Как-то один из френдов проводил опрос о степени воздействия внушенных в школе представлений. Я ответил, что она подавляющая, как и вообще всякой пропаганды (это все ерунда, будто бы «слушают, а никто не верит»; не верят, наученные опытом, в конкретные вещи - типа «у нас все хорошо», «цены расти не будут» и т.д., а базовые представления закрепляются твердо). Лишний раз убеждаешься в этом, наблюдая, к какой аргументации прибегают частные лица в сетевых спорах о каком-то конфликте: начинается смешное крючкотворство на ниве «международного права», ищут какие-то юридические зацепки (иной раз чуть не двухсотлетней давности) и т.д.

Но если дипломатам и политикам положено соблюдать ритуалы, то обычному человеку ничто, казалось бы, не мешает видеть очевидное: что единственное право, действующее на международном уровне – это право силы. Никакого иного не может быть, коль скоро нет устанавливающей его высшей субстанции, а все строится на добровольных соглашениях.

До публики почему-то не доходит, что любой договор фиксирует только ту реальность и те интересы, которые существуют на момент его подписания, и при изменении ее (увеличении\уменьшении возможностей любой из сторон и, стало быть, соотношения сил участников соглашения или смены их интересов) абсолютно ничего не значит, даже если одна из сторон и не заявит немедленно, что «не считает более себя связанной…».

В условиях всем видимой реальной практики «правоприменения», казалось бы, и говорить об этом неловко, но масса людей вполне серьезно считает, что если кто-то когда-то что-то подписал, то «как же теперь быть с нарушением…». Ну да, вчера подписал (а как не подписать, когда валяешься с отбитыми внутренностями), а сегодня (подлечившись и встав на ноги) – с какой стати признавать условия, продиктованные прежней слабостью? Никому не приходило в голову ссылаться на условия Севрского договора уже через 2 года после его заключения, или через полгода – Брестского. Какие-то договоры живут, конечно, дольше, но никогда не дольше обстоятельств, их породивших.

Отрицание очевидности в таких вопросах – та же «политкорректность» (к негру можно относиться по-разному, но что он черен – это факт). Почему-то положено сокрушаться о «двойных стандартах» (когда никто и никогда другими не руководствовался), говорить о некой исторической справедливости (хотя любое «историческое» государство создано путем завоевания и вопрос об обладании им той или иной территорией решается только так: «можешь – удерживай, не можешь – иди нафиг»), ссылаться на авторитет каких-то «интерсудов» (существующих лишь для «опущенных»: ни США, ни Китай, ни Индия, да даже и Израиль и РФ не отдадут своих солдат на суд какой-то самозваной международной сволочи) и т.д.

Но люди настолько оболванены внушенными представлениями, что даже стесняются мотивировать свое отношение к сторонам конфликта личными культурными пристрастиями (которые вполне очевидно проявляются даже на голосованиях на «Евровидении»), норовя упирать на то, что осуждаемая сторона «неправа» или что-то там «нарушает». Вот это мне уже совершенно несимпатично.

Всякий волен иметь свои предпочтения в отношении тех или иных стран (да мало ли почему – музыка там прикольная или женщины красивые) даже если к его собственной стране данный конфликт не имеет отношения, и я решительно не понимаю, почему, если мне Сальвадор нравится больше Гондураса (или наоборот), я должен стесняться, сочувствуя той или иной стороне, исходить просто из этого, а непременно должен уличать другую в «неправильном» поведении (тем более, что когда речь идет о геополитических интересах государств, все ведут себя абсолютно одинаково).

Для всякого есть свои «плохие парни», которых надо гнобить просто потому, что они вообще «плохие», а не потому, что в какой-то ситуации как-то неправильно себя повели. И коль скоро именно из этого исходят в своей политике государства, то к чему стесняться признавать это частным людям?

Никто ни какую страну (в т.ч. и собственную) любить не обязан. Я совершенно спокойно отношусь к тому, что есть люди, ненавидящие не только симпатичные мне страны, но и мою (быть врагами – это нормально), но плюну в рожу всякому, кто вздумает объяснять свою неприязнь какими-то «этическими» соображениями.

 Я в известной мере либерал, в известной мере консерватор, радикальный антисоветчик и последовательный империалист. В настоящей-то России все были империалистами: и монархисты, и демократы, и либералы, и консерваторы, и даже социалисты (ну кроме одной известной партии). И мои взгляды, исходя из коих я оцениваю события, нисколько не зависят ни от того факта, что я «патриот без отечества», ни от перспектив (крайне сомнительных) когда-либо «свое» государство обрести. Интересов у меня нет, одни чувства.

