Интернет против Телеэкрана, 22.07.2014

Что противопоставить телегипнозу?

Логика постоянного управления извне тако­ва, что управляемый делается зависимым от уп­равления. Он привыкает приятно развлекаться, не делая при этом ровно ничего, — и если теле­видение вдруг по какой-то причине становится недоступным, прямо-таки страдает от его не­хватки. В США все большее число людей мало-помалу начинают понимать, что, подобно на­стоящим маньякам, оказались в зависимости от «наркотика в комнате», как однажды назвала телевизор Мэри Уинн⁸⁵. Они пытаются что-то изменить, участвуя в регулярно проводимых «tv-turnoff-weeks» (неделя отказа), но потом нередко со стыдом признаются себе, что их зависимость куда выше, чем они думали. Ведь когда временный отказ от телевидения подходит к концу, идея отказаться от него насовсем кажется им немыс­лимой, даже ужасной. Конечно, можно попы­таться сократить время просмотра, больше за­ниматься спортом и т. д., но в глубине души эти люди по опыту знают, что такие намерения про­держатся недолго. Пока телевизор стоит в ком­нате, он есть и останется искушением — и не ус­пеешь оглянуться, как все идет по-старому.

Что мы можем противопоставить такому ис­кушению? Конечно, есть люди, принимающие радикальное решение и в одночасье изгоняющие телевизор из дому. Насколько мне известно, для тех, что энергично сделали такой шаг, это возы­мело только положительные последствия и, по их собственным признаниям, улучшило их жизнь. Но, думается, было бы большой ошибкой на основе такого опыта считать, будто отказ от телевидения сразу осчастливит человечество. Тот, кто этого требует, не понимает, что, вынуж­денно лишив себя телевизора, взрослые не решат проблемы, а только отодвинут ее. Ведь по проше­ствии в среднем 20 000 часов просмотрового вре­мени у человека (еще не достигшего совершеннолетия) условный рефлекс инактивности укоре­нился уже так глубоко, что отказ от телевизора приведет к образованию огромной дыры, ужаса­ющей внутренней пустоты, заполнить которую большинство людей не сможет. Следствием будет глубокая депрессия и страстное желание вновь очутиться в прежнем состоянии.

Стало быть, главная задача — не удерживать людей от общения с телеэкраном, а помочь им шаг за шагом обрести внутреннюю свободу, не­обходимую, чтобы избавиться от диктата извне, через экран. Каждый может сделать такой шаг, даже не отказываясь от телевизора, — если, ко­нечно, захочет и будет применять описанную ниже тактику маленьких, но осознанных ша­гов, — тактику, призванную вбить колья в боло­то пассивности.

 

Вбить колья в болото пассивности!

Одним из таких шагов может быть возвра­щение утраченного контроля над своим време­нем. Правда, люди всегда думают, будто владе­ют ситуацией, но тому, кто следит за собой, слишком хорошо известно, как редко удается

соблюсти срок просмотра, какой он себе назна­чил. «Ну еще немного посмотрю, а потом — ба­ста!» — говоришь себе, и не успеешь оглянуться, как уже настает вечер, который ты вообще-то собирался потратить на совсем другое. После этого остаешься с набившим оскомину ощуще­нием, что вот и снова пал жертвой собственной слабости.

Так что же делать? Благие намерения не по­могут, если прицел взят слишком высоко. Сна­чала надо ставить перед собой совсем малень­кие, скромные, но вполне достижимые цели. Если, скажем, с секундомером в руках будешь время от времени ровно на пять минут выклю­чать телевизор независимо от того, что показы­вают, ты сможешь убедиться, что у тебя есть сила воли и, значит, ты в состоянии предпри­нять кое-что потруднее.

Очень полезно какое-то время делать так: прежде чем включить телевизор, надо совер­шенно спокойно изучить программу передач и сознательно выбрать одну-единственную, очень важную или особенно интересную. Важно не какая это будет передача, а то, что ты заставил себя включить телевизор только перед ее нача­лом и сразу выключить, едва она закончится.

Если позволишь себе «ну еще немножко» — счи­тай, битва уже проиграна.

