“Когда человек идет на блеф, ему не важно, что у него есть”.Из кинофильма “Блеф”
В этой фразе важна связка между блефом и неважностью бытия. Наш мир, мир в котором мы живем, это мир, где бытие стало “словесным дымом”. Никто не знает (если только не обманывает сам себя), что собственно сейчас есть. Я смотрю телевизор. В новостях говорят о “кризисе”. Есть ли “кризис”, думаю я? Может какие-то политические технологи, работающие на какого-то олигарха, устанавливают свою “повестку дня”? Может кто-то пытается заработать на скачке доллара? Ясно одно: кто-то хочет, чтобы зритель думал, что произошел какой-то “кризис”.
Жена приготовила на ужин рыбу. “В газете, — объясняет мне она, — написали, что американские ученые открыли в рыбе какие-то новые микроэлементы, влияющие на обмен веществ”.
Ну, что сказать? PR-щики добились своего: по крайней мере, один человек в этот день предпочел рыбу всем другим возможным товарам. Я и сам часто писал статьи “о пользе грибов” и “открытиях японских ученых”…
Кажется, что зыбкость всего и вся должна привносить в мир новую этику – этику терпимости, сомнения, оговорок и примечаний. Но происходит прямо противоположное. Конечно, о терпимости много болтают, но болтовня вокруг чего-то – верный признак того, что того, о чем болтают, нет.
О бытии, напротив, молчат. Вопросом о том, что “есть”, никто не задается. Оно есть, его не может не быть. С этим все ясно. Это сказано 2,5 тысячи лет назад. Но исчерпывает ли это все, что можно сказать о “бытии”? никто не знает, что реально, что нереально. И нас не спасет попытка перевести все в плоскость “разных точек зрения”. Для одних, дескать, реальность – одно, для других – другое. То же всегда используется в эстетике, в этике. Дескать, о вкусах не спорят, никто не знает, что – добро, а что – зло. “Нож хорош для того, у кого он есть, и плох для того, у кого его не окажется в нужный момент...” и прочее. Эти доводы уже отвергал Платон, полемизируя с софистами.
Когда я говорю: “эта вещь красивее”, кто-то, конечно, может не согласиться с моей оценкой, но важно другое – он понимает, о чем я говорю, в каком аспекте я рассматриваю вещь. Я говорю: “эта вещь красивее”, и всякий понимает, что я имел в виду не ее вес, не ее объем, не ее возраст и проч. Какие бы разные эстетические оценки вещи два человека не давали, они способны понимать друг друга. Различное понимание “красоты” как таковой, а тем более “красивых вещей”, различные понимания “бытия”, равно как и называние чего-либо “сущим” или несуществующим – не причина отказываться от размышлений. Наоборот, разноголосица, и тем более, отсутствие уверенности при решении вопроса “есть это нечто (факт, явление, событие и проч.) или его нет?” – причина задуматься: до чего докатились мы все и какому процессу, какой стратегии мы этим состоянием обязаны. Одна из стратегий, декларирующая пренебрежение к бытию и даже основанная на этом пренебрежении – блеф.
Рассмотрим блеф поближе, чтобы понять, кок он действует, и когда не действует. Наш легендарный комдив В.И. Чапаев как-то применил такую хитрость. Располагая всего одним эскадроном, и зная, что белые имеют возможность просматривать один участок дороги, он заставил этот эскадрон несколько раз объехать вокруг холма. Таким образом, у белых сложилось впечатление, что в расположении находится чуть ли не дивизия. Они не рискнули не то что напасть, но приняли решение об отступлении, подумали, что здесь готовится целое наступление.
Чем “действительно” обладал Чапаев? Можно ли сказать, что его “ресурс” — это только один эскадрон? Глупый военноначальник так бы и считал. Тот, кто мыслит в пределах устава и считает “живую силу”, никогда не включит в число ресурсов вещи, не находящиеся внутри заданных правил игры. Свободный ум, напротив, видит ресурсы там, где их обычно не видят. Искусство состоит в том, чтобы превращать в “ресурс” то, что обычно ресурсом не считается. Чапаев превратил в “ресурс” местность, превратил в “ресурс” недостаток противника – невозможность видеть всю дорогу, Чапаев превратил в “ресурс” общую неосведомленность противника о перемещениях своих сил, а главное – своеобразную трусость, осторожность противника.
Мы подошли к весьма интересному моменту. Блеф, в значительной степени, это стратегия устрашения. Кошка вздымает шерсть, чтобы казаться больше, чем она есть, когда сталкивается с опасностью. У всех животных есть ритуальные боевые реакции. Устрашение потенциального союзника или соперника – прекрасная стратегия, кроме физиологии она подключает и психологию. Но здесь мы сразу же приблизились к границе блефа. Блеф не действует на бесстрашных… Может показаться, что блеф не действует на того, кто обладает информацией о реальных ресурсах соперника. Но это не так. Если человек труслив, он не будет доверять информации (а вдруг ошибка, а вдруг соперник подбросил неверные данные?). Трус всегда найдет повод испугаться. Если бы белые были бесстрашны и просто напали на расположение войск Чапаева, то реальность высветилась бы в полном объеме. Настал бы момент истины. Чапаев знал это. Он рисковал. Блеф всегда риск.
