Стало общим местом, что в России крайне мало населения учитывая ее территорию. А есть такие исследования – сколько населения вообще нужно России?

Есть. По прогнозам Дмитрия Ивановича Менделеева, к которому я отношусь с большим почтением, это не менее полумиллиарда. Причем в условиях дореволюционной России. Сейчас, учитывая наши амбиции на международной арене и темпы экономического развития, да и вообще мировую конъюнктуру цифры побольше. Но нам хотя бы менделеевских цифр когда-нибудь достичь, лет через сто…

Китай?

В настоящий момент нет страны, которая была бы перенаселена. Китай – малонаселен, там масса пустующих необработанных земель. Если по существу – кто определяет, что такое перенаселение? В условиях урбанизации и роста многоэтажек перенаселенность – это что-то такое отдаленное для Земли, особенно в условиях спада рождаемости. Перенаселенность – это красивая ширма, чтобы компании, производящие контрацептивы, могли продвигать еще больше своей продукции, а «золотой миллиард» – обеспечить себя необходимыми ресурсами.

А, Москва?

Москва, действительно, перенаселена, но это – сугубо инфраструктурные издержки. Если работать над инфраструктурой, все может быть иначе. Кстати, плотность населения в некоторых районах Москвы в десятки раз превышает плотность населения в пограничных с Россией регионах Китая. Поэтому говорить о том, что Китай перенаселен… Москва перенаселена гораздо больше, но мы же не чувствуем нехватку продовольствия, питьевой воды…

Есть нехватка места, свежего воздуха…

Есть, есть. Но это, знаете, мы уже упираемся в проблему нелегальной имиграции. Вот если бы в Москве жили только те, кто здесь легально числится…

Вернемся к необходимому числу населения. А прогресс разве не снижает потребность в людях? Автоматизация убирает потребность в большом количестве работников.

Это фашистская точка зрения, она выросла из концепции социальной и расовой селекции, которую активно в свое время проводил Адольф Гитлер, а потом – его последователи. Кстати, основательница идеи планирования семьи и коррекции народонаселения – это последовательный идеолог фашизма в его американской версии.

Из всех существующих факторов воздействия на предмет производства больше всего сбоев дает как раз таки автоматизированный сегмент. Техника, будучи многопродуктивной и эффективной, чаще всего дает сбои. Человеческий фактор более стабилен.

Если мы говорим о машиностроении, кораблестроении и так далее, возможно, каких-то упаковочных линиях, сортировочных – людей действительно нужно меньше. Но есть же и другие виды деятельности. Например, национальная безопасность сейчас приобретает гораздо большее значение, в условиях наличия ядерных вооружений и других технологии – гораздо большее, чем веком раньше. И защищенность границы намного важнее. А вот автоматизированных видов защиты границ еще никто не придумал. Только солдат и ружье.

Так один человек с ядерной пушкой может контролировать 20 человек без.

Не контролировать. Он может нести угрозу.

Ну а если будет 95 процентов «нерусских» и 5 процентов русских, если эти 5 процентов будут остальных контролировать…

Ну а как у себя внутри можно с помощью ядерных вооружений что-то делать? Это по отношению к внешнему врагу потенциально можно. Тем более надо учитывать, что в процессе гонки вооружений обостряется проблема шпионажа, а это опять вопрос безопасности. Только человеческий потенциал ее может обеспечить.

И даже в вопросах автоматизации мы упираемся в людей. Технику надо эксплуатировать, ремонтировать, покупать, устанавливать и так далее.

То есть, автоматизация создает дополнительные рабочие места?

Да. Кстати, автоматизация сама по себе проецирует экспансию, стимулирует дальнейшее производство.

Получается, она просто перекидывает трудовые ресурсы из одной сферы в другую…

И увеличивает их численность! Будучи, с одной стороны, экономной технологией, она проецирует на некоторый временной промежуток расширение деятельности.

