современного Сибирского федерального округа проживало около 22 млн. человек, а сейчас лишь 19 млн. К концу 2025 года, по прогнозу Росстата, в Сибири останется чуть-чуть больше17,5 млн., то есть по сравнению с 1991 годом население сократится почти на 20%.  

Еще более тяжелая демографическая ситуация на Дальнем Востоке, где за последние пятнадцать лет число жителей уже сократилось больше чем на 16%. Для решения демографической проблемы, являющейся важнейшей национальной задачей, должен быть выдвинут системный, комплексный план развития этих регионов. Мне могут возразить, что уже принято большое число таких проектов. Отвечу: ни один из них не имел всеохватывающего, многостороннего и системного характера.  
Вторая диспропорция. Развитие нашей экономики в 2006 году привело к достаточно высокой динамике потребления. Это очень хорошо. Но рост потребления происходит при сохранении низкой конкурентоспособности продукции российской промышленности. Такой дисбаланс стимулирует дальнейший рост импорта, который значительно превышает темпы роста отечественной промышленности. Вклад оптовой и розничной торговли в ВПП составил в прошлом году более 35%. При этом произошло снижение в ВВП доли промышленности. Речь, естественно, не идет о том, чтобы снизить внимание к развитию торговли и сферы услуг, чем грешила экономика в советский период, или поставить преграду для импорта. Этого делать нельзя. Но еще острее становится вопрос конкурентоспособности отечественного производства. А достичь этого можно только через перевод промышленности на инновационные рельсы. И здесь без серьезного государственного вмешательства не обойтись.  

Третья диспропорция. При некотором сокращении числа людей, живущих за чертой бедности, сохраняется и даже увеличивается разрыв между 10% населения, имеющими самые большие доходы, и 10%, которые получают самые низкие доходы. Вместе с тем следует обратить внимание и на другую, я бы сказал, отягощающую сторону проблемы. Известно, что в развитых странах бедность, по сути, локализуется среди безработных, мигрантов, многодетных семей, а у нас в России 35% лиц, находящихся ниже или рядом с чертой прожиточного минимума, составляют семьи работающих с одним или двумя детьми. Основная масса бедных в России – это работающие по найму или пенсионеры.  
Еще одной крупной диспропорцией является тот факт, что при развитии федерализма у нас сохраняется, по сути, финансовая система унитарного государства. Причем если еще несколько лет назад можно было это оправдать или объяснить стремлением сохранить территориальную целостность страны, то после того, как была выстроена политическая вертикаль путем назначения губернаторов, такое объяснение теряет смысл. О каком росте экономической самостоятельности наших регионов можно говорить, если их преобладающая часть направляет в центр большую часть собранных на месте налогов, а сами полностью зависят от трансфертов и субвенций из федерального центра.  

О внешней политике

С окончанием «холодной войны» произошел отход от двухполярной системы и начато создание многополярного мироустройства. Быстро развиваются Китай, Индия, обладающие огромным людским потенциалом. Эти две страны по общему объему ВВП в 2006 году обогнали Соединенные Штаты. Учитывая, что экономический рост в Китае и Индии в 2,5 раза превосходит этот показатель в США, то становится очевидно, что именно эти две страны обеспечивают наибольший вклад в рост мировой экономики. Доля Европейского союза в мировом ВВП в 2006 году тоже превзошла долю США. Превращаются в постиндустриальные страны Бразилия, Аргентина. Перспективен интеграционный процесс в Латинской Америке. Трудно представить, что самостоятельным центром в таком многополярном мире не будет динамично развивающаяся Россия.  

Однако существуют субъективные препятствия для становления многополярного мироустройства. Это – политика Соединенных Штатов. При нынешней американской администрации усилилось влияние тех, кто пытается сохранить гегемонистские позиции за США и на период складывания многополярного мироустройства. Это негативно отражается на процессе нейтрализации угроз, с которыми сталкивается человечество после окончания «холодной войны». 

Назову три из них. Первая – расползание ядерного оружия и других средств массового уничтожения за пределы пятерки официальных членов ядерного клуба. Вторая – международный терроризм. Третья угроза – разрастающиеся региональные конфликты. Опасность усугубляется тем, что эти три угрозы могут сомкнуться. Во время «холодной войны» стабильность на международной арене обеспечивалась взаимным сдерживанием двух сверхдержав, возглавлявших два противоположных идеологических лагеря. Теперь предотвращение новых угроз возможно лишь совместными целенаправленными усилиями всех основных центров складывающегося многополярного мира. Между тем эта бесспорная, как представляется, истина далеко не легко осуществима. Как показала операция в Ираке, США взяли на себя монопольное право в определении того, какая страна угрожает международной безопасности и единоличное принятие решения о применении против нее силы.  
Созданная в годы «холодной войны» как региональная организация НАТО в нынешнее время постепенно распространяет свое силовое влияние на другие регионы. Северо-Атлантический союз, охватывая все новые страны, приблизился к нашим границам. Конечно, нас не может это не тревожить. Тем более что расширение НАТО сопровождается антироссийской риторикой, да и наступательной политикой США в бывших советских республиках. В Москве все это не может не расцениваться как действия, порожденные недовольством определенных западных кругов тем, что Россия, восстанавливая свой большой и перспективный потенциал, возвращается к положению великой державы.  

Мне представляется, что западным политикам следует осмыслить роль и место России в современном мире. Не вымышленной России, внутренняя ситуация в которой якобы вырастает в угрозу ее соседям. Не придуманной России, которая использует якобы в имперских целях потоки энергетического сырья в другие страны. А той реальной России, которая не намерена идти в фарватере чьей бы то ни было политики, но одновременно направляет свои усилия на борьбу с международным терроризмом, против расползания оружия массового поражения, не приемлет раздела мира по цивилизационно-религиозному признаку, стремится задействовать свои уникальные возможности для ликвидации опаснейшего конфликта на Ближнем Востоке.  

http://www.glazev.ru/press/2116/