Достаточно всего лишь навязать искусственные виртуальные денежные знаки как универсальную единицу ценности – и человечество само добровольно низведёт себя до положения собачонки, которую, награждая кусочком сахара, можно надрессировать выполнять любые команды хозяина. Для этого нужно всего лишь свести к денежному эквиваленту все ценностные категории и все человеческие отношения, а те, которые не удаётся коммерциализовать – уничтожить, дабы они не создавали неохваченные системой тотального контроля социально-культурные резервации, являющиеся потенциальными плацдармами социально-культурного сопротивления капиталократии.

Соответственно, становится понятна и программа масштабных социальных преобразований, осуществляемых капиталократической элитой в мировом масштабе: 1) Полная привязка социального статуса к денежному эквиваленту, обесценивание, инфляция, дискредитация и разрушение не опосредуемых деньгами знаков социального статуса, таких как сословная, корпоративная и этническая принадлежность, образование, чины, звания (в том числе воинские и научные), награды и т.д. В России после криминального переворота и превращения из мировой сверхдержавы в сырьевую колонию это разрушение внеэкономических социальных статусов носило наиболее жестокий и беспощадный характер, когда прежние знаки социального статуса (звания, награды) откровенно и глумливо осмеивались, демонстративно втаптывались в грязь. Но и в «цивилизованном мире» обесценивание неденежных категорий социального статуса идёт в том же направлении, хотя и медленнее, и не в столь радикальных формах. Цель очевидна – полностью отождествить социальный статус с количеством «зелёных бумажек», которым олигархия награждает человеческих особей за отвечающее её интересам поведение в порядке дрессировки. 2) Разрушение религии как мировоззренческой основы неподдающихся коммерциализации духовных ценностей, установок и принципов социальной организации. Развращение и разложение религиозных институтов и структур. Подмена религии совокупностью зрелищ, обрядных и психологических сервис-услуг. 3) Разрушение семьи как социального института, во-первых, препятствующего социальной атомизации и создающего очаги неподконтрольных через рыночные механизмы человеческих отношений, и, во-вторых, ограничивающего возможности формовки подрастающего поколения в желательном для капиталократии направлении. 4) Замена искусства суррогатами масс-культуры и шоу-бизнеса. Цель: во-первых, общее снижение культурного уровня масс, а, следовательно, упрощение их организации и реакций, повышение уровня управляемости. В одном из своих интервью талантливейшая русская рок-певица Радислава Александровна Анчевская сформулировала эту мысль предельно чётко: «Мы живем в государстве.

Государство - это управлятельная машина. Управлять легче, когда люди имеют низкие запросы. Потому что низкие запросы удовлетворить легче. Например, есть водка и торговля водкой, приносящая огромную прибыль. И удовлетворить это легко и прибыльно. Потому что водка она ВСЕМ нужна. То есть, диктатура шоу-бизнеса - это часть машины-государства. Раньше, просто, рок, как и церковь некогда, были отделены от государства, а сейчас они его часть. Результаты известны. И в церкви появились старообрядцы, а в "роке" мы, например». Во-вторых, за счёт полной коммерциализации искусства и через полный контроль над потоками денежных знаков установление полного контроля над формой и содержанием транслируемых через шоу-индустрию установок, ценностей, моделей поведения и т.д. То есть, превращение «искусства» в примитивное орудие пропаганды и навязывания обществу выгодных финансовой олигархии картин реальности, форм сознания и моделей поведения. В этом смысле автор и артист, согласившиеся играть по правилам шоу-индустрии, лишаются всякой творческой свободы и становятся такими же рабами капиталократической машины, как и оболваниваемые их руками потребители их продукции. Не вызывает сомнений, что по мере «совершенствования» законов об «авторском праве» капиталократия не только экономическими и «косвенными» средствами, но и прямым непосредственным насилием перейдёт к уничтожению культуры в традиционном смысле этого слова, не вписывающейся в шаблон шоу-бизнеса.

То есть будут созданы непреодолимые преграды для доступа к произведениям и артефактам классического искусства и культуры (литературным, музыкальным, изобразительным, кинематографическим и т.д.) и, в то же время жёстко пресечена работа некоммерческих и независимых авторов, вплоть до объявления такой деятельности незаконной (например, через систему лицензирования и сертификации). 5) Подрыв авторитета и социального статуса академической науки, «гуманитаризация» и «плюрализация» (т.е. фактически – разрушение) научной методологии. Выхолащивание содержательной составляющей научной работы. Обессмысливание фундаментальной науки и полная коммерциализация прикладной. В конечном счёте, превращение науки в индустрию производства обессмысленных знаков, полностью контролируемое и опосредуемое в своей оценке универсальным денежным эквивалентом через механизмы выделения грантов. 6) Коммерциализация образования. Превращение образования в товар, а системы образования – в коммерческую корпорацию.