Нам не нужно 10 крестьян, но нужен один тракторист, один конструктор…

Даже не так. Нам нужен, для начала, один тракторист, который после того, как опыт окажется удачным, положит потребность в 10 трактористах – по концепции Гэрри Беккера. Он, будучи экономистом, пришел к выводу, что перенаселение в принципе невозможно, поскольку с ростом численности мирового населения растет вероятность появления инноваций в обеспечении населения необходимыми ресурсами.

Что мотивирует наше репродуктивное поведение?

Прежде всего – религиозная мотивация. Религия – основной хранитель семейной культуры (любая, будь то буддизм, православие, католицизм или ислам).

А без религии никак?

В секулярном обществе? По версии бельгийского демографа Рона Лестега, добиться роста населения в таком обществе нереально. И я полностью согласен с этой точкой зрения. Любое общество, которое секуляризировано, обрекает себя на вымирание. Или, выражаясь словами диакона Андрея Кураева, «атеисты доказали свою неспособность к размножению». Это звучит как некий снобизм, но это научный факт. Иных регуляторов для рождаемости просто не существует.

А социальная политика? Ведь есть же прецедент, после активации демографической политики в Восточной Европе в 70-х годах суммарный коэффициент рождаемости вырос.

Было, никто не отрицает. Но временно, максимум на пять лет. У нас так было в 86-87. Все было очень красиво, достигли 2.19. Достигли воспроизводства. В условиях низкой потребности в детях просто сдвинули репродуктивный период. Если обычно семья рожает двоих детей (а больше просто не хочет) в течение 8-10 лет, то здесь она их родила за 3-4 года. Соответственно, показатели подросли. Но реально одна женщина не стала рожать больше за свой репродуктивной период. Не было сделано главное: потребность в детях не была повышена. То же самое будет сейчас. Несколько вырастет за счет материнского капитала коэффициент, а впоследствии будет такой же сильный провал.

В общем, в настоящий момент нет ни одного государства Европы, которое себя воспроизводит.

Компоненты роста – это миграция и инерционность демографического развития. Когда коэффициент рождаемости опускается ниже 2.12, то уже получается, что численность детского поколения никак не может заместить численность родительского, а если еще учесть тенденции смертности и то, что не все вступают в брак…

Но не надо путать воспроизводство и убыль населения, хотя эти понятия и близки. В СССР население перестало самовоспроизводиться в 65-м, а убыль мы получили только в 92-м.

Вишневский, наш вечный оппонент, некогда утверждал, что рождаемость не способна опуститься ниже простого воспроизводства. Это саморегулируемый процесс. До какого-то момента дойдет этот спад, а потом будет находиться в гомеостазе: мол, по теории равновесия подключатся новые механизмы репродуктивного поведения. Но ничего не работает – ниже простого воспроизводства на европейском континенте опустилась везде цифра, а в Гонконге, Макао, Сингапуре – показатели были 0.8. На одну женщину репродуктивного возраста приходилось меньше одного рождения.

Такое возможно только в условиях сознательного отказа от деторождения.

А противозачаточные, развитие контрацептивов и пр – это как-то влияет на наши демографические установки?

Противозачаточные – это как внешняя переменная. У религиозных респондентов по всем конфессиональным группам нет потребности в противозачаточных Аборты могут быть разрешены, противозачаточные могут раздаваться даром. Но нет потребности. Зато есть потребность в 7-8 ребенке. Я недавно пошутил с другом, он верующий, говорю: «Ты теперь многодетный». – У него пятый ребенок. А он мне говорит: «Чего ты меня оскорбляешь? Кто определил, что такое многодетный, малодетный. Я, например, не знаю, шестого ребенка мне хватит или нет…»

Развитие противозачаточных, значит, ничего не определяет?

