Напомню: тогда, сто лет назад, парламент был инструментом ещё не демократии, а лишь её зачатков, средством ограничения абсолютизма. Самодержец тогда согласился себя ограничить – не добровольно, разумеется, а под давлением массовых революционных настроений. И как только эти настроения удалось подавить, разогнал «ограничитель» – как больше уже не нужный.

Возникла иллюзия, что проблема решена. Но всего через десять лет – революционная волна, и самодержец лишился всего, включая жизнь собственную и жизни ни в чём не повинных членов его семьи.

Можно, конечно, всё списать на немцев, поддерживавших российских революционеров. Но только на то она и война, чтобы использовать против противника любые средства. И потому дело, понятно, вовсе не в немцах.

Напрашивается аналогия с нынешним временем. Действительно: сейчас наш политический режим, при всей видимости элементов демократии и даже парламентаризма, тем не менее абсолютно закрыт, зацементирован, замурован, все подступы к бастионам реальной власти (и политической, и экономической) перекрыты, никакую альтернативную партию (а равно и серьёзный бизнес) без санкции начальства не создашь, всем требованиям удовлетворить невозможно в принципе. Тоже вроде с одной стороны – иллюзия решения проблем. И с другой стороны – тоже можно ожидать, что и эта машина не продержится и десятилетие и рассыплется в пух и прах. Но что же тогда нынешние властители, почему их не беспокоит опасность слома искусственных барьеров на пути народного волеизъявления?

«Мир изменился, – скажут мне, – да и Россия устала от революций… Плюс не так-то уж плохо народ теперь живёт. И в масштабной войне, типа Первой мировой, ставшей детонатором революции, нынешнее руководство участвовать не собирается».

Что ж, это факторы. Но не они всё определяют. Главный фактор иной – место нынешней власти в нашем государстве и проистекающая из этого её мотивация.

Кем был император в России? Несменяемым властелином всего и вся. Усиление и укрепление страны для него означало и собственное возвышение. Отречься в пользу брата или сына и тем самым лишиться власти он мог. Но продать свою страну в офшор и с вырученными деньгами уехать за границу – это было невозможно.

Кем являются нынешние правители страны? Формально – нанятыми обществом управляющими. Но тогда роль парламента совсем иная: не просто ограничение полновластия, но прежде всего контроль над добросовестностью правителей (управляют-то – чужим!), направление усилий власти на реализацию национальных, а не чуждых, в том числе зарубежных, интересов. Как парламент справляется с этой задачей? Вспомним хотя бы про Стабфонд, работающий на экономики чьи угодно, но только не на российскую (о жалких крохах на «нацпроекты» неудобно и говорить).

А ведь ещё десять лет назад наш парламент остановил массовую передачу наших недр на кабальных условиях под контроль Запада, отказался ратифицировать противоречащую нашим интересам Энергетическую хартию. Но на импичмент Ельцину сил и тогда не хватило. Ныне же – послушное следование указаниям из Кремля.

Почему парламент так выродился? Вовсе не из-за воздвигнутых «железобетонных укреплений» – они были созданы позже и, заметим, самим же нынешним парламентом. История печальнее: в 90-е годы, когда парламент пытался противодействовать корысти власти и разрушению национальной экономики, он не нашёл в этом опоры в своём же обществе. Представители народа, боровшиеся за его интересы, оказались одиноки.

Кем в таких условиях неминуемо становятся правители? Халифами на час, да ещё и более полновластными, нежели был самодержец. Сдать стратегические позиции, завуалированно продать наше общее куда-то в офшор, а вырученные деньги положить на свой зарубежный счёт – никаких проблем. Или не продавать, а наоборот, всячески укрупнять и ренационализировать (например, тот же «Газпром»), но при этом погружать в долги, за которые в конце концов и придётся всё отдать, – запросто. И кто помешает? Некому. Представлений о парламенте не как о помощнике власти, а как об институте контроля за властью у наших людей и в головах нет...

Чем явилась революция для Николая Второго? Абсолютным крушением всего.

Чем явится революция для нынешних правителей, если она когда-либо произойдёт? Да ничем – окончанием этапа «проекта». Максимум вынудит сбежать за рубеж – туда, где всё подготовлено.

И что окажется для власти, бесконтрольной и безнаказанной, определяющим: долг перед страной, стремление не допустить, например, при изменении мировых цен на энергоносители каких-либо катаклизмов или же инстинкт успеть стащить из «этой страны» хотя бы ещё что-то? Вопрос открытый.

И ещё один вопрос, не имеющий для меня ясного ответа: всё-таки зачем систему забетонировали именно в последние 4–5 лет? «Ясно зачем, – скажут мне, – чтобы обеспечить абсолютную управляемость». Но обращаю внимание читателя: полная управляемость была обеспечена ещё раньше, на рубеже 2000–2001 гг., и без этих формализованных механизмов – на основе неспособности общества карать тех, кто его предаёт. Зачем же теперь бетонировать – просто так, на всякий случай? Или же этот «всякий случай» прогнозируется?

Похоже, последнее. Если кто-то надеялся, что «сытые» будут обдирать его менее интенсивно, нежели идущие им на смену «голодные», – пустая иллюзия. Жадность, ничем не ограничиваемая, не имеет пределов. И потому: что там у нас ещё не прибрано к рукам? Ага, ручейки, речки, озёра – что же это они так, без хозяйского глаза? Непорядок. Были общие – будут наши. И что, наш нынешний парламент этому воспрепятствует?
Одно жалко, что нельзя так же и воздух поделить (помните: «Продавец воздуха»?). Заодно возник бы и способ быстрого пресечения любого революционного порыва…

Но ничего, время есть – ещё успеют что-то придумать. Если, конечно, мы наконец не поймём, что такое парламент и для чего он на самом деле нам нужен.