Кроме того, общее снижение образовательного уровня и ориентация образовательной системы на создание мозаичной и лишённой общей логики (плюралистической, релятивизированной) картины мира. То есть результатом системы образования должна стать покупка готового набора коммерчески применимых знаний и навыков без владения методологией, на основании которой эти знания были получены и без связи со знаниями из других «пакетов». 7) Разрушение национальных культур, национальная, культурная и расово-антропологическая унификация и обезличивание человечества через поощрение миграции, социальной мобильности, смешанных браков и т.д. 8) Разрушение традиционных национальных государств и их замена властью экстерриториальных центров силы в лице транснациональных корпораций.

Размывание границ, превращение мира в единый рынок рабочей силы, сырья и сбыта продукции. Приватизация государственных функций: замена армий и полиции частными коммерческими силовыми службами. Отмирание правовых категорий и буржуазно-демократических представлений о гражданских и экономических правах. Замещение юридических и правовых норм техническими регламентами и правилами, в одностороннем порядке устанавливаемыми корпорациями. 9) Установление полного электронного контроля над человеком по мере расширения применения средств электронной коммуникации, перехода к электронным цифровым документам, перехода от бумажных к электронным деньгам и т.д. Вплоть до киборгенизации человека и вживления электронных устройств, позволяющих взять психику и тело человека под внешний контроль. Каким образом капиталократия достигает тотальности рыночных отношений и универсальности денежных знаков в качестве меры стоимости и ценности?

В первую очередь, за счёт формирования и внушение обществу определённых норм, определяющих цель, смысл и образ жизни. Решающее значение здесь имеет культ потребления. Система общественного воспитания, средства массовой информации, задаваемая рекламой система образов формирует в обществе представление о потреблении (в первую очередь – потреблении материальных благ, вещей и услуг, но также и потреблении в самом широком смысле слова) как о высшем наслаждении и смысле жизни. Работа, приобретение навыков и знаний, отношения с людьми и т.д. (одним словом, все стороны и аспекты жизни) оцениваются с точки зрения их эффективности в качестве средства обеспечения максимального потребления. Воспитание и реклама постоянно формируют у человека всё новые и новые потребительские желания и потребности, которые не только не являются необходимыми с точки зрения телесного, психического и духовного здоровья, но зачастую и откровенно вредны. Денежные единицы приобретают статус меры доступа к резервуару предметов потребления. Соответственно, у человека формируется желание и готовность полностью и без остатка подчинить себя, своё время, свой образ жизни, привычки и взгляды приобретению денежных знаков, которые как мы помним, капиталократия создаёт свободно «из ничего». Но, кроме того, к уровню потребления в современном обществе жёстко привязывается социальный статус.

Обратим внимание на то, что в принципе социальный статус совершенно не обязательно привязан к статусу имущественному. В сословном обществе, например, социальный статус самого нищего дворянина выше, чем статус самого богатого торговца. Знак (общественно признанный маркер) социально-иерархического статуса совершенно необязательно должен иметь высокую трудовую стоимость. Важно лишь то, чтобы этот знак престижа защищался обществом от самозваного присвоения и обесценивания. Например, в Советском Союзе одним из высших знаков социального статуса были правительственные награды – прежде всего, такие как орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. В первые годы существования Красной Армии таким знаком отличия могли быть наградные красные шаровары. В Древнем Китае в качестве такого знака отличия могло выступать право включать элементы жёлтого цвета (символа императорской власти) в свою одежду. В обществе американских индейцев таким знаком могли выступать те или иные перья птиц в головном уборе. И так далее.

Единственными условиями поддержания таких совершенно условных знаков в качестве высших ценностей и знаков общественного статуса является их признание в качестве таковых (то есть защита от нигилистического отрицания и игнорирования, а, тем более, осмеяния) и защита от самочинного и произвольного присвоения. Иными словами, Звезда Героя Советского Союза будет признаваться знаком социального статуса тогда и только тогда, когда общество и государство подтверждают статусность этого знака, наказывают за отрицание и нарушение этой статусности, а также за самовольное присвоение этого знака, а также не допускают массового им награждения. В современном же обществе фактически единственным и всеобщим знаком социального престижа и статусности является уровень потребления. При этом практически теряют значение реальные потребительские качества продукта, решающее значение получает престижность товарного знака, подтверждающая объём денежных единиц, затраченный на данную вещь или услугу. Простой пример: вполне комфортабельный современный автомобиль, отвечающий практически всем основным требованиям скорости, безопасности и комфорта можно приобрести за сумму в пределах от 20 до 50 тысяч евро.

