Естественно, те, кто считает, что миграция нужна и неизбежна, видят в ней пользу для страны (иначе зачем нужна). Причем не просто большую, но перерастающую в необходимость (поэтому неизбежна). А значит, если какой-нибудь вред и есть, он заведомо перевешивается пользой, и, следовательно, его надо просто минимизировать. На такой позиции стоят все наши высокопоставленные должностные лица, во всяком случае те из них, кто публично высказывается по этому вопросу. Их аргументы обычно сводятся к двум. Первый: что у нас не хватает рабочей силы и что эта нехватка будет только увеличиваться в силу плохих демографических тенденций. Второй: что все развитые страны через это проходят, особенно в период быстрого развития. Вроде бы все правильно, не так ли? Давайте разберемся.
Из каких соображений делается вывод о нехватке отечественной рабочей силы? Ну как же, ответят, на вакансии, требующие низкую и среднюю квалификацию, никого, кроме таджиков и молдаван, набрать невозможно. Не идут туда работать русские, вы разве не знаете? Знаем, все так и есть. Но методологически порочно делать из этого вывод о том, что русских работников не хватает, может, они просто не хотят идти? Ведь устройство на работу дело добровольное, а значит, количество соискателей на любую вакансию равно не количеству безработных или желающих сменить работу — его еще надо не забыть умножить на долю среди безработных тех, кого интересует данная вакансия, а не работа вообще. Ну да, скажут, мы и говорим: не хотят русские работать меньше чем генеральным директором. Какая разница, нет людей или они не хотят работать — для рынка труда это абсолютно одно и то же. Да, вот только желание работать на конкретном месте зависит не столько от экзистенциального настроя работника, сколько от конкретных предлагаемых условий. Поэтому намного точнее будет сказать: ну невозможно нанять русских на тех условиях, на которых готовы работать гастарбайтеры! Только ведь условия — вещь переменная, особенно при рынке. При чем тут демография?
Я утверждаю, что на любую работу, на которую сейчас набирают гастарбайтеров за 20 тыс. в месяц, а русских не идет ни одного, за 50 русские пойдут потоком. А не пойдут за 50 — значит, работа очень тяжелая, дискомфортная или непрестижная. Тогда повалят за 80! В Техасе в связи со сланцевым бумом остро не хватало водителей нефтяных автопоездов, так им теперь платят по 250 тыс. долларов в год — и едут со всей Америки. На любую работу найдутся желающие за какие-то деньги: нет же никаких проблем с набором вахтовых рабочих-нефтяников или газовиков на Ямал, например, а уж по тяжести и дискомфорту с той работой мало что сравнится. Кстати, в роли денег могут выступать и льготы, и другие стимулы, особенно если работодатель государство. Когда в США в 80-е не удавалось набрать нужное количество контрактников в армию, вместо повышения довольствия ввели полную компенсацию стоимости высшего образования после стольких-то лет службы. У нас в этом качестве всегда успешно выступали квартиры — при нынешних ценах на жилье это будет еще более эффективно. Тем более что местным властям квартиры (во всяком случае их значительная часть) обходятся в строгий ноль, они получают их от застройщиков в качестве доли за предоставление участков под строительство. Но только зачем платить 50 тыс. или тем более 80 тыс., не говоря уж о раздаче квартир или придумывании льгот, если можно набрать таджиков за 20…
Ну а можно ли как-то оценить, хватит ли работников в стране в целом, если предложить правильные условия? Или все равно не хватит, пусть в меньшей степени? Можно, если вспомнить 1946–1950 годы, период послевоенного восстановления СССР.