Если долго держаться этого правила, выбор станет более осознанным, и ты начнешь лучше отличать важное от неважного. Дальше, в ре­шающий момент выключения телевизора, по­степенно становишься себе хозяином, и только это дает тебе силу устоять перед притяжением экрана.

А если, скажем, не хочется смотреть что-то конкретное, а хочется просто немного отдох­нуть, то все-таки можно вбить кол активности в безбрежное болото экранных картин, заранее заводя будильник и по его звонку немедленно выключая телевизор.

 

Внимание, а не полусон

Упомянутые упражнения относятся к само­стоятельно установленному ограничению вре­мени просмотра, помогают вернуть утраченный контроль над временем. Можно сделать еще один шаг, попробовав что-то противопоставить затягивающему потоку образов прямо во время просмотра. Это «что-то» — повышенное внимание, достигаемое волевым усилием. Чтобы в ка­кой-то степени его удерживать, нужно направ­лять его на определенную цель. Например, мож­но задаться целью по окончании передачи мысленно составить список всего, что запомни­лось. Детальности тут не требуется — важна по­пытка дать себе отчет в содержании передачи. Тогда очень скоро начнешь понимать, как это трудно именно при телепросмотре. Но потому-то и стоит продолжать упражнение — ведь при этом все больше осознаешь, сколь сильно теле­экран гасит ясное сознание и собственную ак­тивность. Такое осознание и есть важнейший элемент избавления от его принуждающих чар. Другое, весьма трудное упражнение состоит в следующем. Если с максимальным вниманием проследить телевизионные сообщения об опре­деленном событии, можно сравнить их потом с сообщениями на ту же тему в какой-нибудь из крупных газет, известных высоким качеством своих репортажей. Тогда зритель, вероятно, с удивлением обнаружит, насколько газетная информация насыщеннее телевизионной. И ес­ли прежде он, возможно, думал, будто телевизор дает превосходную информацию, то теперь вы­яснится, что, почитав полчаса газету, можно получить несравненно больше информации и по­нимания, чем посмотрев полчаса новости по телевизору.

Регулярно делая это упражнение, можно прежде всего прийти к выводу, что телевидению заданы принципиальные ограничения в сооб­щении о сложных проблемах и событиях. Пере­дать смысловые взаимосвязи через образ на­много труднее, чем через слово, а часто и вообще невозможно. Но чтобы из слепой частицы мас­сы сделаться зрелым членом общества, гражда­нином, безусловно необходимо приобрести подлинное, глубокое понимание сложных хит­росплетений, скажем, нашей экономики или международных отношений. В этом может по­мочь описанное упражнение — ведь оно дает возможность критически отнестись к телевиде­нию и трезво оценить его сильные и слабые сто­роны. И тогда его «демифологизация» из пусто­го звука станет реальным достижением.

 

Создать противовес!

Изложенное здесь может и должно быть лишь побуждением к собственной активности.

Тот, кто по-настоящему будет отвоевывать у эк­рана свободу выбора, несомненно, отыщет и дру­гие способы взять себя в руки. Разумеется, это не уничтожит физиологического воздействия теле­экрана — на сей счет не нужно обольщаться. Но пронизывающее тело и душу воздействие будет все же значительно ослаблено, если зрителю в ус­ловиях полного диктата извне удастся время от времени брать себя в руки, создавать островки свободы и добиваться этого намеренно.

Не менее важной, а по большому счету даже более полезной будет попытка возместить нега­тивное воздействие телевидения, создавая мощ­ные противовесы ему в то время, когда телевизор выключен. Тут имеются в виду долгосрочные меры, способствующие росту собственной актив­ности. В принципе это может быть любая дея­тельность, которой человек предается, руковод­ствуясь только своим чистым интересом, будь то какое-нибудь хобби, требующее воображения и ловкости, чтение книг, посещение театров и му­зеев, научная работа или путешествия в экстре­мальных условиях, работа в экологической орга­низации или укрепление контактов с людьми на досуге. Главное — чтобы побуждение к такой де­ятельности шло от нас самих и чтобы она требовала от нас и личного участия, и времени, и сил, благодаря чему у нас может сложиться устойчи­вый интерес к явлениям природы или культуры, техники или социальной жизни.

