Начнем с разъяснения исходных понятий, следуя трудам Л.Н. Гумилева [1-3]. Согласно учению Л.Н. Гумилева об этногенезе одной из стадий этногенеза является «надлом». По мере снижения пассионарности, этногенез переходит в фазу надлома, когда в нем накапливается большое количество людей с пониженной пассионарностью и эти люди начинают играть большую роль в жизни этноса [1, стр. 149]:

«Надлом – накопление внутри этноса огромного количества шлака – субпассионариев, которые все века мыслят ни о чем – им лишь бы урвать кусок…».

Биологический механизм возникновения надлома следующий: при благоприятном развитии общества во всех его слоях и классах размножаются субпассионарии и они начинают определять стереотип поведения этноса.

По Л.Н. Гумилеву надлом возникает через 600 лет после возникновения любого этноса в следующих проявлениях: смута, гражданская война и прочие потрясения; нарушается этническое единство. Этническая система упрощается: исчезает часть субэтносов. Надлом сопровождается резким снижением уровня пассионарности, так как в первую очередь в смуте погибает наиболее активная часть этноса, приспособленцы же выживают.

Изменяется общественный императив (умонастроение общества). В фазе развития этноса, предшествовавшей надлому (акматической) он был «Будь самим собой.» [2, стр. 239]. Появляется новый императив: «Мы устали от великих.» и сам надлом сопровождается сначала императивом «Только не так как было.» В процессе смуты и дальнейшего упадка пассионарности императив меняется «Дайте же жить, гады!», что отвечает усталости этноса от надлома [2, стр. 239].

Как возникает надлом ? Общественная система, сформировавшаяся при предыдущих фазах этногенеза и успешно функционировавшая требует для своего дальнейшего существования (даже не развития) много пассионарных людей. А их не хватает: вместо них гармоничные особи («шкурники» — Л.Г.) и система начинает давать «сбои», а дальше просто не может нормально действовать. У всех появляется желание перемен. Социальный строй перестает соответствовать уровню пассионарности этноса (см. [3, стр. 239]. Всем нужно что-то другое – так как старая сложившаяся “социальная система не отвечает ни накопленному уровню знаний, ни растраченному уровню мужества, ни сложившимся экономическим отношениям, ни бытовым заимствованиям и нравам, вообще ничему” [2, стр. 148]. И далее там же: “реформы в сущности были необходимы для обеих сторон и обо всем можно было договориться. Но весь фокус в том, что договариваться никто не хотел”. Цитированные строки Л.Н. Гумилева относятся к описанию начала надлома в Западной Европе (реформации) – на наш взгляд эти положения отвечают надлому любой этнической системы. В итоге происходит нарушение единства этноса, приводящее к самоистреблению и дальнейшей утрате пассионарности. А дальше – появление усталости…

Выход из состояния надлома не предопределен. “Любой процесс этногенеза может быть насильственно оборван извне в результате массовой гибели людей при агрессии иноплеменников или эпидемии чумы или спида” [1, стр. 181] и добавим или вследствие вымерзания страны в суровую зиму в связи с крахом отопительной системы…
“ В этногенезе, как и во всяком природном явлении, вероятность состояния – еще не предопределенность. В надломе бывает короткий период депрессии – разгула субпассионариев. Надо суметь пережить, чтобы выйти в инерционную фазу.” [2, стр. 160].

Отметим, что переход к следующей (инерционной) фазе «всегда является глубоким кризисом, вызванным не только резкими изменениями уровня пассионарности, но и необходимостью психологической ломки стереотипов поведения ради приспособления к новой фазе.» [2, стр. 160]

