Они называют себя «свободным миром» - фри ворлд, «гражданами свободного мира», «лидерами свободного мира». Все остальное должно подчиниться их воле, их силе, их морали. Это старая история. Только раньше они называли себя «добрыми христианами», несущими крест спасения диким или «белыми людьми», несущими бремя цивилизации ради остального человечества. Совсем недавно, в 40-х годах только что закончившегося столетия, они убили 25 - 30 миллионов граждан первого социалистического государства.
После десятилетий работы гигантской идеологической машины Холодной войны то, что называется Второй мировой войной ассоциируется в сознании современного обывателя на Западе и все шире в самой России с т. н. «Холокостом» -- геноцидом европейских евреев, карикатурным образом Гитлера, ужасами сталинизма и днем «Д» - открытием Второго фронта в Европе. Великая отечественная война все чаще представляется одним из эпизодов, причем даже не самым значительным, Второй мировой. Из современного массового сознания оказалось практически стертым какое-либо представление об особом, принципиально отличном характере войны нацистской Германии и ее союзников против СССР. Между тем, эта война была уникальной, не имеющей прецедентов в длинной истории человеческих войн не только по масштабам военных действий, числу жертв и разрушительности, но и по своим задачам, методам и последствиям для мировой истории. Между 1939 и 1945 гг. произошли две войны, отчасти совпавшие во времени и переплетенные друг с другом, но тем не менее резко отличные по своей природе.
Одна, с сентября 1939 по сентябрь 1945, была «нормальной» «мировой» войной между крупнейшими империалистическими державами мира, отличавшаяся от первой «мировой» только бОльшими размерами и смертоносностью.
Другая - с 22 июня 1941 г. по май 1945 - имела все традиционные элементы войн европейского империализма против неевропейских народов, от первых крестовых походов 11 века до британского покорения Индии, истребления народов Западного полушария, опиумных войн в Китае, опустошения африканского и австралийского континентов. Война германского империализма и его европейских союзников против СССР вобрала в себя этот исторический опыт колониализма и развила его приемы до предельно концентрированного и брутального выражения. Но ее уникальный характер заключался в чем-то другом.
Войну против СССР Гитлер понимал как вопрос жизни или смерти, "Sein oder Nichtsein" - быть или не быть. План Барбаросса был не просто военным планом «блицкрига» для разгрома Красной Армии и Советского государства. И даже не только планом завоевания Lebensraum - «жизненного пространства» для германской нации и его колонизации. Это был план крестового похода, идеологической «священной войны», ставившей своей целью искоренение «иудео-большевизма», уничтожение советского народа, мировоззренческих, государственных и экономических основ его существования, прежде всего государственного существования великорусского и других славянских народов, составлявших костяк Российской Империи и Советского Союза. Для советского народа Великая Отечественная война была борьбой за свое историческое существование - «быть или не быть».
Эта статья - не военная хроника нацистского блицкрига и его поражения. План Барбаросса интересует меня больше как концентрированное выражение и синтез многовековых тенденций европейского буржуазного развития. В статье нет никаких открытий. Я только хочу кратко описать идейные истоки Барбароссы и ее задачи. Это именно то, что стремится похоронить империалистическая пресса и российский антикоммунизм: Операция Барбаросса как план геноцида советского народа.
Есть такой исторический миф об уникальности Германии, ее истории и нацистского геноцида.
Он был создан усилиями бесчисленных западных историков, идеологов и пропагандистов после 1945 г. и остается одним из главных препятствий для понимания истоков Плана Барбаросса и его места в европейской истории. Без этого мифа была бы немыслима основа основ идеологической гегемонии современного западного империализма -- идеология «Запада» как носителя прогресса для всего человечества.
«Может ли существовать поэзия (философия, литература и т.п.) после Освенцима?» - в самоупоении от своего отчаявшегося еврогуманизма стал вопрошать западный либерал (а теперь и его российский попугай, «совесть нации») с начала Холодной войны, когда надо было спасать идею “западной цивилизации”, изрядно скомпрометированную двумя мировыми войнами. Тогда как надо было бы спросить, как все это могло существовать до Освенцима, после столетий европейских геноцидов в Америке, Африке, Азии и Австралии, на крови и рабском труде которых и взросли европейская поэзия, философия, право и наука. Но признать, что геноцид европейских евреев был лишь одним из геноцидов Запада против народов мира, и что он был подготовлен этими прошлыми геноцидами, - признать это означало бы и признать, что уникальна не Германия, ее история и нацизм, а уникальна в своей летальности для человечества вся западная цивилизация эпохи капитализма, от 1492 до сегодняшнего дня.
Чарльз Миллс в своей замечательной книге «Расовый контракт» (1997) утверждает, что "уникальным" геноцид европейских евреев был разве только в том смысле, что это был геноцид в Европе против европейцев. Но и в этом отношении «Холокост» не был уникален. Ему предшествовал британский геноцид ирландцев. Пример ирландцев показывает, что идеология европейского расизма зарождается внутри белой расы и лишь затем начинает распространяться на неевропейские народы, на «цветных». Это важно напомнить потомкам славянских жертв Барбароссы—у них тоже была белая кожа. О том, что мы в находимся в кампании с ирландцами как белые низшей расы британской публике было известно сотни лет назад. В книге «Все та же старая история: корни антиирландского расизма» Лиз Кертис цитирует английского поэта елизаветинского периода:
"Ирландцы – те же дикари, что россы.