Население примерно то же, что сейчас в РФ. Объем работ в принципе несравнимый с нынешним: половина европейской части разрушена в хлам — и города, и заводы... При этом в два с лишним раза больше людей, чем сейчас, заняты в сельском хозяйстве (все-таки производительность за 70 лет существенно выросла), что еще сильнее сокращает трудовой потенциал для восстановления. Демографическая ситуация чудовищная — 11 млн только безвозвратных потерь вооруженных сил, а это мужчины самого трудоспособного возраста. Плюс еще 10 млн потерь мирного населения, тоже не одни старики и старухи. Да, были военнопленные (в пике — 4 млн), но армия, а это опять-таки изъятие из трудовых ресурсов, в силу сложной международной обстановки составляла около 5 млн, разница с нынешней — те же 4 млн. Заключенных больше, но это на баланс не влияет: больше заключенных — меньше вольнонаемных. И что? Восстановили в разы быстрее, чем предполагали даже самые большие поклонники советской власти. И ни в какой момент этого процесса нехватка трудовых ресурсов не числилась среди главных лимитирующих факторов…
Но тогда возникает вопрос: если у нас потенциальных работников столько, что хватило бы на соизмеримые с послевоенным восстановлением задачи (которых в актуальном пространстве нет), то чем они заняты сейчас — официальных безработных вроде немного? А просто стало много профессий, абсолютно бесполезных для государства и социума, иные же вроде и полезны, но людей там занято непропорционально много. Чудовищное, не лезущее в рамки здравого смысла количество охранников — много миллионов. Притом вроде и работа тяжелая и неприятная (охранник в торговом центре весь день на ногах, удовольствие пьяных дебоширов утихомиривать тоже небольшое), зарплаты вовсе не запредельные, а люди рвутся. Не в последнюю очередь потому, что это работа «русская»: гастарбайтеров и кавказцев в охранники не берут, кроме как на принадлежащих нацменьшинствам объектах. Несуразное количество персональных водителей: самый крохотный начальничек или хозяйчик пусть и на старом фольксвагене, или вообще на волге, но непременно с шофером. А в США, например, даже миллиардеры, если они не преклонного возраста, ездят за рулем — на дорогих машинах, но сами. Один такой, когда я его спросил, почему он не с водителем, очень обиделся: я что, по-твоему, такой старый? Потрясающее воображение количество чиновников всех уровней: в Совмине СССР работало менее тысячи человек, а в ЦК КПСС и того меньше (и это уже в конце, при полной бюрократизации), а в нынешних аппарате правительства и администрации президента — семь тысяч. Притом что тогда власть непосредственно управляла всем хозяйством страны (хоть и зря), а сейчас нет. Скажете, что такое несколько тысяч в масштабе страны? Так ведь это воспроизводится на всех уровнях власти, да еще в куче околовластных структур. И в частном секторе все то же: что делает большинство «офисного планктона» — не хорошо или плохо, а просто что именно — я, сам крупный бизнесмен, понять не могу. Список можете продолжить сами.
Так что тезис о принципиальной нехватке трудовых ресурсов в современной России не выдерживает никакой критики.
