С. Ю. Глазьев

Причины резкой деградации россий­ской экономики целиком лежат в сфере управления хозяйством, сложившейся в результате реформ. Объективное со­стояние научно-производственного, человеческого и сырьевого потенциала российской экономики не предвещало столь резкого падения экономической активности и инвестиций, уровень которых до сих пор остается ниже дореформенного. Вывоз триллиона долларов капитала, эми­грация нескольких миллионов квалифицированных кадров за ру­беж свидетельствуют о неспособности созданной реформаторами системы управления экономикой страны реализовать имеющиеся возможности экономического роста. Вместо формирования со­зидательных мотивов общественно-полезной хозяйственной дея­тельности государственная политика нацеливала предприимчивых людей на присвоение чужого, не на производство нового, а на пе­рераспределение ранее созданного богатства. Это исключало воз­можность формирования интеллектуального стиля управления и, соответственно, перехода на инновационный путь развития.

Этап паразитического присвоения социалистического наслед­ства завершается, и возникает критически важный для разработки антикризисной политики вопрос: какой духовный стержень будет направлять экономическое поведение людей?

В отличие от либеральной доктрины, не требующей от управ­ленцев ничего, кроме красивых фраз и навязчивого «пиара», по­литика развития невозможна без научно обоснованных решений, квалифицированного менеджмента, ответственной и творчески активной бюрократии. Следует признать, что неэффективность сформировавшейся в России системы управления хозяйством и коррумпированность бюрократии несовместимы с требования­ми инновационной экономики. Последняя нуждается в высоко­квалифицированном и прозрачном регулировании, требующем от госчиновников и менеджеров творческого подхода и добросовест­ного отношения к делу.

Проведение эффективной антикризисной стратегии предпо­лагает резкое повышение требований к управленческим кадрам, введение жестких механизмов ответственности за достижение це­левых показателей и соревновательности в достижении объектив­ных результатов. Произошедшая в последние годы массовая замена директоров предприятий как в частном, так и в государственном секторах не способствовала повышению качества менеджмента — новые руководители уступают прежним как в понимании про­изводственных технологий, так и в умении организовать произ­водство высокотехнологической продукции. Назначаемые в силу личных связей многие топ-менеджеры российских предприятий не несут ответственности за результаты своей деятельности.

Особой проблемой является сверхбюрократизация системы госрегулирования, сопровождающаяся ее крайней неэффектив­ностью. К примеру, сбор налогов на одного занятого в налоговой службе, скорость обработки таможенных деклараций, объем ВВП на одного госслужащего в России на порядок ниже, чем в США или странах ЕС. Переходу на инновационный путь развития препят­ствуют непреодолимые административные барьеры, образовав­шиеся на пути распространения новых технологий, основанные на непрофессиональном применении и произвольном толковании норм технического и налогового регулирования, экспортного и та­моженного контроля.

Нетрудно заметить, что выстроенная в России система управ­ления не соответствует современным требованиям. Ее коренной порок, несовместимый с культурой инновационного управле­ния, — кланово-корпоративный принцип кадровой политики на всех уровнях властной иерархии. Назначенные по принципу лич­ной преданности и защищенные круговой порукой чиновники ориентируются на соблюдение субординации, сохранение статус-кво и минимизацию карьерных рисков. Они не склонны брать на себя ответственность за принятие решений, не мотивированы на решение сложных задач восстановления и развития экономики. А задачи эти весьма масштабны, требуют высокой квалификации, обширных знаний и недюжинных организационных способно­стей. Среди них: модернизация и опережающее развитие россий­ской экономики на основе нового технологического уклада; пере­ход к обществу знаний; восстановление единого экономического пространства СНГ и подъем конкурентоспособности отечествен­ных предприятий до уровня мировых образцов; создание привле­кательного образа России как ведущей мировой державы со своим проектом нового мирового порядка. Опыт последних лет застав­ляет усомниться в способности нынешней правящей элиты не только к их решению, но и к правильной постановке.