Войска, огонь, железо, кровь – ответ на все вопросы."
А через триста лет другой британский поэт-расист пишет, обращаясь к африканцам, предкам Пушкина:
На любой ваш вопрос - наш ясный ответ:
У нас есть "Максим", а у вас его нет.
В России сейчас растет белый расизм. Нашим поборникам белой расовой солидарности с белыми Запада не лишне напомнить авторитетное мнение известного историка Кристофера Хилла: «большинство образованных англичан, принадлежащих к высшим слоям общества семнадцатого века, высказывались об ирландцах в том же ключе, что и, например, фашисты о славянах или же белые южноафриканцы о коренном населении – во всех этих случаях презрение являлось оправданием потребности эксплуатировать».
Белые сетлеры США тоже не ударили лицом в грязь, когда в захваченную ими страну началась массовая иммиграция ирландцев, бежавших от голодной смерти. «Было бы хорошо, если бы каждый ирландец убил одного ниггера и был повешен за это». Эта сентенция одного остроумца передавала общее настроение сетлерского общества.
Нет, если можно вообще говорить об уникальности какого-либо геноцида, то, в смысле его идеологических истоков и политических задач, таким геноцидом был геноцид Советского народа, с которым был неразрывно связан и еврейский геноцид.
Старый европейский расизм – эта идеология правящего класса победившего европейского этноса над побежденным европейским этносом—входит в идейное варево, из которого материализовался План Барбаросса.
Возьмем для примера Индию. Англия не приобрела ее законным путем, а захватила, не обращая внимания на желания, мнения и протесты ее коренного населения...
Точно так же Кортес или Пизарро отхватили для себя Центральную Америку и государства на севере Южной Америки не на основе какого-либо законного права на эти земли, а в силу своего врожденного чувства превосходства белой расы. Заселение Северной Америки также было не реализацией какого-то высшего права на нее в демократическом или международном смысле, а вытекало из сознания своей правоты, сознания укорененного единственно в убеждении о превосходстве и поэтому праве белой расы. (Mills, 106)
Гитлер, речь 1932 г.
Очень рассудительно размышлял Гитлер. Вы поступили с Германией, этой гордостью западной цивилизации как с какими-нибудь краснокожими.
Гитлер брал пример с геноцида в Америке. С юности он зачитывался книгами Карла Мэя о Диком Западе. Сражения между ковбоями и индейцами он видел в расовом свете. Во многих своих речах фюрер с восхищением отзывался о победе белой расы в заселении американского континента и вытеснении с него «низшей расы» - индейцев. Обожал слушать истории о массовых убийствах индейцев кавалерией США. Об этом ему много рассказывали его приближенные побывавшие в этой стране. Его очень интересовали подробности быстрого падения численности коренного населения в результате эпидемий и голода после того, как правительство США заставило его жить в резервациях. Он был убежден, что насильственное переселение индейцев в отдаленные пустынные районы было намеренной политикой их уничтожения. Трудно сказать, насколько повлиял этот пример на политику самого Гитлера, но параллели напрашиваются. Одно время Гитлер намеревался депортировать евреев в большие «резервации» в районе Люблина, где бы они вымирали от болезней и голода. (273-274). «Марши смерти», которые применялись по отношению к советским военнопленным и узникам лагерей смерти, тоже имели прецедент в североамериканских маршах смерти 19 века, вроде «Тропы Слез» племени чероки в 1838 году. Как мы увидим План Барбаросса предусматривал голодную смерть десятков миллионов советских граждан.
Из «Руководства Фюрера по управлению Восточными территориями»:
Всегда презрительно относившийся к русским, Гитлер говорил: «для них слово “свобода” значит право мыться только по праздникам. Если мы дадим им хорошее мыло, мы не получим благодарности... Есть только одна обязанность: германизировать эту страну путем иммиграции немцев и смотреть на ее коренных обитателей как на “краснокожих”.»
Этот почитатель Карла Мэя часто называл русских «краснокожими». Он видел сходство между своими усилиями завоевать и колонизировать земли в России и завоеванием американского Запада белыми людьми и их покорением индейцев или «краснокожих». «Я не понимаю, - говорил Гилер, почему немец, жуя кусок хлеба, должен мучить себя мыслями, что земля уродившая его была завоевана мечом. Когда мы едим хлеб из Канады, мы не думаем об ограбленных индейцах». (Pool, 254-255)
План Барбаросса впитал в себя и богатый опыт британского империализма. СССР представлялся Гитлеру чем-то вроде «Индии» Третьего Рейха по аналогии с британской. Гитлер указывал на необходимость учиться у англичан искусству господства над покоренными народами и их эксплуатации. СССР должен был стать германской «Индией» - нацистской лабораторией расовой политики, бездонным источником рабского труда и природных ресурсов.
Джон Толанд, известный биограф Гитлера рассказывает:
«Гитлер заявлял, что идеей концентрационных лагерей и практичности геноцида он во многом обязан своему изучению истории Англии и США. Он восхищался лагерями для пленных буров в Южной Африке и для индейцев на Диком Западе и в своем близком кругу часто хвалил эффективность уничтожения «красных дикарей» в Америке с помощью голода и превосходящей военной силы».
