Печать: К встрече Дмитрия Медведева и Барака Обамы

1 апреля 2009 года в Лондоне, в рамках саммита G20 состоится первая встреча президента РФ Дмитрия Медведева с лидером США Бараком Обамой. Эта встреча пройдет под знаком широко объявленной «перезагрузки» российско-американских отношений, которые серьезно ухудшились в последние годы правления Владимира Путина (2005-2008 гг., после Оранжевой революции на Украине). Есть основания полагать, что Медведев и Обама затронут не только вопросы регулирования финансовых рынков и гармонизации мировой финансовой системы, но и тему ядерного разоружения. Как известно, в начале 2009 г. новая администрация США выступила с инициативой резкого сокращения ядерных потенциалов Америки и России, что было преподнесено всему миру как прецедент «нового мышления», исходящего от лидера «глобальной перестройки» Барака Обамы.

Анонсированные (хотя пока и не выдвинутые официально) высокопоставленными представителями новой администрации США предложения по сокращению стратегических ядерных сил (СЯС) США и РФ до 1 тыс. боезарядов носят, безусловно, революционный характер. Никогда в прошлом не происходило столь радикального сокращения СЯС сторон. Реализация инициативы нового американского президента Барака Обамы, если она будет на самом деле выдвинута США и принята Россией, создаст совершенно новое соотношение сил на международной арене.

Поэтому Россия должна уже сегодня, до того, как новый виток ядерного разоружения станет полноценной темой международной повестки дня, выработать принципиальную позицию, эффективную как с точки зрения оборонных приоритетов, так и с точки зрения международной репутации страны. Это требует тщательного анализа сложившейся ситуации по нескольким основным параметрам, в частности:

- соотношение ядерных и неядерных военных потенциалов США и РФ, их динамика;

- промежуточные итоги двустороннего разоруженческого процесса с точки зрения безопасности РФ;

- возможные последствия перехода на новый этап сокращения СЯС;

- сценарии реагирования на инициативу США со стороны РФ в переговорно-дипломатической плоскости;

- императивы нового военного строительства российских сил ядерного сдерживания.

Рассмотрению этих и связанных с ними вопросов посвящен настоящий доклад.

1. Современное состояние СНС США и СЯС РФ

1.1. США

Наземный компонент СЯС США на сегодняшний день составляет 450 межконтинентальных баллистических ракет (МБР) LGM-30G "Минитмен-3". Из них 350 несут по 3 боевые части (БЧ), 100 – по одной. При этом, однако, все МБР данного типа могут нести по 3 БЧ. В США имеется значительный резерв БЧ Мк21, снятых с МБР LGM-118 (МХ). Эти БЧ более современны, поэтому именно они устанавливаются на "Минитмен-3" вместо старых Мк12. Таким образом, максимальное количество БЧ на развернутых МБР может достигать 1350, хотя сейчас оно составляет 1150.

Кроме того, в США на складах находятся около 100 МБР "Минитмен-3" и до 50 МХ. Последние способны нести по 10 БЧ, в реальности, однако, их БЧ, как уже было сказано, устанавливаются на развернутые МБР "Минитмен-3". Складированные МБР используются для учебно-боевых и испытательных пусков (поэтому их число постепенно уменьшается). Использование этих МБР в случае крупномасштабной ядерной войны представляется не вполне реальным, т.к. приведение их в боевое состояние и загрузка в шахты занимает очень значительное время, которого в условиях ядерного удара просто не будет.

Морской компонент СЯС США насчитывает 14 ракетных подлодок (ПЛАРБ) типа "Огайо", каждая из которым несет по 24 баллистические ракеты (БРПЛ) UGM-133A "Трайдент-2" D-5 (по 8 БЧ на БРПЛ). Таким образом, всего на море у США имеется 2688 развернутых БЧ.

Авиационный компонент СЯС США включает 20 стратегических бомбардировщиков В-2 и 93 В-52Н. Кроме того, 87 бомбардировщиков В-1В предназначены для решения задач нестратегического характера, хотя изначально создавались как стратегические. Каждый самолет В-52Н способен нести по 20 крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ), которые применительно к авиационному компоненту СЯС являются аналогом БЧ МБР и БРПЛ. В-2 и В-1В оснащаются лишь авиационными бомбами (в т.ч. ядерными и управляемыми). Они не несут КРВБ, поэтому в предыдущих соглашениях по сокращению и ограничению СЯС каждый такой самолет засчитывался за 1 БЧ.

Таким образом, если считать В-2 за 1 БЧ, а В-1В исключить из подсчета по формальному организационному признаку, общее число БЧ в СЯС США составляет 5718. Это число вполне правомерно будет увеличить еще на 287 (т.е. до 6005) за счет добавления 200 БЧ для "Минитменов-3" (даже если сейчас они не установлены на развернутые МБР) и 87 самолетов В-1В (даже если считать каждый такой самолет за 1 БЧ).

Самолеты В-52Н построены в 1960-62 гг., поэтому, несмотря на многочисленные модернизации, постепенно вырабатывают свой ресурс. В ближайшее время их число планируется сократить до 76 (что, соответственно, приведет к уменьшению количества БЧ в СЯС США на 340 по сравнению с нынешним состоянием). Никаких других изменений в составе СЯС США в обозримом будущем не предполагается.

1.2. РФ

Наземный компонент СЯС РФ на сегодняшний день включает 97 МБР УР-100Н (РС-18Б) (по 6 БЧ на каждой), 75 МБР Р-36МУТТХ (РС-20Б) (по 10 БЧ), 189 мобильных комплексов МБР РС-12М "Тополь" (по 1 БЧ), 15 мобильных и 50 шахтных МБР РС-12М2 "Тополь-М" (по 1 БЧ), всего 426 МБР с 1586 БЧ. Имеется также несколько десятков МБР УР-100Н на складах.

В настоящее время все российские МБР, кроме "Тополь-М", постепенно выводятся из состава РВСН в связи с выработкой ресурса, а применительно к УР-100Н и Р-36МУТТХ – еще и из-за отсутствия полноценного заводского обслуживания (эти ракеты изготавливались на Украине). МБР "Тополь-М" поступают на вооружение гораздо более низким темпом, чем выводятся остальные МБР, что ведет к быстрому сокращению числа ракет и еще более быстрому – числа БЧ (поскольку часть выводимых МБР являются многозарядными, а МБР "Тополь-М" – моноблочными). Чтобы проиллюстрировать темпы сокращений, достаточно сказать, что в начале 2000 г. РВСН включали 756 МБР с 3540 БЧ. За 8 лет в войска поступило всего 45 моноблочных МБР "Тополь-М", а списано было 375 МБР с 1999 БЧ. Тенденций к перелому данной ситуации не наблюдается. Перспективы поступления на вооружение многозарядной (по 3 БЧ) МБР РС-24 в настоящее время не вполне ясны.

Морской компонент СЯС РФ включает в себя по 6 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПК СН) пр. 667БДР и 667БДРМ, каждая из которых несет по 16 БРПЛ. Для РПК СН пр. 667БДР это БРПЛ Р-29Р (РСМ-52) (по 3 БЧ), для пр. 667БДРМ – Р-29РМ (РСМ-54) (по 4 БЧ). При этом существует вариант БРПЛ Р-29РМ с 10 БЧ. Реальное количество БРПЛ Р-29Р сегодня составляет 81, Р-29РМ – 92. Всего, таким образом, 173 БРПЛ несут 611 БЧ.