Примечание: явление надлома первым заметил Тойнби («breackdown»), а выявил смысл и объяснил механизм появления Л.Н. Гумилев.
* * *
Надлом в России обозначился в начале XIX века, после Отечественной войны 1812 года. Война способствовала появлению надлома – ценой огромных невосполнимых утрат был разбит Наполеон. Россия лишилась многих и многих пассионариев. Уже в середине века стало ясно, что «военное сословие, которое прежде спасало Россию от многочисленных бед, в считанные годы выродилось: с треском проиграло Крымскую войну, которую очень трудно было проиграть» – [1, стр.138]. Вскоре фактически сошло на нет русское дворянство – революция просто смела его остатки. Разлад в обществе и не способность поддержания устаревшего социального строя особенно обозначились в начале XX века – практически все не хотели уже жить по старому, да и не могли жить, как прежде. В этом суть реформ П. А. Столыпина. Страна вступила в войну в состоянии надвигавшейся смуты и итог: «легкая» в 2 (два!) дня февральская Революция. И тут начался смерч: рухнул фронт, пала Российская армия, власть выпала из рук взявших ее, начался распад страны на части и грянула гражданская война. Верх взяли большевики, возможно, благодаря их установке на государственность. Их поддержала большая часть народа и даже офицерского корпуса армии [4, стр. 222]. Программа большевиков отвечала глубинным чаяниям: «Только не так, как было».

«Коммунисты изначально представляли собой специфический маргинальный субэтнос, комплектуемый выходцами из самых разных этносов. Роднило их не происхождение, а негативное жизнеотрицающее мироощущение людей, сознательно порвавших всякие связи со своим народом.» [1, стр. 189]. Поэтому, конец гражданской войны не означал окончания смуты – смута продолжалась, и в тридцатых годах вылилась в чудовищное самоистребление, сопровождавшее коллективизацию. Шло упрощение этноса как системы: были утрачены купечество, казачество, надломлено крестьянство, в значительной степени истреблено духовенство. «Надлом шел весь XIX век и все ниже и ниже, и 30-ые годы XX века с этой мясорубкой – это низшая точка надлома» [1, стр. 152]. В конце 30-ых годов была выбита наиболее оголтелая часть коммунистов – «ленинская гвардия», справедливо названная врагами народа.

Надвигалась стабилизация на базе усталости. Но далее грянула катастрофа: Великая Отечественная война, способствовавшая дальнейшей резкой утрате пассионарности. Значительная часть наиболее активного населения не просто погибла, но и не оставила потомства.

Окончательно усталость наступила во время десятилетнего правления Н.С. Хрущева. Желание новых перемен угасло. Наступление усталости сопровождалось дальнейшим падением пассионарности. Люди с повышенной активностью вытеснялись самим жизненным укладом. Пока страна воевала, пассионарные люди были востребованы; такими были сталинские маршалы, сталинские наркомы – когда наступило мирное время — их стали сменять посредственности. Особенно деградировало руководство партии. Л. И. Брежнев по сути уже занимался только поддержанием существующего порядка. Апофеоз деградации и разложения партии наступил в конце правления выжившего из ума Л. И. Брежнева. Позже ничтожеств и приспособленцев сменили изменники вроде Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе и закономерный итог: крах августа 1991 года. Последнее десятилетие в умах уже господствовал этнический императив «Дайте же жить, гады!» и переход в новое состояние прошел так же легко, как Февральская революция: «монолитная» ленинская партия рассеялась, как дым.

Трудно судить о последовавшем – мешает «аберрация близости» события, когда не легко понять, какие события и тенденции являются определяющими, а какие – несущественными. Похоже, что «эпоха» Ельцина и есть период особого разгула субпассионариев. Возник новый маргинальный субэтнос – «новые русские». Как и большевики после революции, они проникнуты жизнеотрицающим мировоззрением, у них оно направлено на чуждый России образ жизни «свободного мира». Самоубийственной по последствиям представляется попытка присоединить Россию к западному суперэтносу и перенести на русскую почву стереотипы поведения Запада, входящего в эпоху обскурации. Все это только способствует дальнейшей деградации и утрате остатков пассионарности (чего только стоит постоянный призыв «бери от жизни все», отрицающий по сути саму жизнь). Попытки перенять методы управления страной по западным рецептам и с помощью западных «помощников» приведут к неизбежной техногенной катастрофе [5] (пример сходной ситуации – как цветущий Вавилон превратился в пустыню – разобран Л.Н. Гумилевым в [6, стр. 331-333] – «Помни о Вавилоне.»).