Когда какое-либо из детищ ленинской национальной политики получает по морде (хоть бы и от марсиан) или от большого ума оказывается уткнутым носом в собственное дерьмо, меня это радует. Ну НЕ ЛЮБЛЮ я их с ихними плебейскими самостийностями-незалежностями. Так что как хотите, как хотите… Мне вот тоже иные взгляды кажутся странными, но приходится привыкать: если уж находится достаточно евреев, приветствующих украинский национализм, то почему не быть русским патриотам, поддерживающим П.? Мир вообще полон парадоксов .Что от поднявшийся в Киеве бузы в краткосрочном плане хуже будет всем – это первое, что я сказал. И светлое завтра тоже отдалилось. Что делать… Слезы я уже вытер, приняв это как данность. Но, как говорил один мой друг, «в жизни всегда есть место радости». По крайней мере, худший и бывший наиболее вероятным сценарий (договоренность о сохранении в том или ином виде прежней тягомотины) пока что, кажется, крымским вопросом сорван. Благодаря тем, на кого только и была надежда – «Правому сектору» и Ко. И ребята не подвели. Отморозки вообще никогда не подводят.

Решение крымского вопроса именно так – просто замечательно (тем более, что для П. это был объективно не самый удобный вариант). То, что люди, говорящие на одном со мной языке (а при прочих равных условиях такие мне всегда ближе и приятнее), избавлены от необходимости изъясняться на навязанном им простонародном наречии одной из окраин исторической России и жить под флагом выдуманной шутовской «державы» - это уж само собой. Но «такое» решение вопроса оставляет мало возможностей для компромисса и позволяет надеяться и на изменение отношений с другими «братскими» суверениями, столь раздражавшими меня более 20 лет.

Другие положительные моменты: наметилась некоторая «динамика» (и теперь жить до самого конца П-режима будет, может быть, и хуже, но интереснее), появились некоторые новые явления, непредставимые «в мирное время» (например, русское движение на Ю-В вне контроля ринат-ахметовых и гнусных «регионалов»). Ну и, конечно, приятно, что продемонстрированы некоторые реалии бытия (истинное удовольствие наблюдать, как бьется и истерит в бессильной злобе лицемерная евро-американская «политкорректность»).

Внутри РФ головокружительному триумфу П. обязан, конечно, человеческой впечатлительности (из каковой, впрочем, и исходил) ибо по здравому рассуждению, обретение Крыма не компенсирует потерю Украины (тем более, что сам он предпочел бы «лукашенковскую» Украину «своему» Крыму). Что же касается ожиданий, что «все только начинается» (следующими станут «три восточных», затем Новороссия, «а там, глядишь, и…»), то я их пока остерегся бы разделить. Крым скорее отдаляет возвращение остального: этакий «фальшстарт» (даже «три восточных» надо было брать сразу). Но ими аргументация «защиты населения» исчерпывается, а время обходиться без всякой аргументации придет еще не скоро (ну разве что перспектива реального вступления в НАТО может заставить сделать это моментально).

Конечно, Крым в определенной степени вдохновил и Восток, и теоретически в случае начала столкновений между «национальной гвардией» и отрядами самообороны (если таковая будет создана) войска могут быть введены (но и тогда это будет использоваться как предмет торга за «хорошую» или «нейтральную» Украину). На Украине, оставшейся в нынешних границах, ничего, разумеется, не изменится (набор политиков, партий, олигархов и населения никуда не денется), и если развал там будет продолжаться, новые поводы могут появиться. Но до этого много чего может произойти в РФ и вокруг, так что гадать преждевременно.

Предположений о том, что логика событий будет способствовать идейной эволюции П. в смысле отхода от советчины, я не разделяю. Об этом следует судить по его внутренней политике (не надо забывать, что РФ есть детище той же ленинской политики, да еще и самое мерзкое, ибо единственное, признающее себя продолжателем Совдепии, и в этом смысле хуже любой латвии), а тут, напротив, наступает звездный час прохано-кургиняновщины. Апелляция к мимолетному упоминанию «исторической России» (через неделю после «Николая Кровавого») смехотворна (в свое время ему случалось и не то еще говорить).

Речь П. я считаю очень важным событием. Почему-то никто почти не обратил внимание на один момент: П. потребовал, чтобы отныне к РФ относились как к Китаю, т.е. смирились с тем, что его режим таков, как есть, и другим быть принципиально не желает и не будет. В свете этого крайне желательным был бы выход РФ из евроструктур. Санкциям я никакого значения не придаю, т.к. и без них экономическое положение в ближайшие годы ухудшалось бы, но для власти оно будет вполне компенсироваться улучшением политического. Не надо забывать, что П. правит послушным и терпеливым народом при полной самоликвидации оппозиции: демшиза себя показала в еще более (если это только возможно) отталкивающем виде, а Навальный покончил самоубийством (большого ума в нем не видел, но что до такой степени идиот, не представлял: солидаризироваться с демшизой, слив свой единственный актив - патриотический имидж…).

Создавшаяся ситуация, тем не менее, означает первый серьезный вызов (из таких, которые я считал почти неизбежными через 4-5 лет), на который П-режиму придется искать ответ. А это, как я всегда говорил, много значит (собственно, почти все). Если, конечно, он продлиться несколько лет (на западных политиков рассчитывать в этом смысле можно гораздо меньше, чем на галицийских отморозков) – до того, как с ним соединятся другие вызовы. Вот тогда разговоры про эволюции, трансформации, переформатирования режима будут актуальны. Но не сейчас.

Cергей  Волков доктор исторических наук

http://salery.livejournal.com/