ЕС – проект не геополитический, а идеологический. Он пытается играть роль всемирного оплота демократии. В связи с этим вспоминаются слова Герцена о том, что Европа вряд ли способна осуществить свои убеждения. Многие страны ЕС исторически совершенно не отвечают критериям либеральной демократии, ценности которой они теперь вынуждены отстаивать.

Одной из важнейших тем прошедших недавно переговоров Президента РФ Дмитрия Медведева с премьер-министром Италии Сильвио Берлускони и федеральным канцлером Германии Ангелой Меркель стала грядущая отмена визового режима между Россией и странами ЕС. Но пока осуществление этой давно назревшей меры откладывается в неопределённое будущее. Главная причина этому – расплывчатость самой структуры под названием Европейский Союз.

На смену недавнему огульному расширению Евросоюза пришло стремление замкнуть рамки этого образования существующими границами. Если не навсегда, то надолго. В 2000-е годы членами ЕС за короткое время стали больше десятка государств: бывшие страны «Восточного блока» и советской Прибалтики, а также средиземноморские острова (Кипр, Мальта) и одна из республик бывшей Югославии (Словения). Сторонники дальнейшего расширения ЕС уже видели в составе этого образования все прочие югославские республики, Албанию, а также Турцию и некоторые из бывших советских республик (Молдавию, Грузию, возможно даже Украину и Белоруссию). Высказывались идеи о преобразовании ЕС в Европейско-Средиземноморский союз со включением Израиля и стран Магриба (Северо-Западной Африки)...

«Расползанию» ЕС, судя по всему, пришёл конец. Одна из главных причин – неожиданно возникшие трудности при принятии основополагающих актов, на основе которых должен функционировать Евросоюз. Европейская Конституция не была утверждена. Причём евроинтеграторам «подложили свинью» отнюдь не восточные неофиты ЕС, а старые члены Союза, в первую очередь Франция.

Всеобъемлющая Европейская Конституция была отложена в сторону. Вместо неё на свет явился коротенький Лиссабонский договор об основных принципах общих органов власти Евросоюза. Но и он утверждается со скрипом.

«Современный ЕС даже после принятия Лиссабонского договора остается только квази-государством», – пишет на страницах «Русского Журнала» В. Близнеков. – «Возможно ЕС никогда и не станет классическим государством, а останется политическим образованием, никогда ранее не имевшим место в политической истории мира. ЕС перенял 70% суверенитета государств-членов и разработал собственное европейское право, обязательное для всех государств ЕС, на основе прецедентных решений Европейского суда (не путать с Судом по правам человека). ЕС ввёл гражданство Европейского союза, но пока с юридической точки зрения – это не новое государство».

Каков же долгосрочный, цивилизационный фундамент, на котором зиждется это образование? Вот основной вопрос, который ставит перед Евросоюзом история в XXI веке. От адекватного ответа на него зависит будущее объединённой Европы. В процессе подготовки не прошедшей экзамена на зрелость Европейской Конституции представители ряда правых (в основном христианско-демократических) партий Европарламента пытались включить в её преамбулу упоминание об общих христианских ценностях европейской цивилизации. Эта попытка оказалась неудачной в основном из-за противодействия сторонников расширения ЕС. Они уверяли, что в таком случае в ЕС не вступят Турция и Албания. Но как знать, если бы в Конституцию Евросоюза прошла формулировка о христианских ценностях, быть может, не возникло бы таких проблем с голосованием по ней во Франции, Нидерландах, Ирландии – тех странах, которые процесс её принятия фактически и сорвали.

Если не христианские корни, то что же? Автор упомянутой статьи интересно отвечает на этот вопрос, а заодно на другой – о времени введения свободного посещения ЕС россиянами: «Как гениально выразился Георг Крайс, профессор новой истории и директор Института Европы Базельского университета (Швейцария), в своей новой монографии «Европа и её границы»: «Европа находится повсюду там, где соблюдаются европейские принципы»... Если ЕС в действительности окажется качественно новым политическим и ценностным проектом человечества,.. то очевидно, что в этом проекте идейные ценности (как воплощение определенного духа) будут иметь преимущество перед политическими интересами собственно ЕС... Европейская интеграция становится принципиально новым, невиданным в мировой истории, политическим проектом. Это аксиома, которую необходимо понять, чтобы вообще говорить о политике России в отношении Европы. О политической и экономической интеграции с Россией для Европы говорить ещё очень рано, речь для европейцев может идти только о ценностном «приближении» России к Европе».

Итак, Евросоюз – проект скорее идеологический, а не геополитический. Но эта идеология – не христианство, а атеистический («толерантный») либерализм. ЕС претендует на то, чтобы не только максимально воплотить в себе принципы либеральной демократии, но и стоять во главе вселенской стражи этих принципов и распространять их по всему миру. Этими задачами «всемирной миссии либерализма» функционеры ЕС будут, очевидно, руководствоваться (впрочем, это уже есть) и в своих отношениях с Россией, диктуя нам свои нормы жизни и, в то же время, оберегая «чистоту и непорочность» демократической Европы от осквернения «варварами с Востока», не изжившими ещё своё «тоталитарное прошлое».