Живая    деятельность,    не    остывающая любознательность, заинтересованное участие в происходящем вокруг, стремление достичь поставленных перед собою целей, энергичное развитие своих способностей — вот лучшие га­ранты активного, совершенно самостоятельно заполненного досуга. И чем сильнее они зада­ют собственный стиль жизни, тем меньшей бу­дет притягательность телевизора, а отношение к нему — тем более объективным и строго ограниченным рамками самого необходимого, а то и вовсе угаснет, потому что человек к это­му времени научится быстрее и эффективнее получать информацию из печатных масс-медиа. Короче говоря, это будет состояние лич­ной свободы, каковое и подобает современно­му человеку.

Очень полезно создать противовес убиваю­щей активность машине — телевизору, занимаясь художественной деятельностью любого вида. Ведь благодаря ей, кроме активного интереса, развиваются два других, в высшей степени важ­ных качества: усиление способности восприни­мать мир и укрепление собственных творческих потенций. Тот, кто пишет картину или лепит, иг­рает на театре или музицирует (примеры можно множить), работает не просто над объектом, а главным образом над самим собой. Ведь худож­ник становится продуктивным, лишь когда он углубил и расширил возможности своего воспри­ятия сверх обычной меры, когда призвал в себе к жизни способности, которые еще только надо развивать. Благодаря этому личность, выявляясь в человеке, обретает все большую чистоту, но эта личность не что-то готовое, статичное, а нечто постоянно развивающееся, преображающееся, всегда новое. Человек становится самим собой, лишь если он растет.

Ребенок как неполная и миниатюрная копия взрослого — этот образ, увы, по-прежнему гос­подствует в умах, словно не было работ, скажем, Пиаже и других ученых, занимавшихся возраст­ной психологией. Даже специалисты, делающие вид, будто разбираются в теме «дети и масс-ме­диа», нередко, не задумываясь, исходят из пред­посылки, что у детей в принципе имеются те же способности и формы мышления, что и у взрос­лых, но только у первых они еще не развиты до полного проявления, как у вторых. Так, к при­меру, фракция ХДС на заседании ландтага в Дюссельдорфе 14 января 1999 г. в своем заяв­лении потребовала от земельного правительства, чтобы детей уже в яслях учили «осмыслен­но, самосознательно, с сознанием ответственно­сти и компетентно относиться к масс-медиа», — это требование было заимствовано из доклада экспертной группы университета Кобленц-Лан­дау. Неужто малыши могут справляться с тем, что по плечу даже не всякому взрослому?

Откуда идут такие требования, станет ясно, если учесть, что эксперты работали по заказу земельной организации радиовещания Север­ного Рейна-Вестфалии. Речь явно шла о расши­рении рынка и подключении новых групп по­требителей. Разве в ином случае можно было столь невежественно игнорировать простейшие законы психического развития ребенка?

Самосознательное, ответственное поведе­ние — не начальное, а конечное звено процесса развития, продолжающегося в ходе всего школь­ного обучения и подходящего к своей кульмина­ции лишь с достижением совершеннолетия. А на начальных стадиях этого процесса перед челове­ком стоит совсем другая задача, которую ребе­нок, сам того не зная, должен выполнять и вы­полняет всеми силами, а именно формирование телесных органов, с чьей помощью он может вступить в мир, воспринимая, переживая и действуя как человек. Ведь для «рожденного недо­носком», как назвал человека Адольф Портман, характерно, что тело новорожденного еще не развито до конца и для его окончательного фор­мирования необходимы импульсы, раздраже­ния, идущие к ребенку из внешней среды.

Малыш улавливает эти импульсы всем своим существом — о такой цельности восприятия взрослый не имеет никакого представления. Все, что ребенок воспринимает в первые годы жизни, и все, что он делает, налагает свою печать на его организм вплоть до структуры отдельных орга­нов, потому что он полностью отождествляет себя с тем, что несет ему мир. Все его существо как бы влито в окружающее и представляет со­бой активную вовлеченность в мир. Можно ска­зать и так: малыш целиком и полностью являет собой орган восприятия. Его тело формируется под влиянием чувственных впечатлений и дея­тельности, стимулируемой извне.