Оно, скорее, стало индикатором того, что у населения упала потребность в детях. Само появление противозачаточных – еще не причина снижения рождаемости, оно показатель того, что рождаемость скоро снизится. А вот широкая реклама, в том числе в образовательных учреждениях, на ТВ – да, это является фактором. Ну какая реклама может быть у контрацепции? Исключительно «антидетная»: еще не время, поберегите здоровье, восстановительный период, желательная беременность.

Наше общество сейчас – общество, в котором нет потребности в детях?

Она низкая. И продолжает снижаться.

Насколько я понимаю, при нынешней невысокой детской смертности для нормального воспроизводства трое детей – это достаточно.

Третий ребенок – это проблема демографии. Но надо учитывать, что есть много браков бездетных. Кстати, вследствие абортов, в основном. Но третий ребенок – решает, а при двоих детях воспроизводства не происходит.

Кстати, 50% абортов, предотвращенных силами государственной системы, избавляет нас от низкой рождаемости. И получим популяционный рост вместо естественной убыли.

Ничего особенного не делаем, просто поступаем как Израиль, вводит предабортное консультирование. Его проводит комиссия, в состав которой входит священнослужитель конфессии, к которой себя причисляет женщина (либо если не причисляет – значит, священнослужитель там не нужен, нужен светский специалист), социальный работник, юрист, врач, психолог. Задача комиссии – убедить женщину сохранить беременность. Объясняя, как ков риск для здоровья, какие льготы она приобретает… Плюс, мне кажется, было бы неплохо в нашем случае добавить каким-то образом семейный компонент, чтобы помочь женщине впоследствии выйти замуж. Это важно.

Есть статистика – кто такие женщины, приходящие на аборт?

Костяк составляют внебрачные зачатия.

А уже рожавшие, которые не могут себе позволить еще одного ребенка?

Если бы потребность в детях была высокой – никакие условия бы этому не помешали. Есть, например, лагерь чеченских беженцев в Ингушетии. Люди живут без света, в антисанитарных условиях, а рождаемость – в разы выше, чем на всей остальной территории Российской Федерации. Это ментальность.

У нас сейчас третий ребенок не входит в модель «успешного человека». Первый, второй – еще куда ни шло. Это к слову об экономической составляемой рождаемости. Обитатели элитных коттеджных поселков не отличаются высокой рождаемостью. Тут еще, конечно, нужно учитывать и количество браков, матримониальные отношения. У многих по нескольку детей, но это можно воспринимать как серийную однодетность мужчин. Толку-то? Все равно, на женщину приходится один-двое.

Как повлияли, на ваш взгляд, на демографию государственные программы? Материнский капитал?

Я, вообще, против определения «материнский капитал». Еще одна причина снижения рождаемости – это государственное вторжение во внутрисемейную сферу. В какой-то момент государство начало состязаться с семьей и церковью за власть. У нас это произошло раньше, после революции. И в результате победы государства церковь была подвинута. Что было сделано с семьей? Первая страна в мире, которая узаконила аборты – это Россия, в 1920 году. Остальные страны это сделали на 40-50 лет позже, даже самые либеральные. Тут же был кинут лозунг «восстановим народное хозяйство», в этих условиях была нужна дополнительная рабочая сила, а мужиков много поубивали. Кто стал нужен? Женщины. Это не могло не сказаться на рождаемости, когда большая часть женского населения стала трудиться на заводах и фабриках. Вот вам женская занятость… И ослабление роли мужчины в обществе.

Женщина, подстегиваемая государством, которого не волновали вопросы рождаемости, а волновали только экономические процессы, в какой-то момент поняла, что выгодно получать алименты и пособия. Одиночки же получают больше, причем во всех странах так.

Но это не заменит отца.

Не заменит. Но сам факт, что государство поставило себя на позицию искусственного заменителя отцовства. Поэтому я против обозначения «материнский капитал». Когда мы начали об этом говорить, его тут же перекрестили в «семейный капитал», и это правильно.

Государству не надо поддерживать матерей-одиночек?