Эволюция российской и других постсоциалистических эконо­мик после 1991 г. опровергла все расхожие представления доми­нирующей в экономической теории неоклассической парадигмы, основанной на догмах рыночного фундаментализма. Историче­ский эксперимент перехода от директивно управляемой к ры­ночной экономике не подтвердил ни одного из считавшихся оче­видными преимуществ последней над первой: ни частной формы собственности над государственной, ни стихийного ценообразо­вания над административным, ни свободного движения капита­ла над планированием развития и размещения производства. На­против, хаос освобожденного от государственного регулирования рынка разрушил многие эффективно работавшие хозяйственно-технологические организации, производившие сложные виды продукции, повлек резкую примитивизацию хозяйственной дея­тельности, выродившейся в простые и короткие технологические цепочки по производству и экспорту сырья, с одной стороны, и импорту готовой продукции — с другой. По уровню техниче­ского развития, способности производить товары с высокой до­бавленной стоимостью, по сложности организации хозяйства и эффективности российская экономика оказалась отброшенной на десятилетия назад.

Аналогичные процессы были характерны для большинства постсоциалистических стран, вставших на путь радикального раз­рушения системы централизованного планирования экономики в расчете на ее быструю рыночную самоорганизацию. При этом, чем радикальнее был переход, тем глубже оказался трансформа­ционный спад. И наоборот, страны, выбравшие путь постепенно­го формирования рыночных отношений без радикального разру­шения сложившейся системы централизованного планирования, весьма преуспели: Китай и Вьетнам демонстрируют рекордные темпы экономического роста без какого-либо трансформацион­ного спада. Правда, проводимая в этих странах политика была и остается весьма далекой от стандартных рецептов неокласси­ческой парадигмы и догм рыночного фундаментализма, которым, по рекомендациям Международного валютного фонда, упорно следовали российские радикал-реформаторы.

Из печального опыта постсоциалистической трансфор­мации нельзя сделать и обратного вывода о преимуществе административно-планового хозяйства над рыночным. Сло­жившиеся в переходных экономиках механизмы весьма далеки от классических представлений о рыночной экономике. На раз­валинах народного хозяйства возникли патогенные формы эко­номической активности, ориентированные не на производство общественно-полезных благ, а на присвоение и расхищение на­копленного национального богатства. Этот опыт говорит лишь об одном — формирование реальных экономических отношений существенно отличается от абстрактных положений неоклассиче­ской экономической теории. Аксиомы рыночного фундаментализ­ма не действуют в отсутствие институтов их реализации. Поэтому практические результаты воплощения взятых из учебников теоре­тических моделей не соответствуют ожиданиям реформаторов.

Россия пошла по революционному пути низвержения основ старого порядка, в очередной раз опровергнув устоявшиеся дог­мы глобального общественного сознания. Выяснилось, что сами по себе частная собственность, рыночное ценообразование, сво­бодное обращение товаров, капитала и рабочей силы вовсе не гарантируют эффективного распределения и использования ре­сурсов. При неадекватных теоретическим постулатам мотивах по­ведения хозяйствующих субъектов, а также в отсутствие соответ­ствующих институтов результаты реформ могут оказаться сколь угодно далекими от планировавшихся.

Массовая приватизация государственных предприятий при­вела не к повышению их эффективности, как полагали теоретики рыночных реформ, а к резкому ее снижению, вплоть до банкрот­ства и разорения большинства из них. Даже самые благополучные предприятия нефтяной промышленности после приватизации втрое снизили производительность труда, многократно сократили расходы на разведку и освоение новых месторождений. А боль­шинство предприятий инвестиционного машиностроения и вовсе прекратили выпуск продукции и даже само свое существование. И дело не в том, что они имели низкий технический уровень — демонтированные с них станки и оборудование проданы и успеш­но работают в других, менее развитых странах, принося прибыль. Просто получившие даром государственное имущество новые собственники, за редким исключением, предпочли быструю на­живу тяжелой работе по развитию доставшихся им предприятий. Банальная человеческая жадность, страх перед ответственностью и некомпетентность приватизаторов, случайно ставших владель­цами крупных предприятий, опровергли казавшиеся очевидными постулаты неоклассической экономической теории.

