Меня давно, еще с ранней юности занимала сказка про курочку Рябу. Чувствовалась в ней какая-то фальшь, недосказанность, нарочитость. Судите сами. Ну ладно, ну снесла курочка яичко. Не знаю уж, что она там клевала, что случилось с обменом веществ и куда девался кальций, но яичко получилось не простое, а золотое. Для сказки это простительно. Но дальше начинаются вещи непонятные даже со сказочной точки зрения. В сказках вообще, несмотря на вымысел, все бывает удивительно логично. А тут: «Дед бил-бил, не разбил...», Баба – то же самое. Спрашивается: на фига они, идиоты, пытались разбить золотое яйцо? Вы можете представить себе Вексельберга, расковыривающего отверткой творение Фаберже? Остается предполагать, что, разбив яйцо, Дед пытался найти в нем нечто еще более ценное, чем само яйцо. Алмазный желток в 34 карата. Не вышло, не бьется. Тут все верно: золото – материал пластичный, возможно яичко только немного помялось, но это не страшно. На этом странности сказки не заканчиваются, и то, что не получилось у Деда с Бабой вышло у мышки, которая бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. И опять же, вроде как хозяева курочки и яичка должны радоваться, ибо то, что они безуспешно пытались сделать предложением ранее, наконец, свершилось. Яичко разбито, причем малой силой. Но они, напротив, впадают в жуткую депрессию. Хотя, вроде бы, чего горевать? Скорлупа же никуда не пропала, вот она, рядом, собери да неси в ломбард, либо в скупку, получишь живые, хорошие деньги. Но они плачут. О чем? О том, что не сбылась сакральная мечта об алмазе? Это, конечно, может несколько омрачить радость от обладания золотом, но ведь не настолько, чтобы об этом гипотетическом камне реветь.
Но самое странное в сказке еще впереди. Курочка начинает утешать стариков. Опять же, для сказки говорящая курочка – вещь нормальная. Но как она их утешает: «Не плачь, Дед, не плачь, Баба, я снесу вам яичко другое, ...» а теперь, ВНИМАНИЕ: «не золотое, а простое»!!!
Финиш! Занавес! Ни фига себе, утешила. Нет, пообещать им еще с десяток золотых, или, на худой конец, серебряных, а то – простое. Наверное, старики за свою долгую жизнь простых яиц не видели. Да я бы, после таких слов, эту курицу просто бы зарезал, в надежде на то, что какие-то золотые запасы у нее в организме еще остались. Если она принципиально отказывается снести еще один (хотя бы) золотой экземпляр, то зачем мне она, спрашивается, нужна?
И еще одна маленькая большая странность. Уж очень странное у стариковой птицы было имя.
В крестьянских хозяйствах живности, и правда, часто дают имена. Коровам, быкам, лошадям, иногда – свиньям. Но чтобы давали имя курам, этого я не слышал. Даже в сказках и даже большим довольно животным народ редко его давал. Серого волка там зовут «Серым волком», зайку – Зайкой, лису – Лисой (иногда с отчеством – Патрикеевна), разве что для медведя зарезервировано имя – Михаил Потапович. Но это все-таки медведь, хозяин леса. А тут – курица. Да и имя какое-то странное – Ряба. Я об него всегда спотыкался, пока наконец не догадался переставить ударение. После чего оказалось, что это вовсе не имя, а характеристика окраски. «Жили-были Дед да Баба, и была у них курочка рябА». И все получается ровно, правильно и даже стильно. Я так обрадовался этому вновь открытому смысловому слою древней сказки, что моментально рассказал о нем в своем блоге. Однако, не все мои читатели согласились порушить свои стереотипы и воспринять знакомую с раннего детства сказку в новом свете.
Завязалась оживленная дискуссия. Мои оппоненты утверждали, что Ряба вполне может быть именем собственным, происходящим от окраски птицы. Я же отстаивал собственную версию, по которой ударение перескочило случайно, при чтении записанных на бумагу фольклорных текстов. И даже не случайно, а по вине возникшей случайно рифмы «БАба – рЯба». В конце концов мы пришли к выводу, что надо искать первоисточник.