А то, что через это проходили и проходят все страны… В Европе последних десятилетий это действительно носит всеобщий характер, но по совершенно иным причинам, чем у нас. Там население не то чтобы за те деньги, что им платят, не хочет работать, а вообще ни за какие. То есть там сменилась ценностная установка большинства: теперь считается, что лучше жить скромно, не напрягаясь, чем горбатиться и жить богато. Выбившихся своими силами в богачи теперь презирают, а не завидуют им. Дауншифтинг называется. Очень характерно психологически для обществ финального периода их существования, периода полного истощения жизненных сил народа. А скромно жить в их обществе всеобщего благоденствия можно и ничего не делая, особенно когда выяснилось, что живет оно в долг. К счастью, к нам это не относится, народ у нас до хорошей жизни жадный. К тому же в Европе после крушения колониальной системы всеобщей доминантой, густо замешенной на смеси комплексов вины и превосходства, стало: мы должны им помогать, это же наши братья (подразумевается меньшие, но из политкорректности умалчивается). Там и подавляющее большинство благотворительности по сию пору направлено не на свои вопиющие язвы, а на всякие Африки. Ну а раз так, как не пускать всех желающих мигрантов! Но и это, к счастью, к нам не относится — колоний у нас и не было, никому мы ничего не должны. Страны бывшего СССР мы никогда не выдаивали в пользу России — наоборот, всегда отрывали для них из общего котла больше, чем для русских. И ушли они от нас упиваться весенними ручьями своего суверенитета без всякой национально-освободительной борьбы, никто их силой удержать не пытался (хотя, может, и надо бы). А что все люди братья — так-то оно так, только одни родные, а иные четвероюродные, да еще относящиеся к нам так, что с такими родственничками и врагов не надо. Что же касается Америки, то единственным прямым аналогом нашей и европейской легальной миграции (нелегальная — отдельная история, не имеющая отношения к теме данной статьи) был завоз негров-рабов, но он закончился почти 200 лет назад. Остальная иммиграция в США — это не иностранцы, приехавшие на заработки, а люди, переезжавшие туда с концами и становящиеся американцами, а это совсем другой вариант, о чем речь еще пойдет. Правда, там сейчас легализовали многих нелегальных иммигрантов и собираются легализовать остальных, что является вариантом промежуточным. Ну так это Америке еще аукнется, и довольно скоро.
Но главное в том, что даже если бы и в Европе, и в Америке ситуация с мигрантами была бы точно такая же, как у нас, и по фактологии, и по причинам (а как мы видим, это не так), зачем нам повторять чужие ошибки? Сейчас на Западе перемена отношения к миграции и к мигрантам на резко негативную стремительно становится почти консенсусом, и если они не смогут довести это до радикальных практических решений, то только из-за нехватки национальных жизненных сил. Зачем нам брать пример с их прошлого?
В конце концов, и через период запредельной коррупции тоже все страны Запада прошли — является ли это основанием сказать, что коррупция у нас нужна и неизбежна?
В общем, ни один из аргументов, приводимых правительственными апологетами миграции, не является выдуманным или абсурдным, но и ни один не выносит мало-мальски углубленного анализа. Если бы об этой ситуации писал великий Гомер высоким стилем гекзаметра, наверное, это звучало бы так:
Польза великая есть
Нашей стране от мигрантов,
Но в чем же конкретно она —
Смертному знать не дано.
Вред
Ну а люди, выбирающие ответ «миграция не нужна», очевидно, видят в ней вред. Потому что то, в чем не видишь ни вреда, ни пользы, обычно отторжения не вызывает при всей бессмысленности — как последняя депутатская инициатива сделать номера на машинах чиновников зелеными. Вред этот многообразен, и лишь часть его является всем очевидной и широко обсуждается (возможно, и не самая важная). Давайте разберемся теперь с вредом.
Начнем с экономики. Экономика, как известно, у нас рыночная, а ее главнейшим свойством является способность к саморегуляции. Как она проявляется на рынке труда? Во-первых, если работодатель предлагает условия ниже общественных ожиданий, у него возникают проблемы с наймом, и он вынужден поднимать условия предложения, пока они не сравняются (равно и у работника: если его запросы выше рынка, он будет опускать их). Очевидно, что при наличии мигрантов из стран, гораздо более бедных, чем Россия, это не работает — они готовы работать за нищенскую по нашим представлениям зарплату. С другой стороны, при достижении зарплат определенного уровня начинается повышение производительности труда — работодателю становится выгоднее вложить средства в оптимизацию организации труда или в механизмы, чем наращивать фонд заработной платы. Производительность труда вообще растет не как результат прогресса — это всего лишь обязательная предпосылка, а только вследствие высоких зарплат. При низких зарплатах не то что автоматизация и роботизация, а даже малая механизация внедряться не будет — таджики дешевле. В плане мотиваций работодателя, основанная на нищих гастарбайтерах экономика еще хуже рабовладельческой, потому что раб стоит только кормежки и содержания, но он был куплен на рынке за приличные деньги, а для гастарбайтера и этого не требуется. Так что наличие мигрантов полностью блокирует все возможности рынка труда и вообще экономики к самонастройке.
