Российская власть любит именитых людей и большие достижения. Появление среди нас людей, которыми мы должны гордиться, совершенно необходимо для того, чтобы мы твердо помнили: все не так уж плохо. Проблемы с образованием? Да о чем вы говорите? У нас же есть выдающиеся учителя! Развал науки? Как можно! У нас же имеются выдающиеся умы, и мы всех их скоро свезем в одно «Сколково»! Кризис в медицине? Не может такого быть, если у нас есть доктор Рошаль!

И в самом деле, в нашей стране имеется немало людей, которые добиваются успехов в своем деле. Некоторые преодолевают сопротивление системы, некоторым просто повезло, и система не помешала им. В порядке исключения можно даже предположить, что кто-то смог извлечь из господствующей системы что-то положительное, использовав ее ресурсы во благо общества. Все это возможно. Невозможно только одно: нельзя индивидуальными усилиями и профессиональными достижениями изменить систему, преодолеть её логику.

Сочетание неолиберальной экономической политики с жестким бюрократическим давлением на граждан создает обстановку, в которой гибнет все живое. И рано или поздно любой добросовестный человек должен либо столкнуться с этой реальностью, заявив свою позицию, либо он потеряет себя и как профессионал, и как гражданин. Начальство всегда думает, что потребности людей сугубо материальны. Если дать человеку много денег, обласкать его и пообещать еще больше денег и ласки в будущем, значит, все с ним будет хорошо, и он не будет «создавать проблем». Но кроме личных интересов есть ещё и профессиональная этика, есть разум, есть чувства и вообще многое такое, с чем не привыкла работать бюрократия.

Ситуация вокруг знаменитого доктора Леонида Рошаля демонстрирует, насколько наивными могут быть представления бюрократов. Они же из самых лучших побуждений позволили знаменитому врачу выступить на Форуме медработников 13 апреля, да еще в присутствии министра здравоохранения и социального развития, Татьяны Голиковой и главы правительства Владимира Путина. И доктор использовал момент для того, чтобы сообщить о критическом положении в медицине. Не то, чтобы мы — остальные сто сорок с лишним миллионов россиян — об этом не знали. Да и сам доктор признался: «Ничего особенно нового, по сравнению с тем, что я говорю в последние годы, я и не собирался докладывать, ну, может быть, два–три факта добавил». Но выступление Л. Рошаля всё равно создало эффект разорвавшейся бомбы. Важны были не сами факты, а то, что они были «озвучены» публично в присутствии высшего начальства. Ведь можно сколько угодно писать статьи в газеты и давать интервью, но все эти публикации и сообщения власти могут игнорировать: мало ли, что там пишут. Важен был именно эффект публичности. Значимо оказалось не только то, что именно было сказано, но и где, и когда. Слова, произнесенные на официальном форуме, приобретают совершенно иной вес, превращаясь в фактор политики. Власть должна реагировать, принимать меры или хотя бы давать объяснения.

На фоне борьбы за образование, спровоцированной агрессивными инициативами министра А. Фурсенко, в сфере здравоохранения ситуация выглядела не столь трагично.

Дела идут все хуже, но целенаправленных попыток разрушить и уничтожить то, что есть, пока не предпринимается. Теперь, когда Л. Рошаль выступил, публичная дискуссия о здравоохранении стала так же неизбежна, как и дискуссия о нашем образовании. И картина, которую она выявляет, выглядит не намного лучше. А главное, в обществе растет понимание связи между кризисами разных отраслей социальной сферы и необходимости совместных действий для того, чтобы ситуацию изменить.

Заявив о масштабах кризиса в медицине, Л. Рошаль фактически открыл «второй фронт» в условиях, когда — сколько бы ни делал громких заявлений А. Фурсенко — дискуссию об образовании власти содержательно уже проиграли. Именно этим и объясняется крайне нервная реакция бюрократии на выступления врача, позорные письма, которыми ответили ему чиновники, гротескные провокации вроде мнимой больной у дверей рошалевской больницы. Чиновники министерства ответили знаменитому врачу полуграмотным текстом, не найдя ничего лучшего, как обвинить Л. Рошаля в попытке свалить министра. Текст письма оказался столь чудовищным, что Т. Голикова уже через несколько дней вынуждена была оправдываться, объясняя, что она лично никаких писем не писала и указаний их сочинять не давала.