РПК СН пр. 667БДР были построены в 1976-82 гг., они, как и их БРПЛ Р-29Р, в основном выработали свой ресурс и в ближайшее время будут, очевидно, выведены из состава ВМФ. В РФ ведется строительство 3 новых РПК СН пр. 955, однако испытания предназначенной для них БРПЛ Р-30 "Булава" пока проходят крайне неудачно (из 10 испытательных пусков полностью успешным был только 1). Соответственно, перспективы принятия ее на вооружения совершенно не ясны.

Авиационный компонент СЯС РФ насчитывает 15 стратегических бомбардировщиков Ту-160 и 64 Ту-95МС6 и МС16. Каждый Ту-160 несет 12 КРВБ, Ту-95МС6 – 6 КРВБ, Ту-95МС16 – 16 КРВБ. Ту-95МС6 и МС16 могут быть конвертированы друг в друга путем монтажа/демонтажа подкрыльевых ПУ КРВБ. В настоящее время в ВВС формально числится по 32 самолета в вариантах МС6 и МС16, таким образом, общее число КРВБ на 79 бомбардировщиках составляет 884. В ближайшее время Ту-95МС будут постепенно выводиться из состава ВВС в связи с выработкой ресурса.

Таким образом, общее число БЧ в СЯС РФ составляет 3081 (т.е. почти вдвое меньше, чем у США) с тенденцией к дальнейшему быстрому уменьшению во всех компонентах. Впервые за многие годы США сегодня превосходят Россию даже по числу МБР наземного базирования.

2. Договоры о сокращении СЯС США и РФ

В 1991 г. был заключен советско-американский Договор о 50%-ном сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1). 23 мая 1992 г. правопреемниками СССР по нему признали себя Россия, Украина, Казахстан и Белоруссия. СНВ-1 вступил в силу 5 декабря 1994 г. и действует до 5 декабря 2009 г. Предусмотрено его продление на 5 лет неограниченное число раз. Каждая из сторон имеет право выйти из Договора, предупредив об этом другую сторону за 6 месяцев.

В Договоре установлены равные лимиты для сторон на общее количество носителей - по 1600 единиц с числом БЧ на них до 6000. При этом общее количество БЧ на МБР и БРПЛ не должно превышать 4900, из них 1100 на ракетах мобильного базирования и 1540 - на тяжелых МБР. Ограничивался и общий суммарный забрасываемый вес ракет. Договор запрещает создание новых типов тяжелых МБР, мобильных пусковых установок для существующих тяжелых ракет, устройств скоростной перезарядки пусковых установок МБР. Запрещено создавать баллистические ракеты класса "воздух-земля", тяжелые бомбардировщики, не являющиеся самолетами, переоборудовать "обычные" средства доставки для применения ядерного оружия, размещать стратегические ракеты морского базирования где-либо, кроме подводных лодок.

Выполнение условий договора, уничтожение и модернизация СНВ контролируется Совместной комиссией по соблюдению и инспекциям. Инспекции проводятся группами до 10 человек непосредственно на объектах ядерных сил или местах учений. Каждая из сторон использует "имеющиеся в ее распоряжении национальные технические средства контроля", а также раскрываемую партнером информацию.

Были установлены ограничения на количество неразвернутых МБР мобильного базирования и пусковые установки таких ракет. Разрешается иметь 250 таких ракет, в том числе 125 для железнодорожных ракетных комплексов, и 110 ПУ (18 для БЖРК). В то же время количество неразвернутых БРПЛ не ограничено.

В соответствии со статьей VI Договора грунтовые мобильные пусковые установки с МБР (в реальности – это только «Тополь-М») должны базироваться в ограниченных районах (названия районов и их географические координаты указаны), не превышающих по своим размерам 5 кв. км, находящихся в пределах района развертывания, не превышающего по своим размерам 125 тыс. кв. км. Покидать районы развертывания могут не более 15% ПУ с МБР и только в порядке передислокаций или оперативных рассредоточений на срок не более 25 дней. О такой передислокации Россия обязана уведомлять США, которые имеют право проводить инспекции после завершения рассредоточения мобильных пусковых установок с МБР.В январе 1993 г. в Москве президенты США и РФ подписали Договор СНВ-2. По нему каждая из сторон ограничивала свои МБР, БРПЛ, пусковые установки, связанные с ними, тяжелые бомбардировщики таким образом, чтобы к 1 января 2003 г. стороны имели на своих носителях от 3000 до 3500 БЧ по своему усмотрению. Были предусмотрены промежуточные подуровни на период сокращения. Предполагалось полностью ликвидировать многозарядные МБР и ракеты «тяжелого» класса. Разрешалось переоборудовать не более 90 шахтных пусковых установок тяжелых ракет для размещения в них легких МБР с моноблочной головной частью.

РФ обязана выставлять под открытым небом грунтовые мобильные ПУ с МБР, находящиеся в пределах ограниченных районов, указанных США, при этом крыши стационарных сооружений (укрытий, ангаров) для ПУ с МБР должны быть открыты на срок выставления. Грунтовые мобильные пусковые установки с МБР, находящиеся в пределах ограниченного района, выставляются либо рядом с такими стационарными сооружениями, либо выдвинутыми наполовину из стационарных сооружений.

Договор СНВ-1 предоставляет России аналогичные права, но она не имеет возможности ими воспользоваться, поскольку у США нет грунтовых мобильных МБР.

Аналогичные ограничения были наложены на БЖРК, которые должны были дислоцироваться на станциях базирования и удаляться от них не более чем на 20 км.

Подобные процедуры полностью лишают смысла наличие мобильных МБР. Более того, такие МБР, по сути, становятся балластом для СЯС, поскольку утрачивают мобильность, а в этом случае их боевая устойчивость гораздо ниже, чем у шахтных МБР, из-за гораздо более высокой уязвимости для ядерных и обычных высокоточных средств поражения, а также и для действий диверсионных групп.

В целом, СНВ-1 был почти по всем пунктам выгоден американской стороне.

В настоящее время Договор формально выполнен сторонами, хотя, как было показано выше, США по числу БЧ очень близки к его верхнему пределу. По числу носителей обе стороны далеки от лимитов, установленных СНВ-1.

За каждым тяжелым бомбардировщиком засчитывается такое количество ядерных боезарядов, для которого он реально оснащен. Было разрешено перенацелить до 100 стратегических бомбардировщиков, не оснащенных КРВБ большой дальности, для решения неядерных задач с последующей переориентацией на ядерные задачи (что и сделали США с самолетами В-1В).

Конгресс США ратифицировал СНВ-2 в 1996 г., Госдума РФ – в 2000 г. Однако после выхода США из Договора по ПРО Россия отказалась выполнять СНВ-2. Вместо него в мае 2002 г. был подписан Договор об ограничении стратегических наступательных потенциалов. В соответствии с этим договором, число БЧ на развернутых стратегических носителях США и РФ к 2012 г. не должно превышать 2200. При этом количество БЧ, находящихся на складах, не ограничено. Контроль за выполнением Договора осуществляется исключительно национальными средствами разведки, инспекции на местах не предусмотрены.

Преимуществом СНП для РФ стал отказ от запрета на многозарядные МБР, однако отсутствие ограничений на неразвернутые БЧ и инспекций на местах его, в значительной степени, обесценивает.

При сохранении нынешних тенденций к концу 2012 г. Россия "автоматически" выполнит СНП, скорее всего, это произойдет гораздо быстрее. США в настоящее время превышают верхний предел СНП более чем в 2,5 раза. Для выполнения Договора они, видимо, сократят количество самолетов В-52, а также снимут некоторое количество БЧ с МБР и БРПЛ, отправив их на склады. Кроме того, возможно переоборудование части ПЛАРБ в носители КРМБ.