В то же время существуют марки автомобилей стоимостью в сотни тысяч и даже миллионы евро. Смысл их существования только один: выступать знаками общественного признания, то есть, грубо говоря, в капиталократическом обществе они выступают аналогом того, чем для советского общества была Звезда Героя Советского Союза. Точно также маркерами социального статуса, общественного признания заслуг и положения в иерархии общества являются бренды одежды, туристических услуг и т.д. Во всех подобных случаях уровень цены крайне отдалённо связан с различием реальных потребительских качеств и свойств товара, а определяется практически исключительно престижностью торговой марки, то есть выступает как средство декларации и подтверждения социального и иерархического статуса своего владельца. Потребление в современном обществе, оказывается, таким образом, не столько проявлением гедонизма (то есть удовлетворения телесных потребностей), сколько общественным ритуалом, определяющим место человека в обществе. Причём, в отличие от советских орденов или индейских перьев, знаки положения в капиталократическом обществе требуют постоянного подтверждения. Для того, чтобы сохранять тот же самый достигнутый статус необходимо не престо один раз приобрести дорогой костюм и автомобиль, но и менять их с установленной неписанным, но жёстким законом частотой и периодичностью.

Таким образом, жёстко и монопольно привязав социальный статус, престиж, общественное признание и место в социальной иерархии к уровню потребления, а доступный уровень потребления определяя через произвольно создаваемые и практически произвольно распределяемые (!!) денежные единицы, капиталократия, тем самым, присвоила себе монопольное право определять социальный статус каждого человека. Соответственно, все иные, альтернативные и не опосредованные деньгами знаки социального статуса (награды, воинские звания, учёные степени, не говоря уже о таких формах признания, как почётные грамоты, фотографии на «стене почёта» и проч. и проч.) были сначала целенаправленно обесценены и инфлюированы (массовая раздача прежде высоких и редких наград под предлогом юбилеев, их рыночная купля-продажа в качестве предметов коллекционирования, практически открытая торговля институтскими дипломами и научными степенями и т.п.), а затем с особым цинизмом глумливо осмеяны как «ничего не стоящие побрякушки». Необходимо понимать, что это низвержение статуса наград, званий, степеней и т.д. было не случайным и побочным результатом социального хаоса, а результатом совершенно сознательной и целенаправленной политики, направленной на монополизацию функции определения и поддержания социального статуса каждого члена общества структурами мировой капиталократии путём их жёсткой привязки через уровень потребления к денежным знакам. Как уже было отмечено выше, устойчивость капиталократии базируется на монополии определённой системы ценностей, определённого мировоззрения и мировосприятия, определённых моральных норм. Принципы эти суть вера в абсолютность рыночных товарно-денежных отношений и универсальность денежных знаков как меры ценности и даже количественной меры сущности и существования. Единственная санкционированная в рамках данной системы цель жизни – это расширение пределов индивидуального потребления, совпадающего со статусом в социальной пирамиде.

Единственные две формы отношений между людьми – это либо прямая конкуренция, либо прагматическое использование (чаще всего взаимное и на основе формально-договорных и юридических принципов) в целях собственного обогащения и расширения собственного потребления. Важно понять, что любая иная категория (ценностная, морально-этическая, эстетическая и т.д.), не вписывающаяся в описанную систему, самим фактом своего неподконтрольного существования ограничивает сферу власти финансовой олигархии. Она создаёт альтернативу принципам капиталократии, а потому вполне резонно воспринимается капиталократией как угроза. Выше мы отметили, что именно по этой причине капиталократия предпринимает целенаправленные и решительные шаги, направленные на ограничение, а в конечном счёте – на полное предотвращение доступа населения к образцам классического искусства и культуры, а также на ликвидацию современного некоммерческого искусства с целью установления полной и абсолютной монополии коммерческой шоу-индустрии, попсы и масскульта. Та же самая редукция осуществляется в отношении всей прежней, не вписывающейся в формат общества потребления человеческой культуры. В рамках этой задачи архитекторами «Нового Мирового Порядка» ставятся задачи: 1) Полная и окончательная десакрализация мира и общества, полная ликвидация самой категории Священного и самой способности человека к чему бы то ни было относиться как к Священному.

Всё, что имело или даже только могло бы приобрести в общественном сознании атрибуты сакральности целенаправленно подвергается релятивизации, подвергается сомнению и разоблачению, «творчески пересматривается с оригинальных позиций», делается объектом манипуляций, игр и перформансов, оскверняется и осмеивается до тех пор, пока не утратит все признаки сакральности и не будет сведено к товару в рамках рыночной эквивалентности всеобщего обмена. 2) Полная и окончательная деканонизация. Разрушение любых духовных, религиозных, метафизических, мировоззренческих, аксиологических, эстетических, этических и даже этикетных, поведенческих и бытовых традиций, канонов и норм, которые могли бы объединять общество и создавать очаг органического социального холизма («тоталитаризма»). Вместо этого – активнейшее поощрение любых индивидуальных духовных, мировоззренческих, эстетических, морально-нравственных и поведенческих отклонений и девиаций, если только они вписываются в формат общества потребления. Цель – атомизация общества, разрушение не только социальных структур, способных противостоять манипуляции, но даже необходимых для их возникновения условий и предпосылок. 3) Релятивизация не только общественных, но и личных эстетических и морально-этических категорий, религиозных, социальных и политических идеалов. Цель – воспитание теплохладности, социальной пассивности, религиозного, этического и политического индифферентиализма, равнодушия к вопросам добра и зла, справедливости и несправедливости, истины и лжи, красоты и безобразия. Все эти категории должны стать относительными и разные взгляды на них должны быть признаны равноценными и равнозначными, свободно обмениваемыми друг на друга и свободно компилируемыми.