Лишь примерно к десятому году жизни в нем освобождаются силы, доселе занятые ще­петильным, решающим для всей жизни делом — оформлением органов и мозга, и в определен­ной мере обращаются вовнутрь. Начинается четкое размежевание мира и человека, возникает внутрипсихическая сфера, обретающая пол­ную самостоятельность в пубертатном возрасте. Лишь тогда подрастающий человек оказывает­ся в той ситуации дуализма внешнего и внутрен­него, «я» и мира, которая взрослому представ­ляется настолько естественной, что он уверен, будто всегда в ней и был. Теперь он в известном смысле оправданно рассматривает чувственные раздражения просто как информацию, к которой можно относиться как угодно и с которой можно обращаться сознательно. Но как раз этого-то и нет в раннем детском возрасте: тут чувственные раздражения обладают телесно-оформляющей силой, сознательно сопротивляться которой попросту бесполезно. Вот почему не может быть и речи о компетентном отношении ребенка к чувственным впечатлениям, а уж об ответ­ственности и подавно. Ответственность за детей полностью ложится на плечи взрослого.

 

«Окна» в развитии ребенка

В общем и целом фаза оформляющего воз­действия чувственных впечатлений на ребенка длится гораздо дольше, нежели полагает большинство. Постепенно сходя на нет, она продол­жается до десятого года жизни, а частично — даже до восемнадцатого. Но зато в этот период оформляются и решающие для всей последую­щей жизни способности — закладываются осно­вы того, что после реально окажется в распо­ряжении взрослого. Упущенное в эти годы невозможно впоследствии наверстать с той же интенсивностью и глубиной. Поэтому исследо­ватели говорят об «окнах», некоторое время от­крытых для влияний извне, а потом неуклонно закрывающихся. Вот некоторые из них.

•  Первая, решающая стадия развития мозга завершается в трехлетнем возрасте. Если на этом этапе ребенок имел ограниченный доступ ко всему диапазону возможных ви­дов деятельности и опыта, то многие нейрональные связи не образуются, и объем мозга остается на 25—30% меньшим⁸⁶.

•  Ребенок учится стоять прямо, ходить и координировать движения рук в первые четыре года жизни. В промежутке от че­тырех- до десятилетнего возраста он еще может путем упражнений развить тонкую моторику рук и конечностей вообще; за­тем эта способность быстро исчезает.

•  Опять-таки в первые четыре года жизни при естественных условиях у него разви­ваются острота зрения и объемно-про­странственное зрение.

•  А вот тонкая моторика, управляющая глазной мускулатурой и необходимая для целенаправленного сканирования поля зрения, к четырехлетнему возрасту еще далеко не готова. Для полного развития ей, так же как и тонкой моторике рук и ко­нечностей вообще, требуется еще не­сколько лет. Примерно до девятого года жизни ее эффективность заметно отстает от уровня, свойственного подросткам и взрослым⁸⁷. Согласно же новейшим иссле­дованиям, важные составляющие управ­ления зрением становятся полностью доступны лишь  в восемнадцатилетнем возрасте!⁸⁸

Итак, за первой, закладывающей основы фазой, длящейся до четвертого года жизни, сле­дует длительная фаза вызревания и оформле­ния, длящаяся как минимум до десятого года жизни. От того, насколько успешной будет эта вторая фаза, зависит степень овладения полным диапазоном способностей.

 

Детское переживание мира и телевидение

В первой фазе своего развития ребенок учится не головой, а всем телом. Он не противо­поставляет себя дуалистически миру с помощью мыслящего, регистрирующего и перерабатыва­ющего информацию разума, а вступает в связь с вещами телесно. Он «ухватывает» и «постига­ет» лишь то, что прежде схватил и настиг рука­ми; он «сопоставляет», лишь научившись стоять и ходить. В этом возрасте весь опыт еще чув­ственно-конкретен, «осязаем».