В целом, критичными с точки зрения безопасности РФ являются сегодня не количественные, а качественные, структурные ограничения на развитие и развертывание элементов СЯС, предусмотренные действующими договорами, и именно они наиболее важны для США в рамках реализуемой ими долгосрочной стратегии военного доминирования в глобальном масштабе. Эта стратегия основана на сочетании контролируемого (на базе договорных, юридических механизмов) разоружения ядерных сил потенциального противника со структурным перевооружением собственных ядерных и обычных вооруженных сил.

3. Стратегическое превосходство США: возможность обезоруживающего удара

Существуют дополнительные обстоятельства, которые не позволяют ограничить рассмотрение проблемы сокращения СЯС только формальным сравнением потенциалов собственно самих СЯС. На соотношение сил всё более заметно влияет состояние обычных вооружений сторон, в первую очередь – ракет морского базирования и систем ПРО.

Изначально в США было построено 18 ПЛАРБ типа "Огайо". Однако первые 4 из них впоследствии были переоборудованы в носители крылатых ракет морского базирования (КРМБ). Вместо 22 шахт БРПЛ на них были установлены ПУ по 7 КРМБ на каждой (еще 2 шахты используются как шлюзовые камеры для транспортных средств боевых пловцов), таким образом, каждая лодка несет 154 КРМБ.

Кроме того, в составе ВМС США имеется 52 многоцелевые ПЛА: 3 типа "Си Вулф", 4 типа "Вирджиния" (всего планируется построить до 30 таких ПЛА) и 45 типа "Лос-Анджелес" (постепенно выводятся из состава ВМС). Все "Вирджинии" и 31 "Лос-Анжделес" имеют по 12 специальных шахт для КРМБ, т.е. суммарно они несут 420 КР. Кроме того, все 52 ПЛА имеют возможность запускать КР и через обычные торпедные аппараты, т.е. количество КРМБ на них может быть еще выше. С учетом 4 вышеупомянутых ПЛА типа "Огайо", число КРМБ на ПЛА США составляет 1036 в специальных ПУ и неопределенное количество как часть штатного боезапаса ПЛА (торпед и ракет, запускаемых через торпедные аппараты).

Наконец, 22 крейсера типа "Тайкондерога" и 52 эсминца типа "Орли Берк" оснащены системой "Иджис" с установками вертикального пуска (УВП) Мк41. В каждой ячейке такой УВП может находиться либо КР "Томагавк", либо зенитная ракета (ЗУР) большой дальности "Стандарт", либо 4 ЗУР малой дальности "Си Спарроу", либо противолодочная ракета "Асрок". Сегодня 74 крейсера и эсминца с "Иджисом" суммарно имеют на борту 7478 ячеек УВП, предполагается построить еще 9 "Орли Берков", тогда это число возрастет до 8342.

В связи с этим необходимо отметить, что, в отличие КРВБ, КРМБ не идут в зачет действующих договоров об ограничении и сокращении СЯС. Такая ситуация представляется в высшей степени странной потому, что эти ракеты почти одинаковы по своей конструкции (КРМБ лишь имеют дополнительный стартовый ускоритель), при этом КРМБ гораздо более многочисленны, чем КРВБ.

Американские КР "Томагавк" являются весьма удобным оружием, отличающимся относительной дешевизной, обеспечивающим высокую точность поражения целей на значительном удалении от места пуска (1200-2500 км и более) и гибкость применения (за счет возможности достаточно быстрой конвертации из ядерного варианта в обычный и обратно). В ходе боевых действий в Ираке, Афганистане и Югославии ВВС и ВМС США применяли КРВБ и КРМБ в массовом порядке с достаточно высокой эффективностью.

В условиях почти полной деградации системы ПВО Россия сегодня чрезвычайно уязвима для ударов КР. Это, в частности, относится и к СЯС, особенно к стратегической авиации и МБР "Тополь".

Стратегические бомбардировщики ВВС РФ дислоцируются всего на двух аэродромах (в Саратовской и Амурской областях), являются крупноразмерными целями, очень уязвимыми от ударов с воздуха. Несколько КР с обычными БЧ (осколочно-фугасными или кассетными) могут вывести из строя все эти самолеты.

Примерно то же относится и к мобильным МБР "Тополь". Уместно в связи с этим процитировать доклад ИНС "Итоги с Владимиром Путиным: кризис и разложение Российской армии": "Сегодня, когда США обладают спутниками оптической, инфракрасной и радиолокационной разведки (КН-11, «Лакросс» и целым спектром КА дистанционного зондирования Земли с высоким пространственным разрешением), передающими информацию в реальном масштабе времени, устойчивость «Тополей» стала, по сути, нулевой. Изначальное место базирования «Тополей» известно США с точностью до сантиметра. Движение «Тополя» будет полностью контролироваться противником с момента выхода машины из ангара. Предполагать, что стотонная 22-метровая машина, коей является «Тополь», обладающая высокой заметностью в оптическом, радиолокационном и инфракрасном диапазонах, может «стремительно» раствориться в российских просторах, достаточно наивно".

Точное количество КРМБ, одновременно развернутых на многоцелевых ПЛА, крейсерах и эсминцах ВМС США, не может быть точно известно, однако с высокой долей уверенности можно предположить, что оно может составлять несколько тысяч, но не ниже 1 тысячи.

При этом крылатые ракеты не обнаруживаются с помощью средств СПРН (системы предупреждения о ракетном нападении) и с очень большим трудом – с помощью средств РТВ ВВС и ПВО. Они могут быть обнаружены и поражены ЗРС С-300 и С-400, но количество первых в российских войсках быстро сокращается, а вторые, фактически, еще не поступили на вооружение. Кроме того, РЛС этих ЗРС не предназначены для работы в постоянном режиме и должны получать информацию о воздушном нападении от РЛС РТВ. Которые, как уже было сказано, не могут гарантировать эффективного обнаружения КР. Кроме того, само по себе сокращение количества ЗРС автоматически снижает возможности системы ПВО по отражению удара с помощью КР, поскольку даже при 100%-ной эффективности обнаружения и поражения невозможно поразить больше КР, чем имеется боеготовых ЗУР. При этом надо учитывать, что в реальных боевых условиях, когда ЗРС подвергаются интенсивному огневому и радиоэлектронному подавлению со стороны противника, 100%-ная эффективность недостижима. Соответственно, США уже сегодня очень близки к возможности просто "задавить массой" российскую ПВО. По этой причине принципиально ложным является тезис о том, что С-400 в несколько раз эффективнее С-300, поэтому ее якобы требуется гораздо меньше, чем было С-300. На самом деле, снижение количества боеготовых ЗРС ниже определенного уровня означает, что противовоздушная оборона страны не осуществляется, независимо от эффективности имеющихся систем. Учитывая такие дополнительные факторы, как уязвимость позиций ЗРС для действий диверсионных групп противника, а также отсутствие на позициях запасных ЗУР и средств перезарядки ПУ, в случае массированного удара российскую систему ПВО в ее нынешнем виде ожидает почти мгновенный коллапс без нанесения противнику хоть сколько-нибудь заметного ущерба.

В свою очередь, российский Военно-морской флот (ВМФ) имеет примерно 20 ПЛА пр. 971, 945 и 671РТМК, способных запускать КРМБ через торпедные аппараты. Общее число КРМБ на наших боеготовых ПЛА, видимо, не превышает 100, т.е. имеет место отставание от США по этому средству поражения, как минимум, на порядок. При этом российские КР (как морского, так и воздушного базирования) существуют только в ядерном снаряжении, поэтому не могут быть применены в обычных войнах.