Конечной категорией в их оценке должен стать уровень личного комфорта, благополучия и благосостояния, то есть полный конформизм в рамках монопольного господства норм общества потребления. 4) Разрушение целостности картины мира, релятивизация представлений об устройстве мира, плюрализм и множественность противоречащих друг другу «научных истин», расшатывание и разрушение методологических канонов, игнорирование формальной логики, «гуманизация и гуманитаризация науки» (то есть её подмена эмоциональным словоблудием), разрушение авторитета научного знания и монополии науки на истину, распространение антинаучных и паранаучных взглядов и представлений, формирование мозаичной, фрагментарной, лоскутно-кусочной, клиповой картины мира. Цель – формирование усталости, отвращения и равнодушия к вопросам истины и объективной реальности, формирование мировоззренческого конформизма и оппортунизма, снижение барьера критичности к поступающей информации, облегчение манипуляции сознанием.

Совокупность описанных установок и приёмов десакрализации, деканонизации, релятивизации, фрагментации, формирования мировоззренческого, эстетического, этического и социально-политического равнодушия и конформизма, навязывания эклектического, мозаичного мировоззрения составляет феномен т.н. «постмодерна». Постмодерн проявляет себя во всех без исключения сферах и областях, начиная от искусства и заканчивая политикой, начиная от науки и философии и заканчивая бытом и структурами повседневности. Не имея в себе и всячески отрицая единство и целостность, он в то же самое время претендует на монопольность и безальтернативность. При этом важно обратить внимание на то, что хотя постмодерн позиционирует себя как литературный, архитектурный и т.д. стиль, как общее направление современного искусства и культуры или как ментально-ценностную характеристику современного общества, на самом деле он представляет собой в чистом виде «соцзаказ». Это не более и не менее чем инструмент формирования сознания и поведения масс в интересах заказчика – транснациональной капиталократической олигархии, а – говоря ещё конкретнее – мировой банковской олигархии и её высшего менеджмента. Описанные культурные феномены – это всего лишь средство обеспечение монополии рыночных отношений и универсальности денежных эквивалентов как меры ценности.

Это способ включить в сферу товарно-денежных отношений все без исключения стороны человеческих проявлений и отношений, включая знания, мышление, творчество, картину мира, самовыражение, эстетические и этические представления человеческие отношения и т.д. А конечная цель проста – добиться полного и абсолютного контроля над каждым отдельно взятым человеком посредством произвольно создаваемых олигархией денежных знаков, превратить человечество в целом и каждого человека в отдельности в «дрессированную собачку», у которой в соответствии с методами Павлова вырабатывают условные рефлексы.

В каждом конкретном случае необходимо помнить, что т.н. «культура постмодерна» есть инструмент власти и господства, а агенты и распространители этой «культуры» суть «наёмные дрессировщики» - идеологическая и даже социально-инженерная обслуга существующей системы власти. Необходимо понимать, что «аполитичность» постмодерна мнима. Формируя аполитичность, социально-политическую индифферентность, равнодушие и апатию масс, постмодерн делает это для обеспечения экономических, социальных и политических интересов крайне узкого слоя мировой олигархии и по её политическому заказу. Поэтому сам по себе постмодерн от начала и до конца есть явление сугубо политическое и только в таком качестве может быть адекватно понят и оценён. По своему существу постмодерн есть продолжение либерализма, восторжествовавшего над всеми иными конкурентными по отношению к нему доктринами и, в силу снятия определявшего его «иного», снявшего и самое себя как идеологию, но продолжившегося как способ и образ общественного существования.

Если в сфере культуры, искусства, науки и т.д. политический характер постмодернистского проекта достаточно завуалирован и имплицитен, то некоторые его проявления носят открытый и эксплицитный политический характер. Речь идёт о таких неразрывно связанных с постмодерном идеологических категориях как толерантность и политкорректность. Для того чтобы понять, что такое «толерантность» в современном общественно-политическом значении этого слова, необходимо чётко понимать, что любая мировоззренческая, культурная, этическая, поведенческая норма, скрепляющая общество и не позволяющая ему распадаться в «человеческую пыль», существует постольку, поскольку на практике работают механизмы наказания за её нарушение.

Эти механизмы далеко не обязательно должны быть формальными и юридическими. Они вполне могут существовать в неписанном виде как форма общественной нетерпимости, осуждения, порицания и остракизма. Тем не менее, они должны существовать, потому что если нарушение тех или иных норм не влечёт за собой наказания, эта норма перестаёт существовать. Под так называемой «толерантностью» (буквальный перевод на Русский язык – «терпимость») сегодня подразумевается обязанность приверженного традиционным для конкретного социума этическим, культурным, поведенческим и иным нормам большинства терпимо сносить нарушения данных норм представителями не приверженных им меньшинств и индивидов. При этом меньшинствам дана полная свобода унижать и оскорблять господствующие и присущие большинству религиозные, национально-культурные, поведенческие и бытовые нормы, традиции и ценности.