«Мы возьмем самую лучшую землю и самую лучшую почву... При заселении нами русского пространства «имперский крестьянин» будет жить в исключительно красивых поселениях. Германские органы и учреждения должны располагаться в чудесных зданиях, а губернаторы - во дворцах... А вокруг города на расстоянии 30-40 киломентров заложить кольцо прекрасных деревень, связанных между собою наилучшими дорогами. Из всего этого возникнет другой мир, в котором мы дадим жить русским так, как они того пожелают. Но только при одном условии: над ними господствуем мы!»
(Гитлер, лето-осень 1941 г.)
Помимо религиозных форм идеологического оправдания захвата земель и геноцида коренного населения, ранняя буржуазная философия, начиная с 17 века, вырабатывает рациональные аргументы для обоснования права европейских сетлеров присваивать земли коренных обитателей. Не будет преувеличением сказать, что именно этот социальный заказ стал так или иначе определяющим в становлении европейской философии права, особенно в Англии после того, как там был достигнут классовый компромисс между феодализмом и буржуазией. Центральной фигурой в этом процессе был Джон Локк, чьи занятия философией финансировались принадлежавшим ему пакетом акций Королевской африканской компании. Он также принимал участие в создании рабовладельческой конституции старейшей американской колонии Каролина.
Локк начинает с натурализации современного буржуазного общества в Европе, его института частной собственности и денежного обращения, и на этой основе делает вывод, что Бог отдал мир в пользование "предприимчивым и разумным" существам. Эти качества должны выражаться в труде. В Англии трудятся именно такие существа. Но в Америке он наблюдает нечто противоположное. Там «праздные индейцы» живут среди «диких лесов и невозделанной целины». Они не вышли из состояния природы, не присвоили и не преумножают ее в отличие от европейцев, которые тем самым демонстрируют свое превосходство в разуме. Таким образом, коренное население Америки оставляет свои территории открытыми для захвата теми, кто способен разумно распорядиться ими.
Эта квинтэссенция буржуазного Разума послужила философским оправданием "права" белых сетлеров на другие континенты. На уровне глубоко укорененного верования этот буржуазный разум присутствовал и в замысле Барбароссы. И сегодня эта идеология живет в таких широко распространенных представлениях, как неравная способность разных народов к "экономическому развитию" и "рыночной экономике", которые стали своего рода мерилом человеческой и национальной ценности и даже права на существование, особенно в сочетании с социальным дарвинизмом, теперь открыто пропагандируемым в России. Когда Путин ставит будущее российского народа в зависимость от его способности к «конкуренции», он останавливается на полдороге, не додумывает выводы, которые неизбежно следуют из его философии «конкурентноспособности». Гитлер был честнее и последовательнее в этом деле. Он прямо говорил немецкому народу, что если его "конкурентная" борьба Sein oder Nichtsein на Востоке окончится поражением, это будет означать, что германский Volk (народ) достоин исчезнуть с лица земли. Точь в точь, как исчезли с ее лица бесчисленные народы, проигравшие в "конкурентной борьбе" и ставшие навозом для победивших в ней.
Социальный дарвинизм - это еще один идеологический нерв Барбароссы.
Таким образом, в основе западного гуманизма лежит принцип частной собственности и производства ради производства. Показательно, что и первая буржуазная утопия - «Остров Утопия» Томаса Мора следует идеям Локка и является идеализированной, утопической формой идеологии раннего европейского империализма. Вот, например, как Мор оправдывает колониальные войны цивилизованных утопийцев.
Но говоря об идейных истоках нацистского дранг нах остен, марксисты должны вспомнить и о некоторых темных углах нашей собственной традиции. Барбаросса заставляет нас по новому оценить такие общие места классического марксизма как «азиатский деспотизм», «варварская отсталость» России и т.п. Марксизм всегда заслуженно гордился своим умением охаживать буржуазию палкой о двух концах под названием диалектика. Пора обломать ее и о бока самого марксизма.
В дневнике Геббельса от 23 июня 1941 г. находим важное свидетельство о настроениях в Европе на следующий день после нападения на СССР.
Надо признать, что своей совестливостью Геббельс выгодно отличался от многих профессиональных христиан. По всей Европе католические и протестантские прелаты спешили проповедовать крестовый поход против большевиков и благословить его знамена. И эта проповедь находила отклик в сердцах многих европейцев. Рядом с солдатами Вермахта и СС по Советской земле уже шли итальянцы, финны, румыны, венгры и словаки. Вскоре к ним присоединились добровольческие части со всей Европы. Конечно, профашистские лидеры европейских стран спешили принять участие в Барбароссе, чтобы получить свой кусок пирога. Но оппортунистические мотивы были только частью дела. Маршалы Маннерхейм и Антонеску, адмирал Хорти, монсиньор Тисо, дуче, генерал Франко и даже маршал Петэн были ярыми антикоммунистами и не хотели упустить случая разделаться с центром мирового коммунизма, этим «рассадником» коммунистической ереси в их странах. Антонеску и Хорти выделялись своей звериной ненавистью к «иудео-большевизму». Румынская и венгерская армии приступили к массовому убийству евреев и советских активистов независимо от Гитлера и СС. Не все участники участники крестового похода разделяли антисемитизм Хорти и Антонеску. Итальянский экспедиционный корпус и «Голубую дивизию» Франко (в которой, кстати, воевал и ряд испанских анархистов) евреи не интересовали. Не антисемитизм, а антикоммунизм и антисоветизм объединяли буквально всех крестоносцев Барбароссы. Геноцид европейских евреев был не целью, а побочным следствием похода против первого государства рабочих, одним из языков дьявольского пламени, которое грозило сжечь Советское государство. Это пламя горело и в груди добровольцев со всей Европы, спешивших присоединиться к походу на Восток. К осени 41-го более 40 тысяч европейцев добровольно встали под знамена Барбароссы. Волонтеры «германской» расы из Скандинавии, Голландии и северной Бельгии образовали свои особые части, включенные в состав Ваффен СС. Бригады европейцев «негерманского» происхождения из Словакии, Хорватии, южной Бельгии и Франции были приданы Вермахту.