На надводных кораблях ВМФ РФ нет ничего, даже отдаленно напоминающего систему "Иджис". Существующий в единственном экземпляре атомный крейсер "Петр Великий" формально обладает огромной боевой мощью, тем не менее, он предназначен только для морского боя, причем и здесь его гибкость почти нулевая (его целями, фактически, могут быть только крупные надводные корабли). Остальные наши немногочисленные корабли океанской зоны, еще сохранившие способность выйти в море, обладают в этом плане нулевым потенциалом (если не рассматривать вариант стрельбы противокорабельными ракетами по наземным целям в непосредственной близости от побережья).

Наличие в ВВС и ВМС США большого количества КР и другого высокоточного оружия, наводимого на цели с помощью ИСЗ в реальном масштабе времени, создает реальную угрозу нанесения по СЯС РФ обезоруживающего удара, причем, скорее всего, неядерного (по экологическим соображениям) либо микроядерного. Его успеху способствуют быстрое сокращение как собственно СЯС РФ, так и системы ПВО. По мере дальнейшей деградации наших СЯС и ПВО при одновременном увеличении количества высокоточного оружия в США вероятность нанесения такого удара будет нарастать.

3.2. Проблема ПРО

В связи с этим необходимо также рассмотреть проблему стратегической ПРО США, наличие которой позволит уничтожить единичные носители и БЧ из состава СЯС РФ, уцелевшие после нанесения обезоруживающего удара.

Из-за чрезмерного внимания, которое российская дипломатия и пропаганда уделяют возможному размещению компонентов ПРО США в Восточной Европе, создается впечатление, что наибольшую угрозу для РФ представляет система ПРО наземного базирования, основанная на противоракетах GBI (ground-based interceptor). Между тем, как по количественным, так и по качественным характеристикам эти противоракеты пока не могут всерьез угрожать СЯС РФ даже с учетом их значительного сокращения. В частности, GBI с территории Польши могут создать некоторую (весьма незначительную) угрозу лишь для МБР 28-й ракетной дивизии РВСН, дислоцированной в Козельске. В связи с этим весьма странным представляется решение отказаться от расформирования данной дивизии (этот отказ, по сути, означает приглашение для США разместить систему ПРО в Восточной Европе, в противном случае она утрачивает всякий смысл).

Эффективность системы ПРО (в том числе, ее элементов в Восточной Европе) может вырасти в случае успеха ведущихся в США разработок противоракетных систем кинетического действия KEI для уничтожения МБР на всех участках траектории полета. При этом поражение цели будет обеспечиваться не взрывом, а кинетическим ударом (цель от попадания в нее летящего на большой скорости перехватчика должна не просто разрушиться, а испариться).

Ракета-перехватчик состоит из трех ступеней, работающих на твердом топливе, ее длина − 11,8 м, диаметр − 1 м. Максимальная характеристическая скорость (порядка 10 километров в секунду) позволит проводить перехват МКР, ГЧ (ББ) в течение первых пяти минут после старта.

Заданные габариты и характеристики комплекса должны обеспечивать его перевозку по воздуху на военно-транспортном самолете С-17 и развертывание в любом районе земного шара в течение 24 часов.

На первом этапе в период с 2010 по 2012 годы планируется создание и развертывание мобильной системы KEI. На будущее рассматриваются варианты стационарного, шахтного базирования перехватчиков KEI, которые возможно придут на смену имеющимся средствам ПРО. Не исключено также размещение этих ракет на перспективных надводных кораблях ВМС США.

Сегодня основную угрозу представляет система ПРО морского базирования, размещенная на кораблях ВМС США, оснащенных системой "Иджис". Она основана на ЗУР "Стандарт", модификация которых "Стандарт" SМ-3 успешно испытана в качестве противоспутникового оружия, следовательно, обладает возможностями ПРО против любых баллистических ракет, включая МБР. Выполнение крейсерами и эсминцами ВМС США задач ПРО требует доработки программного обеспечения (стоимость этих работ оценивается в несколько миллионов долларов). Сейчас ее, по официальным данным, прошли 3 крейсера и 15 эсминцев, предстоят работы на других кораблях.

Система ПРО морского базирования обладает высокой мобильностью (поскольку передвигается вместе с кораблями), т.е. может работать на различных географических направлениях. В частности, в связи с начавшимся таянием арктических льдов, группа из нескольких крейсеров и эсминцев сможет постоянно находиться в высоких широтах, т.е. на траекториях полета МБР и БРПЛ из РФ в США. Количество одновременно развернутых на кораблях ВМС США ЗУР "Стандарт" SМ-3 может составлять не менее 1 тыс. Это гарантирует поражение единичных российских ракет, уцелевших после обезоруживающего удара, даже если эффективность американской ПРО составит не более 25-30%.

Кроме того, в США может быть создана система ПРО воздушного базирования, представляющая собой лазерную установку на самолете "Боинг-747", предназначенную для поражения МБР и БРПЛ на активном участке траектории. Из-за того, что эффективная дальность поражения этой системы не превысит несколько сотен километров, она вряд ли применима против МБР, стартующих из глубины территории РФ, но может быть успешно использована против БРПЛ, запускаемых с РПК СН из акваторий в Северном Ледовитом и Атлантическом океанах. Самолет с лазером на борту может достаточно долго патрулировать над этими акваториями, при этом ему не потребуется истребительное прикрытие, т.к. он будет вне досягаемости российской истребительной авиации.

Что касается системы ПРО наземного базирования, то угрозу для РФ, скорее, представляют не противоракеты GBI, а РЛС СПРН, размещенные за пределами территории США (в Великобритании, Гренландии, а в перспективе и в Чехии), поскольку они способны обнаруживать пуски МБР с территории РФ почти сразу после их осуществления и выдавать целеуказания для кораблей с системой "Иджис".

Таким образом, существующий уровень военно-технических возможностей США, с одной стороны, и РФ – с другой, знаменует конец политики сбалансированного устрашения. Эпоха, когда ведущие ядерные державы могли исходить из презумпции гарантированного взаимоуничтожения в случае масштабного конфликта, безвозвратно уходит в прошлое. На повестке дня – рождение новой эпохи, в которой единственная военная сверхдержава будет обладать гарантированной безнаказанностью, т.е. возможностью обезоруживающего удара (с допустимыми / приемлемыми экологическими последствиями) по любому потенциальному противнику, включая РФ. Пока о такой возможности (именно как гарантированной) говорить не приходится, но шансы на успех гипотетического ответно-встречного удар планомерно и расчетливо сокращаются до минимальных значений. В том числе – посредством международно-правовых механизмов.

В этом и только в этом контексте следует расценивать великодушное предложение США перейти на следующий этап двустороннего разоруженческого процесса, начатого еще в эпоху биполярности. Предполагаемая инициатива Барака Обамы по ядерному разоружению, с этой точки зрения, представляет собой образец уникальной эффективности новой международной политики США: она закрепляет глобально привлекательный – пацифистский и прогрессистский – образ нового президента США – и одновременно выводит на качественно новый уровень глобальную военную гегемонию единственной сверхдержавы.

4. Возможные последствия реализации инициативы Обамы

4.1. США: беспроигрышное разоружение

Поскольку в настоящее время точные параметры предложений Обамы неизвестны, можно лишь гипотетически представить себе конфигурацию СЯС сторон в случае, если договор о сокращении до 1 тыс. БЧ будет подписан и реализован. При этом, однако, ряд выводов можно сделать независимо от конкретных параметров сокращений.