Их надо поддерживать, но это не демографическая политика, а социальная. А условием демографической политики и ее отправной точкой должна быть семья. Причем в идеале, чтобы сложились стимулы к среднедетности, не говоря уж о многодетности, весь строй жизни должен быть направлен на это.

Возвращаясь к Президенту. Капитал должен быть семейным, причем с правом распоряжения у всей семьи. Естественно, решение в любом случае, будь то материнский капитал, отцовский или детский, будет приниматься общесемейным способом, если это нормальная семья. Но искусственное занижение роли супруга, отца, который традиционно в России воспринимался как глава семьи – с точки зрения семьи, носит конфликтогенный характер, создает почву для гендерной ассиметрии. И, как я уже говорил, президентские меры, скорее всего, вызовут тот же самый эффект, что и в 86-87 годах. В несколько меньших размерах. Они помогут создать статистический артефакт. Сдвинутся интервалы между вступлением в брак и рождением первенца и между последовательными рождениями, которых будет не больше двух. Мы получим искусственный всплеск, который сменится таким же провалом. А может быть, гораздо большим. Экономические стимулы не решают никоим образом вопрос потребности в детях.

Решение с абортами – ситуативное, тактическое. Есть еще одно. Вообще, мировых прецедентов роста рождаемости, кроме случаев расширения прослойки религиозного населения, не существует. Причем это были не государственные программы по катехизации, а просто социальная практика. В России открылись церкви – тут же начала расти рожда6емость среди определенного небольшого числа лиц репродуктивного возраста. Но надо учитывать, что любая государственная программа, которая будет направлена на рост рождаемости, даст результаты не ранее, чем через 20 лет (я имею в виду, в плане потребности в детях), потому что должно пройти поколение. Вполне реально методами социальной инженерии: убеждения, идеологического воздействия, пропаганды, образовательных технологий (с участием, разумеется, религиозных конфессий) – создать демографически позитивные, достаточные для нормального воспроизводства населения, установки. Однако это вопрос десятилетий. В эти сроки рождаемость будет продолжать если не снижаться, то расти медленными темпами. Из года в год население будет сокращаться. Тактическими мерами рождаемость можно поддержать до того момента, пока заработает государственная политика, которая заработает только в том случае, если она будет четко организованная, хорошо профинансированная и научно обоснованная и будет ориентироваться не на политические циклы. Сейчас Путин пробыл восемь лет – да, было какое-то внимание к демографии. Я считаю, недостаточное в конечном итоге, но, по крайней мере, если сравнивать с Ельцинским бездействием и политическим саботажем, что-то происходило. Сменит его, допустим, господин Медведев – все будет происходить как-то по-другому…

Вообще, на кафедре социологии и семьи размышляли на тему, какой политический строй самый приемлемый для эффективной демографической политики, и пришли к выводу, что это, конечно, монархия. Не по каким-либо политическим симпатиям, а исходя из политических циклов. Курс отца наследует сын, а сам отец находится на троне всю сознательную жизнь. Возврат к монархии, конечно, обеспечил бы демографические улучшения. Но не к конституционной, не к декоративной, а к натуральной монархии.

Программы рождаемости – долгосрочны. Это стратегия. Из тактических решений первое – по абортам. Второе – внешняя по отношению к демографии переменная, ее нельзя рассматривать, как часть демографической политики. Речь здесь идет, скорее, об увеличении численности населения. Посредством репатриации. Я подчеркиваю: не миграции инокультурного характера, ни в коем случае. Иначе получим Париж, Голландию, где пострадал Ван Гог, Германию в условиях турецкой оккупации… Я же говорю о репатриации ментально близкого либо родного населения из стран ближнего зарубежья. Потенциал предельно высок. Это миллионы людей. Надо выполнить два условия: жилье и гражданство. И всё.

