Обычно споры прогрессистов с традиционалистами норовят сползти к обсуждению собственно традиций. В том смысле, что прогрессисты первым делом давят на замшелость и неадекватность традиции в условиях современности. Мол, обскуранты посконные, дай вам волю, так сразу закон божий в школах введете. Заставите на гармошках пиликать, кокошники с сарафанами носить, лапти поголовно всем наденете. А в это время чужие космические корабли будут бороздить просторы вселенной и так далее. Некоторые недалекие последователи традиции в ответ начинают рассказывать сказки о благостной цитадели истинного христианства и о том, какой полезной и здоровой обувью являются на самом деле пресловутые лапти.

Лично я, как атеист и горожанин в третьем поколении, таких споров не понимаю. Фарисеи меня самого раздражают. От настоящих (а не полупрофессиональных образцов двух последних веков) русских народных песен с их полифоническим плачем и визгом (в особенности в женском исполнении) меня передергивает. Русские народные сказки (настоящие, а не Ершов с Пушкиным) отдельная песня. В них инфернальная жуть чередуется хитро-торгашескими заморочками. Все эти хитрые солдаты (крестьяне, купцы и т.д.), обманывающие доверчивых простофиль. Или, например всем известная сказка «Морозко». Отец везет родную дочь в лес скармливать волкам! Дед Мороз (явный садист) морозит девушку под елкой, приговаривая: «Тепло ли тебе девица?». Машенька (однозначно мазохистка) утверждает, что ей тепло. Потеряв интерес к столь неблагодарному объекту, садюга отыгрывается на её сводной сестре. И это детская сказка? Впрочем, европейские и прочие народные сказки мира в этом плане ничуть не лучше. Там тоже кошмары и ужасы соседствуют с обманом и предательством.

Что же касается пресловутых лаптей, то их апология могла родиться только в воспаленном воображении стремящихся к «народным корням» и эпатажу интеллигентов-горожан. Сами крестьяне носили лапти исключительно по причине безысходной бедности. И избавлялись от них сразу, как только могли выкроить в семейном бюджете деньги на нормальные сапоги. Все вышеперечисленное абсолютно не мешает мне считать себя русским традиционалистом. Дело в том, что я не воспринимаю традиции (стойкие стереотипы поведения) как что-то на уровне привычки дернуть или нажать после посещения туалета. В том смысле, что завтра появятся продвинутые компьютеризированные унитазы с автоматическим смывом и привычка дергать за ручку уйдет в прошлое.

 Настоящие традиции это несущий каркас любого этноса и имеют мало связи с матрешками, гармошками, хохломской росписью и прочими народными промыслами, с умилением рыдать над которыми нам вечно предлагают. И защищать на самом деле следует не всю эту мишуру, место которой в сувенирных лотках, а действительно важные вещи. Стереотипы поведения (особенно базовые этнические) это не конституция, которую можно менять хоть ежедневно. В них, как в Наставлении по производству полетов (НПП) у летчиков каждый пункт вписан кровью. По сути дела это УСПЕШНЫЙ опыт выживания конкретного этноса. То есть меняются времена, меняется техника, а главные проблемы и опасности остаются: столкновения, проблемы с экипажем, отказы техники и так далее. Нынешняя гражданская авиация России, если не ошибаюсь, летает еще по НПП в редакции восьмидесятых годов прошлого века, и ничего. Даже если вдруг сбудутся мечты писателей-фантастов и самолеты заменят на глайдеры с антигравами, тогда НПП придется слегка подправить. Но сомневаюсь, что очень сильно. Примерно в таком же духе надо относится и к «правке» стереотипов поведения. Если люди из-за них не гробятся в массовом порядке, то лучше и не трогать, а то может хуже стать. Если текущая историческая ситуация настолько неприятная, что делает неадекватными базовые этнические стереотипы то имеется только два варианта: либо этнос находит в себе силы изменить «ситуацию» таким образом, чтобы эти стереотипы снова стали адекватными, или деструктурируется и исчезает как субъект истории. Для великорусского суперэтноса можно выделить следующие базовые стереотипы поведения:

1. Этническая самоидентификация у русских в отличие от подавляющего большинства иных этносов замыкается не на прочих представителях собственного этноса, а на Государстве Российском. При потере связи с упомянутым государством эта идентификация исчезает вовсе. Именно поэтому эмигранты русского происхождения не образуют стойких диаспор, а неизбежно ассимилируются за пару тройку поколений. Исключения бывают только в лице отдельных субэтнических групп (вроде молокан), которые еще на родине дистанцировались от собственного государства. Поэтому же русские довольно холодны к соотечественникам и не отличаются большой степенью взаимопомощи. Ведь связь между ними не прямая, а через посредство центральной власти.

2. В России интересы общества имеют примат перед правами личности и всяческими свободами. То есть народ склонен поддерживать жесткую систему государственной власти, и убежден (всем историческим опытом), что только такая власть может обеспечить выживание, порядок и развитие на территории России.

3. У русских отсутствует весьма распространенный в мире комплекс народа-господина. То есть русские не имеют дурной привычки чваниться и унижать другие народы. В трудной истории страны каждый, кто мог встать в общий строй, считался равным и достойным. Поэтому трудно ожидать от русских спонтанных вспышек ксенофобии и погромов на национальной почве (разве только их специально организуют). Они не без основания считают, что определение «врагов» и «нежелательных элементов», а так же организация борьбы с ними находится в зоне ответственности государства. То есть если и потребуются крутые меры, то именно государство ими и должно заниматься. Все вышеперечисленные стереотипы появились у русского народа еще на ранних стадиях этногенеза и именно этим стереотипам мы обязаны самим созданием Российского Государства, его расширением на огромные территории и прочими очевидными успехами. Некоторые говорят, что в настоящее время все эти программные установки устарели. Что они препятствуют прогрессу, демократии, национальным интересам и так далее. Что русские должны в первую очередь поддерживать друг друга, как китайцы или евреи. Пожертвовать жестким централизованным государством в пользу свободы и демократии. И разговорами дело далеко не ограничивается. На названные мной стереотипы идет широкий накат. Их явно и последовательно пытаются разрушить. Кто из идейных соображений, кто по глупости, а кое-кто и из явного злого умысла. С последними все ясно. Но остальным следует хорошенько задуматься. Вы уверены, что после разрушения базовых стереотипов русский народ вообще сохранится как единая общность, а не распадется на скопище отдельных индивидуумов? Вы уверены, что мы после этого вообще сможем жить на территории собственной страны? Вы уверены, что у нас вообще что-то останется кроме лаптей, матрешек и гармошек?