Вот почему мы должны осознать всю опас­ность столкновения малыша лицом к лицу с мни­мой реальностью телеэкрана, в пределах кото­рой такой осязаемый опыт, необходимый для его развития, вовсе ему недоступен. Жилище родите­лей — это конкретное трехмерное пространство, доступное телесному опыту ребенка, который может обегать и облазать все комнаты, всё ощу­пать и обнюхать, рассматривать и обследовать все уголки. А в пространство телеэкрана малыш войти не может, и из его опыта оно полностью выпадает. Показывают, скажем, пальмы на бере­гу моря или ночной город с высоты птичьего по­лета, а в следующее мгновение толпу в магазине или рыбок в аквариуме — и на это время комна­та расширяется вокруг экрана. Взрослому легче легкого воспринимать два эти пространства по отдельности. Но для малыша-то есть только один мир — мир телесного опыта, и этот опыт отклю­чается на то время, пока включен телевизор.

Баззл правильно показал, чту означает для развития мозга такое непосильное требование к ребенку — разорвать на части мир его опы­та⁸⁹. Реальность экрана и реальность комнаты не образуют нерасторжимого единства, куда ребенок мог бы включиться телесно-реально, и потому наступает прямо-таки патологическое расщепление процесса восприятия на сферу, где возможна полная активность и мир можно схватить руками, и сферу, где такое хватание невозможно, а следовательно, ее восприятие не участвует в формировании структур мозга. В определенной мере бессмысленная инфор­мация бомбардирует глаза, и чем дольше это происходит, тем больший вред наносится раз­витию ребенка. Об «обучении» при таких об­стоятельствах не может быть и речи.

Но и это отнюдь не все: добавим сюда непо­движность, к которой экран принуждает ребен­ка. Уже одного этого достаточно, чтобы забить тревогу, — ведь все важные в данном случае функции тела и мозга могут развиться только через движение. Движение — жизненная стихия ребенка. Тот, кто отключает движение, лишает ребенка важнейшего вида его активности. Такое лишение, «обкрадывание» психологи называют депривацией, а в этом возрасте оно вызывает столь тяжкие последствия, что следует характе­ризовать его как насилие.

 

Развитие мозга до десятилетнего возраста

Из всего этого можно сделать только один вывод: не может быть и речи о том, чтобы сажать перед телевизором ребенка до четырех лет. Программы могут быть сколь угодно «рассчи­танными на детей», и притом с самыми добры­ми намерениями, — им все равно не возместить вреда, который наносится ребенку тяжкой де­привацией, какую представляет собой процесс зрительного восприятия.

А как обстоит дело со второй фазой разви­тия ребенка — от четырех до десяти лет? Мож­но ли теперь без опасений подпускать детей к телевизору?

Чтобы получить отправные точки для реше­ния вопроса, читателю будет полезно узнать кое-что о современном состоянии исследований моз­га. Нейрофизиолог Буркхарт Фишер пишет об этом так: «Ни одно живое существо не приходит в мир столь неподготовленным, как человек. Хотя некоторые важные функции, предназна­ченные для выживания, у него уже развиты, но именно нервная система, которая позднее будет так резко отличать взрослого человека от живот­ного, у новорожденного еще находится в зача­точном состоянии. И пусть генеральный план дальнейшего развития нервной системы генети­чески уже заложен, человеку все равно почти все­му приходится учиться. Поэтому как раз в первые восемнадцать лет жизни (а иногда и до более позднего возраста) правильное и частое обраще­ние к постепенно проявляющимся способностям и их использование столь важны для развития мозга и его невероятных способностей. Это отно­сится и к управлению органами зрения»⁹⁰.

Какие процессы важны во время развития мозга, Ханс Юрген Шойрле, физиолог, изучаю­щий органы чувственного восприятия, разъяс­няет так: «Мозг новорожденного, конечно, уже во многом сформирован, но функционально еще не развит. Почти достигнуто окончательное число нервных клеток. Зато нервные окончания и их физиологические функциональные связи, так называемые синапсы, находятся пока в мла­денчестве, а развиваются они в течение всей жизни. Рост массы мозга после рождения осно­ван почти исключительно на разрастании этих нервных связей, в значительной мере определя­ющих окончательный вес мозга.