Подчеркнём, что активная приверженность тем или иным ценностям, традициям и нормам, имеющим общественный характер, неразрывно связана с болезненным восприятием их нарушения и поведенческой реакцией, направленной на пресечение такого нарушения. Именно в этом и состоит механизм социообразующего и социально-организующего действия таких норм, скрепляющих совокупность индивидуумов в коллективный субъект, чётко разделяющий людей на принадлежащих к нему «своих» и не принадлежащих «чужих». Наиболее яркий пример такого рода – отношение к религиозной святыне, неразрывно связанное с её активной защитой от поругания и осмеяния. Отношение к бытовым и поведенческим нормам менее ярко и эмоционально насыщено, поскольку имеет многократно более низкий ценностный статус, но принципиально природа приверженности этим социальным нормам аналогична. В рамках идеологии «толерантности» разнообразные меньшинства (национально-этнические, религиозные, субкультурные, половые и проч.) не только получают право и возможность, но и подстрекаются к активной демонстрации своих норм, отрицающих, нарушающих и разрушающих нормы большинства, что в ряде случаев оскорбляет и унижает представителей большинства, переживается ими крайне болезненно. Например, проведение «культурных мероприятий» типа скандальных выставок «Осторожно, религия!» воспринимается верующими как кощунство, как оскорбление и поругание их святынь.

Практически столь же болезненно воспринимается здоровым большинством общества поведенческие демонстрации педерастов и иных половых извращенцев. Может быть чуть менее остро, но также весьма болезненно воспринимается представителями коренного национального большинства поведение этнических меньшинств, особенно некоренных и пришлых, нарушающее (зачастую демонстративно) присущие большинству культурные, этические, поведенческие и даже бытовые нормы. С какой же целью в рамках навязывания толерантности меньшинства поощряются к нарушению норм и правил, принятых большинством общества, а большинство принуждается терпеливо сносить и покорно терпеть постоянное и систематическое оскорбление и разрушение его норм и традиций? Цель этой политики предельно проста и прагматична: путём систематического оскорбления и разрушения скрепляющих и связующих общество святынь, традиций, норм и правил, добиться распада самого общества, структуры которого ограничивают манипуляцию сознанием и поведением. Параллельно с этим у большинства общества воспитывается полная социальная пассивность, формируется эскапизм (бегство от социальной реальности, её игнорирование), вырабатывается предельное отчуждение. По существу общество толерантности есть система полного взаимного игнорирования, в которой люди всеми силами стараются не видеть и не замечать друг друга, перетерпеть (скрепя сердце и сжав зубы) факт существования друг друга как нечто заведомо болезненное и неприятное, в идеале – полностью друг от друга абстрагироваться.

Однако подобная автономность и «самодостаточность» индивида крайне обманчива: лишившись защиты традиционных социальных структур, он становится предельно зависим и управляем посредством виртуальных денежных знаков и средств массового внушения и оболванивания. Путём привития терпимого, равнодушного и индифферентного отношения к оскорблению, низведению и нарушению общественных норм достигается размывание самих этих норм и, как следствие, атомизация и десоциализация индивидов. Тем самым уничтожается вся совокупность социально-культурных кодов (религиозных, национальных и т.д.), и их место занимает универсальный юридически-договорной и товарно-денежный протокол взаимодействия между предельно отчуждёнными друг от друга индивидуумами. В пределе каждый индивидуум оказывается абсолютно одинок и беззащитен перед лицом капиталократической машины управления и зомбирования. Таким образом, мы должны ясно отдавать себе отчёт в том, что десоциализация, маргинализация и атомизация общества являются не побочными продуктами, а сознательной и непосредственной целью внедрения толерантности.

Другим в явном виде политическим проявлением постмодерна выступает т.н. «политкорректность» – специфическая форма цензуры смыслов, выходящих за рамки культуры потребления. Если классическая цензура состоит в явном запрете на публичное высказывание и выражение тех или иных идей, то «политкорректность» этим не ограничивается и стремится к тому, чтобы путём реформы языка сделать целый пласт идей попросту невозможными не только на уровне высказывания, но и на уровне мысли за неимением соответствующих понятий. В отличие от классической цензуры, «политкорректность» - это и не столько система запретов на внешние высказывания и самовыражение, сколько метод реформирования внутреннего мира человека и самой структуры его мышления путём изменения понятийного аппарата, то есть путём выведения ряда слов и понятий из языка либо существенной мутации их значений.