Поедут – пассионарии, люди, которые по определению способны сдвинуться с насиженных, обжитых мест. Те люди, которые что-то могут. А учитывая вымирающие деревни и плодородную землю… И потом, это справедливо.

Франция времен Де Голля – это миллионы французов, Израиль за все время своего существования удвоился в численности за счет репатриации, Германия послевоенная и, я надеюсь, современная Россия тоже даст миру неплохой прецедент.

Противоабортная программа – краткосрочная по влиянию. В условиях низкой потребности в детях рост рождаемости продлится недолго, три-пять лет. В любом случае, когда нет других мотивов к рождению ребенка, кроме как боязнь абортов и понимание того, что это неправильно, семья не хочет больше детей. Но если мы сохраним вторую третью-беременность, получим колоссальный всплеск. Вторая организация, в которой я работаю, фонд защиты семьи, материнства и детства, в региональных филиалах добилась количества отговоренных от аборта женщин в диапазоне от 10 до 30 процентов. Безо всякого государственного финансирования, исключительно на договоренностях с руководством женских консультаций, не ежедневно, а в определенные дни приема. И такие результаты! Представьте себе, если подключится мощная государственная машина, со всем своим инструментарием? Это может быть 80 процентов, совершенно спокойно. Главное – цель и волевое решение. Надеюсь, получится.

На что похоже общество с позитивными демографическими установками?

Роль женщины в жизни общества многократно повышается. Мы ее воспринимаем не абсолютизируя один компонент: как карьеристку, управленца – а делаем акцент на ее главном предназначении, матери, супруги, хранительницы очага. И самореализацию мы ей тоже обеспечиваем, учитывая дистанционные формы образования и домашние технологии, мы можем делать колоссальные вещи. Сейчас многие фирмы стараются перевести часть рабочих обязанностей на дом. Понимая, что любая нормальная женщина – а у нас в России все женщины нормальные, за редким исключением – спешит домой, к детям. И это стрессовый фактор, это сказывается на результатах труда. Если женщины смогут сами организовать процесс своего труда, те, кто захочет – это будет положительное явление.

Не согласна. Пока я работала дома, поняла, что тяжело с детьми отвлечься на работу.

Это решаемые вопросы. Организация процесса, выделение отдельного помещения – за счет работодателя. Ну да, тут нужна какая-то самодисциплина.

Работодателю выгодно не платить, пока женщина в декрете.

Работодателю выгодно ничего не платить и иметь рабов. Но нам же надо думать не о том, что выгодно работодателю, а о демографии.

Но демография ведь не сферический конь в вакууме…

Изначально мама троих-четверых детей – это и воспитатель, и учитель, и это уже работа. Совершенно официально ее можно оформлять.

Движение феминисток – ровно от того и шло, что это за работу не считается.

По-моему, феминистки стремились к другому. Чтобы любым способом лишиться этой работы и подвинуть мужчин на их работе. При этом не рожая.

И все-таки у нас стереотип такой, что женщина, которая сидит дома – это женщина, которая сидит на шее. Она не защищена абсолютно.

Не защищена чем?

Допустим, я сижу дома с детьми, муж зарабатыва6ет деньги. А 15 лет спустя муж мне говорит: знаешь, ты всю жизнь сидела у меня на шее…

А очень мало случаев развода, когда супруга воспитывает детей, а муж имеет более высокий доход. Как раз таки разводимость в той среде высокая, где женщина конкурирует с мужчиной.

Я видела много таких случаев. Когда женщина забивала на карьеру, потом лет через 10 муж ее оставлял, она не могла найти работу, она с детьми буквально голодала. Соответственно, теперь она считает, что нельзя ради детей бросать работу, и ее дети вырастают именно с этими установками.

Мы сейчас говорим о частных случаях, а не о конкретной статистике. Да, я тоже могу массу примеров обратного характера привести.

