Одним из самых уязвимых мест в подготовке русской армии к войне традиционно называется комплектование высшего командного состава. В вышедшей в 2004-м году двухтомной истории Русско-японской войны «Трагедия на Дальнем Востоке» В.А.Золотарев и Ю.Ф.Соколов в сотый раз повторяют излюбленный штамп черной легенды о русской армии: Высшие командные должности распределялись с учетом не способностей, а знатности происхождения и протекции. Упрек, согласитесь, очень серьезный. Причем этот штамп настолько устоялся, что авторы даже не взяли на себя труд как-то обосновать свой тезис. Мол и так все ясно. Ну а мы проявим педантизм и все же разберемся с этим вопросом.

Итак кто же конкретно воплощал этот порочный принцип в высших эшелонах военной власти? Командующий сухопутной армией генерал от инфантерии Куропаткин? Врядли. Куропаткин происходил из семьи мелкопоместного дворянина, успевшего дослужившегося лишь до капитанского чина. Командующий Первой Тихоокеанской эскадрой адмирал Макаров и вовсе получил дворянство лишь в возрасте 9 лет (!), когда его отец, почти всю жизнь прослуживший в унтер-офицерских чинах получил звание поручика. Не блистал знатностью происхождения и командующий Второй Тихоокеанской эскадрой Зиновий Петрович Рожественский, родившийся в семье военного врача.

Менее известны двое других русских главнокомандующих в этой войне. Николай Петрович Линевич, заменивший на посту командующего сухопутной армией Куропаткина происходил из семьи незнатных дворян Черниговской губернии. Первым из своего рода добился высокого положения и Вильгельм Карлович Витгефт.

Со знатностью происхождения разобрались. Кто же по мнению советских агитаторов и их некритических последователей составлял этим людям протекцию при назначении на столь высокие посты? Ответить на этот вопрос нетрудно. Адмиралы Макаров и Рожественский отличились во время русско-турецкой войны 1877-78 годов. Россия, лишь в 1876 году, за год до войны, вернувшая себе право содержать на Черном море военные корабли была вынуждена противостоять в этой войне довольно мощному турецкому флоту. Превосходство турок на море было подавляющим. Русское черноморское побережье оказалось практически беззащитным.

В этих условиях Степан Осипович предложил использовать для обороны побережья небольшие катера, вооруженные шестовыми минами, которые могли бы атаковать турецкие корабли в местах их стоянок, куда их доставлял переоборудованный из обыкновенного транспорта корабль «Великий князь Константин». Идея была с блеском воплощена в жизнь. Деятельность турецкого флота, в результате атак русских моряков была практически парализована.

Будущий командир Второй Тихоокеанской Эскадрой Зиновий Петрович Рожественский командуя одним из таких паровых катеров в числе первых добился успеха, подорвав турецкий корвет «Иджлалиле». Участники этих рейдов – Макаров, Рожественский, Зацаренный стали в России национальными героями. Это и неудивительно – просто подорвать в 8 метрах (такова была длина шеста) от крошечного катера 40 килограммов взрывчатки уже было огромным риском. А ведь для того, чтобы это сделать надо было еще ночью проникнуть во вражескую базу, подойти вплотную к военному кораблю противника, а после подрыва ускользнуть на тихоходной посудине обратно.

Надо ли говорить, что исключительная личная храбрость сопровождалась у обоих адмиралов выдающимися организаторскими способностями. Макаров просто-напросто был военно-морским теоретиком и ученым гидрографом с мировым именем. Рожественский возглавлял до войны Главный Морской Штаб и считался одним из самых талантливых русских флотоводцев.

Адмирал Вильгельм Карлович Витгефт стал командующим можно сказать волей случая. После трагической гибели Макарова он возглавил эскадру как старший из оставшихся в Артуре офицеров, когда назначить нового командующего уже не представлялось возможным. Вильгельм Карлович находится несколько в тени своих более известных коллег, но и его карьера является примером безупречной службы русскому флоту. Витгефт, получивший блестящее военное образование, прошел все ступени нелегкой морской службы и был прекрасно знаком с театром военных действий.

Точно также обстояли дела и в сухопутной армии. Алексей Николаевич Куропаткин начал свою службу в армии с детских лет. О качестве полученного им военного образования говорит тот факт, что он окончил Академию генерального штаба лучшим в своем выпуске. А ведь в академию принимали лишь порядка 50 лучших из лучших офицеров в год! В этот момент ему было всего 26 лет. Далее следует блестящая военная карьера. Особенно следует отметить, что Куропаткин был ближайшим сподвижником Михаила Дмитриевича Скобелева, который высоко ценил его личную храбрость и высокие организаторские способности. Куропаткин служил под командой Скобелева во время Кокандского похода, был его начальником штаба во время кровопролитных сражений русско-турецкой войны 1877-78 гг. И наконец занимал эту же должность во время похода под Геок-Тепе. О храбрости, проявленной Алексеем Николаевичем в боях говорит хотя бы тот факт, что во время третьего штурма Плевны он был настолько тяжело ранен, что его объявили погибшим. Все это сделало Куропаткина после смерти Скобелева наиболее уважаемым в армии генералом. Русский человек, в полном смысле этого слова, поднявшийся благодаря своим дарованиям и труду..., пишет о Куропаткине Суворин. Закономерно, что в 1899 году он занимает пост военного министра. Кому же еще можно было доверить командование армией, когда началась русско-японская война?