В свою очередь, Л. Рошаль объяснил, что не ставил перед собой цели испортить карьеру министру: «Я не добиваюсь, чтобы Голикову сняли. Я добиваюсь хорошего здравоохранения, чтобы любой человек, придя в поликлинику или попав в стационар, получил то, что должен получить. Меня нынешнее состояние здравоохранения бесит. У нас только 30 процентов населения довольны здравоохранением, а в Германии, Англии, Франции — 80 процентов, я хочу, чтобы и у нас так было».

Дело действительно не в Т. Голиковой. И, по большому счету, даже не в министерстве. Дело в политике и в той экономической философии, которой подчинено все развитие страны на протяжении последних двух десятилетий. И правительство, и депутаты, и высшие министерские чиновники едины в своем понимании медицины как обычной отрасли экономики, части «сферы услуг», где просто приходится — временно, из-за бедности населения — некоторые услуги предоставлять бесплатно, за казенный счет. Эта вынужденная мера не просто обременяет бюджет, но и вызывает глубочайшее раздражение у тех, кто формирует политику, ведь подобное положение дел сдерживает развитие рынка и частной инициативы, а это и есть два единственно истинных бога, в которых верит российское начальство.

Кризис здравоохранения вызван отнюдь не отсутствием средств. Надо признать, что по сравнению с «голодными девяностыми» социальные расходы в целом по стране выросли в разы, да и затраты на медицину существенно увеличились. При этом положение дел все равно радикально не улучшается, во всяком случае — пропорционально затрачиваемым средствам. А начиная с 2008-го расходы на здравоохранение вновь начали урезать.

Л. Рошаль видит причину такого положения дел, прежде всего, в некомпетентности чиновников, которые, даже имея средства, не могут их потратить с толком.

Нет причин сомневаться в истинности данного диагноза. И все же проблема лежит гораздо глубже, и дело обстоит существенно хуже. Стратегия, которой следует отечественная власть, в принципе делает невозможным эффективное вложение средств в социальную сферу, ибо комплексное и самодостаточное развитие этой сферы в качестве общедоступной и реально бесплатной вообще не предусмотрено. Можно повышать зарплату врачам в отдельных клиниках или за большие откаты приобретать сверхдорогое оборудование. Тогда как нужна комплексная и многосторонняя система мер, обеспечивающая для всех граждан постоянную возможность качественной помощи — независимо от социального статуса человека, региона и местности, в которой он живет, сложности его заболевания. Такую комплексную систему должно разрабатывать и реализовывать министерство совместно с профессиональным сообществом и с учетом требований населения. Но именно этим-то никто не занимается и не собирается заниматься. То, что с точки зрения профессионалов является признаком некомпетентности, на самом деле представляет собой результат вполне продуманной и последовательной политики, которую будут проводить независимо от того, довольны этим врачи и пациенты или нет. Да и пациентов, согласно этой доктрине, не должно быть. Будут только «клиенты» с разным уровнем дохода и, соответственно, платежеспособности.

Так же, как концепция «образовательных услуг», принятая нашими властями в качестве основы соответствующей политики несовместима с правом на образование, так и логика предоставления «медицинских услуг» заведомо лишает нас важнейшего права человека — права на здоровье. Государство давно уже отказалось от мысли, будто это право является фундаментальным, естественным и всеобщим, не зависящим от счета в банке и толщины кошелька. Вместо права на здоровье нам предлагают широкий выбор услуг — в соответствии с нашими прихотями и уровнем платежеспособности. Те, кто не может позволить себе платить, свободны не болеть вообще. Если же они все равно болеют, а платить не намерены, то пусть не жалуются на низкое качество бесплатной - на самом деле страховой - медицины.

На уровне медицинского персонала развивается трагический кризис мотивации: от практиков требуют действий, находящихся в прямом противоречии с теорией и профессиональной этикой. Они вынуждены смириться с тем, что их задача — зарабатывать деньги, а не лечить. Клятва Гиппократа и все прочие условности, составлявшие суть медицинской этики со времен древности, далеко не всегда соблюдались, но никогда на идеологическом уровне не оспаривались. Сегодня, не отвергая их публично, неолиберальная система провозглашает другие ценности, более значимые и более актуальные.

Борьба, начатая доктором Рошалем, касается всех нас в той мере, в какой мы являемся не просто потенциальными пациентам медицинских учреждений, но просто гражданами, заинтересованными в соблюдении своих прав.

И ее исход, в конечном счете, зависит не только от того, насколько конфликт вокруг знаменитого врача поможет мобилизовать и поднять на борьбу медицинское сообщество, но и от того, насколько все мы, как граждане России, эту борьбу поддержим.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.

http://www.stoletie.ru/print.php?ID=88191