Призыв религиозных и политических лидеров европейского антикоммунизма к крестовому походу против СССР имел успех еще и потому, что он упал на хорошо унавоженную почву не только антикоммунизма и антисемитизма, но и старой европейской русофобии, антиславянского расизма и европейского шовинизма. Гитлер недаром выбрал имя германского императора Барбароссы для нападения СССР. К началу 20 века германский император Фридрих Первый по кличке Барбаросса (Рыжая борода) стал культовой фигурой германского фолькиш-национализма как объединитель германских земель. А в качестве вдохновителя и организатора Третьего крестового похода (1189-1192) Барбаросса имел также репутацию общеевропейского вождя. Таким образом, в политическом воображении Гитлера План Барбаросса объединял старый германский экспансионизм Lebensraum’а с идеей объединенной Европы.
Насколько глубоко европейский расизм и шовинизм овладели умами в Западной Европе к середине 19 столетия показывает их влияние на Маркса и рабочее движение его времени. Так, в письме к Энгельсу от 7 августа 1866 г. Маркс с воодушевлением пересказывает и дает положительную оценку расистским идеям польского историка Ф. Дучинского и французского этнолога П. Тремо, подчеркивая возможность их «исторического и политического применения». Причем, в этом отношении он находит книгу Тремо, «доказавшего», что черная раса является продуктом деволюции, даже более важной, чем работы Дарвина, который «не мог обьяснить" явления расовой "дегенерации"». Вслед за Дучинским, Тремо «подтверждает», что «русские не только не являются славянами, а скорее татары и т.п.». Но Тремо, по мнению и при полном одобрении Маркса, идет дальше поляка, доказывая, что на геологической формации России "славяне были отатарены и монголизированы... так же, как негры, которые представляют собой дегенерацию намного более высокого типа". (Подробнее об этом см. мою работу “Право на ассимиляцию”)
Даже если эти и подобные им взгляды Маркс высказывал только в личной переписке с Энгельсом, трудно не усомниться в искренности его «удивления», когда он рассказывает своему другу о том, как Лассаль «в присутствии шестидесяти рабочих говорил не о чем другом, как о "Войне цивилизации против варварства", западных наций против России» (Энгельсу, 5 марта 1856 г.). Ведь именно так определял Крымскую войну сам Маркс в многочисленных статьях того периода, составивших толстый том, отдельно изданный его дочерью в конце века и со злорадством переизданный на Западе в разгар Холодной войны.
Вот несколько цитат из «крымских» статей Маркса по «Восточному вопросу».
«Унижение реакционных западных правительств и открыто обнаружившаяся неспособность их защищать интересы европейской цивилизации от посягательств России не может не вызвать здорового возмущения среди народов....» (ПСС 9, 220).
«Интересы европейской цивилизации»? Но разве не такие же аргументы приводили предатели Второго Интернационала, голосуя за войну с Российской Империей? И разве не интересы европейской цивилизации, по мнению Геббельса, защищал Вермахт на Восточном фронте? Или вот это.
«Борьба между Западной Европой и Россией за обладание Константинополем заключает в себе вопрос, падет ли византизм перед западной цивилизацией или же антагонизм между ними снова оживет в более ужасных и насильственных формах, чем когда-либо раньше. Константинополь, это - золотой мост между Востоком и Западом, и западная цивилизация, подобно солнцу, не может обойти вокруг света, не пройдя через этот мост; а через этот мост нельзя перейти без борьбы с Россией» (курсив мой).
Итак, на торжественном, если не сказать божественном, пути «западной цивилизации» стояла византийская Россия. Опять «западная цивилизация»! Что это? Случайность или та пуповина, которая связывает Маркса с европейской буржуазией, западным колониализмом и империализмом? Заметьте, не европейская, а именно западная цивилизация. В то время это была еще сравнительно редкая идеологема. Стоящая за ней солидарность правящих классов Западной Европы и Северной Америки – сложилась только в ходе Холодной войны, когда стал возможен западный ультраимпериализм под эгидой США. Здесь, как и во многом другом, Маркс видел дальше всех. Но между нами и пышной риторикой Маркса, полной оптимистической веры во всемирную миссию западной цивилизации, якобы беременной пролетарской революцией, - стоит План Барбаросса. Так приходит черед истории гладить против шерсти Маркса, который когда-то ерошил ее как никто другой. И от этого дела историческим материалистам бежать негоже.
Так писал Маркс.
А добротный марксист Молотов откликался через сто лет:
«Хорошо, что русские цари завоевали так много земли. Это облегчает нам борьбу с капитализмом».