Так же как и Витгефт, Николай Петрович Линевич был на своем посту фигурой в известной мере случайной. Отставка Куропаткина не диктовалась допущенными им ошибками или неспособностью руководить войсками. Однако психологически нужно было оставить груз неудач в прошлом и, как это очень часто бывает в истории войн, решено было сменить командующего. Мера весьма эффективная в плане психологии, так как позволяет отождествить неудачи со старым командованием и освободить войска от комплекса неполноценности, навязанного проигранными боями. Так командующим армиями стал Линевич. Николай Петрович был, так же как и его предшественник боевым офицером. Он отличился в делах с горцами в 1859-м, затем в русско- турецкую войну. Линевич был хорошо знаком с театром военных действий, так как именно он возглавлял русский отряд, участвовавший в подавлении боксерского восстания в 1901 году, а затем командовал войсками Приамурского военного округа.

Таким образом мы видим, что все наши командующие очутились на своих постах по вполне, как сейчас принято говорить «прозрачным» мотивам. Никакой и речи не может быть о «протекции» и «знатности происхождения». Возможно не все из этих людей подтвердили свою довоенную репутацию, это отдельный вопрос. Но по тому как можно было судить до войны Россия дала армии и флоту на руководящие посты лучших людей из имевшихся в наличии.

Правда я чувствую, как скептически настроенный читатель усмехается – а как же адмирал Алексеев, царский наместник на Дальнем Востоке, внебрачный сын Александра II? Он то за какие такие заслуги получил свой пост? Причем какой пост – главнокомандующего армией и флотом! Такое положение ставило и Куропаткина и Макарова в подчинение к Алексееву.

Вот почему нам не обойти вниманием фигуру Евгения Ивановича Алексеева. Какими соображениями руководствовался Царь, назначая этого человека на столь ответственный пост, насколько обоснованным было это назначение? Надо сказать, что морская служба Алексеева вызывает уважение. Достаточно отметить, что Евгений Иванович поучаствовал в двух (!) кругосветных путешествиях. Вообще он был одним из, если так можно выразиться «плавающих» командиров русского флота. Довелось будущему русскому командующему послужить и под началом адмирала Бутакова – одного из первых теоретиков парового флота. Пройдя все ступени служебной лестницы, вплоть до командира крейсера «Адмирал Корнилов» Евгений Иванович заслужил себе уважение в военно-морских кругах и любовь сослуживцев. Причем вышесказанное отнюдь не является дежурной фразой. Адмирал Алексеев действительно сумел завоевать авторитет среди русских моряков, и это дорогого стоит.

Сверх удачной карьеры военного моряка, Алексеев проявил незаурядные способности и в сфере дипломатии. Владея основными европейскими языками он некоторое время исполнял обязанности военно-морского агента во Франции. Наиболее же широкое применение его способности в этой сфере нашли во время Боксерского восстания в Китае. Так разношерстная международная коалиция именно дипломатическим и организаторским способностям Евгения Ивановича во многом обязана скорейшему взятию фортов Таку, открывшего путь на помощь осажденным восставшими в международном квартале Пекина дипломатам и членам их семей.

В этой же кампании Алексеев проявил себя и как способный и энергичный сухопутный командир, выполняя функцию руководителя военно-морских и сухопутных сил. То есть реальный опыт координации двух видов вооруженных сил у него уже был, и опыт успешный. Объективным свидетельством этого служит целая россыпь наград ведущих держав мира, таких как например французский орден Почётного Легиона Большого Офицерского Креста. Вообще Алексеев зарекомендовал себя в этих чрезвычайных событиях искусным, настойчивым и твердым в достижении целей дипломатом, осторожным и дальновидным, но в то же время энергичным полководцем, не боявшимся ответственности за проявление инициативы, пишет «Военная энциклопедия» Сытина.

Как мы видим никаким абсурдом назначение адмирала Алексеева командующим русскими сухопутными и военно-морскими силами не являлось. Напротив, учитывая его уникальный опыт он являлся идеальным кандидатом на эту должность. Был однако в этом назначении и еще один существенный момент.

Мало кто никогда не слышал фразу Клаузевица о том, что война есть ничто иное, как продолжение политики другими средствами. Как бы не был талантлив полководец, какой бы властью не обладал, он отвечает только за чисто военные усилия своей страны, которые являются лишь частью общих усилий государства. Исключение может пожалуй составить лишь тотальная война на уничтожение, но подобных войн мир тогда еще не знал. Именно исходя из вышесказанного общемировой практикой является наличие в таких ситуациях доверенного лица руководителя государства, который бы увязывал чисто военные усилия страны, с политическими целями. Достаточно посмотреть например на высшее командование одной из самых совершенных военных машин в истории человечества – армии кайзеровской Германии. Тремя из четырех немецких групп армий во время решающих боев весны-лета 1918 года командуют принц Рупрехт, Кронпринц и принц Альбрехт. И никто не обвиняет германскую армию, что там высшие командные посты распределялись из соображений протекции и знатности происхождения. Таким образом должность Алексеева не являлась ни нонсенсом ни анахронизмом, как ее часто пытаются изобразить. Да и те решения, которые он проводил по большей части ошибочными никак не назовешь.

http://oldadmiral.livejournal.com/8261.html#cutid1