Конфигурация СЯС РФ при сохранении нынешних тенденций достаточно очевидна. Она определяется естественными процессами, которые ведут к сокращению СЯС до 1 тыс. БЧ (если не ниже) независимо от наличия или отсутствия договора с США. В СЯС останутся МБР "Тополь-М", количество которых постепенно может достичь 80-100, 4-5 РПК СН пр. 667БДРМ с 64-80 БРПЛ (256-320 БЧ), 15 Ту-160 (120 КРВБ). Остальные БЧ (400-500) будут "добираться" за счет наименее старых МБР всех типов (которые, возможно, будут с низким темпом заменяться на РС-24) и бомбардировщиков Ту-95МС. Возможность ввода в строй РПК СН пр. 955 с БРПЛ "Булава" представляется сейчас очень небольшой.

На сегодняшний день СЯС являются для РФ единственным фактором, который делает ее влиятельным государством, а не гигантской полупустой территорией с огромным количеством природных ресурсов. При этом без принятия радикальных решений сохранить СЯС на приемлемом уровне Россия не способна, вне зависимости от каких-либо договоров с США.

У США ситуация совершенно другая. Благодаря огромному превосходству над всеми остальными странами в высокоточном оружии, они могут добиваться большинства военных целей с высокой эффективностью, низкими собственными потерями и без глобальной экологической катастрофы. В связи с этим СЯС для них в значительной степени обременительны, поскольку достаточно дороги в эксплуатации, при этом их невозможно применить в обычной войне. А наличие СЯС у других стран является единственной реальной внешней угрозой для США. Соответственно, их сокращение выгодно США практически с любой точки зрения, тем более, что они в процессе сокращения СЯС могут еще больше увеличить свое превосходство в обычном высокоточном оружии.

Соответственно, ради ликвидации чужих СЯС (в первую очередь, естественно, российских как самых больших) США вполне готовы пожертвовать значительной частью собственных СЯС. Сокращение в рамках юридически обязывающего договора выгодно для США тем, что сокращения СЯС РФ пройдут под контролем США, кроме того, в будущем, даже в случае улучшения экономического положения РФ и изменения характера политического режима, Россия не сможет увеличивать свои СЯС сверх установленных договором пределов и параметров. Догнать же США по количеству и качеству обычного высокоточного оружия РФ в обозримом будущем не способна ни при каких обстоятельствах.

Можно предположить, что в случае реализации инициативы Обамы США полностью откажутся от морской составляющей СЯС. Они сохранят примерно 200 МБР "Минитмен-3" и по 20 бомбардировщиков В-2 и В-52Н.

Все ПЛАРБ типа "Огайо" будут переоборудованы в носители КРМБ. В этом случае 18 лодок этого типа будут нести суммарно 2772 КРМБ (или даже больше, если на некоторых лодках под ПУ КРМБ будут переоборудованы не 22, а все 24 шахты), а всего на ПЛА, таким образом, США будут иметь от 3,2 до 3,5 тыс. КРМБ и несколько сот БР средней дальности морского базирования, из которых не менее 1-1,5 тыс. будет постоянно развернуто в океане. Это позволит освободить часть ячеек УВП на крейсерах и эсминцах под ЗУР ПРО "Стандарт" SМ-3, что с минимальными затратами (и даже с частичной экономией средств за счет ликвидации старых МБР и бомбардировщиков) обеспечит тот уровень превосходства над РФ, который практически гарантирует успех обезоруживающего неядерного удара по российским СЯС.

Если верны данные об успехах США в разработке «чистых» термоядерных боеприпасов, то именно они представляют собой оптимальный для Америки вариант оснащения всех без исключения средств поражения нового контрсилового потенциала ВС США: КРМБ ударной системы, противоракет комплексов ПРО, торпедного и ракетного оружия ПЛО.

При этом США легко пожертвуют бесполезной для них ПРО в Восточной Европе (которой, собственно, еще нет), что станет для них еще одним способом экономии средств и одновременно будет подано как важнейшая уступка в отношении России. Не располагая эффективным аналитическим аппаратом / потенциалом, Кремль может действительно расценить это как уступку со стороны Вашингтона и как свой значительный успех. По крайней мере, именно так это будет преподносить кремлевская пропагандистская машина.

4.2. Китай: асимметричная угроза

Еще одним важнейшим аспектом реализации инициативы Обамы является то, что в случае столь радикальных сокращений США и РФ ядерный арсенал Китая будет уже сопоставим с российским и американским. Причем этот фактор имеет несравненно большее значение для РФ, чем для США. Дело в том, что на КНР, в отличие от РФ и США, не распространяется действие Договора об РСМД. А именно такие ракеты и составляют основу ядерного арсенала Китая. Они не достигают территории США, но достигают территории РФ. Количество МБР, способных поразить цели в США, у Китая, видимо, не превышает 50, количество РСД, для которых уязвима лишь территория России, составляет несколько сотен (имеется также более 100 бомбардировщиков Н-6 и не менее 300 Н-5, впрочем, все эти самолеты являются крайне устаревшими). Соответственно, при сокращении СЯС РФ до 1 тыс. БЧ, китайские ядерные силы, если учитывать географические аспекты, практически уравниваются с российскими, но по-прежнему в разы отстают от американских. При этом Китай имеет колоссальное преимущество над РФ в обычных силах, в первую очередь в мобилизационных ресурсах, при наличии общей сухопутной границы протяженностью 4,3 тыс. км и сохранении скрытых территориальных претензий Китая к России. Данные претензии подкрепляются объективными обстоятельствами: из-за огромной численности населения, высокой безработицы, нехватки природных ресурсов и острейших экологических проблем Китай объективно заинтересован во внешней экспансии – в первую очередь, на Север, в направлении богатых природными ресурсами и малонаселенных территорий азиатской части РФ.

Таким образом, в случае радикального сокращения СЯС, Россия будет заинтересована в том, чтобы КНР присоединилась к договору об РСМД, однако не существует никаких инструментов, способных принудить Пекин к этому, а для США этот аспект особого интереса не представляет.

Нельзя не отметить очень значительного превосходства США, НАТО и Китая над РФ в обычных вооружениях, в первую очередь – в авиации (наземного и палубного базирования). Самолеты США и других стран НАТО могут служить средствами доставки высокоточного оружия к целям в глубине территории РФ, в т.ч. и к объектам СЯС. В ближайшем будущем к ним добавятся и ударные беспилотные аппараты (БПЛА). В этой области отставание РФ от стран Запада носит катастрофический и, видимо, уже непреодолимый характер.

Еще одним эффективным средством доставки высокоточного оружия являются вышеупомянутые стратегические бомбардировщики В-2 и В-1В, обладающие малой заметностью (особенно В-2), межконтинентальной дальностью полета и способностью доставлять к цели большое количество различных боеприпасов. В частности, речь может идти об управляемых авиабомбах (УАБ) МОР, GBU-28, GBU-24, GBU-27, JDAM и др. с высокой проникающей способностью, предназначенных для поражения высокозащищенных целей, в первую очередь – КП и шахтных МБР, и наводимых по сигналам космической навигационной системы «Навстар-GPS».

Система ПВО РФ в ее нынешнем состоянии неспособна отразить массированный удар авиации, БПЛА и крылатых ракет морского и воздушного базирования даже в том случае, если будет вовремя приведена в полную боеготовность и продемонстрирует максимально высокую эффективность. Как было сказано выше, она будет просто "задавлена массой".

Огромным превосходством над РФ США и НАТО обладают на море, причем в надводных кораблях оно, по сути, является абсолютным. ВМС США и НАТО получили возможность действовать вблизи берегов РФ, контролируя выход на боевые позиции российских РПК СН и максимально отодвигая в глубину российской территории рубежи поражения КРМБ и палубной авиацией. Следует особо коснуться ситуации на Тихом океане: Тихоокеанский флот (ТОФ) РФ всё больше уступает по своему потенциалу ВМС КНР и Японии. При этом противолодочные возможности отечественного ВМФ были крайне низкими даже в советский период, в эпоху расцвета боевой мощи флота. Сегодня эти возможности без малейшего преувеличения можно назвать нулевыми, поэтому подводные лодки противника смогут подходить достаточно близко к российскому побережью и беспрепятственно осуществлять пуск КРМБ.