Да, хорошо. Плохо только, что не успели завоевать Константинополь. Было бы еще легче.
Революционер Маркс был прав, потому что знал, что без веры в победу революции, а даже в теории она могла прийти тогда только с Запада, революционер не может ни бороться, ни заразить своим убеждением революционный класс. Но история решила иначе и в полном соответствии с природой. Ведь солнце движется с востока. На западе оно может только опуститься...
Недооцененным остается вклад Черной сотни и белогвардейского движения в идеологию германского нацизма и его практику геноцида. А он был в своем роде решающим. Именно белогвардейщина создала и опробовала центральный идеологический синтез Гитлера – соединение старого европейского антиславянского расизма и антисемитизма с антимарксизмом и антибольшивизмом.
«Протоколы» рождались в таких же «лабораториях», в каких сегодня создаются «политтехнологии» и идейные «активки» буржуазной России – в тех серых областях, где тусуется идеологическая агентура спецслужб и политический актив реакционных партий и движений. История и здесь не упустила случай посмеяться. Антисемитская фальшивка «истинно-русских» попов и охранки имела своим прототипом русофобскую подделку поляков -- «Завещание Петра Великого» (конец 19 века), использованную Наполеоном для мобилизации европейцев против России и вторжения 1812 года. Но в России начала прошлого века, с ее широким революционно-демократическим движением, опытом борьбы с погромами и погромщиками, «Протоколы» остались практически незамеченными. А вот на Западе их ждала хорошо унавоженная почва.
В 1919 группа белогвардейских офицеров-черносотенцев распространила на Версальской конференции переводы «Протоколов» на нескольких европейских языках. Их тут же подхватила большая буржуазная пресса. Лондонский Таймс даже публиковал отрывки и похвальные отзывы Черчилля. В том же году известный по делу Бейлиса черносотенец, лейтенант Борис Бразоль, к тому времени перешедший на службу в военную разведку США, познакомил Генри Форда с английским переводом фальшивки. Форд быстро оценил, какое оружие он получил против еврейских финансистов, и приступил к распространению «Протоколов» с американским размахом.
Но решающим звеном между Гитлером и Черной сотней был балтийский немец из Латвии Альфред Розенберг и его друзья белоэмигранты во главе со штабс-капитаном Федором Винбергом. В начале 1920-х Винберг и Розенберг стали идеологами тайной организации русских и немецких реакционеров – Ауфбау, Реконстукция. И первоначальное кодовое название Плана Батбаросса – Ауфбау Ост--неслучайно совпадало с именем организации Винберга и Розенберга. Историки давно заметили, что «венский период» биографии Гитлера не дает никаких оснований считать его антисемитом. Скорее наоборот, в то время его высказывания о евреях были без исключения положительны. Именно через белогвардейца Винберга и Розенберга Гитлер перенял синтез антибольшевизма и политического антисемитизма, который лег в идейную основу Барбароссы.
К этому надо добавить, что как немецкое Ауфбау, так и его американская агентура вроде Бразоля пользовались политической и финансовой поддержкой великого князя Кирилла Владимировича и его жены княгини Виктории Федоровны, в 1920х годах ставших центром монархической и ранне-нацистской реакции в Центральной Европе. Можно без преувеличения сказать, что в 1922-3 гг. именно они были главными финансистами Гитлера, его молодой партии партии и ее идеологического центра – Ауфбау 1 .
15 марта 1941 фюрер пояснил двум офицерам Генерального штаба, что для «ликвидации» сталинской интеллигенции и «уничтожения» правящего аппарата большевизма потребуется применить самое жестокое насилие. Через две недели Гитлер собрал более двухсот высших офицеров вооруженных сил в Имперской канцелярии в Берлине для разъяснение целей предстоящей войны против СССР. Он говорил более двух часов. Судя по записям, сделанным одним из офицеров сразу после митинга, «еврейский вопрос» не был даже упомянут. Главные цели на востоке - это «раздавить» Красную Армию и «расчленить» Советскую Россию. Предстоящая кампания будет борьбой «двух мировоззрений». Гитлер охарактеризовал большевизм как «социальную преступность», а коммунизм как «огромную опасность для будущего». Поэтому на Востоке германские солдаты должны отказаться от своего привычного уважения к противнику: «Коммунист не может быть камарадом, ни до ни после боя». Ради будущего, Рейх призван вести «истребительную войну (Vernichtungskrieg)» без какой-либо «милости к врагу». В особенности, должны быть уничтожены «большевистские комиссары и коммунистическая интеллигенция», так как они были главными носителями «подрывного яда». Вместо их передачи военным судам, такими «преступниками» будут заниматься офицеры действующей армии, которым необходимо «разъяснить то, что лежит на весах в этом деле». Недавние схватки на Западе даже отдаленно не похожи на предстоящие битвы на Востоке, где даже lex talionis - закон «глаз за глаз» - был бы слишком мягким.
