Интернет против Телеэкрана, 29.01.2018
Письмо Ахромеева Горбачеву

Письмо С.Ф. Ахромеева, отправленное им 22.08.91 г. на имя Горбачёва

 


"Президенту СССР товарищу М.С. Горбачёву докладываю о степени моего участия в преступных действиях так называемого «Государственного Комитета по чрезвычайному положению» (Янаев Г.И., Язов Д.Т. и другие).
6 августа с. г. по Вашему разрешению я убыл в очередной отпуск в военный санаторий г. Сочи, где находился до 19 августа. До отъезда в санаторий и в санатории до утра 19 августа мне ничего не было известно о подготовке заговора. Никто, даже намеком, мне не говорил о его организации и организаторах, то есть в его подготовке и осуществлении я никак не участвовал. Утром 19 августа, услышав по телевидению документы указанного «Комитета», я самостоятельно принял решение лететь в Москву, куда и прибыл примерно в 4 часа дня на рейсовом самолете. В 6 часов прибыл в Кремль на свое рабочее место. В 8 часов вечера я встретился с Янаевым Г.И. Сказал ему, что согласен с программой, изложенной «Комитетом» в его обращении к народу, и предложил ему начать работу с ним в качестве советника и.о. Президента СССР. Янаев Г.И. согласился с этим, но, сославшись на занятость, определил время следующей встречи примерно в 12 часов 20 августа. Он сказал, что у «Комитета» не организована информация об обстановке и хорошо, если бы я занялся этим. Утром 20 августа я встретился с Баклановым О.Д., который получил такое же поручение. Решили работать по этому вопросу совместно.


В середине дня Бакланов О.Д. и я собрали рабочую группу из представителей ведомств и организовали сбор и анализ обстановки. Практически эта рабочая группа подготовила два доклада: к 9 вечера 20 августа и к утру 21 августа, которые были рассмотрены на заседании «Комитета».
Кроме того, 21 августа я работал над подготовкой доклада Янаеву Г.И. на Президиуме Верховного Совета СССР. Вечером 20 августа и утром 21 августа я участвовал в заседаниях «Комитета», точнее, той его части, которая велась в присутствии приглашенных. Такова работа, в которой я участвовал 20 и 21 августа с. г. Кроме того, 20 августа, примерно в 3 часа дня, я встречался в министерстве обороны с Язовым Д.Т. по его просьбе. Он сказал, что обстановка осложняется, и выразил сомнение в успехе задуманного. После беседы он попросил пройти с ним вместе к заместителю министра обороны генералу Ачалову В.А., где шла работа над планом захвата здания Верховного Совета РСФСР. Он заслушал Ачалова В.А. в течение трех минут только о составе войск и сроках действий. Я никому никаких вопросов не задавал.

Почему я приехал в Москву по своей инициативе - никто меня из Сочи не вызывал - и начал работать в «Комитете»? Ведь я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, еще раз убедился в этом. Дело в том, что, начиная с 1990 года, я был убежден, как убежден и сегодня, что наша страна идет к гибели. Вскоре она окажется расчлененной. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что мое участие в обеспечении работы «Комитета» и последующее связанное с этим разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моем решении не было. Мне понятно, что, как Маршал Советского Союза, я нарушил военную присягу и совершил воинское преступление. Не меньшее преступление мной совершено и как советником Президента СССР".

 

 

 

 

 

Отвечает Д. Е.Галковский, автор статьи о смерти Ахромеева.

 

Видите ли, я писатель. Профессиональный. Профи смотрят на текст и сразу видят, кто писал, как, где и зачем. Виден характер человека, уровень его культуры, сфера интересов. Как правило, для выводов достаточно пары предложений. А иногда даже одного слова. Это качество есть в той или иной степени у всех людей, но писатель, повторяю, профи.

Вы посмотрите на начало письма:

"Президенту СССР товарищу М.С. Горбачёву докладываю о степени моего участия в ПРЕСТУПНЫХ действиях ТАК НАЗЫВАЕМОГО «Государственного Комитета по чрезвычайному положению»"

Ну не будет человек так писать объяснительную записку. Даже во время сталинских процессов подсудимые говорили об участиии в право-троцкисткой оппозиции и работе на иностранные разведки, как правило, без "эпитетов". Мол, "входил в состав троцкистской организации", а не "был членом банды троцкистско-зиновьевских извергов". Про извергов говорил прокурор.

"Письмо Ахромеева" писал провокатор и провокатор очень глупый. Он в условиях отсутствия реальной политической борьбы своё искусство не отточил до такой степени, что дошёл до степени самоподрыва.


0.011266946792603