И он был найден. ЖЖист по нику moscvitch прислал мне великолепную ссылку на всезнающую Викопедию:
http://ru.wikisource.org/wiki/Курочка_ряба_(тексты). Под ссылкой – 8 вариантов сказки в записи собирателей фольклора из разных областей. Первое, в чем я убедился, так это в своей правоте: курица, действительно, была «рябенькой». Иногда «пестренькой», но чаще – именно «рябенькой» («Жили старик со старухой. И была у них курочка рябушечка стара старушечка», Саратовская область, 1937 год, «Був соби дид и баба // Мали соби курочку рябушечку», Полтавская область, 1878 год, и так далее). Сказки немного разнились по содержанию, оканчивались по разному, но начало было у всех одно. Но, что интересно, почти все они были полностью лишены тех странностей, о которых мы говорили раньше.
В пяти вариантах рябая курочка снесла яичко самое обыкновенное. Которое потом, посредством мышки, разбилось, о чем старики, вполне естественно, горько жалели. В трех яички были золотые, причем в воронежском изложении курочка вообще «была не простая, значит, и несла яички золотые». Но, в этом варианте старики яйцо не били, а, напротив, поскольку получилось оно «крупное такое, любо смотреть», решили его «на хорошее место положить, чтобы видно было. Ну, и положили. Положили и не налюбуются. Весь день любовались». Естественно, когда мышка яйцо разбила, они сильно расстроились. И курица их успокоила, но не так глупо, как в известном варианте, а именно пообещав «Снесёт вам курочка рябушка другое золотое яичко, лучше прежнего». Вообще, из восьми сказок, курочка пыталась успокоить хозяев только в трех. Самая замечательная версия приводится в Белорусской записи. Она небольшая, и я приведу ее полностью: «Жили были дед, да баба. И была у них курочка ряба. И снесла курочка яечка. Дед бив, бив, бив – не разбив. Баба била, била, била – не разбила. Надо яйки складать в лукошко, а воны – на вокошко. Не завернули у трапицу, положили на полицу. Бегла мышка (а их страсть сколько было!) по полице, хвостиком крутанула (жест рукой), яечка задела. Яечка покатилось, покатилось – бах, тарарах! И разбилось. Баба плачит: «А-а-а, а-а-а, а-а!» (высоким голосом). Дед плачит: «У-ы-ы! У-ы-ы! У-ы-ы! (басит). А курочка бегаить: Куды-куды! Куды-куды! Не плачьте, дед с бабой! Я снесу вам яечко такое, такое: «Не простое яечко – золотоя! И снесла золотое яечко. Дед яго продав и купив печь, чтоб было где лечь. А к печи – трубу, а к трубе – избу, а в избу – лавцы. Завели ребят – все по лавкам сидят, кашу едят, хлеба рушають, да сказки слушають».
И только сказка, записанная в Черниговской области, повторяет известный нам вариант: «Жили-были дед да баба. Была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко, не простое - золотое. Дед бил, бил - не разбил. Баба била, била - не разбила. Мышка бежала, хвостиком задела, яичко упало и разбилось. Дед плачет, баба плачет, а курочка кудахчет: - Не плачь, дед, не плачь, баба: снесу вам яичко не золотое - простое!»
Интересно, что ровно в том же селе был записан еще один вариант сказки, самый короткий из восьми: «Рябонька Курыця. Жыв дид, да баба. У дида була курыця рябенька. Курыця на яечко, а мышь на оконце искочила, хвостиком матнула, яйце упало и розбилось. Стали воны плакать. Курыця знесла ще яйце; тоды курица через два дни пропала» (с. Плоское, нежинского у. Черн. г.).
Как же получилось, что из всех возможных версий нам с детства забили в голову самую нелогичную? Все объясняется просто. В сборники сказок для детей (именно, для детей, а не для фолклористов) «Курочка Ряба» вошла в первой половине прошлого века. И само собой разумеется, составители постарались из всех возможных выбрать ту единственную сказку, в которой герои были пусть и глупыми, но бессребрениками. В представлении которых простое куриное яйцо было значительно дороже глупого и тяжелого в употреблении (попробуй разбей!) яйца золотого. Таким образом в наши детские головы, вместе с очень простой в запоминании, короткой сказкой вводилась мысль о нестяжательстве. Мысль простая: золотое яйцо ведет к печали, а простое – к здоровой и радостной жизни. Даже в старости. Не имей сто золотых яиц, с которыми ты даже не знаешь, что делать, а имей одно простое, которым ты можешь насытиться и поддержать свои силы, чтобы и дальше работать на благо родной страны.
А уж какого цвета была и как звали курицу-несушку – значения не имеет.
В. Чумаков