Наконец, дополнительные проблемы для обороноспособности РФ создают географические аспекты. В связи с этим снова можно вновь процитировать доклад ИНС "Итоги с Владимиром Путиным: кризис и разложение Российской армии":

"Сибирский военный округ формально обладает довольно значительной группировкой войск, которая, однако, должна прикрывать огромную территорию, очень протяженную границу, при этом ориентируясь на два совершенно разных стратегических направления – центральноазиатское и забайкальское. Исходя из этого, группировку СибВО следует признать недостаточной. Штаб округа расположен в Чите, т.е., фактически, выдвинут на передовую забайкальского направления (такое размещение штаба возможно в том случае, если планируются наступательные действия против Китая), при этом почти не прикрыт войсками и средствами ПВО ни с земли, ни с воздуха. В случае агрессии со стороны Китая штаб будет уничтожен в очень короткий срок (предположительно, в течение часа). В случае действий сил округа на центрально-азиатском направлении руководство ими из Читы будет чрезвычайно затруднено.

Группировка, входящая в состав Дальневосточного военного округа, формально также достаточно сильна, хотя имеет всего 1 танковую дивизию. При этом, однако, она в разы уступает противостоящей ей группировке Шэньянского округа НОАК. Штаб ДВО расположен в центре Хабаровска и находится примерно в 1-2 минутах лёта тактической авиации от границы с КНР. После сдачи Китаю островов Тарабарова и половины Большого Уссурийского на Амуре, штаб округа оказывается в пределах досягаемости полевой артиллерии Китая.

Таким образом, можно констатировать, что группировка сил, входящая в состав СибВО и ДВО, не отвечает обстановке на ТВД, особенно учитывая крайне низкую транспортную связность Восточной Сибири и Дальнего Востока с остальной территорией страны, что чрезвычайно затрудняет возможность усиления группировки за счет сил из состава других округов.

Особую проблему представляют регионы, не имеющие наземного сообщения с остальной Россией – Калининградская область, Сахалин, Курильские о-ва, Камчатка и Чукотка (последние, хотя формально и являются частью евразийского материка и территории РФ, в транспортном отношении доступны только по морю и воздуху). На Камчатке и в Калининградской области созданы объединенные группировки, подчиненные ВМФ. Для всех этих территорий существует потенциальная угроза высадки морских десантов с кораблей ВМС США и Японии (для дальневосточных регионов) и наземного вторжения сил НАТО (для Калининградской области), при том, что усиление группировок в условиях военного времени будет практически невозможным. Во всех случаях сил ВС РФ на данных территориях недостаточно для парирования данных угроз".

4.3. Великобритания и Франция: неучтенный потенциал

Двусторонний формат разоруженческой инициативы США странным образом не учитывает того факта, что в число официальных военных союзников США входят две крупные ядерные державы: Великобритания, чья ядерная политика изначально зависима от США, и Франция, возвращающаяся после долгого перерыва в военную структуру Северо-Атлантического альянса. Их потенциал должен быть учтен в качестве дополнительного фактора ядерного превосходства США над РФ. В количественном плане, этот потенциал все еще заметно уступает российскому, но в качественном – находится на высоком уровне.

Стратегические ядерные силы Великобритании сосредоточены на четырех современных подводных лодках-ракетоносцах собственной разработки, программа ввода которых в боевой состав осуществлена в последние 10 лет. Каждая лодка имеет 16 пусковых установок для БРПЛ «Трайдент-2», фактически арендованных у США и перед вводом в строй загруженных на лодки в американском арсенале, находящемся в Кингс-Бей. При 8 боезарядах на каждой БРПЛ общее количество зарядов на четырех подводных лодках может достигать 512. Однако в июле 1998 года Лондон заявил о том, что не намерен иметь более 200 оперативно развернутых боезарядов, т. е. фактически уменьшил свой максимальный оперативно развернутый потенциал более чем наполовину. Предполагается постоянное боевое дежурство только одной ПЛАРБ с 48 боеголовками. Поэтому на лодках находятся по 12–16 ракет и в среднем около 40 зарядов. Все лодки имеют двойное подчинение — национальному командованию и США (действующим по единому плану). В военное время Великобритания передает все свои силы под контроль объединенного командования НАТО.

Применение ядерных средств планируется осуществлять в форме упреждающего ядерного удара всем составом боеготовых средств (скорее всего, совместно с США) или в форме ответного удара дежурным составом (одной-двумя ПЛАРБ) самостоятельно.

Фактическое число боеголовок, имеющихся у Франции, остается в секрете. В этом году Федерация американских ученых, следящих за размером ядерных арсеналов, сообщила, что Франция имеет 348 боеголовок, 288 из которых размещены на подводных лодках, 50 – на крылатых ракетах воздушного базирования и 10 на бомбардировщиках.

Ядерный потенциал Франции сегодня превосходит британский. К тому же, в отличие от ядерной политики Британии, которая весьма зависима от США, французская ядерная программа является практически самодостаточной. Париж вполне способен конкурировать с США и РФ если не по количественным, то уж точно по качественным показателям.

Таким образом, СЯС РФ должны являться противовесом одновременно СЯС США, военных союзников США и КНР, обычным силам США, других стран НАТО и КНР. В таких условиях их сокращение способно поставить крест на перспективах существования России как самостоятельного и целостного государства в существующих границах. И, следовательно, Москва не может принять инициативу Барака Обамы.

Главная проблема, однако, состоит в том, что, при сохранении существующей динамики, отставание СЯС РФ от СЯС США настолько быстро увеличивается, а превосходство над СЯС КНР настолько быстро сокращается, что дополнительные меры разоружения становятся все менее актуальны. Реальность деградации российского ядерного потенциала, в тенденции, превосходит самые смелые разоруженческие проекты. Соответственно, не только в случае реализации свежих разоруженческих инициатив Барака Обамы российские ядерные силы ожидает крах – крах неизбежен и в рамках инерционного сценария.

Поэтому те элементы дипломатической контрстратегии (меры реагирования на американскую повестку ядерного разоружения), о которых пойдет речь в следующей главе, имеют смысл только в том случае, если они будут сопровождаться форсированным строительством новых сил ядерного сдерживания, общие параметры которого также будут рассмотрены нами ниже.

5. Дипломатическая контрстратегия РФ

Инициатива США опирается на инерцию той модели ядерного разоружения, которая сложилась еще в эпоху «холодной войны». Одной из аксиом этой модели была биполярность – исключительное и относительно паритетное положение двух военных сверхдержав. Другой – ядерный алармизм, восприятие ядерного оружия в качестве главной «апокалиптической» угрозы человечеству, основного источника глобальных рисков в военной сфере. Обе эти аксиомы оказались перечеркнуты временем.

И, тем не менее, стратегия их остаточной эксплуатации Вашингтоном может оказаться весьма эффективной для Америки, поскольку она затрагивает слабую струну российской дипломатии: стремление к демонстрации привилигерованных отношений с США и, соответственно, исключительности международного статуса РФ. Ядерное разоружение является, по сути, единственной сферой, где эти привилегированные отношения могут быть продемонстрированы, а неформальный статус РФ – условно приравнен к статусу США.

От этой сомнительной чести России необходимо самым радикальным образом отказаться. РФ должна внятно признать очевидное: что она не может рассматриваться в качестве глобального военного противовеса США и, соответственно, в качестве их привилегированного партнера по разоруженческому процессу, в силу несопоставимости военных потенциалов сторон. «Нишевыми» партнерами России по диалогу о демилитаризации являются крупные военные державы по периметру ее границ, такие, как Турция, Иран или Китай.