В связи с этим вспоминаются два афоризма великого (и неоднозначного) русского мыслителя А. И. Герцена, сказанные более полутора веков назад:
1. «Протестуя во имя свободы и прав человека, она [Европа] поднялась до такой высоты убеждений, что, быть может, не в силах их осуществить».
2. «И каждый раз, когда она [Европа] станет упрекать русских за то, что они – рабы, русские будут вправе спросить: «А вы? Разве вы свободны?».

Многие страны Евросоюза исторически в очень слабой степени отвечают критериям либеральной демократии, которые сейчас пытаются представить в качестве фундаментальных ценностей европейской интеграции. Это касается даже стран, казалось бы, «старой» демократии – таких, как Франция и Англия. Давно ли во Франции бушевала революция с человеческими жертвами? Правильный ответ – в 1969 году.

В это же время, в начале 80-х, в Англии умирали в тюрьмах объявившие голодовку борцы за объединение Ирландии, так называемые «сепаратисты». Они стали голодать для того, чтобы их официально признали политическими заключёнными. Но британское правительство спокойно и цинично смотрело, как умирают его политические противники. Даже избрание в британский парламент от Ольстера не спасло их лидера от голодной смерти.

В эти же годы в ФРГ сидело в тюрьмах по политическим мотивам около 400 человек и в отношении нескольких тысяч действовал запрет на профессии по политическим убеждениям.

Три страны Евросоюза – Греция, Испания и Португалия – только в середине 70-х годов прошлого века перестали быть фашистскими диктатурами. Причём в Испании ещё в 1981 году произошёл рецидив – неудавшийся путч франкистов, показавший, однако, что у тоталитаризма в этой стране сохранилась немалая социальная и психологическая база. Подполковник Техеро Малина ворвался в парламент, уложил депутатов на пол и открыл автоматный огонь поверх их голов. Это было, напомним, всего четверть века назад.

При этом внутри самого ЕС явно наблюдается иерархия. Выделяются слой «старых» членов ЕС (Западная Европа, грубо говоря) и слой неофитов (Восточная Европа). Этот второй слой воспринимается как ещё не совсем «полноценный», не до конца изживший «влияние тоталитаризма», а потому страны этого слоя должны ещё заслужить доверие «старых» членов полной лояльностью европейским ценностям. Впрочем, для некоторых стран «европейские ценности» выглядят очень своеобразно. В Эстонии и Латвии, где русские живут уже более пятисот лет, сотни тысяч людей до сих пор поражены в гражданских правах, не имею возможности участвовать в выборах и. т. д. Там все также, как в ЮАР эпохи апартеида – но в ЕС считают, что подобная дискриминация – это тоже вполне себе «европейское явление».

На этом фоне претензии ЕС к другим странам своего «второго слоя» выглядят дикими и несуразными. Если уж говорить о ценностях демократии, прав личности и свободы совести, то впервые в истории на Европейском континенте они получили практическую обкатку в Чехии в начале XV века, во время Гуситских войн. Но... Чехия как бывшая соцстрана не может считаться авторитетной в вопросах трактовки прав человека в нынешнем ЕС. Дико, нелепо, смешно, но такова высокомерность Западной Европы даже по отношению к «своим», которые воспринимаются не вполне как «свои».

И вот, несмотря на всё это, основой ЕС объявлена либеральная идеология мессианской направленности. Неоправданное высокомерие Европы чувствует не только Россия. Гнёт идеологической системы превосходит терпение «недостаточно демократических и толерантных» наций Евросоюза, таких, как греческая, например. Массовые бунты греков против «европеизации» своей страны – только предвестие подобных событий в других странах ЕС. Жёсткая правовая унификация, не считающаяся ни с какими национальными и историческими особенностями – такова «самая передовая и свободная идеология» либерализма в действии. Для той же Греции она оборачивается, к примеру, тем, что теперь греки будут вынуждены выходить на пенсию в 67 лет вместо прежних 57 и ввозить водянистые голландские помидоры, выращенные на гидропонике, вместо того, чтобы кушать свои собственные, взращённые под южным солнцем... А в Голландии полицейские, переодеваясь то в евреев-ортодоксов, то в трансвеститов, ходят так по улицам и провоцируют прохожих на «нетолерантные» высказывания в отношении религиозных и сексуальных меньшинств – надо же кого-то посадить в кутузку!.. Прямо как агенты приснопамятного КГБ в анекдотах (наяву в СССР такого не было)!

Вот с таким идеологическим монстром нам теперь приходится иметь дело. Непонятно, чего здесь больше: высокомерия или идеологического сюрреализма? Стоит ли тогда и нам играть по правилам людей, забывших о своем недавнем прошлом и утративших чувство реальности?

Ярослав Бутаков

http://win.ru/school/5093.phtml