Мне кажется, мои наблюдения довольно среднестатистические…

Я не подтверждаю. Женщины, имеющие высокие доходы, намного чаще становятся инициаторами развода, нежели мужчины. Показатель разводимости очень сильно коррелирует с показателем детности. Чем выше число детей в семье, тем меньше разводов. Разводимость работающих женщин по отношению к домохозяйкам – на 90 процентов выше.

А если они не разводятся только потому, что муж – единственный источник средств к существованию?

Может быть. И что в этом плохого?

Знаете, не очень приятно жить так.

Это другой вопрос. Жить вообще очень часто неприятно. Семейные конфликты – это тема таких трактатов…

Ну, обычно дело все-таки не в семейных конфликтах, а в таком социально поощряемом неравенстве. Это довольно частый случай, чтобы о нем стоило говорить.

Ну, не сказал бы, что частый, но все-таки присутствует. А как вам социально поощряемая асимметрия, когда детей воспитывают не родители, а государство? А как вам ситуация, когда в условиях разного числа детей и, соответственно, разных потребностей, доходы абсолютно не дифференцированы? Это же тоже социальное неравенство. И говорить о том, что домохозяйка является по отношению к самореализовавшейся феминистке социально ущербной, некорректно. Решение вопроса, на мой взгляд, выглядит следующим образом: мы оцениваем женский материнский труд как социально значимый, называем его трудом репродуктивным, платим за него не зарплату – это будет неправильно, если государство будет платить зарплату за детей – но мы даем пособие или иную выплату, которая гораздо выше оплаты за наиболее часто встречающуюся работу женщин.

Это не компенсация. Вложение репродуктивного труда в ВВП государства достигает 70-80 процентов. То, что мы получаем на выходе – готовый работник, это на 70-80 процентов человек, воспитанный в семье. Следовательно, семья, будучи социальной ячейкой, имеет полное право требовать государственных вложений. Поскольку семья готовит ребенка не просто как свое обеспечение в старости, а готовит гражданина и специалиста. Совершенно закономерно, что государство платит не компенсацию (причем, речь идет не только о государстве, это государственно-корпоративное участие), а вкладывает в развитие человеческого потенциала.

Вы понимаете, как это реализовать?

Да. Так же, как сегодня делает, например, «Норильский никель». Экономисты компании подсчитали все возможные издержки в результате ухода женщины в декрет, на отпускные больничные, и оказалось, что намного выгоднее дать женщине находиться в декрете до достижения ребенком семилетнего возраста. «Норильский никель» пошел на беспрецедентные меры: на выплату 11 тысяч рублей. Еще в 98 году. Не только сотрудницам, но и женам своих сотрудников. Там была прогрессивная система: при втором ребенке сумма возрастала. При третьем, я считаю, она должна вообще революционно возрастать. Тогда будет работать и экономический фактор.

Но главное – это все-таки изменение ментальности. Тут ведь все связано: решая вопросы демографии, мы решаем и все остальные вопросы – по росту благосостояния, по росту пассионарности в обществе. Последнего нам очень не хватает. Цивилизации, которые претендует на мировое участие, должны быть не «горячими финскими парнями», это должен быть активный контингент. Я это вижу так: конечно, учитывая роль образования, то, сколько времени ребенок проводит в школе, необходимо подключать образовательную систему, причем в свете апелляции к традиционной культуре. Я считаю, что игнорировать отечественную культуру, в том числе религиозный ее компонент, ни в коем случае не стоит.

А как влияет на демографические тренд наличие всеобщего обязательного образования?

Американский демограф шведского происхождения Алан Карлсон – не тот, который на крыше – заметил такую генеральную тенденцию: рождаемость падала пропорционально количеству открытых в населенном пункте школ. Но можно сделать неправильный вывод, по аналогии с влиянием уровня благосостояния на рождаемость: если рождаемость в семьях с низким уровнем благосостояния выше, значит, снизив благосостояние, мы повысим рождаемость. Никогда в жизни! Это не имеет обратного характера. И если сейчас отменить образование в России, рождаемость не повысится.