Вообще следует четко сказать, что низкий уровень зарплат вовсе не является конкурентным преимуществом страны, хотя так считают даже некоторые наши олигархи, а совсем наоборот. Точнее, является, но только на этапе превращения страны из сверхотсталой в умеренно отсталую. А догнать группу лидеров и войти в число развитых с низкими зарплатами нельзя, исключений здесь нет. А как же Китай, спросят? Так Китай просто очень большой, и потому по абсолютному размеру экономики и вышел на второе место после США, к слову, которые в четыре раза меньше Китая по населению и где зарплаты очень даже высокие. Но это никак не связано с уровнем развития экономики и, как следствие, с развитостью страны в целом — тот определяется душевым ВВП, поэтому Швейцарию или Голландию с относительно небольшими по абсолютному размеру экономиками никто не назовет недоразвитыми. А если, наоборот, завтра Россия и Индия вдруг объединятся и таким образом удвоят абсолютный объем экономики, никто не скажет в здравом уме, что от этого они станут более развитыми. Душевой же ВВП Китая меньше американского в пять раз даже по паритету покупательной способности, а в номинале — в восемь (к слову, он в два раза меньше даже российского). Но путь от сверхотсталости до умеренной (по современному говоря, от развивающихся рынков до БРИК) мы всяко уже прошли, при последних царях и коммунистах, поэтому ныне низкий уровень зарплат, в большой степени поддерживаемый неиссякаемым количеством гастарбайтеров, однозначно является тормозом развития экономики. А вовсе не преимуществом.
Помимо этого выплаченные своим гражданам зарплаты остаются в экономике. Они создают дополнительный покупательский спрос, и это весь ХХ век было важнейшим мотором роста в развитом мире. А в гастарбайтерах плохо не только то, что они довольствуются нищенскими зарплатами, но и тем, что они и их не тратят в России, а, находясь в поистине рабских условиях существования, любую копейку везут домой — для того они и приехали, а не чтобы здесь пить-гулять. Без сомнения, реальная цифра этого оттока существенно превышает официальную, уровень коррупции на границе всем известен, и явно основная часть провозится налом без декларирования. Скажете, что это крохи по сравнению с выводом капитала крупным бизнесом? Но то деньги инвестиционные, которые создали бы завтрашний рост, а это потребительские, которые создают рост сегодняшний. Точнее, уже не создают.
Экономикой, однако, дело не ограничивается. Куда хуже то, что слово «рабы», которое я неоднократно использовал выше, не является в отношении мигрантов совсем уж метафорой, в нем слишком много реальности. Да, их нельзя официально по закону посадить на цепь или продать, но это не более чем форма, да и живут они в основном вне сферы реального действия наших законов. Отношение к ним у значительной части нашего населения именно, как к рабам. И дело не только в том, что любое рабство, включая неформальное, само по себе омерзительно, но и в том, что оно разлагает «свободное» население еще больше, чем рабов. Это хорошо видно на примерах из истории, в том числе нашей. С 70-х годов XVIII века, когда Екатерина приняла закон, превративший крестьян из обычных для Европы того времени крепостных в рабов, которых можно было продавать, как скот, и до отмены крепостного права через 90 лет, помещичье сословие выродилось полностью. Характерно, что одновременно был принят закон «О дворянских вольностях», отменивший обязательную службу для дворян. То есть на протяжении пятисот лет русские бояре и дворяне, обязанные с 15 лет и до смерти платить государству «налог кровью», не были рабовладельцами, а в связи с освобождением от этой почетной обязанности — стали. Чего удивляться революции через несколько десятилетий.