В связи с этим вспоминается описанный в антиутопии Джорджа Оруэлла «1984» новояз – специфический язык, искусственно построенный таким образом, чтобы исключить самую возможность сформулировать на нём неугодные правящей клике идеи. Поскольку мышление человека осуществляется в понятиях, то исключение тех или иных понятий не просто не позволяет изложить и словесно сформулировать определённые идеи, но даже и прийти к ним на уровне мысли. Пределы человеческой мысли ограничиваются доступным ему понятийным аппаратом, поэтому изменение языка изменяет образ и характер мышления. А дальше, в точности по Оруэллу, на «политкорректный» новояз переводятся ранее написанные книги, статьи, фильмы и т.д. (вплоть до Библии), и вся человеческая культура задним числом подгоняется под требования господствующей олигархии. Какие же смыслы и значения в первую очередь исключаются в рамках внедрения «политкорректности» из человеческого языка и мышления? В первую очередь, все понятия, связанные с национально-этнической самоидентификацией, различением своих и чужих, естественным неравенством между национальным большинством и этническими меньшинствами.

Цель этого уже была описана выше: разложение традиционных структур общества, разложение общества в бесструктурную, аморфную, легко манипулируемую и управляемую массу, подрыв и разрушение национальной государственности и переход к единому общемировому открытому рыночному пространству. Далее, в рамках парадигм политкорректности исключаются из языка понятия, связанные с различением физической, психологической и интеллектуальной нормы и отклонений от этой нормы, с различением здоровья и патологии. Исключаются понятия, обозначающие как физические недостатки и уродства, так и психические отклонения, половые извращения, умственную неполноценность и т.д.

Вместо этого вводятся в оборот «политкорректные» термины, построенные таким образом, чтобы внедрить в сознание людей идею равенства между нормальными людьми с одной стороны и всевозможными олигофренами, дебилами, педерастами и другими половыми извращенцами, шизофрениками, больными с синдромом Дауна, разнообразными генетическими мутантами, физическими уродами и т.д. с другой. Все понятия, маркирующие различение нормы и патологии табуируется, внедряется мысль о «нормальности» и равенстве с нормальными людьми всевозможных психических и умственных дегенератов и вырожденцев. Преследуемая цель – та же: разрушить общепринятые представления о психической, умственной и поведенческой норме, о различении между красотой и уродством, физическим, умственным и духовным достоинством и недостатком и т.д. – то есть те общественные представления, которые, собственно, формируют и удерживают социум как структуру, не позволяют ему рассыпаться на совокупность индивидуумов. Наконец, в-третьих, в рамках «политкорректности» табуируются и уничтожаются понятия и языковые структуры, выражающие естественное различие полов и соответствующее этим различиям разделение социальных ролей, функций и моделей поведения.

Цель – уничтожение нормальных традиционных отношений между мужчиной и женщиной, и – в перспективе – полное уничтожение традиционной семьи как базовой ячейки общества. На этом вопросе мы остановимся подробнее ниже, когда речь пойдёт о феминизме. Пока же констатируем, что в рамках навязываемой обществу культуры постмодерна и связанных с ней политических проявлений – реализации принципов «толерантности» и «политкорректности» – капиталократия целенаправленно разрушает традиционную социальную структуру, систему социальных связей и отношений, не вписывающихся в формат договорных и товарно-денежных рыночных отношений. В людях целенаправленно воспитывается социальная пассивность, теплохладность, равнодушие к святыням и социально-значимым нормам и символам, скрепляющим общество, ко всему, что выходит за рамки товарно-денежных отношений, вопросов уровня потребления и личного комфорта. Цель данной политики – уничтожение общественных институтов, связей и ценностей, которые не в полной мере контролируются и регулируются через финансовые механизмы, а потому самым фактом своего существования подрывают монополию капиталократической системы на власть над душами, сознанием и поведением людей. Одним из важнейших инструментов капиталократии является насаждение т.н. «мультикультурализма» то есть активное и целенаправленное замещение традиционных моноэтнических и монокультурных обществ, составляющих основу национальной государственности, полиэтническим населением, не имеющим единства культуры, мировоззрения интересов и исторической судьбы, а потому неспособным к самоорганизации, осознанию и защите своих культурных интересов, а потому обречённым на разобщённость. Мультикультурализация общества осуществляется путём, с одной стороны, активного поощрения этнически, культурно и даже биологически чуждой миграции, перемешиванию населения Земли. С другой стороны – путём препятствования ассимиляции, то есть путём поддержки сохранения этнической, культурной, религиозной и языковой инаковости мигрантских диаспор, что позиционируется как «защита прав и культуры национальных меньшинств».

Смысл насаждения мультикультурализма достаточно очевиден. Традиционная форма национальной государственности формируется путём национально-этнической консолидации. То ость изначально формирование общества неразрывно связано с выделением группы «своих» из множества «чужих» для коллективной защиты и отстаивания своих коллективных интересов. Именно поэтому в обществе, объединённом на основе защиты коллективных интересов «своих» от посягательств оставшихся за рамками этого объединения «чужих», естественным образом возникает категория права. Аппаратом такого общества становится национальное государство, смысл существования которого состоит в том, чтобы защищать интересы своих граждан в их столкновении с интересами «чужих» – то есть от тех, кто вошёл в иные, конкурирующие национально-государственные общности.