Либерализация цен и отказ от их государственного регулирова­ния повлекли длительную галопирующую инфляцию, образование устойчивых ценовых диспропорций, погрузивших в зону хрони­ческой убыточности сельское и жилищно-коммунальное хозяй­ство, большую часть обрабатывающей промышленности, а также резкое падение реальных доходов населения. Вопреки постулатам классической теории о «невидимой руке» рынка, якобы автомати­чески обеспечивающей достижение равновесного состояния эко­номики с оптимальным использованием ограниченных ресурсов, освобожденное от государственного регулирования ценообразо­вание не привело к рациональному распределению ресурсов. На­оборот, они быстро перетекли в направлении, противоположном оптимальному с точки зрения критериев общественного благосо­стояния и экономического роста. Значительная часть добавлен­ной стоимости, создаваемой в обрабатывающей промышленно­сти, сельском хозяйстве, строительстве, в течение всего периода реформ перераспределялась в пользу торговли, энергетических монополий, паразитического потребления и вывоза капитала за рубеж. Не добросовестные предприниматели, осваивающие новые технологии, а организованные преступные группы под прикрыти­ем коррумпированной бюрократии стали главными получателями национального дохода, диктуя условия экономического обмена и определяя пропорции распределительных отношений.

Отказ государства от политики доходов и защиты прав трудя­щихся привел не к оптимизации распределения трудовых ресурсов с выгодой как для предприятий, так и для наемных работников, а к повальной дискриминации последних. По уровню заработной платы на единицу производимой продукции Россия опустилась на одно из последних мест в мире, демонстрируя, казалось бы, на­всегда забытые картины чудовищной эксплуатации рабочего клас­са образца XIX в. Миллионы высокообразованных работников и специалистов оказались ненужными, лишились работы и вы­нуждены были заняться примитивными видами деятельности, не соответствующими их квалификации. Многократное занижение оплаты труда по сравнению с его реальной ценностью и потреб­ностями в воспроизводстве рабочей силы, массовое сокращение рабочих мест в сложных производствах и видах деятельности быстро повлекли деградацию трудовых ресурсов и обесценение человеческого капитала страны. При этом сотни тысяч высоко­квалифицированных специалистов покинули Россию и успешно трудятся за рубежом, повышая конкурентоспособность иностран­ных компаний.

Либерализация валютного регулирования привела не столь­ко к привлечению массированных иностранных инвестиций, как предполагали теоретики радикальной реформы, сколько к вы­возу сотен миллиардов долларов капитала из России, которая при остром недостатке внутренних капиталовложений стала крупней­шим донором мировой экономики. При этом контроль над наи­более прибыльными приватизированными отраслями российской экономики в значительной части перешел за рубеж. Российские нувориши стремились как можно быстрее переместить права соб­ственности на захваченные ими предприятия в оффшорные зоны для ухода от налогов и контроля со стороны государства.

Наконец, отказ федерального Центра от выполнения боль­шей части социальных обязательств государства, сбрасывание их в регионы и коммерциализация социальной сферы закрепили невиданное ранее социальное неравенство между властвующей олигархией и народом, между занятыми во внешне и внутренне ориентированных отраслях, между жителями столицы и провин­ции. Расчет на то, что лишенные поддержки государства люди ста­нут изо всех сил работать и зарабатывать, обеспечивая тем самым рост экономики, не оправдался. Результатом систематического занижения оплаты труда, безработицы и демонтажа системы со­циальной защиты стало закрепление бедности большинства насе­ления и чудовищного социального неравенства, повлекших массо­вый алкоголизм, наркоманию, преступность.

Уже в течение двух десятилетий страна пребывает в состоянии экономического, социального и духовного распада. За два деся­тилетия реформ в российской экономике не создано эффективно работающих механизмов рыночной самоорганизации, так же как и государственного регулирования. Одновременно происходящий провал и рынка, и государства объясняется грубыми ошибками в проведении реформ, с одной стороны, и криминализацией вла­ствующей элиты — с другой стороны. Сбросившая с себя бремя ответственности перед обществом власть погрязла в коррупции и стяжательстве. Бюрократическая верхушка слилась с олигархи­ей, образовав правящую касту, которая контролирует основные источники доходов, остающиеся еще в российской экономике. Концентрируя власть, деньги и собственность, эта правящая ка­ста отгородилась от народа авторитарной политической системой, исключающей реальные механизмы общественного контроля над властью.