Получается, образование – зло.

Да нет. Дело в том, что характер образования на всей планете почему-то развивался в антисемейном ключе.

Антисемейном или антирелигиозном?

Это взаимосвязано. Каждая религия поддерживает семью. А если образование антисемейно, оно не может быть религиозным. В какой-то момент в образовании возобладали либеральные тенденции. Эпоха Просвещения очень сильные коррективы внесла. А изначально центрами образования всегда были монастыри и церкви. Книгопечатание зародилось в церковной среде. И тогда рожда6емость не падала, при том образовании, наоборот, росла. Произошло, на самом деле, совпадение двух тенденций: распространение образования и распространение в самом образовании антисемейной направленности.

А чтобы нам нужны были дети, поступать следует в точности до наоборот. Если сегодня в системе образования пропагандируют избегание нежелательной беременности, контраценпцию и нетрадиционное поведение в различных вариациях, то имеет смысл переориентироваться на полноценную семью с обоими родителями и тремя-четырьмя детьми. Причем это надо интегрировать во все предметы, как в свое время было грамотно сделано с курсом планирования семьи: ОБЖ, история и другие предметы культивировали одно и то же. То же самое можно делать уже в конструктивном ключе, исходя из важности семьи.

Сейчас волей-неволей общество устроено так, что дети в нем лишние: они болтают, их нужно куда-то деть…При популяризации досуга, в котором дети оказываются помехой.

А человек, не имеющий детей, с точки зрения маркетинга способен намного больше потратить денег на свои потребности. Структура расходов совершенно другая. Мотивация расходов другая. Может быть, в итоге вы больше тратите на полную семью, но она воспитывает бережливость, покупки делаются в стратегическом плане: дом, машина…

Недавно было исследование проведено: проанализировали 1062 ролика, которые содержат изображение семьи, и получилось, что из них только 2.5 процента подразумевают семью с 3-4 детьми. 57 процентов – это одиночное материнство, мама без отца в кадре с ребенком, остальные – один, и намного меньше – двое детей.

Досуг как таковой – это способ выкачивания средств. Не важно, каким именно образом. А человек с детьми по определению более осторожен.

У меня иногда ощущение, что мужчины поколения наших отцов – у них вообще нигде не сидит, что они кормильцы, семья завязана на них. Они сами по себе…

В определенный момент, как мне кажется, они потеряли чувство собственной необходимости. Государство очень активно старалось подменить собой мужчину. У него это получилось. «Всеобщий отец».

Ну, сейчас-то его не наблюдается…

Ну не скажите. По крайней мере, на государственных каналах, как я вам говорил, 57 процентов рекламы – образ одинокой женщины с ребенком, довольной жизнью. Пособие мамам-одиночкам гораздо выше. Правовая асимметрия. Капитал назвали, случайным образом, материнским… При разводе ребенок остается с кем? Вы много видели случаев, когда он остается с отцом?

Почему-то считается, что мать, поскольку она ребенка родила, имеет на него больше прав. А в этих условиях мужчина, естественно, постепенно соскальзывает. Активных попыток борьбы за свои права не предпринималось, параллельно шли другие процессы – алкоголизация, например. Надо еще учесть, что многие мужчины вырастают в неполных семьях, у них нет отцовского примера.

Некоторые вырастают в таких полных, что лучше бы они были не полными.

Любая полная с демографической точки зрения, какая бы она ни была, лучше.

А что со здравоохранением?

С советских времен наша система здравоохранения отличается антидетным абортивным мышлением. Первый вопрос, который задают женщине во многих консультациях – это вопрос: «Ну что, сохранять будем?». А еще клише «незачем плодить нищету», причем совершенно не интересуясь материальным статусом пациента. Человек же в большинстве случаев не рожает дома, в основном он рожает в системе здравоохранения. А если система здравоохранения носит антипопуляционный характер и потворствует депопуляциии, соответственно, ничего хорошего ожидать не придется.

