ПОЛИТИКА И ВООБРАЖЕНИЕ
Фантастика теснейшим образом связана с политикой, как, впрочем, и другие жанры. Нравится это кому-то или не нравится, но политика пронизывает собой все сферы человеческой деятельности. Это, безусловно, касается и литературы, а также ее младшего родственника – кинематографа. И Ленин, в общем-то, был прав, когда в статье «Партийная организация и партийная литература» разоблачал миф о «независимом творчестве». Аполитичной литературы не может быть в принципе, ведь любой писатель живет в обществе, а значит, так или иначе, но выражает общественные настроения. К Ленину можно относиться по-разному, но его талант как политика никто не отрицает. Вот почему в данном вопросе – о соотношении творчества и политики – к нему стоит, как минимум, прислушаться.
Кстати сказать, Ильич отлично понимал и политическое значение фантастики. Так, он однажды обратился к своему товарищу и оппоненту по РСДРП, писателю А. Богданову, с предложением написать книгу, в которой описывается, как капиталисты из жадности истощили все недра, загрязнили воздух и подвели планету к гибели. Сам Богданов был одним из пионеров отечественной фантастики: его перу принадлежат очень интересные произведения – «Красная звезда» и «Инженер Мэнни». В них описываются высокоразвитые цивилизации, созданные марсианами. Причем в «Красной звезде» показано именно коммунистическое общество.
В дальнейшем, уже советская литература неоднократно пыталась создать образ будущего. На это ниве изрядно поработали И. Ефремов, братья А. и. Б. Стругацкие, А. Казанцев, Г. Гуревич и многие другие. Получалось достаточно интересно, но в политическом плане советская фантастика все-таки проиграла – как и сама советская цивилизация. И здесь очень показательна эволюция Стругацких, которые были создателями блистательного «мира Полдня» и которые все-таки отказались от этого мира – подобно тому, как СССР отказался от коммунистического будущего.
Надо сказать, что у советской фантастики было очень много изъянов, о которых можно и нужно рассуждать отдельно. Отмечу лишь один, очень важный. Советская фантастика была неимперской и, в чем-то даже антиимперской. Ее отличал какой-то избыточный гуманизм, граничащий с благодушием. Более того, очень часто предпринималась попытка уйти от многих основ существования человеческого общества. Так, даже и в коммунистических романах братьев Стругацких происходит вполне откровенное отрицание героизма. В знаменитом романе «Полдень. Двадцать второй век» космодесантник Горбовский считает героизм совершенно вредным и ненужным пережитком прошлого.
Но ведь космическая тема, да и, вообще, тема будущего, немыслима без экспансионизма, без героического преодоления. А у советских фантастов вместо экспансии на первый план ставится эксперимент (технический и социальный). Причем эксперимент, который слишком уж обильно приправлен альтруизмом и гуманизмом.
Отдельная тема – отношение к возможному контакту с инопланетными цивилизациями. В советской фантастике господствовало почти всеми разделяемое утверждение о том, что «за орбитой – врага нет». Есть либо мудрые высокоразвитые цивилизации, которые давно изжили любой экспансионизм, либо несчастные отсталые миры, которым нужна помощь землян.
На этом фоне западная фантастика выглядела намного более внушительно. Она рассматривала воображаемый мир будущего как проекцию современного ей мира – с его постоянной борьбой. И это образ активно использовался в политической борьбе. Достаточно только вспомнить «Звездные войны», которые стали мощным пропагандистским оружием, направленным на разрушение советской «империи зла». Одновременно западные элитарии всячески запугивали советское руководство космической «стратегической оборонной инициативой», которая оказалась грамотно построенным блефом. В конечном итоге, нервы у советских вождей не выдержали, и они все-таки пошли на губительное сближение с Западом. Вот так фантастика идет рука об руку с политикой.
А еще позднее американский киноагитпроп разразился еще одной талантливой поделкой – «Звездным десантом». В нем были показаны доблестные американские рейнджеры, сражающиеся с некими инопланетными разумными пауками. В данном случае западному обществу представили уже образ нового врага – «международный терроризм», свивший свои гнезда в странах третьего мира.
