Униженная и деморализованная, разрушенная и пораженная радиацией, послевоенная Япония представляла собой жалкое зрелище. Но Феникс восстал из пепла гораздо быстрее тех, кто его победил. В 1980-х даже сами американцы готовы были признать, что японская модель лучше англосаксонской. Но накопленные за 30 лет инвестиционные ошибки вылились в кризис. С начала 1990-х японские власти активно борются с рецессией, дефляцией, огромными долгами банковской системы и самого государства. Достижения двух поколений японцев находятся под угрозой. Еще 20 лет назад такой вывод сошел бы за ересь.
На протяжении трех десятилетий японские политики и чиновники, проповедуя культуру кейретсу и зайбатсу, придумали беспроигрышную альтернативу Западу. В ней пожизненная занятость в одной компании сочеталась с сильно похожим на социалистическое планирование методами работы. Они были скреплены родственными и корпоративным связями бизнесменов и банкиров.
В 1960-х среднегодовые темпы роста ВВП Японии составили 10%, на протяжении 1970-х – 5%, и в 1980-ые – 4%. Однако в начале 1990-ых что-то в японской машине сломалось. За последнее десятилетие среднегодовые темпы роста ВВП составили всего 1,7%. Вдвое дешевле стала недвижимость, разбивая миф о том, что она никогда не дешевеет. Начали банкротиться некогда стабильные, как скала, японские банки. Государственный долг растет, как на дрожжах. Последние 15 лет правительство делает все, чтобы решить структурные проблемы. Пока не получается. Корень сегодняшних проблем Японии надо искать в генезисе ее впечатляющего экономического чуда.
Американские заказы и корейская война
После окончания второй мировой войны японская экономика, преобразованная милитаристами в военную машину, требовала широкомасштабной конверсии и реструктуризации. Ее производственные мощности оказались практически полностью непригодными для мирного производства. Усугубили ситуацию американские оккупационные власти. Они ввели запредельные налоги и профсоюзы, ликвидировали картели и национализировали землю. С 1945 по 1949 гг. США закачала в японскую экономику $1,6 млрд. иностранной помощи, что позволило Банку Японии еще больше увеличить денежную массу. Началась гиперинфляция. С апреля 1946 года по март 1949 года оптовые цены увеличились в 13 раз. Послевоенное промышленное производство составляло всего 40% от уровня 1937 года. Аналогичная ситуация была и в сельском хозяйстве.
С 1949 года Япония была интегрирована в международную финансовую систему, в которой доминировал американский доллар. В рамках Бреттон-Вудской системы курс иены к доллару был установлен на уровне 360 к 1. Начало холодной войны и война в Корее снова дали заказы японской оборонке. За оружие платили американцы. Уже в 1951 году уровень промышленного производства превысил довоенный. Проявив лояльность к победителям, Япония весной 1952 году получила право на реальное восстановление суверенитета.
К 1953 году последствия большинства реформ оккупационных властей были устранены. Профсоюзы ослаблены, налоги снижены, вновь сформированы традиционные картели. Кроме того, усилился государственный кредитный контроль в Японском банке развития, экспортно-импортном банке и Управлении трастовых фондов. Лишь земельная реформа уцелела. Правительство страны делало то, что умело - быстро восстанавливало довоенную меркантилистскую экономику.
В 1950 – 1960-ые годы Япония не испытывала недостатка в американских инвестициях. Наплыв валюты из почтово-сберегальной системы в течение этих двух десятилетий увеличил ВНП до 9,6% в год. Это было вдвое больше, чем в период 1925 – 1936 гг. (4,6%). Военные товары (заказы для войны в Корее в начале 1950-х составляли $3,4 млрд.) и инфраструктурные проекты были обеспечены в ущерб созданию производств, нацеленных на удовлетворение потребителей. Именно американские деньги дали толчок для начала внутреннего бума Японии. К тому же, США стала ведущим торговым партнером Японии как в импорте, так и в экспорте. В годы корейской войны ВНП Японии прирастал на 12,1% в год.
Правительство разработало программу искусственного расширения внутреннего производства, которое чем-то напоминало белорусскую программу импортозамещения. Оно субсидировало производство дорогих синтетических заменителей более дешевого импортного сырья. Сократился ввоз дешевых пищевых продуктов. Производство стали, электротехнического оборудования, автомобилей и кораблестроения в значительной мере субсидировались государством. Короткие бумы чередовались с рецессиями. В пиковые годы ВНП рос по 15% в год. В режиме жесткой фиксации курса йены к доллару Банк Японии генерировал то инфляцию, то дефляцию.
Во второй половине 1960-х – начале 1970-х рост объемов производства японской экономики в три раза превышал американский (19% в год против 6,4%). Инфляция йены в эти годы составляла 18,8%, а доллара США – всего 5,4%. Такие диспропорции не могли продолжаться вечно. После краха Бреттон-Вудской системы ФРС утроила темпы инфляции доллара до 12,1% в 1971 году. Банк Японии последовал за ним. В течение 1971 – 1973 денежная масса иены росла на 22,2% в год. Курс йены к доллару в 1971 – 1974 вырос на 22%, а инфляция составляла неприлично высокие показатели 11,7% в 1973 г. и 23,1% в 1974.
