Обратимся к биографии адмирала Григоровича. В начале XX века этот человек был заметной фигурой в русском флоте. Достаточно сказать, что он был назначен морским министром с 1911 и оставался в этой должности до Февральской революции. Также Григорович был членом Государственного совета.

Как же сложилась его судьба после Февраля, после того, как Гучков отправил Григоровича в отставку? При советской власти Григорович работал в Петроградском отделении Главного управления Единого государственного архивного фонда, был сотрудником Морской исторической комиссии, потом ненадолго находился в штате Морского архива. В 1924 году Григорович собрался эмигрировать, и поначалу ему в этом отказали, но потом отпустили. Перебравшись во Францию, он спокойно дожил свой век, и умер в 1930 году, в возрасте 77 лет.

Что такое большевики, красный террор мы знаем. Также прекрасно знаем судьбу поколения Григоровича, людей его уровня. Такие как он в массе своей составляли Белое движение, либо при первой же возможности бежали из Советской России, а очень многих из тех, кто не успел спастись, большевики ставили к стенке и сажали в тюрьмы. В случае Григорочива мы видим совершенно иную картину. Да, при большевиках он, конечно, никаких заметных постов не занимал, но его царского МОРСКОГО министра (!) не расстреляли и не посадили. И это в то время, когда за куда меньшие «проступки» в два счета ставили к стенке.

Есть над чем задуматься, не правда ли? Может быть, у Григоровича были заслуги перед большевиками, а точнее перед их иностранными хозяевами?


Давайте разберемся. А для этого вернемся к Порт-Артуру, ведь именно там служил Григорович во время осады, причем был ни много ни мало, а контр-адмиралом. В то время по свидетельству Стесселя в Порт-Артуре находился некий журналист Ножин. Этот человек под видом газетных заметок сообщал японцам важную военную информацию, и Стессель приказал его арестовать. Однако Ножин исчез. Обратите внимание, он смог сбежать из ОСАЖДЕННОГО города. Каким же образом ему это удалось?

А вот каким. Слово Стесселю:

«Сознание своего малодушия и страх ответа побудили генерала Смирнова не только войти в общение с другими равноценными с ним героями морского ведомства, сплотиться с ними, но и принять деятельное участие в том, что зародилось под влиянием злобы и страха в головах адмиралов Лощинского и Григоровича и что вылилось в таком преступном и вероломном факте, как посылка Ножина из пределов Артура…

Внимательно, даже талантливо выработав план, ввиду его особенной специфической важности, адмиралы уже не останавливались ни перед чем, лишь бы только довести задуманное дело до конца... И действительно, они довели его до конца, не постеснявшись для него пожертвовать даже лучшим миноносцем. Произошла вся эта история при следующих обстоятельствах.

Отобрав у Ножина корреспондентский билет, я был убежден, что он захочет бежать из Артура, и предупредил коменданта, чтобы он никоим образом не выпускал бы его.

После ряда приказаний наконец я получил известие, что Ножин находится на одном из миноносцев. Тогда я немедленно послал жандармского ротмистра Познанского предупредить об этом контр-адмиралов Григоровича и Лощинского, Последний категорически заявил Познанскому, что Ножина у них и не было.

Но в это время как раз явился капитан 2 ранга Кривицкий, сообщивший, что он только что с «Сердитого» и видел там Ножина. По моему настоянию был отдан приказ по флоту не принимать Ножина на суда, но Ножин как в воду канул.

Познанский его искал, но не нашел. Найти было мудрено, так как Ножин в это время находился на канонерке «Отважный», на которой Лощинский держал свой флаг.

Вывезли Ножина следующим образом. 2 ноября к выходу в море был назначен миноносец «Расторопный» под начальством лейтенанта Лепко; чтобы провезти на нем Ножина, пришлось лейтенанта Лепко заменить лейтенантом Пленом, который все время ранее был на сухопутных позициях и потому приказа не знал.

Плену было приказано высадить Ножина в Чифу, а миноносец взорвать (Лепко брался вернуть миноносец обратно целым). Из этого видно, с какими помощниками мне приходилось иметь дело и как они понимали военную дисциплину и как относились они к вверенному их заботам народному имуществу.

Миноносец «Расторопный», на котором был отправлен Ножин, своей исправностью послужил не для того, чтобы нанести чувствительный вред нашим врагам японцам, но чтобы перевезти из Артура и разнести по всей земле тьму грязи, выливаемую и по сие время.

Сослужив такую грязную службу, «Расторопный» бесславно погиб, не использованный и не смывший с себя позорного пятна предательства, будучи взорван случайным, чуждым ему офицером, послужившим покорным орудием Григоровичу, Лощинскому и Смирнову.»

Не правда ли интересно? Японского шпиона, из осажденного города вывозят на военном корабле. А за этим стоят славные русские командиры! Причем знают прекрасно, что есть приказ Стесселя не выпускать Ножина.

Ниже плакат времен русско-японской войны.




Внизу плаката мелким шрифтом написано следующее:

Посидим у моря, подождем погоды!
Вишь, - какие страшные уроды
виднеются из-за японской спины;
Должно-быть, это - его опекуны?..
Заморские покровители!..

Покурить, господа, не хотите-ли -
нашей русской махорочки,
что виднеется на горочке!..
А это - тебе, Японец, игрушка -
наша Российская пушка!..
Ну, скорей - чтоль начинай,
к нам на сушу вылезай!

Сойдемся, - брат, по чести;
а все-таки я посижу на этом месте!
Докажу желтолицым врагам,
что Бог на помощь нам!..
Заступником!!!


Это сейчас слова о том, что за спиной Японии находились куда более мощные силы вызывают визг "конспирология!", а в те годы, это понимали как банальность.