Если быть кратким, то главное такое различие состоит в том, что для русских справедливость лежит в первом ряду ценностей, а свобода — уже во втором. Для людей западной культуры , наоборот, личная свобода находится в первом ряду ценностей, а справедливость — во втором. Конечно, из этого вовсе не следует, что русские по своей природе рабы, как их уже давно окрестили наши русские ( а на самом деле нерусские) либералы. Из этого опять-таки следует только то, что русские иначе понимают «свободу», чем либералы. Для русских людей свобода неразрывно связана со справедливостью, со стремлением наделить этой свободой не только себя одного, но и своих соплеменников, свое отечество. Для русских свобода связана с естественным стремлением не отгородится от других на своем личном куске, «завоеванном» в свободное распоряжение, а напротив слиться с другими в стремлении достичь высоких целей и идеалов, выбранных человеком осознанно и добровольно, а значит свободно. Поэтому для русских людей национально-освободительная борьба имеет принципиальный характер, как борьба за всеобщую свободу и независимость своего народа.
Для западных людей борьба за национальную независимость имеет смысл постольку, поскольку отсутствие такой независимости посягает на личную свободу и личный комфорт отдельного индивидуума. Если же личная свобода и личный материальный достаток, обуславливающий на Западе степень личной свободы, от иностранного господства не страдает, или страдает незначительно — то и нет никакого особого смысла бороться за независимость своей родины. Поэтому новая история западных стран не знает примеров широкомасштабных партизанских войн с иностранными захватчиками, которые являлись обыденностью России и в Отечественной войне с Наполеоном, и в Великой Отечественной Войне с фашизмом.
Поэтому когда либералы говорят, что сейчас настала вожделенная свобода, которой не было во времена СССР и царской России, то у нормального русского человека подобная «свобода» вызывает лишь горькую усмешку. Ну, как можно говорить сейчас о свободе, когда русский народ лишен возможности свободно трудиться на своей земле? Свободно решать, что ему производить, а что не производить. Когда за него это решают мировые финансовые институты, контролируемые США, и транснациональные корпорации?
Мы знаем, что сейчас уровень товарного производства в нашей стране едва ли составляет и половину от прежнего советского. Знаем, что позакрывались многие, в первую очередь современные предприятия, выпускающие наукоемкую продукцию. Знаем, что даже и сами деньги, ходящие внутри России сейчас иностранного происхождения. — Денежная база страны обеспечивается иностранной валютой на 100%. Какая — же это свобода! Для доморощенного же либерального сознания, если есть возможность за свои деньги купить, все в пределах имеющихся средств, то это и есть настоящая свобода. В супермаркетах Москвы — полно ж товаров! К свободе производственной деятельности — у них прохладное отношение. И в этом наши доморощенные либералы отличаются от своих западных собратьев, которые отнюдь не спешат разорять и закрывать собственные высокотехнологичные производства. Но это и не мудрено! На западе либерализм — часть многосотлетней культуры, и не единственная ее часть. На Западе есть своя бизнес-этика, и те люди, на ком действительно там все держится, строго придерживаются определенных моральных норм и традиций, выработанных собственной культурой. Великий западный экономист Дж. Кейнс говорил :
«Деловые люди ведут игру, в которой переплетаются ловкость и удача, а средние результаты которой неизвестны участникам. Если бы человеку по его природе не свойственно было искушение рискнуть испытать удовольствие (помимо прибыли) от создания фабрики, железной дороги, рудника или фермы, то на долю одного лишь холодного расчета пришлось бы не так уж много инвестиций». Наши же либералы, по-видимому, получают удовольствие исключительно от денег, да еще от процесса разрушения не ими созданного.
Близко к проблеме свободы стоит и проблема понимания роли государства в обществе. Либералы хотят внушить всем и каждому, что государство это по сути дела зло, институт, противостоящий обществу, с которым общество вынуждено мириться ради недопущения еще большего зла — анархии и беззакония. Таким образом, для либерального сознания государство всегда подавляет в той или иной степени индивидуальную свободу, и поэтому гражданское общество должно осуществлять непрерывный контроль за государством с целью недопущения диктатуры — единоличной власти узкого круга узурпировавших власть лиц. Но парадокс состоит как раз в том, что ради сохранения личной свободы от посягательств на нее со стороны других индивидуумов, которые стремятся расширить рамки личной свободы за счет урезания свободы других( по-другому расширять рамки свободы там не умеют!), гражданам западных государств ничего не остается, как идти из жгучей потребности ужиться всем вместе на все более жесткую регламентацию правил общественного поведения во всех мелочах. Именно это закономерно и приводило время от времени к установлению диктатур в западных государствах еще со времен древнего Рима — ради, конечно же, более эффективного соблюдения общественного порядка. Диктаторы, разумеется, тоже ценят личную свободу превыше всего — а у кого личной свободы может быть больше, чем у диктатора? Таким образом, стремление к той специфической свободе, которая ценится на Западе и достигается при помощи конкуренции с ближними, закономерно приводит к отрицанию свободы вообще, к тоталитаризму и диктатуре — т.е. к тому, в чем западные государства всегда обвиняли традиционные общества. Фашизм в 20 веке был закономерным итогом превращения западной демократии в тоталитаризм — темную сторону западной свободы.
Для православного же русского сознания противопоставление государства обществу — есть бессмыслица. Поэтому в России и не сформировалось гражданское общество, основанное на взаимной конкуренции индивидуумов за расширение рамок личной свободы. Русское государство во все времена русским представлялось силой, не подавляющей свободу, а наоборот, обеспечивающей ее. Излишне говорить, что первую роль в освобождении Руси от иностранных захватчиков и в обеспечении свободы и независимости, возможности свободно трудится на своей земле для всех и каждого в одном большом государстве-семье, русский человек всегда видел за государством и за государевыми людьми. “Не знаю счастья большего, чем жить одной судьбой, грустить с тобой, земля моя, и праздновать с тобой”, — отнюдь не пустые слова из советской песни, а наполненные глубоким смыслом для всякого русского сердца. Свободное развитие всех является на Руси условием свободного развития каждого.
Все вышесказанное, конечно же, не означает, что русские люди всегда горячо любили всякую вообще власть. Нет, конечно. Просто власть, которая пыталась сама противопоставить себя обществу, зажить отдельной от народа жизнью, воспринималась русским сознанием, как власть неправедная, несправедливая. И смысл своей борьбы с этой властью они видели не в том, в чем его видят либералы — во введении действий этой власти (изначально все равно порочной) под контроль гражданского общества, а в установлении праведной, справедливой власти. Что такая власть может быть — никто из истинно русских людей никогда не сомневался и не сомневается. Либералы же в принципе ни во что такое не верят, а уповают только на некое «правильное» устройство общества, которое само по себе заставляет всех, в том числе и власть, быть законопослушными. м