Удручающие результаты постигшей Россию трансформации стали следствием целого ряда событий, сочетающих грубые ошиб­ки реформаторов и преступления властей. Рубежом перехода от попыток реформирования экономики к ее необратимой деграда­ции стал государственный переворот 1993 г., сопровождавшийся расстрелом демократически избранного высшего органа власти. Он разорвал обратную связь между обществом и властью, втол­кнув последнюю в порочный круг коррупции и невежества. Из системы государственной власти был изъят стержневой механизм ответственности перед обществом. Высший орган государствен­ной власти, сформированный непосредственно гражданами на прямых выборах народных депутатов, был расстрелян, т. к. требо­вал привлечения к ответственности лиц, уличенных в коррупции и крупномасштабных злоупотреблениях, виновных в принятии явно вредных для страны решений, имевших катастрофические последствия для миллионов российских людей. В ответ на критику эти лица узурпировали власть силой, подчинили себе правоохра­нительную систему и занялись разграблением государственного имущества.

За годы либеральных реформ безответственность всех ветвей власти приобрела системный характер. Государственные чинов­ники фактически не отвечают за исполнение закона и своих обя­занностей. Бизнесмены систематически недоплачивают зарплату, налоги, дивиденды. Менеджеры не несут ответственности за эф­фективность работы вверенных им в управление предприятий. Журналисты охотно пишут заказные статьи. Судьи подчиняются административному давлению или решают дела в пользу тех, кто больше заплатит. Стала обыденной связь правоохранительных ор­ганов с организованной преступностью. В сложившейся в России системе управления от назначаемых, как правило, на основе лич­ных связей руководителей требуется только сохранять лояльность по отношению к своим боссам и выполнять любые распоряжения начальства. Возник порочный круг безответственности, в кото­ром угасает политическая воля руководства страны, декларирую­щего задачи построения современной инновационной социально ориентированной экономики.

Бесконтрольность порождает безответственность, безответ­ственность — коррумпированность, коррумпированность — не­компетентность. Эти свойства системы управления государством лишают ее возможностей к реализации сколько-нибудь сложной программы действий в общенациональных интересах. Достиже­ние заявляемых целей ограничено в основном сферой экспортагаза и привлечения иностранных инвесторов, часто в ущерб от­ечественным товаропроизводителям. Попытки государственного руководства направить страну на инновационный путь разви­тия наталкиваются на недееспособность им же сформированно­го бюрократического аппарата. Коррупция и некомпетентность назначаемых по принципу личной преданности руководителей исключают успешную реализацию программ развития высоко­технологических отраслей экономики, несмотря на имеющийся научно-технический потенциал и выделяемые средства.

При сложившемся стиле управления страна обречена на дегра­дацию. Импульсы, исходящие от руководства страны, теряются в лабиринтах вертикали власти, а инициативы гаснут в бюрокра­тическом болоте некомпетентного и безответственного, но лич­но преданного топ-менеджмента. Едва ли можно рассчитывать на успешное вхождение в экономику знаний при сохранении неофе­одальной системы управления. Не личная преданность, а компе­тентность, не круговая порука, а персональная ответственность, не семейно-клановые отношения, а деловая и профессиональная репутация должны быть положены в основу кадровой политики. В блестящем исследовании Прохорова свойств российской куль­туры управления показано, что в периоды доминирования во властных структурах кланово-бюрократических, семейственных или мафиозных отношений, исключавших конкуренцию менед­жеров, экономика страны деградировала. И наоборот, периоды ее подъема всегда сопровождались созданием остро-конкурентной среды среди менеджеров на всех уровнях управления^[1].

В систему управления должны быть введены механизмы кон­куренции и отбора руководящих кадров, исходя из достигаемых ими объективных результатов. Без этого не может быть ответ­ственного компетентного руководства. Но едва ли такой механизм можно построить в рамках нынешнего политического порядка. Без реальных выборов, без настоящей оппозиции, без парламент­ского контроля над исполнительной властью нельзя создать кон­курентную управленческую среду и построить эффективную си­стему управления страной в XXI в.

Основным барьером, препятствующим каким-либо совер­шенствованиям сложившейся системы управления, является ее неспособность к объективной оценке последствий принимаемых решений и, соответственно, исправлению ошибок. Количество и последствия последних, многие из которых были охарактеризо­ваны выше, превышает все мыслимые пределы, очевидные всем специалистам, кроме руководителей, принимающих решения.

