Многие упирают на всемирно-историческое торжество демократических режимов. Против режимов ничего не имею, но вот судьба их что-то мне безоблачной не представляется. Хоть не совсем моя тема, но стало интересно, действительно ли единомышленников Фукуямы не убавилось (вроде должно было). В данном случае на своем мнении не настаиваю, но такое ощущение, что «мировая демократия» совсем недавно прошла ту фазу, в которой «мировой коммунизм» находился во второй половине 70-х. Тогда страна за страной падала в его объятия, Солженицын отчаянно призывал свободный мир оказать сопротивление, а тот страха ради предпочитал «наводить мосты» и рассуждать о «конвергенции».
От «соцориентаций» ангол и мозамбиков голова кружилась, и маразм крепчал со страшной силой. Помню доклады о переходе в Афганистане от «народно-демократической» к «социалистической» революции (первая, кто не знает «по науке», - это которая «пролетариатом и всем крестьянством при нейтрализации буржуазии», а вторая - «пролетариатом и беднейшим крестьянством при нейтрализации прочего») и «аналитику» о перспективах там колхозного строительства и борьбы с религиозным дурманом.
Тогда-то зря беспокоились, чем глупость искреннее и самонадеяннее – тем ближе конец ее носителей. Но когда сегодня читаешь столь же искренние и столь же самонадеянные прожекты установления в том же Афганистане или Ираке демократии, возникает ощущение, что победители в «холодной войне» решили занять место побежденных (побежденных именно потому, что пытались обществу, построенному на естественных началах, противопоставить противоестественное). Похоже, победа над коммунистическим идиотизмом вызвала тоже головокружение и спровоцировала деградацию худо-бедно рационального мышления в направлении идеологического мессианства.
Последнее же плохо тем, что оставляет сравнительно мало пространства для маневра. Пока идеологические благоглупости ставятся не выше реальных интересов, возможность маневра и выбора союзников остается, но когда борьба идет за сами эти глупости – она исчезает. До недавнего времени западные режимы отличались достаточным прагматизмом, во всяком случае геополитическая ориентация партнеров считалась безусловно важнее их «праведности» (во всяком случае, идея вбухать уйму денег в какую-нибудь обезьяну только потому, что она объявила себя «братом по классу» особенно популярной не была).
В последнее же время, с одной стороны, стали вкладывать в заведомо безнадежные, но «правильные» фигуры, а с другой - улучшать «неправильных» друзей. Пока что, кажется, вершинным проявлением такого рода стал случай с Узбекистаном (с соответствующим результатом), но резервы не исчерпаны. Если на повестку дня встанет демократизация Саудовской Аравии – верным путем идут товарищи.
Ну, и есть некоторые присущие этим режимам черты, которые конкурентоспособности им не добавляют. Это еще по итогам Пелопоннесской войны ясно было. Помню, кто-то писал об «устойчивости демократий в ХХ в.». Думаю, она вызвана тем, что им мало приходилось сталкиваться с такими испытаниями, когда стоял бы вопрос об их существовании. А когда приходилось – приходилось и «поступаться принципами». Современные «демократические» режимы, будучи чрезвычайно эффективными в управлении «адекватным» им собственным населением, «работают» только тогда, когда принимаются их правила. Но вот если они сталкиваются с теми, кто их не признает, то одолеть их, не перестав быть сами собой, не могут.
Занятно было бы взглянуть на «устойчивость», представив на месте смугленьких парижских мальчишек с камнями их соплеменников лет на пять постарше с автоматами. На этот счет, кстати, можно предложить в рамках «мультикультурного развития» ценную идею: чтобы французские патрули в «черном» Париже и других местах не оскорбляли национальные чувства местного населения, напоминая ему белых солдат в африканской деревне и провоцируя на «акты вандализма», следует поручить охрану там правопорядка сформированной из «местных» милиции, хорошенько ее вооружив и поручив отбор туда наиболее авторитетным в этой среде лицам – муллам, например, а с ростом численности новых граждан, пропорционально увеличивать и численность милиции. А то в Англии пошли было по правильному пути, набрав «новых граждан» в полицию, но недостаточно последовательно (нет чтобы хоть треть штата ими укомплектовать), и сынам ислама вместо того, чтобы составить альтервную силу правопорядка, пришлось ограничиться скромной ролью осведомителей террористов.
Ну ладно, в конце-концов во Франции антиутопия «Мечети Парижской Богоматери» (интересно, переводилась она на французский?) воплотится в реальность еще не скоро. Те парижские события мне показались любопытными в свете поведения французов, тут видится что-то, что объясняет и американское бессилие в Ираке. Я вот представил: у нас хоть «гражданского общества» и нет, а начни «гастарбайтеры» так вот машины по дворам жечь – все-таки мужики бы собрались и без всякой полиции вломили. А там...
Всего десять лет прошло, а бжезинская книжка про шахматную доску, боюсь, уже не актуальна. Похоже, некоторая точка пройдена, и «мировой демократии» впору не о расширении своих пределов думать, а о сохранении имеющихся. Честно говоря, не представляю, какими территориями она могла бы еще прирасти. На Ближнем и Среднем Востоке уперлись, наконец, в очевидную истину: крылатыми ракетами никакой режим установить нельзя. Чтобы установить «демократический» (как и любой «не родной») – тем более нужен контроль над территорией. А это люди. Которых у демократических режимов категорически не хватает. Даже для одного Ирака. Элементарно не хватает людей, готовых умирать. А столкнуться пришлось, разворошив муравейник «демократизаторством», с силой, для которой и потери 100:1 ничего не значат. А тут еще сырьевая зависимость от самых «неправильных» режимов... Когда с противником разделяют интересы – можно всерьез договариваться, когда идеология – по большому счету бесполезно.
Не буду здесь категоричен, но вероятнее всего, мессианские глупости придется со временем отбросить.
С.В. Волков