Но сейчас все еще хуже. Потому что в отличие от XIX века нынешнее рабство носит сугубо этнический характер, как в США до Гражданской войны или в Третьем рейхе. А это самое ужасное, что может быть, потому что в результате место законного национального чувства занимает шовинистическое чванство. Гордое «мы не рабы, рабы не мы» получает отвратительное, но естественное продолжение: потому что рабы — это молдаване, азербайджанцы и прочие. И если мы сейчас не прекратим это резко и решительно, это будет аукаться нам очень долго. Вот в США значительная часть черного населения ведет себя достаточно антиобщественно и к тому же вызывающе по отношению к белым, являясь при этом основным получателем общественных фондов. Но белые американцы это терпят, хотя в отличие от европейцев вовсе не поражены бледной немочью слюнявого либерализма. Потому что любой негр может сказать: твои предки ловили в Африке моих предков, как скот, перевозили через океан, как скот, и продавали в Америке, как скот. И возразить на это будет нечего. Грехи отцов ложатся на детей…
Не буду говорить о чуждом влиянии, о гетто, о вкладе в преступность, об этом и так сказано достаточно. Остановлюсь только на одном: больше половины гастарбайтеров — мусульмане. Это в основном азербайджанцы, таджики и узбеки, их несколько миллионов. Вроде это не так и много, в России своих мусульман около 15 млн (цифры больше этой — натяжки, они получаются путем включения всего населения, например, Татарстана и Башкортостана в мусульман, хотя там половина русских). Но на русских территориях, то есть не в этнически исламских республиках, а гастарбайтеры практически только на русских территориях и работают, они создают ничем не оправданное присутствие ислама, которого там отродясь не было. Это относится не столько к Москве, где традиционно живет около миллиона татар и много кавказцев, сколько к меньшим русским городам. А что означает появление ислама там, где его исторически не было, тем более ислама радикального (а какой еще он будет среди деклассированных, униженных, оторванных от дома людей), известно по примеру Европы. Это сегодня террористы в основном кавказцы, а завтра это будут гастарбайтеры-мусульмане. Потому что когда наши либералы с пеной у рта кричат: у терроризма нет национальности! — они конечно правы, национальности нет. А вот вероисповедание есть, и называется оно ислам. Никогда, знаете ли, не слышал про террориста из дзэн-буддистов.
Но дело не только в терроризме и других преступных проявлениях. Пронизывающий наш социум ислам, притом не там, где это естественно, как в республиках Поволжья и Кавказа, а в русских городах, очень мешает нашей реинтеграции. Не с Таджикистаном или Узбекистаном (с ними, впрочем, тоже, заверяю вас, что они испытывают к нам после работы здесь не благодарность, а чистую незамутненную ненависть) — я вообще противник реинтеграции с исламскими постсоветскими государствами — а с истинно русскими землями Украиной и Белоруссией. Я каждый год езжу ловить рыбу на Днепр, и много раз слышал от самых разных украинцев: как с вами объединяться, вы насквозь омусульманились. И от спокойных по натуре белорусов тоже много раз это слышал. Так и с XIV века литвины из Великого княжества Литовского (это не литовцы, те назывались жмудь, а вполне православные белорусы и украинцы) говорили московитам: как нам с вами вместе, вы же не русские, вы татары. Удивительно повторяется история… И реинтеграция русских земель затянулась тогда на 400 лет, не справился с ней ни Иван Великий, ни Иван Грозный, ни Петр Великий. Не хотелось бы повторения этого.