Сам рост нервов не состоит в простом разра­стании, а следует за процессами развития и научения, разворачивающимися в телесной пери­ферии и в окружающем организм мире. Сюда в особенности относятся области зрения и слуха. Все более интенсивные и регулярные процессы научения ведут к росту и организации нервной системы, к формированию новых связей между клетками, воспринимающими чувственные раз­дражения, и соответствующими областями моз­га. Благодаря процессам нейрональной организа­ции функциональные связи между имеющимися нервными сетями активируются легче (так назы­ваемая «трассировка»). Одновременно возника­ют сильно дифференцированные разветвления, причем многие нервы либо объединяются в сов­местные нервные пути (конвергенция), либо, на­оборот, отдельный нервный пучок разветвляет­ся на множество нервных путей (дивергенция) и тем самым может выполнять более дифференци­рованные функции».

Стало быть, человеческая деятельность не­посредственно выражается в образовании новых нервных разветвлений, укореняясь тем самым в структурах мозга в качестве способностей. Та­кая изумительная «пластичность» мозга, конеч­но, никогда не утрачивается полностью, но есть фазы структурообразования, которые трудно на­верстать, если они были пропущены: «В раннем возрасте мозг от природы более пластичен, чем позднее, хотя его пластичность сохраняется в те­чение всей жизни и нервные связи в принципе еще могут изменяться в любом возрасте. И все же переучивать и переформировывать мозг труднее, чем обучать с самого начала (...). Пока нейрональные трассы не сложились, их гораздо легче сформировать, чем когда они „отвердели", посто­янно отвечая на определенные импульсы».

Шойрле приходит к логичному выводу: «При нормальном ходе развития чувственного восприятия отдельные способности надстраива­ются друг над другом. Соответственно часто бывает невозможно наверстать пропущенные фазы формирования определенных жизненно важных функций чувственного восприятия»⁹¹.

 

Телевизор — аппарат для выключения детей?

Для нас отсюда следует вывод: даже вторая фаза, длящаяся до десятилетнего возраста, по-прежнему слишком чувствительна, чтобы поз­волять детям бесконтрольно пользоваться теле­визором. В этом возрасте они еще полностью зависят от ничем не заменимого многообразия чувственных раздражений, исходящих от есте­ственной среды, и нуждаются в огромном количестве поводов для применения всего богатства своей фантазии в свободной, спонтанной игре, чтобы как можно полнее раскрыть свои душев­ные и умственные способности. И не в после­днюю очередь им нужны все мыслимые воз­можности для формирования тонкой моторики, осязания, чувства равновесия, двигательного чувства, координации движений конечностей, которые только и могут довести их телесное развитие до здоровой зрелости.

Нынешние условия жизни — тесные жилища, плотные потоки транспорта в городах, долгое сидение в машине — настолько ограничивают игровое пространство для большинства детей, что и без телевидения возникает серьезный де­фицит движения. А уж если к этому еще прило­жат руку взрослые, неумолимо прерывая всякую живую игру малыша и на неограниченное время усаживая его перед телевизором, только чтобы избавиться от тягостных и шумных перипетий детского роста, то развитие ребенка принимает роковой оборот. В угоду собственному комфорту взрослые лишают детей радости движения, а та­кая блокада движения со временем оборачивает­ся серьезной блокадой развития, о печальных последствиях которой можно прочитать в научных отчетах. Известные американские исследо­ватели Дороти и Джером Сингер десятилетиями изучали воздействие телевидения на детей, и каждый раз, за редкими исключениями, были вынуждены констатировать, что телевидение не­гативно сказывается на способности к игре, на школьной успеваемости, чтении и развитии речи. Они пишут: «Фактически наши исследования четко показали, что дети, часто пользующиеся телевизором, подвержены серьезному риску ос­таться без глубоких знаний о мире; они хуже умеют читать, хуже отличают реальное от вы­мысла; у них хуже развито воображение; они с большим страхом воспринимают мир; им свой­ственна повышенная тревожность сознания в сочетании с большей агрессивностью. Все это приводит к тому, что, когда ребенок идет в шко­лу, он меньше приспособлен к жизни»⁹².

 

Райнер Пацлаф

tp://www.mamakazan.ru/modules.php?name=Files&go=view_file&lid=19

 

0.059195041656494