Элитные группы в зависимости от типа общества могут быть обособлены в юридические группы (сословия) или существовать вне законодательного оформления. При этом сословное деление (при всех формальных его признаках – в законодательстве прослеживается наличие социальных групп, отличающихся друг от друга по объему прав и статусу) может вовсе не отвечать реальной иерархии элитных групп и даже вовсе не иметь к ней отношения. Фактически по-настоящему сословными являются только европейские традиционные общества средневековья и нового времени, а также некоторые древние и раннесредневековые общества, созданные индоевропейцами (напр., Сасанидский Иран).

Понятие сословия вообще достаточно неопределенно, но если вычленить общее и бесспорное в многочисленных определениях и толкованиях данного понятия, то это прежде всего социальная группа, обладающая юридически зафиксированными правами и обязанностями и отличающаяся совокупностью, набором таковых от других социальных групп данного общества. Строго говоря, “номенклатура” сословий определяется законом (совокупность прав и обязанностей - понятие юридическое), и если данная социальная группа не выделяется государством в правовом отношении, то, строго говоря, сословием она заведомо называться не может. Когда сословное деление непосредственно зафиксировано в законодательстве (дается перечень сословий), сословная стратификация общества не вызывает затруднений; сложнее обстоит дело, когда в обществе просто имеется ряд социальных групп с различным набором ограничений и привилегий и особенно тогда, когда социальные группы выделяются по разным критериям и человек может быть одновременно членом нескольких из таких групп, каждая их которых может в принципе претендовать на название сословия.

Неоднозначна ситуация с «сословиями» и в традиционных дальневосточных обществах средневековья и нового времени «конфуцианского типа» - ареала распространения китайской политической культуры. Хотя здесь законодательство фактически различает целый ряд категорий населения, которые вполне можно именовать, например, «сословными группами» или «субсословиями» (чиновники и вообще «образованные люди, ученые», крестьяне, ремесленники, торговцы, различные виды неполноправных вполоть до рабов), но по большому счету (и «официально») сословий только два: 1) полноправные - «добрый народ» (которым в принципе открыт путь в чиновникики через сдачу государственных экзаменов) и 2) неполноправные – «подлый народ» (которым этот путь закрыт). «Добрый народ» при этом охватывает лиц от родственников правителей до рядовых крестьян, внутри, правда, достаточно четко выстроена «морально-статусная» иерархия «ученые – крестьяне – ремесленники – торговцы» (двум последним категориям временами тоже ограничивался доступ к экзаменам).

Де-факто, конечно, привилегии чиновников (лиц, имеющих общегосударственный ранг (им обычно наделяются и некоторые категории реально не служащих лиц) настолько очевидны, что обычно считают возможным выделять в таких обществах все-таки три сословия: 1) привилегированных, 2) полноправных непривилегированных, 3) неполноправных. Таким образом, в традиционной дальневосточной системе выделяются как бы три уровня социальной стратификации: 1) дихотомия свободные - несвободные (“добрый” - “подлый” люд), 2) деление этих двух больших групп на 3-4 категории по принципу объема прав (привилегированные, полноправные, неполноправные, бесправные), 3) выделяемые законодательством конкретные социальные группы.
Наиболее существенно в определении сословия именно обладание данной социальной группой совокупностью прав и обязанностей, отличающей ее от других социальных групп, а не наследственность сословной принадлежности и степень замкнутости. Об этом приходится упоминать потому, что под влиянием установившихся в советской науке стереотипов обязательным признаком сословия часто полагают наследственность. Поэтому приходится встречать утверждения о “несословности”, в частности, дальневосточных обществ именно по причине отказа социальным группам в этих странах называться сословиями из-за принципиальной ненаследственности социального статуса их членов и относительной открытостью, легкостью перехода из одной социальной группы в другую.

Но это совершенно неверно (возможно, основано на представлении о Европе ХУШ - Х1Х вв.), так как для даже самых “сословных” странах Европы, во всяком случае до середины ХУ11 в., характерна размытость сословных границ, и состав даже высшего сословия - дворянства очень долго вообще четко не фиксировался. В частности, во Франции вплоть до ХУ11 в. границы его оставались открытыми. Ротюрные семьи легко могли со временем аноблироваться, если на протяжении двух-трех поколений вели дворянский образ жизни и вообще “дворянином был прежде всего тот, кого общество признавало таковым”. Собственно, круг родов, принадлежащих к высшему сословию, практически никогда там не фиксировался (в отличие, между прочим, от Китая У11 - УШ вв.) даже в ХУШ в.