10 точек роста стали кляксами на репутации
Министерство внешней торговли и промышленности (МВТП), в котором во времена его расцвета было занято более 25 тысяч человек, решило, что рынку нельзя доверять выявление инвестиционных приоритетов. Следуя рецептам кейнсианцев, японские чиновники посчитали, что только государство может создать промышленность, выпускающую высокотехнологическую продукцию. С 1950 по 1990 гг. МВТП поддерживало 10 отраслей. Когда экономисты сравнили качественные характеристики работы этих десяти точек роста (производительность труда и объем производимой добавленной стоимости) с другими секторами, то обнаружили, что рыночные лидеры работали гораздо лучше.
Несмотря на проблемы с инфляцией, к концу 1970-х Япония нарастила экономические мускулы. Казалось, что картельная Япония, завалившая мир дешевой бытовой электроникой, надежными автомобилями, производящая надежную технику для тяжелой промышленности, это адекватный ответ на выход их нефтяного кризиса 1970-х. Экономисты и политики думали, что «Japan Ltd» вскоре станет самой большой экономикой мира. Она как никто другой в истории была близка к тому, чтобы догнать и перегнать Америку.
Японские бизнесмены шиковали, демонстративно покупая знаменитые куски американской собственности (к примеру, Рокфеллер центр и Пебл Бич голф корс). Семейные связи и дружественные отношения между банками и промышленными предприятиями, между заказчиками и поставщиками поддерживали динамику японского экономического чуда. Американские экономисты пугали Р. Рейгана и Буша старшего, что «Япония изобрела что-то похожее на автоматическую машину по производству богатства, пожалуй, первую со времен короля Мидаса».
Строить везде, строить всегда
Одним из главных приоритетов японского правительства было строительство. Очевидно, авторам белорусской экономической модели, этот факт был хорошо известен. Государственные инвестиции вместо частных, рабочие места любой ценой, строить везде, не взирая на издержки – вот японские рецепты 1980-х и 90-х. С 1991 по 1999 год Япония потратила $3,5 трлн. на общественные работы. Это самые большие государственные расходы в мире.
Очень часто возводимые за счет налогоплательщиков объекты не имели никакого коммерческого и общественного смысла. Мосты в никуда, искусственные полуострова, которые никто не использует – это типичные примеры японского кейнсианства. Рыбацкий порт в городе Чикура был построен за $3 млрд. бюджетных денег. К началу 2001 года его использовало всего одно рыбацкое судно.
Сила строительного лобби становится понятной, когда узнаешь, что в период строительного бума 17,5% директоров 100 ведущих строительных компаний работали на ответственных постах в органах государства. Только в строительном секторе 2 млн. рабочих мест, треть от общего числа, было создано исключительно на деньги налогоплательщиков. Инсайдеры говорят, что за «правильным» распределением заказов в строительном бизнесе жестко наблюдала якудза, японская мафия.
Мыльный пузырь недвижимости
Быстрый рост цен недвижимости и акций фондового рынка 80-х известен нам сегодня, как «раздутая экономика» (bubble economy). Прокол японского пузыря был весьма впечатляющим и болезненным. В течение 1970-х и 1980-х банки наперегонки выдавали кредиты под залог недвижимости. Они не ставили под сомнение расхожий тезис о том, что недвижимость не дешевеет. И вдруг цены не нее упали на 80%, что сразу же превратило японские банки в склады по хранению плохих долгов. По оценкам экономистов их общий объем превысил астрономический уровень $1 трлн. С начала 90-х банки списали долгов на сумму, вдвое превышающую их собственный капитал и резервы. Но плохие кредиты никуда не исчезли. Более того, в региональных банках их доля возросла. На финансовом рынке периодически возникает паника. Перекрестное владение акциями, которое ранее рассматривалось, как достоинство японской модели (когда компании владеют банками и наоборот) стало ее проклятием.
Во второй половине 90-х Акио Микури основал первое рейтинговое агентство в Японии вопреки протестам Министерства финансов. Оно посчитало этот проект «не японской идеей». По оценке Микури, Япония еще долго будет платить за последствие бума в виде роста безработицы, долгов и банкротств компаний и банков. Состояние японского бюджета и финансовой системы сегодня подтверждает его опасения.
Японское экономическое чудо основывалось на высоком уровне экономической свободы в 1950 - 70 годах: низкие налоги (вплоть до 1975 года налоги составляли около 20% ВВП), частная инициатива, незначительный объем государственных расходов, безусловная защита прав частной собственности. Копировать западные образцы с японской скрупулезностью оказалось недостаточно для того, чтобы выдержать конкуренцию на мировом рынке. Культура зайбатсу и корпоративные связи по модели кейретсу оказались хуже стандартной англо-саксонской модели по версии А. Смита или Л. фон Мизеса.
Сегодня японцы активно занимаются своей перестройкой. Банкротятся предприятия и банки. Резко возросло присутствие иностранцев. Японские корпорации все чаще большую долю товаров производят за пределами страны. Простые люди и политики, лидеры больших корпораций и малый бизнес понимают, что борьба за достойное место под солнцем в глобальной экономике не прекратится никогда. Почивать на лаврах будет опасно, даже если европейцы, американцы, африканцы и россияне будут ездить на «Тойотах», снимать на камеры «Сони» и есть суши три раза в день.
Ярослав Романчук