В общем, в отличие от пользы про вред миграции сказать можно очень много. Глаза разбегаются…
Практика
Ну а те люди, которые выбирают вариант ответа «не нужна, но неизбежна»? Они ничем не отличаются по взглядам от тех, кто говорит «не нужна», но хорошо знают наши реалии (первые тоже их знают, но предпочитают не думать о грустном). Поэтому если сам вынесенный в заголовок вопрос воспринимать в плане как оно есть, то и я выбрал бы такой вариант. Потому что все, кто читал мои публикации на разные темы или слушал по радио, знает мое сквозное убеждение: нынешняя власть не будет делать ничего значимого ни по одному вопросу, вплоть до своего падения (в этом мы несколько расходимся с моим другом и коллегой Леонтьевым). Но если рассуждать о том, как должно быть (тем более что когда-нибудь и эта власть без сомнения пройдет), то мой вариант ответа — не нужна. Потому что при условии, что власть не нынешняя, я в осуществлении такой политики никаких непреодолимых проблем не вижу.
Трудовая миграция должна быть полностью запрещена. Порядок введения закона должен быть такой, чтобы дать год-полтора работодателям на подготовку. Механизм должен базироваться на введении визового режима, причем в визах, даже туристических, без очень веских оснований (например, родственник первой очереди является российским гражданином) должно быть отказано. Естественно, тогда и россиянину будет почти невозможно въехать в Узбекистан, например, но я большой трагедии в том не вижу. Для высококвалифицированных специалистов нужно будет обосновать их необходимость — этот механизм прекрасно работает в США, его можно тупо перенять. За нелегальное нахождение должна быть не просто депортация, а вначале каторга, лишением свободы должен наказываться и работодатель, и не задержавший их полицейский. Притом нелегальным мигрантам надо предоставлять возможность сделки со следствием: всех сдадут — будут депортированы сразу.
При этом решать этот вопрос, как и любой другой, невозможно не в комплексе. Пока не будет хотя бы радикально снижена коррупция, особенно в правоохранительной системе — все бесполезно и начинать. Пока не будет создана экономическая система, стимулирующая субъектов бизнеса открывать и развивать промышленность, отсутствие гаст арбайтеров ускорит закрытие даже немногих существующих производств. Пока не будет решен сам по себе очень комплексный вопрос возрождения престижа труда и заработка, никто не пойдет работать даже за приличные деньги, а если и пойдет, то так и уйдет. А как иначе может быть в ситуации, когда престижнее проститутки и бандита только профессии чиновника и нефтяника. Пока, к сожалению, все именно так.
Отдельно стоит вопрос о «полной» иммиграции, то есть если человек хочет приехать в Россию насовсем и стать если не русским, так хотя бы россиянином. Такое в принципе надо поощрять, но с определенными оговорками. Если с Украины (кроме Западной) — такие разрешения должны выдаваться автоматически, притом еще и с материальным вспомоществованием типа кредита или земельного участка (не упоминаю Белоруссию, потому что для них и так нет ограничений в России, и это правильно), но к представителям даже иных православных народов (молдаване, грузины) надо подходить более осторожно. Это касается как дифференцированного подхода на персональном уровне, так и достаточно жестких условий выдачи иммиграционной визы с последующим представлением гражданства. Таковые могут включать временные ограничения на место постоянного жительства, род деятельности, и т.п. Надо четко продумать комплекс мер по недопущению образования гетто, и вообще против ситуаций, когда человек, формально приняв российское гражданство, всеми своими обычаями, привычками, кругом общения, политическими взглядами и так далее реально остается представителем своего предыдущего народа. Его право, но нам такие не нужны, и наше право отказать ему в иммиграции. Законодательство такого рода разработать непросто, но это достойная задача для юридической науки. Что касается неправославных народов (мусульман, китайцев), подходить надо еще осторожнее, нормы должны быть еще более жесткие. Жителям исламских стран я вообще давал бы разрешение на иммиграцию лишь в особых случаях, например, если глава семьи был кадровым военным в СССР. Или, возможно, если они изъявляют желание принять православие и таким образом стать русскими (а не просто гражданами). Но в этом случае надо продумать очень серьезные законодательные ограничения против того, чтобы это происходило фиктивно. Все это непросто, но вполне можно решить. Была бы решалка…
http://www.odnako.org/magazine/material/show_22252/