Непосредственно перед кризисом были объявлены амбициоз­ные цели выхода России на европейский уровень жизни к 2020 г.^[2] К этому времени российская экономика должна быть модернизи­рована на передовой технологической основе и стать конкуренто­способной в целом спектре отраслей высокотехнологической про­мышленности. Разработаны концепция и прогноз долгосрочного социально-экономического развития страны, ориентированные на достижение этих целей. Но они остались невостребованными при принятии антикризисных мер, т. к. для этого потребовалась бы перестройка всей системы управления государством на прин­ципах персональной ответственности, соревновательности и объ­ективности.

При правильной экономической политике еще можно выйти на траекторию опережающего развития, своевременно наращи­вая научно-технологические преимущества на ключевых направ­лениях становления нового технологического уклада. Но време­ни на раскачку больше нет. Деградация российской экономики и разрушение духовной матрицы российской цивилизации заш­ли слишком далеко. Для успешного развития России в условиях структурной перестройки мировой экономики на основе нового технологического уклада необходимо перестроить всю систему управления страной. Отказаться от комфортной неофеодальной кадровой политики, очистить коридоры власти от коррупции и некомпетентности, открыть их для притока новых квалифици­рованных кадров, введя механизмы прямой персональной ответ­ственности и соревновательности среди управленцев по всей вер­тикали власти.

Нужная для мобилизации сил консолидация общества требу­ет кардинального изменения отношений государственной власти с обществом. Граждан страны нужно допустить к участию в управ­лении, а также дать им возможность контроля за власть предержа­щими. Для этого необходимо не только восстановление реальных избирательных прав, но и введение механизма обратной связи, позволяющей гражданам добиваться отставки любого недобро­совестного чиновника. Необходимо разорвать административно-коррупционное сращивание бюрократии и бизнеса, призвав его к открытому и ответственному сотрудничеству в целеполагании и реализации государственной политики. Следует кардинально увеличить участие авторитетных ученых в принятии стратегиче­ских решений. Услужливых, прикормленных зарубежными фонда­ми правительственных аналитиков следует заменить признанны­ми учеными и специалистами, придав Российской академии наук функцию основного института научной экспертизы и поддержки принимаемых решений в системе государственного управления.

Дальнейший ход кризиса в России, как и ведущих странах мира, будет определяться сочетанием двух процессов — разрушения прежних экономических структур и становления новых. При этом существующие ныне финансовые, хозяйственные и политические институты либо перестроятся в соответствии с потребностями роста новых производственно-технологических систем, либо пре­кратят свое существование. Исторический опыт показывает, что с преодолением структурных кризисов такого рода и выходом ми­ровой экономики на новую длинную волну экономического роста меняется не только технологическая структура экономики, но и ее институциональная система, а также состав лидирующих фирм, стран и регионов.

При благоприятном сценарии выхода из кризиса глобализация станет более управляемой и сбалансированной с точки зрения ин­тересов ведущих стран мира. Усилится значение международных институтов регулирования экономики, возможно появление над­национальных институтов регулирования рынков и норм эмис­сии мировых резервных валют. Стратегия устойчивого развития сменит доктрину Вашингтонского консенсуса в качестве ведущей идеологии глобализации. В числе объединяющих ведущие страны мира целей будут использоваться борьба с терроризмом, глобаль­ным потеплением, голодом, неграмотностью, болезнями и други­ми угрозами человечеству.

Кризис окажет различное влияние на разные страны в за­висимости от сочетания объективного состояния их научно-технического потенциала и эффективности экономической по­литики. Он может оказаться катастрофическим для одних стран и регионов и вдохновляющим — для других. Следует понимать, что страны и институты ядра мировой финансовой системы будут пытаться использовать свое доминирующее положение для вы­живания за счет присвоения ресурсов периферийных стран путем установления контроля над их активами. Достигаться это будет обменом эмиссии резервных валют на собственность принимаю­щих эти валюты стран.