Вообще считать обязательными признаками сословия непременную наследственность социального статуса и замкнутость совершенно неверно. Одновременно оба этих признака присущи не сословию, а касте, и именно их наличием каста отличается от сословия (хотя сама каста представляет собой. конечно, разновидность сословного деления). Замкнутых сословий вообще практически не встречается (даже к клану правителя, если рассматривать его как сословие, можно было быть причисленным благодаря браку с его представителями, усыновлению или дарованию фамилии). Что же касается наследственности, то, действительно, в большинстве случаев сословная система общества предполагает наследование социального статуса. Иногда такое наследование юридически обязательно, в других случаях оно имеет место в силу естественных причин. Можно сказать, что сословия закономерно тяготеют к наследственности. Однако это не значит, что всякое сословие обязательно должно быть наследственным.

Совершенно очевидно, что общество может или быть сословным, или не быть таковым, т.е. не может существовать положения, при котором в обществе часть населения находится вне сословий или имеется одно-два сословия, а остальное население - “вне сословий” (в этом случае оно неминуемо также образует сословие, ибо противопоставляется в правовом отношении тем группам, которые признаются сословиями - по этому принципу, в частности, выделялось “третье сословие” во Франции). Так что если считать обязательным признаком сословия наследственность социальной принадлежности, то придется отказать в праве именоваться сословиями целому ряду сословий даже “классических” сословных обществ, например, русскому купечеству или европейскому духовенству (о наследственности последнего в принципе не могло быть речи по причине целибата), хотя в обоих случаях законодательство прямо называет эти группы населения сословиями. Таким образом, в “классических” сословных обществах (Франция, Россия), законодательством которых к тому же прямо указан перечень сословий, предусматривается, что одни сословия могут пополняться путем наследования, а другие - нет. Наиболее последовательно сущность сословий выражена в российском законодательстве, где они именуются именно "состояниями" (т. 9 Свода законов - “Законы о состояниях”), имея в виду то социальное состояние, в котором пребывает тот или иной индивид.

Обычно в сословных обществах привилегированные сословия выделяются более дробно, а низшее сословие носит как бы «остаточный» характер, тогда как в обществах теоретически бессословных, но реально юридически выделяющих отдельные категории населения, наиболее подробно структурированы низшие неполноправные слои. В древних обществах как Востока, так отчасти и античности можно достаточно четко различить три (иногда четыре) сословия: 1) полноправные общинники, имеющие право на землю как члены общины и соответственно голос в местном самоуправлении, 2) свободные неполноправные (чужаки и лица, по разным причинам утратившие связь с общиной) – этих прав не имеющие, 3) несвободные бесправные (рабы и близкие к ним категории населения). В этом случае элитные по функциям и реальной значимости группы – жрецы, придворные, чиновники - никак не выделены и входят в состав первого сословия наравне с простолюдинами (а иногда и второго, поскольку правители комплектуют свой аппарат и двор и за счет чужеземцев), лишь иногда аристократия или жрецы выделены в особое сословие, стоящее выше рядовых общинников.

Еще один аспект организации элиты – отношение к наследованию соответствующего статуса. В принципе во всех обществах элитные группы де-факто носят преимущественно наследственный характер. Но юридический подход к принципу наследования привилегированного статуса может полярно отличаться. На противоположных полюсах его находятся, например, европейские (не говоря уже о кастовых) и дальневосточные общества. В первом случае представитель высшего сословия (дворянин) – это человек, имеющий право служить и заполняющий такие элитные группы, как офицерство и чиновничество по праву происхождения, а во втором именно и только сам факт службы делает человека представителем высшего здесь сословия – чиновничества, которое есть сословие реально служащих.

Если в Европе в наследовании элитного статуса заключается сам смысл принадлежности к высшему сословию, то на Дальнем Востоке всякая возможность получения привилегированного статуса иначе как лично, за службу и по соизволению верховной власти категорически отрицается. Другое дело, что на практике и здесь в большинстве случаев чиновниками становятся дети чиновников, и даже существует механизм, облегчающий такой переход (право «тени» - рекомендации высшими чиновниками на службу младших родственников), но такое право является прерогативой не высокого происхождения, а высокого служебного положения. И хотя на практике (как будет показано ниже) различия в степени наследственности высшего сословия невелики (в Европе интенсивность его пополнения «со стороны» бывала и очень велика за счет резкой убыли, а в дальневосточных странах в большинство периодов среди лауреатов экзаменов преобладали выходцы из служилых семей) принципиальный подход к проблеме комплектования высшего сословия был совершенно разным.

C.В. Волков

http://salery.livejournal.com/33295.html#cutid1