Возможности Белоруссии постоянно балансировать на грани конфликта интересов Запада и России ограничены её геополитическим положением. Ей не удастся практиковать такую «мягкую многовекторность», которую может позволить себе, к примеру, Казахстан, не имеющий выхода на западные границы бывшего СССР, а также имеющий другие альтернативные полюса притяжения в виде Китая, соседей по Центральной Азии, тюркского и (ещё шире) мусульманского мира. Белоруссия находится на переднем крае разграничительной линии между сферой интересов России и Запада. Никаких других игроков здесь нет, и не предвидится. Поэтому стороны будут усиленно склонять её к тому, чтобы определиться более чётко. И единственный реальный вариант, альтернативный нормальным отношениям с Россией, это стать «второй Украиной» и влиться в ряды лимитрофных государств, продающих свою роль геополитического буфера между Европой и Россией, а также площадки для оказания Западом давления на Москву. При этом, рано или поздно придётся однозначно продекларировать вектора на интеграцию с западным миром – вступление в НАТО и ЕС.

Сразу оговорюсь, что я отлично понимаю, что оба потенциальных проекта – сближение с Западом и сближение с Россией – по многим пунктам имеют эффект «перекрещивания». Целый ряд потенциальных дивидендов и потенциальных проблем и в том, и в другом случае достаточно похожи и, в известной степени, дублируют друг друга. Поэтому рассматривать их я не вижу смысла.

Тем не менее, на мой взгляд, есть и ряд принципиальных отличий, на которых стоит обратить внимание особо. 

1. В случае выбора западного вектора абсолютно неизбежен курс на прямой конфликт с Россией, так как именно это и есть главный фактор, интересующий западных партнёров. Только этот «товар» сейчас можно достаточно эффективно «продавать» на геополитическом «рынке». Всё остальное представляет лишь периферийный, вспомогательный интерес. Ситуация жёсткого выбора практически неизбежна и со временем будет становиться только всё более актуальной. В то же время, так же неизбежны и последствия такого выбора (см. ниже). В случае с Россией жёсткость такого выбора значительно ниже. Россия ни сейчас, ни в обозримом историческом будущем не планирует и не будет готова к оказанию симметричного ответного давления в западном направлении. Максимум на что она будет способна – политика сдерживания.

2. Неизбежным станет радикальное изменение цивилизационного кода Белоруссии и её населения. С одной стороны, это будет естественным, технологическим условием для выбора западного вектора. С другой, скорее всего, последует прямое требование от западных партнёров в данном направлении. Это изменение кода включает в себя целый комплекс факторов, начиная от пересмотра истории и заканчивая тотальной вестернизацией (явной и скрытой) в стиле современного западного постмодерна.

3. В технологическом плане это повлечёт требования снять контроль с информационного поля, обеспечить свободные выборы (с обязательным уходом А.Г.Лукашенко), открыть доступ западным НПО, создать режим наибольшего благоприятствования для прозападной белорусской оппозиции. Все эти шаги естественным образом дестабилизируют внутриполитическую ситуацию в стране. По крайней мере, контроль за этой ситуацией со стороны нынешних властей будет серьёзно ослаблен и впоследствии полностью утрачен. Нельзя исключать и лавинообразного развития событий (очередной «цветной» проект станет вполне возможен в случае ослабления вертикали власти) с непредсказуемыми последствиями для нынешнего руководства страны.  

4. Изменение кода так же неизбежно со временем повлечёт реанимацию забытых геополитических проектов. Можно с большой долей вероятности предсказать радикальное усиление роли Польши и Литвы, которые могут стать «операторами» западного проекта реформ в Белоруссии с вероятным эффектом ограничения реального суверенитета.

5. В обязательном порядке будет поставлен и вопрос об изменении модели экономического устройства. Учитывая тот факт, что Белоруссия не обладает возможностью экспортировать сырьё, скорее всего, её экономику постигнет участь прибалтийских государств. Лишь отдельные, наиболее эффективные предприятия будут куплены с неизбежной радикальной реструктуризацией производства. Одним из результатов изменений в экономике станет безработица и массовая миграция работоспособного населения за пределы страны.

6. При этом радикальный разрыв с Москвой, скорее всего, вынудит Россию перейти к скрытой и открытой поддержке пророссийской оппозиции в стране, которая обязательно появится в том или ином виде. К примеру, её костяк могут составить военные и работники других «силовых» ведомств, которых придётся массово сокращать в связи с издержками перехода к новой экономической модели, а также естественным сокращением военной инфраструктуры в связи с разрывом кооперации с Россией в этой сфере.

Естественно, что все описанные последствия произойдут не сразу. Для этого потребуется время. Но важно понимать, что в случае принципиальной смены вектора они действительно неизбежны.

Что же касается позитивных дивидендов от такой переориентации, то их оценка зависит от системы ценностей того, кто этот процесс оценивает. Интеграция с Европой теоретически, видимо, возможна. Но при этом, надо чётко понимать четыре вещи:

1. Перспектива реальной интеграции очень далека. Опыт Турции, бывших республик Югославии, Украины и Молдовы это совершенно однозначно демонстрирует. Причём, итоговый результат не гарантирован.

2. Интеграция возможна только на условиях ЕС и НАТО. В этой системе координат Белоруссии будет на очень долгое время (возможно на века) отведена совершенно конкретная роль окраины Европы и инструмента для давления на Россию.

3. Все издержки интеграции (и оговорённые, и любые другие) Белоруссии придётся, скорее всего, преодолевать самостоятельно. Опыт показывает, что нет никаких оснований всерьёз рассчитывать на то, что Запад готов будет взять Белоруссию «на содержание».

4. Одновременно, необходимо осознавать, что Россия остаётся значительным игроком мировой политики и нельзя исключать ситуацию, при которой Запад может договариваться с Россией по неким глобальным вопросам, игнорируя интересы Белоруссии. Или «закрывать глаза» на действия России, негласно признавая «статус кво», как это недавно произошло в случае с Южной Осетией и Абхазией. В этом случае, все усилия белорусского руководства по выработке нового курса могут быть в одночасье и совершенно неожиданно обнулены.  

5. Постсоветская практика показывает, что в реальном выигрыше при таком раскладе событий оказываются достаточно ограниченные группы местной политической и бизнес-элиты, чьё относительное (и не всегда гарантированное) благополучие паразитирует на системном кризисе всей жизни государства и общества.

Что же касается населения, то в случае с Белоруссией первоначальная реакция на такие шаги может оказаться и достаточно позитивной, что связано с фактическим отсутствием у белорусского общества негативного опыта шоковых либеральных реформ (во всех сферах жизни). Но затем резко негативная реакция также неизбежна. Компенсировать её будет сложно, так как из реальных инструментов воздействия у власти останется лишь два рычага: вестернизированная массовая культура (включая СМИ) и право неограниченного выезда из страны.

Сергей Михеев, вице-президент Фонда "Центр политических технологий"

http://www.bgr.by/sobesednik/sergei_mikheev_o_perspektivakh_evropeiskoi_integratsii_belarusi