К сожалению, я не изучал подробностей контрактов на поставки нефти и газа из Российской Федерации в Китайскую Народную Республику. Поэтому не берусь опровергнуть все ключевые подробности статьи бывшего (с мая по октябрь 2002-го года) заместителя министра энергетики РФ, а ныне генерального директора ООО «Институт энергетической политики» Владимира Станиславовича Милова «Провал на Востоке», где подробно исчисляются убытки РФ от этих поставок. Впрочем, некоторые комментаторы статьи сделали это и без меня. Милов на основе отчёта «Роснефти» указал убыток от поставок в Китай — по сравнению с поставками в Европу — почти в $15 за баррель (а в сумме за весь объём поставок в 2012-м году — в $1.86 миллиарда). Пользователь ЖЖ spasite_menia отмечает 2013-03-25 в 12:56: «По поводу цен там [в исследуемом Миловым отчёте «Роснефти» — А.В.] есть комментарий. Отклонение между ценой реализации на Азиатском направлении за четвёртый квартал 2012-го года и средними мировыми ценами в регионе («Дубай») связано с ежегодными поставками 6 миллионов тонн нефти (43.89 млн барр.) в АК [акционерную компанию — А.В.] «Транснефть согласно условиям договора поставки 2009-го года. Эти объёмы продаются АК «Транснефть» по цене, рассчитанной на основе экспортной альтернативы, и учитываются как зарубежные поставки в структуре реализации Компании. Без учёта реализации АК «Транснефть» (18 миллиардов рублей) в четвёртом квартале 2012-го года средняя цена на Азиатском направлении составила 3.5 тысячи рублей за баррель. В 2012-м году средняя цена на Азиатском направлении составила 3.5 тысячи рублей за баррель без учёта реализации АК «Транснефть» (79 миллиардов рублей)». А пользователь ФэйсБука Yuri Ivanov добавляет 2013-03-26 в 08:22: «Милов просто не способен считать. Ведь не Меркель, а Китай дал кредит на минимальных ставках в 15–30 миллиардов долларов, и на долгий срок». Иными словами, Милов не обратил внимания на то, что частью поставляемой нефти погашается долгосрочный кредит, и счёл эти выплаты дисконтом с рыночной цены нефти.

Впрочем, Владимир Станиславович — далеко не первый российский публицист, путающий цену торговли с платежом по кредиту. Из всех многочисленных контрактов о поставках сырья из РФ в КНР я знаком, по сути, только с соглашением о строительстве того самого нефтепровода, чья цена сейчас погашается вышеописанным способом. Это соглашение когда-то критиковали очень многие отечественные неполживые рукопожатцы. Как я убедился, они вели расчёт по очень интересной схеме: узнали, какова сумма кредита, выделенного Китаем на строительство этого нефтепровода; узнали, в течение какого срока планируется погасить это кредит поставками нефти; узнали, какое общее количество нефти может быть за этот срок прокачано по нефтепроводу — и, поделив сумму кредита на это количество нефти, объявили, что вся нефть будет отпущена Китаю именно по этой цене. Естественно, цена у них получилась смехотворно малой. На самом же деле на погашение кредита уйдёт лишь очень малая часть поставляемой по контрактам нефти, а всё остальное составит доход российских нефтеторговцев. Вот об этом-то доходе журналисты то ли не удосужились разузнать, то ли не пожелали сообщать своей аудитории — то есть нам. Подозреваю, что и все остальные рассуждения, связанные с ценами поставок из Российской Федерации в Китайскую Народную Республику, строятся примерно по такой же схеме: журналисты описывают небольшую часть контракта (то, что удосужились узнать, или то, что им выгодно представить публике), после чего старательно делают вид, что эта часть и есть весь контракт. По крайней мере та часть статьи Милова, что отмечена одним из первых комментаторов, несомненно создана именно так. Зная же некоторые предыдущие публикации данного автора, полагаю, что и всё прочее в статье — примерно в том же духе.

Я имел удовольствие спорить с Миловым во время Первой Газовой войны — в конце 2005-го года. Точнее, спора не вышло. Я прямо в его ЖЖ — исходя из его собственных утверждений, связанных со спором вокруг поставки природного газа из Российской Федерации на Украину — показал, что он не знаком с совершенно очевидными и общеизвестными фактами, касающимися уже существующих российско-украинских газовых контрактов и общих принципов торговли газом. Реакция была совершенно естественная — нормальная для любого представителя неполживой рукопожатной общественности: он меня забанил и стёр мои замечания. Правда, я их скопировал в свой ЖЖ со ссылками на исходный текст, и достаточно много народу успело убедиться, что ссылки верные и текст скопирован точно. Так что, судя по моему опыту, любым утверждениям бывшего заместителя министра энергетики Милова, связанным с энергетикой, доверять совершенно бессмысленно. В том числе, естественно, и утверждениям, связанным с российско-китайской нефтегазовой торговлей.