Статистика абортов: 1 700 000 в год официально. Это что, женщины брали врача за грудки каждый раз?

Мне кажется, мотивация аборта другая, и врач тут ни при чем. Если женщина хочет родить, она родит.

Мотивация аборта – всегда неоднозначна, она очень многогранна. Мы нашил как минимум десять групп по абортам, и роль врача – она как у профессора в универсистете. Это полное доверие. Она заложница в его руках.

Нет, я о том, что система заточена под материнство и ни под какие больше проблемы.

Да, именно поэтому там ежедневно осуществляются аборты и реклама контрацепции идет первым пунктом. А, кстати, послеродовая контрацепция – тоже один из вопросов. То есть, после родов приходит врач и обсуждает, как женщина предохраняться будет. Причем никто не спрашивает – хочет она, не хочет. Вот такая установка.

Так что система здравоохранения – это тоже усугубляющий фактор, фактор антидемографический.

То есть, нужно менять настрой врачей?

Это сделать очень сложно и возможно только путем иного подхода к формированию медицинских кадров, путем иных этических подходов.

А ведь есть эмбрионология, и один из научных центров, кафедра эмбрионологии МГУ. Ее руководитель полностью согласен с точкой зрения, что начало жизни ребенка – это момент зачатия. Вот из этого нужно исходить в системе здравоохранения. Соответственно все, что направлено на аборт, направлено на прекращение жизни.

Ну да, сейчас эмбрион юридически – это не объект права.

Это отдельный вопрос – что надо будет в правовой отрасли сделать.

А у многих женщин даже низкая потребность в детях не реализуется за счет стрессовых факторов в системе здравоохранения. То есть, она носит отпугивающий характер.

Здравоохранение должно быть переориентировано за счет иных стандартов, иного отношения к эмбриону, к матери, к самим понятиям возникновения жизни, аборта. И, соответственно, врачи должны обладать неким пониманием демографической ситуации в обществе.

Может, следует просто поменять городской образ жизни на сельский?

И здесь я бы, конечно, назвал урбанизацию как фактор снижения рождаемости, и как меру демографической политики – деурбанизацию. Это малоэтажная Россия и простор для жизни. То есть не малоэтажность как таковая, а с крупными земельными наделами, что тоже соответствует нашей ментальности, истории культуре. Ни в коем случае не уничтожение городов, а создание более комфортных условий для жизни и продолжения рода.

А почему урбанизация мешает?

Скученность в том числе. Пространства в вашей квартире намного меньше, чем нужно. Потом факторы социального напряжения: теракты, давки, пробки…

В случае малоэтажности – сразу образуется община, социальный контроль правонарушений. Более того: семьи, живущие в малоэтажных поселениях – это проверено – которые видят положительные примеры многодетных семей, начинают им подражать. Даже не обязательно, чтобы многодетных семей было больше. У меня в Подмосковье живет знакомый священник, и там уже на склоне лет, около пятидесяти, кто-то решился на третьего ребенка, потом еще кто-то… Это воздействует, очень сильно. Но при наличии хотя бы минимальных жилищных условий. Эти же условия можно создать и в городах, и в московской реальности. Но тогда коробки, которые именуются квартирами, должны совершенно по-иному планироваться. Сама градостроительная политика должна быть иной. Семья может не хотеть вообще никаких детей, но если мы создаем пять просторных помещений и вселяем семью туда, это уже создает предпосылки для рождения ребенка.

А еще один компонент, тоже один из самых важных – это информационные технологии. Совершенно иной для них контент. В двух аспектах: просемейная направленность и определенная цензура по отношению к социальным девиациям – гомосексуализму, промискуитету и прочим опасным моделям.

Долой толерантность и социальную терпимость?

Знаете, уже дотерпелись.

http://rus-proekt.ru/people/950.html