ОТ БОЕВИКА К «СОЦИАЛКЕ»
Крушение СССР привело к почти полному переформатированию всей фантастики. Она стала, если так можно выразиться об этом жанре, более реалистичной, то есть более адекватной современности. Появилась «боевая фантастика», явно склоняющаяся и к национализму, и к имперскости. В литературе возник образ враждебных «Чужих», лишенный, впрочем, всякого шовинизма. Инопланетные цивилизации рассматривались как государства, с которыми возможна вражда, но возможны и добрососедские отношения.
Вершиной подобного жанра, на мой взгляд, является роман Владимира Васильева «Смерть и слава». В нем колонисты с одной из далеких планет вступают в неравный бой с инопланетными захватчиками. В итоге земляне побеждают и даже устанавливают контроль над сверхмощным кораблем, принадлежащим одной древнейшей цивилизации, близкой к самим землянам.
К слову, в боевую, имперскую фантастику свой вклад внес и один из «флагманов» отечественной фантастики - Сергей Лукьяненко. В 90-е годы он порадовал читателя такими увлекательными космическими операми, как «Лорд с планеты Земля», «Линия грез» и «Императоры иллюзий». В последних двух романах Земля изображалась как мощная империя, победившая в галактической войне с Чужими. И, что показательно, во главе этого образования стоит полновластный Император. (Уже в этом веке тема Космической Империи будет продолжена в романе «Геном»)
А вот в романах «Звездная тень» и «Звезды – холодные игрушки» земляне противостоят намного более развитым инопланетным цивилизациям, которые используют их как «извозчиков», способных совершать внепространственный «джамп». Жители Земли вынуждены вести очень осторожную, скрытную «свою игру» в надежде обыграть могущественнейшие «расы» в союзе другими слаборазвитыми инопланетными мирами. Тут уже при желании можно увидеть некий «намек» на то положение, в котором Россия оказалась в 90-е годы.
Как отмечают наблюдатели, российская фантастика постепенно становилась все более социальной. «Катастрофа 1998-го, война в Чечне, последние годы правления полубезумного запойного старца по очереди задели очень важные струны в коллективном бессознательном российского социума, – пишет Дмитрий Володихин – публицист и писатель-фантаст. – Модель либерального будущего, «скромного, но стабильного места» придонной полупериферии в организме мировой цивилизации, начала стремительно терять ценность. И вновь появился смысл всерьез рассматривать иные варианты. «Хардкор» нашей фантастики в середине 1990-х оторвался от массовой, т.е., главным образом, литературы боевиков и медленно дрейфовал к мэйнстриму. Фантастика постепенно брала на себя роль, ранее принадлежавшую реалистическому ядру основного потока литературы… В двух словах, наша фантастика рывком вернула себе функцию литературы идей. Причем от роли нового реализма она также не отказалась. На пространстве 250–400 «свежих» романов, а также 1000–1500 повестей и рассказов, выходящих ежегодно, хватит места и для более изощренной полифункциональности… Возрождается мощная социально-политическая составляющая фантастики. Оказывается, многие литераторы хотели бы «кое-что изменить в стране».
В результате очень многие авторы представили нам весьма яркие образы будущей России. Назовем лишь некоторые имена: Д. Володихин, А. Громов, А. Зорич, Е. Хаецкая, П. Крусанов, К. Бенедиктов, Н. Михайлов.
Но было бы, конечно, неверным искать в эволюции отечественной фантастики одни только плюсы. Реализм пошел ей на пользу, но, как всегда, получился некоторый перегиб. Во многих произведениях образ будущего стал слишком уж жестким и прагматичным – порой до цинизма. И тут стоит сказать советской фантастике похвальное слово. Все-таки она несла в себе мощный заряд братолюбия и соборности, которые были альтернативой западному суперпрагматизму. И было бы совершенно правильным взять от советской фантастики (как и от советской цивилизации) все самое лучшее.
БУДУЩЕЕ, КОТОРОЕ МОГЛО БЫ НАСТАТЬ
Особо выделяется имперская фантастика, поданная в жанре «альтернативной истории». Здесь изображается «нереализованное будущее», которое не сбылось. Наиболее заметен в данном плане цикл романов Хольма ван Зайчика про Ордусь («Дело о жадном варваре» и др.) – грандиозную евро-азиатскую империю, чье общественно-государственное устройство представляет собой нечто среднее между социализмом и феодализмом.