Одновременно шла разработка правовых аспектов Барбароссы. Военные юристы составляли документы и правила, которые заранее оправдывали немецких солдат и офицеров за преступления, совершенные в борьбе с «носителями иудео-большевистского мировоззрения», будь то военные или гражданские лица. В окончательных инструкциях от 13 мая начальник Генштаба Кейтель объявил проблемы «умиротворения» (слово заимствованное из терминологии североамериканского геноцида) слишком огромными и сложными для обычных военных трибуналов и уполномочил войска «самим предпринять безжалостные действия», «ликвидировать» партизан и использовать «самые крайние методы» против враждебного гражданского населения. Всем офицерам предписывалось решать на месте, расстреливать или нет подозреваемого во враждебных действиях за линией фронта, в то время как командиры батальонного уровня становились ответственными за взятие заложников для коллективного возмездия жителям того или иного пункта. Преступления немецких солдат против гражданского населения должны были рассматриваться трибуналом только в тех случаях, если они угрожали военной дисциплине. Иначе говоря, советских гражданских лиц разрешалось казнить по простому подозрению, в то время как немецким солдатам была гарантирована безнаказанность даже в случае доказанных преступлений с их стороны.
6 июня 1941 г. Верховным командованием и Генштабом были изданы «Правила обращения с политическими комиссарами» - т.н. «Комиссарский приказ» (Komissarbefehl). В соответствии с директивами Гитлера генералы требовали от своих подчиненных быть не только военнослужащими, но и «политическими борцами». Они предупреждали солдат, что «в битве с большевизмом нельзя ожидать, что враг будет следовать основным гуманитарным принципам и международным законам». Приказ предупреждал войска, что политические комиссары Красной Армии и Советской системы в целом были мастерами «варварской, азиатской» войны, свирепо сопротивляются всякому умиротворению и плохо обращаются с пленными. Принимая это во внимание, директива предписывала политических комиссаров в плен не брать и расстреливать не только за совершение враждебных действий, но и просто за их положение во властной структуре врага. Полевые офицеры получили предписание зачитать текст «Комиссарского приказа» своим солдатам перед началом Барбароссы.
В то же время, с 21 февраля 1941 г. пропагандистские службы вооруженных сил начали разработку «Правил поведения солдат в России», которые были закончены к середине мая, но посланы в части только накануне вторжения вместе с приказом Гитлера. «Правила» подчеркивали идеологический характер предстоящей войны. Три миллиона двести тысяч солдат, изготовившихся к нападению на СССР, узнали из этого документа, что «большевизм это смертельный враг» национал-социализма, и что Германия полна решимости бороться против «этого подрывного мировоззрения и его носителей». Предстоящая битва «потребует безжалостных и энергичных действий против большевистских агитаторов, партизан, саботеров и евреев, а также самого тщательного искоренения всех проявлений активного и пассивного сопротивления». Все участники боевых действий должны осознать «коварство» врага, «особенно азиатских солдат Красной Армии, непроницаемых, непредсказуемых, коварных и злобных».
Пропагандистские службы приготовили также листовки, плакаты и радиопередачи, адресованные советским военнослужащим и гражданскому населению. В них подчеркивалось, что силы вторжения борются не с народами СССР, а с их «иудео-большевистским правительством, бюрократами и Коммунистической партией». Вермахт шел, чтобы «освободить» русский народ от «Советской тирании». Чтобы достичь этой цели, он сокрушит все, что стоит на его пути. За первые две недели Барбароссы немцы раскидали более 20 миллионов листовок 9 типов по линии советской обороны. К началу сентября, с помощью Люфтваффе, их число достигло 140 миллионов. Первая и наиболее широко распространенная из них обвиняла «еврейско-коммунистическое» правительство Сталина в нарушении договоров, которые оно заключило с Германией. Листовка заклинала солдат и офицеров Красной Армии не «проливать свою кровь за Третий Интернационал... за Сталина и его еврейских комиссаров», чей режим был в «сотни раз хуже», чем царский. Германские войска шли, чтобы положить конец «преступным махинациям этой еврейской клики, которая мучает и эксплуатирует народы Советского Союза».
Уберите слово «еврейский» - и под листовкой гитлеровских пропагандистов подпишутся и сегодня легионы левых антикоммунистов. Недаром, из трех радиопередатчиков Геббельса, заработавших на Восточном фронте 21 июня 1941 г., один был «троцкистским».
Русских призывали следовать примеру Гитлера, «изгнавшему врагов человечества и паразитов из своей страны.» Прокляв всех «евреев и коммунистов», листовка просила русских присоединиться к «маршу на Москву и Киев», чтобы помочь «освободить все народы СССР от коммунистического ига и проклятых евреев, а также всех крестьян и рабочих от их эксплуататоров и мучителей». Только «обезглавив еврейский Коминтерн», можно будет принести «мир Европе.» Листовка заканчивалась призывом: «Долой Сталина и коммунистов!» Уберите из этих листовок слово «Сталин» - и под ними обеими руками подпишутся сегодняшние «истинно-русские патриоты», Черная сотня современной России.
К августу, когда, несмотря на ряд тяжелых поражений Красной Армии, советский режим показал неожиданную для германского командования устойчивость, а упорное сопротивление советский войск поставило Барбароссу под угрозу срыва, военная пропаганда еще более заострилась на комиссарах. Их представляли абсолютным воплощением большевистского зла и коварными агентами советского режима: убийцами, варварами, зверьми, еврейскими террористами и революционерами. Именно, с этого времени, по мнению ряда новейших историков, зондеркоманды приступают к массовому уничтожению еврейского населения СССР, отыгрываясь на нем за все возрастающие потери на фронте и первые признаки грядущего поражения.