Вообще я совершенно уверен, что российские бизнесмены — как справедливо отметил недавно Роман Олегович Носиков — очень быстро выучились вести себя на рынке по рыночным правилам и никоим образом не упустят своего. Так что если наши журналисты считают какие-то действия российских бизнесменов идущими в убыток этим бизнесменам — значит, эти журналисты либо элементарно не разбираются в бизнесе, либо слишком хорошо разбираются в психологии массовой аудитории и пытаются уверить эту аудиторию в том, что наши бизнесмены не разбираются в бизнесе. В первом случае журналисты просто некомпетентны, а во втором случае они компетентны в понижении компетентности своей аудитории. Нужно ли это самой аудитории — отдельный вопрос для отдельного обсуждения.

Впрочем, Милов полагает не только экономическую политику РФ слишком уступчивой по отношению к КНР. В статье он праведно возмущается отдачей Китаю русских территорий. Эта тема, по счастью, обсуждена многократно (в том числе и мною), так что тут я могу разобрать его рассуждения подробнее.

Действительно, в начале нынешнего тысячелетия две страны заключили соглашение (с многочисленными дополнительными протоколами, создаваемыми по мере осуществления предыдущих этапов), по которому несколько сот гектаров, ранее принадлежавших России, попали в распоряжение Китая. Это, конечно же, многих — в том числе и меня — изрядно огорчает. Но я помню, в связи с чем это произошло.

Дело в том, что все предыдущие соглашения между Россией и Китаем о границах — начиная с Нерчинского договора 1689-го года — исходили из принципа разграничения по фарватеру — то есть по максимальной глубине русла, по тому месту, где могут проходить корабли — пограничных рек. Этот принцип употребляется в международных соглашениях о границах довольно часто и, как правило, не вызывает затруднений. Но Нерчинский договор заключали, когда и Россия, и Китай только-только вышли на эти самые пограничные реки и ещё не знали особенности их течения. А особенность заключается в том, что эти реки очень переменчивые. Они несут очень много ила, тот постоянно оседает на дне — и, естественно, именно там, где идёт основной речной поток, то есть по фарватеру. В результате фарватер этих рек то и дело смещается. На реках довольно много островов. Как правило, ил оседает с одной стороны острова, а с другой стороны в это же время донные отложения размываются течением. Поэтому фарватер то и дело переходит с одной стороны острова на другую. Таким образом, остров ещё недавно считавшийся принадлежащим одной из сторон, по правилу фарватера оказывается принадлежащим другой.

В частности, именно это случилось с островом Даманским ещё в 1950-е годы. Именно этим вызвано знаменитое в своё время требование Китая отдать ему остров Даманский. В 1968-м дошло даже до боевых столкновений с обильными человеческими жертвами с обеих сторон. Но когда эти столкновения кончились и страсти улеглись, Советскому Союзу пришлось отдать этот остров Китаю, ибо по букве пограничного договора нельзя было поступить иначе.

Более того, Китай время от времени разными гидротехническими приёмами ускорял заиливание протоков с южной стороны островов, дабы фарватер ушёл на север и очередной остров согласно договору стал китайским. Мы этот трюк, насколько я наслышан, не использовали, но продолжение такой практики рано или поздно вынудило бы нас последовать китайскому примеру во избежание перехода всех островов на китайскую сторону — и тогда судоходство на пограничных реках стало бы куда затруднительнее, чем сейчас.

В новом же пограничном договоре закреплён принцип разметки границы на местности — то есть там непосредственно указаны конкретные ориентиры на суше, и новую границу разметили уже непосредственно на местности в соответствии с этими ориентирами. Теперь — независимо от капризов речного русла — эта граница никуда не сместится.

Мы не пожертвовали своими территориями — мы отдали Китаю ровно то, что ему принадлежало по букве действовавшего тогда пограничного договора и составили новый договор таким образом, чтобы в дальнейшем ничего подобного не могло случиться. Очевидно, выиграли от этого обе стороны, поскольку исчез повод к новым конфликтам. Даже потеря нескольких сотен гектаров — вызванная, повторяю, неудачным прежним договором, заключённым ещё в глубоко старинное время, и капризами природы — на мой взгляд, небольшая цена за то, что впредь у нас не будет повода для конфликтов с Китаем из-за границ.

А поскольку никто из неполживой рукопожатной общественности так и не удосужился рассказать своей аудитории о принципах предыдущих пограничных договоров и нынешнего — я полагаю, что все прочие заявления этой общественности на тему российско-китайских взаимоотношений точно так же либо ложны, ввиду безграмотности этой общественности, либо сознательно лживы, ввиду её убеждений и ввиду надлежащей оплаты со стороны тех, кто эту общественность кормит.

Анатолий Вассерман

http://www.odnako.org/blogs/show_24755/