Но существуют и намного более политизированные и менее «политкорректные» версии. Так, в романе А. Авраменко, Б. Орлова и А. Кошелев «Смело мы в бой пойдем!» изображается Россия до и после националистического переворота 1927 года, осуществленного под предводительством генерала Л. Корнилова и поэта Н. Гумилева. Фантазия авторов заставила Ленина умереть в августе 1917 года. В результате этого никакой социалистической революции не произошло, и в стране утвердилось Временное правительство, которое так и не созвало Учредительное собрание. Состав этой либеральной лавочки менялся постоянно, а политика «временных» свелась к банальному ограблению страны. В 1925 году большевики во главе с Троцким попытались совершить революционный переворот, однако были разгромлены — силами русских националистов. И только в 1927 году эта либеральная вакханалия закончилась. Националисты совершили «Голодный поход» на Москву, в результате чего к власти пришли Единая Российская партия.
Весьма любопытно, что альтернативная история у авторов романа как бы повторяет ход истории реальной. Россия не заключила сепаратный мир с немцами, но так и не воспользовалась победой Антанты. Большевики к власти не пришли, но крестьяне все-таки были ограблены — продотрядами Временного правительства. И, наконец, вероломное нападение на нашу страну все равно произошло, причем оно поставило ее на грань поражения. Однако на Россию напали не германцы (с ними как раз был заключен союз), но японцы.
Получается, по логике авторов, России все равно суждено было пройти узловые точки истории, но только в более смягченном варианте. И «тоталитаризм» все равно был — иногда весьма похожий на коммунистический. Что уж там, Роскорсомол — «Российский союз корниловской молодежи» – сильно смахивает на ленинский комсомол. А вот показательная фраза самого Корнилова: «Великая Россия — это Русская власть плюс электрификация всей страны».
Наверное, так бы оно и произошло. Победи в тогдашнем гражданском противостоянии не коммунисты, а националисты, то они создали бы нечто похожее на столь ненавистную им «Совдепию».
Вот тут уже через фантастику доносится мысль, согласно которой в развитии есть свои закономерности и обойти их никак не получится. Тоталитаризм вообще, и большевизм в частности, возникли не случайно и не по чьей-то злой воле. Ну и заодно в книге описывается тоталитарно-националистическая модель устройства, не лишенная некоторой привлекательности.
Но в указанных выше «альтернативно-исторических» произведениях фантастика затрагивает только социальную область. Техносфера там почти такая же, как и у нас. А вот в повести В. Рыбакова («Гравилет «Цесаревич») социальная фантастика весьма органично переплетается с фантастикой технической. По замыслу автора, Россия благополучно избежала революционных потрясений и осталась монархией.
В то же самое время Ленин отказался от политической борьбы и сосредоточился на создании некоего этического коммунизма – учения, находящегося на стыке религии и философии. На базе этого вот «коммунизма» возникло нечто вроде светской «конфессии», которая вполне себе мирно сосуществует с традиционными, религиозными конфессиями.
Это «социалка», а в области транспортных технологий осуществлен грандиозный прорыв – люди летают на гравилетах: «Сеть питаемых гелиобатареями орбитальных гравитаторов за какой-нибудь час протащили семисотместную громаду лайнера по баллистической кривой от Тбилиси до Петербурга».
В сущности, альтернативно-историческая фантастика выполняет примерно ту же функцию, что и фантастика «обычная». Но есть один нюанс – она заставляет человека задуматься о прошлом и соотносить образ будущего с тем, что было в исторической реальности. И это дополнение очень важно – тем более в консервативной, традиционалистской оптике.
***
Итак, отечественная фантастика находится на взлете. Но, к сожалению, это можно сказать об одной только литературе. Кинематограф почти не работает на этом поле. Есть, правда, некоторые исключения типа «Параграфа-78», но они никакой погоды не делают, а на экранах практически безраздельно господствуют детективы, мелодрамы и комедии. Между тем, страна нуждается в создании и в максимальном распространении своего образа будущего. Фантастика – это не развлечение, хотя развлекательный аспект там всегда будет присутствовать. Это поле битвы за грядущее.
Александр Елисеев