Одновременно необходимо констатировать тот факт, что стратегические ядерные силы в руках государств-членов ядерного клуба являются, в целом, стабилизирующим фактором международной конструкции безопасности, тогда как основные угрозы миру связаны с гигантским перевесом и прогрессом в обычных вооружениях, а также с развитием неконвенциональных форм ведения войны, которые неизбежно провоцирует этот перевес.

Таким образом, России целесообразно стремиться к выработке многостороннего (включающего основные военные державы) и комплексного (не ограниченного темой СЯС) формата диалога о демилитаризации. В рамках этого многостороннего и комплексного подхода к проблемам глобальной безопасности, ответом России на «миролюбивую» инициативу Барака Обамы видится ряд встречных предложений по демилитаризации. Россия может заявить о том, что она готова согласиться на радикальное сокращение СЯС при выполнении следующих условий:

1. Структура СЯС каждой из сторон по типу носителей и количеству БЧ на них после сокращений определяется самой этой стороной в уведомительном порядке, ограничивается лишь общее максимальное количество БЧ. При этом СЯС размещаются только на национальной территории и на специально построенных для этого подлодках, причем без ограничения районов развертывания применительно к мобильным МБР.

2. Сокращения и производство новых БЧ и носителей контролируется инспекторами сторон непосредственно в местах ликвидации и производства, но не в пунктах дислокации.

3. Сокращаемые БЧ и носители (в т.ч. "носители второго порядка", т.е. подводные лодки и бомбардировщики) физически уничтожаются под контролем инспекторов другой стороны, какая-либо их конвертация запрещается (допускается ликвидация МБР и БРПЛ путем испытательных пусков и конвертация в космические ракеты-носители с обязательным использованием в течение срока, отведенного на ликвидацию). Разрешается перестановка более современных БЧ на старые носители. Часть носителей и БЧ могут быть законсервированы и складированы, но они должны включаться в общее число носителей и БЧ. Каждый носитель засчитывается за столько БЧ, сколько он их может нести максимально.

4. Сокращения СЯС производятся в течение строго определенного и ограниченного срока.

5. Бомбардировщики, не несущие КРВБ, засчитываются за 1 заряд, в т.ч. и те, которые формально не числятся в стратегических компонентах ВВС, но обладают межконтинентальной дальностью полета.

6. Заключается отдельное соглашение по КРМБ, без чего не может быть подписан договор о сокращении СЯС. Наиболее простым его вариантом может стать запрет на наличие КРМБ (это должно автоматически распространяться и на ПКР) с дальностью полета более 500 км (или 300 морских миль). Т.е. необходимо распространить на них действие договора об РСМД. Уже имеющиеся КРМБ и ПКР могут быть переделаны под это условие путем уменьшения количества топлива на борту. Процесс переделки имеющихся и производства новых ракет должен происходить под контролем инспекторов другой стороны в местах переделки и производства.

7. Заключается отдельное соглашение по ПРО, без чего также не может быть подписан договор о сокращении СЯС. Оно должно подразумевать запрещение размещения элементов ПРО (включая РЛС СПРН) за пределами национальных территорий, причем количество противоракет наземного базирования у каждой стороны не должно превышать 100. Запрещается размещение элементов ПРО в космическом пространстве, на самолетах и на кораблях. Контроль за выполнением данного соглашения осуществляется с помощью национальных средств разведки.

8. США и РФ повторно обращаются ко всем странам мира с призывом присоединиться к договору об РСМД (первое совместное обращение было распространено в ООН в ноябре 2007 г.), при этом специальные обращения направляются в страны, обладающие таким оружием (КНР, КНДР, Индия, Пакистан, Израиль, Саудовская Аравия, Иран). В случае их отказа (который практически гарантирован) США и РФ заключают новый договор об РСМД, разрешающий иметь такие ракеты (только баллистические, но не крылатые) с условием их размещения исключительно на национальных территориях. При этом стороны могут наложить на себя дополнительные территориальные ограничения. Например, США отказываются от размещения РСМД на Аляске, а РФ обязуется развертывать свои РСМД только в одном позиционном районе: в Сибири, между Новосибирском и Красноярском. По-видимому, следовало бы ввести количественные ограничения на РСД (например, не более 200 у каждой страны).

Все указанные условия непосредственно связаны с заключением договора о сокращении СЯС. При этом РФ необходимо выдвинуть дополнительное предложение, касающееся обычных ВС, т.е. кардинального пересмотра ДОВСЕ.

Следует отметить, что принципиальной ошибкой Москвы было бы увязывание переговоров о разоружении с отказом США от идеи расширения НАТО. Проблема вступления Грузии и Украины в альянс имеет политическое (скорее, даже, политико-имиджевое) значение для Москвы, но не имеет никакого военного значения. Поэтому она не должна рассматриваться в данном контексте. Само по себе членство той или иной страны в НАТО не представляет военной угрозы для РФ. Что касается размещения на территории соответствующих стран военных объектов США, то оно практически никак не зависит членства в НАТО. Например, из 24 европейских стран НАТО только в 11 есть военные объекты США. С другой стороны, подобные объекты размещены в Кувейте, Катаре, Бахрейне, Японии, Республике Корея, Сингапуре, которые членами НАТО не являются и никогда не будут. Гораздо эффективнее решать данную проблему комплексно, причем лучшим форматом для этого является ДОВСЕ.

России следует не настаивать на ратификации "адаптированного ДОВСЕ", а предложить договор с новыми параметрами и условиями. Необходимо воспользоваться нынешним европейским пацифизмом, помноженным на мировой финансовый кризис, из-за чего большинство стран Запада стремится минимизировать военные расходы.

Принципиальной особенностью нового варианта ДОВСЕ должно стать введение общего максимального лимита по всем 5 классам техники для НАТО, который не может быть увеличен в случае расширения альянса. Распределение количества техники внутри этого лимита между странами изначально определяется самим НАТО, после чего страновые лимиты фиксируются в договоре (разумеется, лимиты должны быть введены и для Словении и стран Балтии, которые не охвачены ныне действующим ДОВСЕ). В случае приема в блок новых членов (в частности, Хорватии и Албании, которым уже направлено соответствующее приглашение) все «внутренние» лимиты должны быть пересмотрены, чтобы общий максимальный лимит для НАТО не изменился. Дополнительно следует ввести условие, согласно которому за пределами национальных территорий может размещаться количество техники, суммарно не превышающее 5% от общего лимита блока, причем в эти 5% должны входить и дислоцированные в Европе войска США (и Канады, если ее войска снова появятся в Европе). Это позволит отменить так называемые фланговые ограничения.

Что касается количественных параметров, то России следует предложить сократить свой лимит техники в рамках ДОВСЕ примерно в 3 раза по сравнению с нынешним, т.е. до 2 тыс. танков, 4 тыс. ББМ, 2 тыс. артсистем, 1 тыс. самолетов, 300 вертолетов. При этом общий максимальный лимит НАТО может превосходить российский в 2 раза, т.е. 4 тыс. танков, 8 тыс. ББМ, 4 тыс. артсистем, 2 тыс. самолетов, 600 вертолетов. Из числа ББМ можно исключить колесные БТР и бронеавтомобили, не несущие пушечного и ракетного вооружения, поскольку они, фактически, являются не боевой техникой, а транспортными средствами и широко используются в популярных сегодня миротворческих операциях. Для России они не могут представлять никакой угрозы. Сокращения вооружений до указанных уровней, на самом деле, не будет носить болезненного характера для обеих сторон, поскольку сегодня и Россия, и НАТО (кроме Греции и Турции) и так сокращают их в зоне ДОВСЕ.