Принцип сознательной этнической консолидации для защиты и реализации своих коллективных интересов создаёт основу для гражданского права, легитимной национальной государственности, институтов гражданского общества, в конечном счёте – политической системы демократии, то есть суверенного самоуправления национальных общностей в своих коллективных интересах. При этом исходный базовый этнический национализм (принцип выделения «своих» из массы «чужих») создаёт обязательные и необходимые предпосылки для развития гражданского национализма и гражданского самосознания, в конечном счёте – для формирования правовой государственности. И напротив, разрушение национального единства общества, его этническое и культурное разобщение приводит к распаду коллективного субъекта национальной государственности. Государство из слуги интересов этнически консолидированного общества превращается в равноудалённого арбитра в конфликтах и столкновениях интересов чуждых друг другу этнических групп.

То есть государство становится национально-индифферентным, отчуждённым от национальных, а потому и общественных интересов аппаратом. С другой стороны, распад расово, этнически и культурно единого общества на чуждые друг другу диаспоры приводит к распаду институтов гражданского общества, осуществляющих контроль над государством и обеспечивающих обратную связь с ним. В результате лишённое контроля со стороны общества, но сохранившее все административные полномочия чиновничество с неизбежностью перерождается в замкнутую клановую корпорацию, функционирующую исключительно в своих внутрикорпоративных интересах. Утрата этнического и культурного общества, таким образом, есть в первую очередь источник коррупции и распада правовой системы и демократии. Это очень важный момент, который необходимо подчеркнуть и зафиксировать: легализация иноэтнической иммиграции в страну и предоставление инородческим иммигрантам гражданских прав есть акт борьбы коррумпированного чиновничества против институтов демократии, гражданского общества, прав и свобод граждан. Цель этой войны: стремление чиновника превратиться из подконтрольного обществу служащего, наёмного менеджера суверенной нации в представителя господствующей над населением корпорации, в хозяина государства и распорядителя (а затем и собственника) общенациональных ресурсов и благ. Попросту говоря, цель этой войны – освобождение государственного аппарата от контроля общества и «приватизация» государства чиновничьей корпорацией.

Средством же выступает этническое и культурное разобщение общества, раздробление его на чуждые друг другу группы, между которыми ведётся непрерывная холодная война, которая периодически может разогреваться до горячей – то есть до прямых уличных столкновений, погромов и взаимного террора. Однако при этом не чиновничество национальных государств изначально является инициатором данной войны. Инициатором является транснациональная мировая финансовая (банковская) олигархия, стремящаяся ликвидировать свободу суверенных наций, а равно и демократические свободы и права составляющих эти нации граждан. Их место должна занять ничем не ограниченная диктатура и прямой произвол финансовой банковской олигархии, реализуемый в общемировом масштабе через систему экстерриториальных центров силы – транснациональных корпораций и монополий. Государства при этом должны переродиться из инструментов национального суверенитета и отстаивания национальных интересов в местные локальные администрации мировой капиталократической диктатуры.

С целью обеспечить это перерождение мировая капиталократия всячески поощряет рост коррупции и стремление чиновников освободиться от общественного контроля и превратиться из «слуг народа» в сатрапов мировой олигархии, которым дана власть держать в вечном страхе, бесправии и рабстве местное население. Необходимо понимать, что система демократии и гражданского права не может быть для всех. Как совершенно справедливо отмечает в своей книге «Четвёртая политическая теория» социолог А.Г. Дугин «Демократия ни в коей мере не признаёт индивидуального равенства. В ней есть жёсткая черта, разделяющая тех, кто допускается к соучастию в «политическом экстазе решения», а кто – нет. Поэтому реальными участниками демократических процедур во всех обществах признавались лишь конкретные социальные группы.

В разных обществах их структура была различной, но принцип включения одних в демократический процесс и исключения из него других – фундаментальный признак всех типов демократий». Хотя дальнейшие рассуждения А.Г. Дугина представляются сомнительными, но данная формулировка бесспорна. Причём с не меньшим основанием она может быть отнесена не только к демократии (то есть сфере политических прав), но и к гражданским правам и свободам в целом. Гражданское право существует до тех пор, пока существует его коллективный субъект – ясно очерченный гражданский коллектив, объединённый и сплочённый совместным отстаиванием своих интересов и привилегий перед лицом совокупности «чужих», в этот коллектив не входящих. Для Римской республики таким субъектом была община римских граждан, противопоставленная массе покорённых подданных, не имеющих прав римского гражданства. Для ранних буржуазных демократий Европы – класс буржуазии, который фактически и составлял буржуазную нацию. Позднее по мере развития капитализма в состав буржуазной нации вошли и прежде исключённые из её состава народные массы. Но важно отметить, что гражданские права они получили не раньше, чем обрели социальные и экономические привилегии от принадлежности к нации, распространение которых на всё население стран стало возможным в Европе и Северной Америке только вследствие развития колониализма и империализма. Иными словами, политическая субъектность европейских наций основывалась на противопоставлении интересов мировой метрополии и колониальной периферии. Однако в случае распространения гражданских прав на всё население, коллективный субъект, очерченный в своём противопоставлении «чужим», растворяется. Соответственно, право обесценивается и фактически исчезает, становясь пустой бессодержательной формой. Это было прекрасно показано ещё в древнегреческих полисах, когда распространение демократических прав на всё общество с неизбежностью приводило к охлократии, к торжеству демагогов и, в конечном счёте, – к установлению тирании. То же самое произошло в Римской Империи, когда распространение гражданских прав на всё свободное мужское население эдиктом императора Каракаллы привело к гибели римского гражданского правового общества и его перерождению в тиранию эпохи домината. То же самое происходит сегодня в современных западных демократиях.