Для любой страны необходимым условием благополучного выхода из кризиса является наличие собственной стратегии, ори­ентированной на сохранение своего экономического потенциала и опережающее создание предпосылок роста новых производств. Это предполагает защиту стратегических активов и внутреннего рынка от набегов иностранного спекулятивного капитала, а так­же проведение активной научно-технической и структурной по­литики по выращиванию конкурентоспособных предприятий на перспективных направлениях экономического роста. Для этого необходимы эффективная система стратегического планирова­ния и мощная национальная финансово-инвестиционная систе­ма, опирающаяся на внутренние источники кредита и защищен­ная от дестабилизирующих воздействий мирового финансового рынка.

Хотя Россия и пострадала больше других стран от глобального кризиса, несмотря на уменьшающиеся ресурсы (валютные, про­изводственные, управленческие), падение доходов и экономиче­ской активности, объективно она куда менее зависима от миро­вого финансового рынка, чем кажется по субъективному мнению апологетов международного капитала. По природно-ресурсным, военно-политическим, производственно-технологическим и иным материальным параметрам вес России в мире намного больше, чем по финансовым. Поэтому она менее уязвима по отношению к гло­бальному кризису, чем страны с развитым финансовым рынком. При этом с углублением кризиса эти преимущества становятся все более ощутимыми.

Имеющиеся заделы в атомной, ракетно-космической, авиаци­онной и других наукоемких отраслях промышленности, в моле­кулярной биологии и генной инженерии, нано-, био- и информа­ционных технологиях дают России значительные конкурентные преимущества для опережающего развития нового технологиче­ского уклада и неплохие шансы на лидерство в ряде направлений формирования новой длинной волны экономического роста. Но для реализации этих шансов необходимо быстрое, многократное наращивание инвестиций в соответствующих направлениях.

Следует подчеркнуть, что в рамках прежней либеральной и мо­нетаристской макроэкономической политики реальная антикри­зисная стратегия не может быть выработана. Задачи преодоления кризиса невозможно, как показывает мировая практика, решить только через свободный рынок капиталов, тем более такой мар­гинальный, как наш. Российские рынки капиталов не обладают достаточной емкостью, они спекулятивны, зависят от финансиро­вания нерезидентов, крайне волатильны и недоступны для боль­шинства производственных предприятий. Внутренний рынок, на­ходящийся под давлением внешней конкуренции, не способен без целенаправленной государственной политики развития решить проблемы модернизации экономики и подъема ее высокотехноло­гических отраслей. Коммерческие банки не могут самостоятельно нарастить свой капитал до уровня, адекватного потребностям ре­ального сектора. Поэтому объективно возникает необходимость в государственных программах финансовой поддержки приори­тетных отраслей, регионов, малого предпринимательства, в госу­дарственном стимулировании спроса на товары внутреннего про­изводства.

Для выхода на траекторию опережающего инновационного развития государство должно создать условия, при которых: — каждое предприятие, обладающее возможностями освоения новых технологий в перспективных направлениях экономи­ческого роста, могло бы получить доступ к долгосрочному кредиту;

—  любой научно-исследовательский коллектив, создающий но­вые технологии, мог бы получить финансирование на про­екты их практической реализации;

—  ученые, работающие в ключевых направлениях становления нового технологического уклада, и вузы, готовящие специа­листов соответствующего профиля, получали бы достаточ­ное финансирование для полной реализации своего творче­ского и образовательного потенциала;

—  каждая фирма, осваивающая новые технологии, могла бы получить доступ к кредитам на проведение необходимых НИОКР и к регулируемым государством рынкам сбыта сво­ей продукции;

—  потребители были бы заинтересованы в приобретении но­вой высокотехнологической продукции отечественного про­изводства;

—  субъекты хозяйствования имели бы удобный доступ к науч­но-технической информации и могли видеть перспективы развития своей сферы деятельности и своевременно осваи­вать передовые технологии.

При всех сценариях глобального кризиса возможности разви­тия российской экономики будут зависеть не столько от внешних факторов, сколько от внутренней экономической политики. Для разработки эффективной антикризисной стратегии необходимо учитывать возможности и ограничения технико-экономического развития и закономерности современного экономического роста.

---

^[1] Прохоров А.П. Русская модель управления. Монография. 2002. 14

^[2] Основные параметры прогноза социально-экономического развития Россий­ской Федерации на период до 2020-2030 годов. Министерство экономического развития и торговли РФ.

http://rusrand.ru/doklad/Gos_upr_vyp_03.indd.pdf