Итак, в течение весны 41-го не только генералитет, но и многие средние чины Вермахта узнали, что война против СССР станет идеологическим крестовым походом, неслыханным по размаху насилия и жестокости. Одновременно с чисто военными приказами и распоряжениями руководство Вермахта давало директивы по «священной войне» против «иудео-большевизма.» Мало кто из этих людей испытывал сомнения или угрызения совести. После молниеносного разгрома крупнейших европейских армий военное руководство Германии и офицерский корпус были полны уверенности, что новая кампания на востоке будет краткосрочной «войной в песочнице», и что преступные приказы высшего руководства будут небольшой ценой за разгром Красной Армии. Но готовность этих людей стать крестоносцами объяснялась прежде всего их искренней поддержкой нацистских планов. По своему духу военное сословие Германии было не только глубоко антидемократичным и антикоммунистическим, но и полностью разделяло страсть Гитлера к территориальной экспансии и его ненависть к Советскому режиму. Традиционная юдофобия предрасполагала немецкое офицерство к тому, чтобы видеть в евреях главные кадры Советского режима и агентов «еврейского большевизма» заграницей. Этот культурный, идеологический и програмный консенсус объясняет, почему немецкий генералитет, столь гордящийся своим «кодексом чести», с такой готовностью расчищал дорогу для частей СС на завоеванных территориях СССР, чтобы они могли беспрепятственно приступить к методическому уничтожению «общего врага.» Тесное сотрудничество между Вермахтом и СС не было, как нередко можно услышать, реакцией на объявление партизанской войны, сделанное Сталиным только 3 июля, а проводилось с самого начала Барбароссы и вытекало из поставленных этим планом задач политической войны.
Ее «особый» характер означал и «особое» отношение к советским военнопленным. Приказ Верховного командования (ОКВ) вооруженных сил от 17 июля, подготовленный на основе идеологических директив весны 41-го, предписывал отделять от них тех, кто подозревался в большевизме и применять к ним «специальные меры». Это было обусловлено тем, объяснял приказ, что помимо «чисто военных задач» восточная кампания имела «политические цели защитить германскую нацию от большевистских агитаторов и быстро навести твердый порядок на занятых территориях». 8 сентября, когда в немецкий плен попало уже более миллиона солдат и офицеров Красной Армии, Верховное командование осудило большевизм как «смертельного врага национал-социалистической Германии» и обвинило советскую армию в ведении тотальной войны, включая «саботаж, подрывную пропаганду, поджоги и убийства». Тем самым «большевистские солдаты поставили себя вне Женевских конвенций и потеряли всякое право на достойное обращение». Так закладывались «правовые» основы уничтожения трех миллионов советских военнопленных - составной части геноцида против советского народа. Надо добавить, что предложение Советского правительства прийти к соглашению о соблюдении международных принципов обращения с военнопленными, сделанное в июле, было отвергнуто Гитлером. В результате, осенью 41-го погибало в среднем 6 тысяч советских военнопленных в день 2 . К весне 42 -го погибло более двух миллионов из трех с половиной миллионов солдат и офицеров Красной Армии, находившихся в немецком плену.
Я помню как в 1988 или 89 г., в разгар «перестройки», на одном из модных тогда советско-американских «телемостов» встретились ветераны Второй мировой войны. Шел обмен воспоминаниями. Познер со своим американским партнером, ловко гнули линию на «общечеловеческие ценности», якобы защищенные в той войны, на «братство по оружию», на то какие «мы» все одинаковы и как теперь «мы» будем дружить. И вот в середине этого прекраснодушого трепа и благочинного обмена воспоминаниями, встал и попросил слова седой мужчина-американец с добрым лицом. Он очень волновался. Ему, видимо, было стыдно за что-то, он чувствовал какую-то фальшь в происходившем, в том, как вспоминалась та война. – «Не думайте, сказал он, обращаясь к советским ветеранам, что у нас никто не знает, как это было на самом деле. Я был в лагере для военнопленных в Румынии и никогда не забуду, с какой бесчеловечностью они обращались с пленными русскими солдатами и только с ними». Он зарыдал и не смог продолжать.
Один из самых долговечных мифов, созданных нацистскими генералами и их американскими хозяевами во время Холодной войны, – это миф о непричастности Вермахта к геноциду на Востоке. В реальности все было наоборот. Вермахт принял программу идеологической войны с такой готовность и приступил к ее реализации с таким рвением, что это стало угрожать центральной роли СС в деле очищения восточного Lebensraum от «иудео-большевизма», роли, которую вроде бы признал армейский генералитет весной 41-го, согласившись дать полную свободу действий эйнзатцгруппам и полицейским полкам Гиммлера и Гейдриха. Если среди германского генералитета и старших офицеров попадались элементы, не разделявшие нацистскую идеологию и с отвращением относившиеся к варварским методам Барбароссы, историки не находят никаких следов отвержения этой идеологии и методов среди тех, кто воплощал их на деле -- рядовых солдат и младшего офицерского состава Вермахта. Уже в первые дни войны убийства советских военнопленных и гражданского населения достигли таких массовых размеров, что это вызвало серьезное беспокойство полевого командования как угрожающее подорвать армейскую дисциплину и их собственный авторитет.