В 2008 году в Испании парламентом был принят закон, предоставляющий человекообразным обезьянам юридические права на жизнь и свободу, то есть по существу ограниченные (пока?) гражданские права. В ряде стран животные de facto приобрели права наследования имущества – то есть права собственности. А в отдельных наиболее продвинутых странах животные уже и сами могут быть привлечены к суду! В Израиле существует даже специальная тюрьма для нарушивших закон собак, в которую животные в качестве наказания могут быть заключены на тот или иной срок по решению суда. Теперь осталось только наделить правосубъектностью растения, а потом и бытовые приборы – и гражданское право в привычном значении слова будет окончательно похоронено под спудом торжествующего маразма. Под аккомпанемент трескучих и громогласных слов о демократии, о правах и свободах личности категория права сначала доводится до гротеска и пародии, до абсурда, приводится в полное противоречие со здравым смыслом – чтобы затем было легко отменить её и ввергнуть население в состояние полного бесправия и неограниченной тирании. Примеров доведения «прав и свобод личности» до полнейшего абсурда, несовместимого с существованием общества, европейская, а тем более, американская юридическая система даёт бесчисленное множество.

Ни один гражданин не может быть сегодня уверен в своей безопасности со стороны доведённой до коллективного помешательства юридической системы. Он может оказаться преступником и получить тюремный срок за то, что задержал взгляд на проходящей мимо женщине (сексуальное домогательство) или не купил игрушку собственному ребёнку (моральное насилие над детьми) и т.п. Предсказать, в сколь причудливую форму выльется очередной эксцесс современной западной юридической системы, стало совершенно невозможно по причине её полного безумия и разрыва со здравым смыслом. Юридическая система в своей иррациональности стала походить на стихийное бедствие или на кирпич, который с равной вероятностью может упасть с крыши на голову как преступнику, так и самому законопослушному гражданину. «Защита прав личности» превратилась в едва ли не главную угрозу этим правам, и недалёк момент, когда граждане западных демократий будут настолько запуганы непредсказуемостью шизофренических эксцессов борьбы за якобы их права, что добровольно предпочтут этому рациональное и понятное бесправие по типу современного российского или латиноамериканского.

Подчеркнём ещё раз, так называемый «мультикультурализм», «толерантность» и «политкорректность», прикрывающиеся словами о демократии, правах и свободах личности и т.п. на самом деле являются инструментами уничтожения прав и свобод личности, инструментами ликвидация базы народовластия. Свобода иноэтнической иммиграции и последующий «мультикультурализм» (то есть право иммигрантов жить по своим законом и своим традициям, со своим языком и своими нормами поведения, не перенимая веры, языка, норм поведения и образа жизни коренного населения) есть путь от правового и безопасного европейского общества в пучину уличных этнических войн, криминального разгула, наркоторговли, погромов, резни и терроризма. Всё это делается сознательно и целенаправленно для того, чтобы заставить запуганное уличным беспределом и терроризмом население отказаться от личных и гражданских прав и свобод, достигнутых на протяжении всей истории европейской цивилизации, отказаться от национальной свободы и суверенитета. Там, где начинается мультикультурализм – там начинается террор. Там, где начинается террор – там начинается борьба с террором. А там, где начинается борьба с террором – там заканчиваются права и свободы.

Необходимо помнить о том, что национализм, демократия и правовое общество неразрывно связаны между собой и являются разными сторонами одного и того же типа организации общества. Разрушение национализма неизбежно ведёт к разрушению демократии и правовой организации общества, к уничтожению права как категории. Иммиграция, мультикультурализм, насаждение толерантности и политкорректности – это война узкой кучки мировых олигархов против свободы и суверенитета народов, а также против прав и свобод граждан. Война, в которой в ходе террора и антитеррора массово уничтожаются люди, причём в лице мирного населения. Цель этой развязанной мировой олигархией войны – ликвидация предпосылок и самой возможности народовластия и установления мировой тирании.

С.А. Строев