В нынешней ситуации, из всех описанных условий, США, в лучшем случае, согласятся на условия №№ 1, 2, 4 и 5. Остальные (включая и пересмотр ДОВСЕ) будут сразу отвергнуты. В качестве главного «жеста доброй воли» со стороны США, вероятнее всего, может быть подан отказ от размещения системы ПРО в Восточной Европе (или отказ от размещения противоракет в Польше, при размещении РЛС в Чехии). Но этот вопрос, как уже было сказано, имеет, с точки зрения интересов безопасности РФ, второстепенное значение. Чего нельзя сказать о ряде других проблем «ядерного диалога» США - РФ, перечисленных выше.

В частности, речь идет об ограничениях в рамках договора РСМД, делающих Россию безоружной перед могущественными соседями по континенту, и договора СНВ-1, предполагающих контроль США над дислокацией мобильных МБР. В случае, если США не будут готовы пойти на согласованный пересмотр соответствующих обязательств, они должны быть сняты с себя Москвой в одностороннем порядке, в рамках продуманной стратегии формирования новых сил ядерного сдерживания.

6. Строительство новых СЯС

России необходимо немедленно приступать к строительству принципиально новых СЯС. Только это обеспечит хотя бы минимальную обороноспособность РФ в обозримом будущем и позволит России вести переговоры по сокращению СЯС (как, впрочем, и иные важные переговоры) с позиции полноценного партнера, а не объекта военно-политического шантажа.

По-видимому, основными особенностями новых СЯС должна быть высокая степень унификации ракет и, самое главное, их максимальная скрытность как основной способ ухода из-под обезоруживающего удара. Нынешние СЯС этим требованиям не отвечают. Как было показано выше, мобильные МБР «Тополь-М» и стратегическая авиация чрезвычайно уязвимы для ударов высокоточного оружия, РПК СН – от действий противолодочных сил (причем прямо у своих баз), а шахтные МБР также уязвимы для перспективных средств поражения (из-за своей неподвижности), а, главное, серьезно устарели и в обозримом будущем заведомо будут сняты с вооружения. В целом, как было показано выше, инерционный сценарий развития СЯС в их нынешнем виде неизбежно ведет к их коллапсу, и, тем самым, к утрате обороноспособности РФ.

По-видимому, России следует отказаться от стратегической авиации как компонента СЯС, бомбардировщики Ту-160 должны оставаться в составе ВВС до выработки ресурса на переходный период до создания новых СЯС. Также следует принципиально пересмотреть концепцию строительства морского компонента СЯС.

Основным оружием СЯС должна стать ракета Р-29РМ в варианте с 10 БЧ, уже успешно освоенная в производстве и показавшая высокую надежность и эффективность. В переходный период она может устанавливаться на РПК СН пр. 667БДРМ. Затем эта ракета должна устанавливаться на двух типах носителей – новых РПК СН и на железнодорожных составах.

Представляется целесообразным строить новые РПК СН меньших размеров и более упрощенной конструкции по сравнению с нынешними, причем районами боевого патрулирования для них должны стать внутренние водоемы РФ (крупные реки, озера, водохранилища), где РПК СН будут полностью неуязвимы для любых средств ПЛО любого потенциального противника. Каждый РПК СН может нести по 8 БРПЛ Р-29РМ. Всего может быть построено 5 РПК СН, на каждый из которых в обязательном порядке должно быть 2 экипажа. Всего, таким образом, они будут нести 40 БРПЛ с 400 БЧ.

Необходимо восстановить ракетные комплексы железнодорожного базирования типа уничтоженных несколько лет назад РТ-23. Каждый из них мог бы нести по 2 аналогичных ракеты Р-29РМ. Всего можно было бы построить 20 подобных железнодорожных комплексов, несущих, таким образом, 40 МБР с 400 БЧ. Для этих комплексов не должно быть никаких ограничений по районам базирования, они должны свободно перемещаться по всей железнодорожной сети страны, в первую очередь – в европейской части России, где эта сеть является более разветвленной.

Наконец, было бы целесообразно создать мобильный ракетный комплекс, замаскированный под автомобильную фуру. Подобный проект под названием "Курьер" (РС-40) разрабатывался в конце 1980-х гг. Возможно, для него следовало бы использовать модифицированный вариант МБР "Тополь-М", хотя не исключена разработка совершенно новой ракеты. МБР для этого комплекса могла бы быть моноблочной. Всего следовало бы построить 200 таких комплексов, которые свободно передвигались бы по автомобильным дорогам России. Для них также не должно быть никаких ограниченных районов базирования.

Что касается нынешних МБР "Тополь-М", то их, по-видимому, следовало бы конвертировать в РСД путем демонтажа первой ступени.

На вооружение РВСН МО РФ в связи с приближением НАТО к границам РФ и ударных систем США необходимо ставить тактические и оперативно-тактические комплексы.

Подобная структура СЯС обеспечила бы им практически полную неуязвимость для обезоруживающего удара, поскольку выявить места расположения носителей (железнодорожных, автомобильных, подводных) в каждый отдельный момент времени очень сложно даже при наличии многоспутниковой системы видовой разведки. По этой причине определение точек старта ракет и траекторий их полета будет связано с большими экономическими затратами и значительными трудностями.

Даже если США не будут ограничены обязательствами по неразмещению ПРО за пределами национальной территории и будут размещать ее на кораблях, при указанной конфигурации группировки СЯС РФ, ПРО морского базирования окажется, в значительной степени, бесполезной. Во-первых, из-за вышеупомянутой непредсказуемости точек пуска и траекторий полета ракет, во-вторых, в район развертывания корабельной группировки из крейсеров и эсминцев с системой "Иджис" может быть выпущено с территории РФ 1-2 РСД с подрывом их ядерных зарядов на большой высоте для "ослепления" корабельных РЛС. Совершенно бесполезной против российских ракет окажется и система ПРО воздушного базирования, поскольку самолету-носителю лазера надо будет патрулировать в воздушном пространстве России до начала боевых действий. Разумеется, это не представляется возможным.

Кроме того, представляется необходимым восстановление системы ПВО страны, обеспечивающей прикрытие основных административных и промышленных центров и объектов Вооруженных сил. Наличие эффективной ПВО еще более повысит устойчивость группировки СЯС и практически снимет возможность нанесения по ней обезоруживающего неядерного удара.

Создав подобную группировку СЯС (или даже только приступив к ее созданию), Россия получит возможность вести ядерный диалог с США на равных, поскольку практически полностью нейтрализует их нынешнее превосходство в стратегических и обычных вооружениях. В этом случае у США появится гораздо больше заинтересованности в сокращении СЯС с принятием российских условий. А одновременное радикальное сокращение обычных вооружений в Европе поможет сторонам снять взаимные озабоченности по поводу возможной агрессии друг против друга, поскольку сил для этого будет просто недостаточно. При этом минимизация сил США в Европе полностью снимет даже гипотетическую возможность агрессии со стороны НАТО против России, т.к. без участия США она невозможна в принципе по соображениям военного, политического и психологического характера.

В целом, такие меры очень существенное повысят обороноспособность РФ и общую стратегическую стабильность в Европе и в мире в целом.

Если России удастся полностью исключить возможность обезоруживающего удара за счет указанных мер, то это, по сути, будет означать, что США и НАТО можно будет не рассматривать в качестве потенциальных военных противников.

Рабочая группа Института национальной стратегии: Александр Храмчихин, Михаил Ремизов, Алексей Ващенко, Станислав Белковский.

http://www.apn.ru/publications/article21494.htm

3.1. Проблема КРМБ