Вермахт вел политическую войну на уничтожение, ни в чем не уступая своим «товарищам по оружию» в черных мундирах. К началу вторжения Гиммлер увеличил численность Ваффен-СС до 160 тысяч, из которых 100 тысяч, или шесть дивизий, были предназначены для боевых действий и поделены между всеми тремя армейскими группами. Фанатично преданные фюреру и руководству СС, эти части отличались высоким уровнем военной, физической и политической подготовки. Их использовали для усиления армейских соединений на особо важных направлениях. Так, ударная дивизия СС «Мертвая голова» под командованием генерала Теодора Эйке в начале июня была направлена в Северный сектор войск и придана Четвертой танковой группе генерала Эрика Хопнера. Но как идейный борец, армеец Хопнер ничем не уступал эсесовцу Эйке. Он видел себя защитником Европы от славян, «московитского азиатства» и «еврейского большевизма» и шел в бой с намерением «уничтожить врага безжалостно и полностью», с решимостью «не пощадить ни одного приверженца существующей русско-большевистской системы». Недаром именно Хопнеру Гитлер доверил завершить План Барбаросса взятием Москвы.
«Из вновь приобретенных восточных областей мы должны сделать для себя райский сад».
Из "Секретного меморандума о национал-социалистической оккупационной политике в России".
Параллельно с разработкой военных и политических планов шла работа над экономическими – главными задачами Барбароссы. В конце концов, целью любой колониальной авантюре является грабеж и эксплуатация покоренных народов. «Генеральный план на Востоке», первой фазой которого была Операция Барбаросса, предусматривал выселение или уничтожение 80 миллионов жителей европейской части СССР. На этой территории планировалось создать поселения германских солдат, фермеров, ремесленников и предпринимателей. Ожидалось что, сюда будут стекаться германские сетлеры со всех концов мира, образуя новый господствующий класс-расу. Их славянские крепостные будут жить в специальных резервациях, а затем изгоняться за Урал или ликвидироваться по мере заселения этих территорий новыми германскими Wehrbauern - «вооруженными фермерами» по примеру американских фермеров-сетлеров. Так будет реализована идея «Великой Германской империи Германской нации».
Центральная роль в разработке экономической политики в рамках Плана Барбаросса была поручена группе научных экспертов при Генштабе (Wirtschaftsorganisation Ost, Gruppe Landwirtschaft). Их рекомендации, изложенные на двух собраниях в мае 41-го, сводились к следующему плану. Европейская территория СССР будет разделена на две зоны: 1) «зона избытка», или «черноземья» (Schwarzendezone) на юге, включая Кавказ, и 2) «зона голода» на севере, в первую очередь вокруг Москвы и Ленинграда. Таким образом, планировалось решить главную задачу экономической Барбароссы – снабжение питанием Германии и Европы в целом. В «зоне избытка» население могло надеяться на получение минимально необходимого для жизни количества питания. В «зоне голода» оно было обречено на вымирание. Документ, принятый на заседании экспертов 2 мая, так разъясняет рациональность этого плана для советских граждан, населяющих северные районы европейской части СССР
Итак геноцид «многих десятков миллионов» советских людей должен был принять форму голода. И здесь тоже учителями Гитлера были белые сетлеры и англичане в Северной Америке и Африке, англичане в Ирландии, Индостане, Китае и Австралии.
Таковы были исторические истоки, силы и цели Операции Барбаросса, начавшейся в предрассветные часы 22 июня 1941 года по фронту от Балтийского до Черного моря. Между этими целями и их достижением стояла только одна сила - Красная Армия.
Нацистская верхушка о войне "третьего рейха" против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. Москва. Терра. 1996.
Мануэль Саркисянц. «Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской расе господ». СПб., 2003.
Omer Bartov. The Eastern Front,1941-45, German Troops and the Barbarisation of Warfare. 2nd ed. Palgrave, 2001.
Christopher Browning. The Origins of the Final Solution: The Evolution of Nazi Jewish Policy, September 1939 – March 1942. University of Nebraska Press, 2004.
Rolf-Dieter Muller and Gerd R. Ueberschar. Hitler’s War in the East 1941-1945. A critical assessment. Berhahn Books, 1997.
Sylvia Federici. "The God That Never Failed: Origins and Crisis of Western Civilization". Enduring Western Civilization: The Construction and the Concept of Western Civilization and Its "Others." Ed. Silvia Federici. Praeger, 1995.
Michael Kellogg. “Hitler’s ’Russian’ Connection: White Émigré Influence on the Genesis of Nazi Ideology, 1917-1923.” <http://www.sscnet.ucla.edu/soc/groups/scr/kellogg.pdf>
Arno J. Mayer. Why Did the Heavens Not Fallen? The final solution in history. Pantheon, 1988.
Charles Mills. The Racial Contract. Ithaca [N.Y.] : Cornell University Press, 1997.
Patrick R. Osborn. Operation Pike : Britain versus the Soviet Union, 1939-1941. Westport, Conn. : Greenwood Press, 2000.
James Pool. Hitler and His Secret Partners: contributions, loot and rewards, 1933-1945. New York: Pocket Boks, 1997.
John Toland. Adolf Hitler. Doubleday, 1976.
Антон Баумгартен
| © Интернет против Телеэкрана, 2002-2004 Перепечатка материалов приветствуется со ссылкой на contr-tv.ru E-mail: |