Поэтому блефующий – тоже человек бесстрашный. Блефующий ни одним мускулом на лице не должен продемонстрировать, что он сомневается в собственных возможностях. Блефующий рискует потерять все, если напорется на такого же бесстрашного, как он. Война, бой – единственный тест на реальность. Борьба воль.
“Реальность” познается в борьбе, а не в экспертных анализах (которые большей частью ангажированы одной из сторон и тоже являются блефом). Когда идешь на блеф – не важно, что есть (в смысле ресурсов), но важно, что есть (в смысле воли, духа, самообладания, решимости). Поэтому в метафизике блефа – бытие – не словесный дым. Бытие – это воля. Это единственное, что важно. Но что такое воля? Воля – это приказ. Приказ не существует отдельно от самого акта приказывания. Таким образом, воля должна являться. Она не может быть чем-то таинственным, затаенным, неназванным. Воля является. Это явление, выхождение наружу, в видимость, в обозримость, и есть тот флер, который сопровождает ее. Это и есть блеф.
В этой связи хотелось бы пару слов сказать о мелких аферистах и “великих комбинаторах”. Чем отличается вокзальный наперсточник от миллионера – фондового игрока? Чем отличается вокзальная проститутка от фаворитки монарха? Заключенные часто жалуются, не видя этих отличий: “Я украл кусок хлеба и меня посадили, а кто-то украл целый завод и является депутатом Госдумы…”.
Разница состоит не в соотношении истины и не-истины. Не в том, что кто-то обманул, а кто-то нет. Разница в масштабах обмана. Большой обман – свидетельство большой воли и решимости (если спать, то с королевой, если красть, то миллион). Амбиции воли могут быть только абсолютными, в противном случае, это пародия на волю, ее имитация, смешное тщеславие. Мелкие лгунишки легко разоблачаются и ловятся. Крупные – разоблачаются с трудом и не ловятся. Не означает ли это, что самый большой, абсолютный обман еще не разоблачен?
Может быть, мы все слишком мелки для того, чтобы разоблачить его?
Для того, чтобы его разоблачить, надо обладать такой волей, такой решимостью, таким бесстрашием, чтобы пойти в бой… на все сущее. Нужно отважится на то, чтобы протестировать на “реальность” весь мир. Так ли он крепок и велик, как кажется? Может, он только “дым”? Видимость? Видимость, созданная кем? Богом…
Но все это не так просто. И не стоит понимать эту “войну с миром – блефом” и “вызов Богу” как гордыню и следующую из нее революционность, как разрушение всего и вся. Вульгарно понятая философия Ницше наплодила массу разнообразных подонков: эстетствующую богему, “общающуюся с Богом”, повес и фатов, борющихся с “комплексами” и “предрассудками” обывателей, мелких жуликов и крупных проходимцев. “В начале века, — свидетельствовал Ясперс, — в Европе не было ни одного негодяя, который бы при этом не считал себя ницшеанцем”. Сегодня преступники и негодяи не ссылаются на Ницше, но аргументы в свое оправдание приводят те же, что и первые вульгаризаторы. Все дело в том, что тот, кто действительно имеет волю – это не столько нарушитель правил, сколько творец новых правил. Да, со стороны может показаться, что он “играет не по правилам”, но путаницы здесь быть не должно. Разберем вопрос подробнее. Человек приходит в мир. Его окружает множество воль и порождаемых этими волями миражей.
То, что “правила” — это “придуманный способ обмана”, дает нам понять сам блеф. США, являясь гегемоном в мире, для того, чтобы не расслабляться, постоянно придумывает себе “советскую угрозу”, “мировой терроризм”, “исламскую опасность”. Просто делает иллюзорные войны (как война с Ираком). США нарушают все международное право, когда это надо им. Это привилегия сильных. Потому что если кто-то другой нарушит это право, будет наказан. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Формула справедливости в мире в том и состоит: сильному – больше, слабому – меньше. Если где-то это не выполняется, справедливость требует передела. Великие революции свершаются в государствах из-за “социальной справедливости”. Их совершает чернь, думая, что речь идет о том, что им, слабым, достанется больше, чем они имеют. На самом деле, чернь – ресурс. И плодами будут пользоваться те, кто все затеял. А они затевали это для другой справедливости. Они считают себя сильнее и умнее, чем те, кто находился у власти. Нарушалась формула: сильному – больше, слабому – меньше. Революционеры – это сильные личности, оказавшиеся в маргинальном положении. Они объединяют в массу слабых маргиналов (например, пролетариат в XIX и начале XX века) и занимают места, принадлежащие им по праву. Ну почему германские власти середины XIX века не дали сделать карьеру гениальному юноше Марксу? Почему заставили его всему миру доказывать, что “он не верблюд”? Он доказал, найдя точку опоры и перевернув этот мир.
То же самое Ленин. Трудно себе представить, что выброшенный на задворки общества, за границу, человек сумел подорвать весь государственный аппарат целой империи. Он просто выиграл информационную войну. Такого гения надо было использовать самому государству. С такими людьми надо делиться частью власти, иначе они возьмут ее всю.